Солнечный зайчик

      Наступил наш первый совместный день святого Валентина. Правда, отпраздновать его мы смогли только шестнадцатого. С утра Стефан решил испечь торт, а я вытирала пыль со стеллажей, заодно просматривая стоящие на них книги. Я прожила в мансарде уже восемь месяцев, но до сих пор не знала из чего состоит унаследованная кузеном от дедушек библиотека. Читать мне было некогда, да и не хотелось - жизнь в Вене и без того была интересной.       Признаться, я была удивлена. Один стеллаж был полностью занят любовными романами, справочниками по домоводству и рукоделию, и глянцевыми журналами тридцатилетней давности - "Вог", "Космополитен" и прочая чушь, которая почему-то так нравится омегам. А вот остальные два...       Я конечно и раньше знала, что математика состоит не только из алгебры и геометрии. Но мне никогда не приходило в голову, что по ней может быть написано столько разных книг. Каждая из них была посвящена одному разделу, никаких повторов. И каждую из этих книг не только читали, но и обдумывали - я нашла несколько толстых тетрадей, исписанных конспектами и уравнениями. Три полки были заняты собраниями сочинений Эйнштейна, Грюнбаума и каких-то иностранцев с непроизносимыми фамилиями. - Откуда у тебя это? - Что? - Эти книги по математике. - Это дедушкины. Дедушки Карла. - Почему именно математика? - Вообще-то он был профессором физико-математических наук. - Ты же говорил, что он работал в каком-то научном центре. - Да, работал, он был учёным. Ты не знала? - Нет, откуда? Я думала, он был администратором или инженером, - я перелистала исписанную тетрадь. - У вас с ним почерки похожи. - Не похожи. Это моя тетрадь. - Твоя? - я неверяще уставилась на исписанные уравнениями страницы, потом на кузена. - Стеф, это же интегралы. Ты что, изучал математический анализ? Зачем? - Видишь ли, с тех пор, как я поселился в мансарде, у меня было очень много свободного времени и очень мало развлечений. - И ты от скуки решил изучать высшую математику? - Я хотел просто что-то почитать. Сначала Якоб носил мне книги из библиотеки, но потом ему это надоело. Журналов дедушки Ленни мне хватило на пару месяцев, любовные романы я не люблю, а больше здесь ничего нет. - Но ты писал конспекты... - Так проще понимать прочитанное. Что ты так смотришь? - Ты меня удивил, - я перелистала другую тетрадь. - Почему ты мне про это не рассказывал? - Зачем? - Мог бы похвастаться. - Привет, меня зовут Стефан Харт, мне тридцать лет, я неудачник и ничего не добился в жизни, зато умею решать задачки по математике. Так нормально? - Стеф, не заводись. Ну что ты опять начинаешь? - Ты считаешь, что я тупой и ничем, кроме домашнего хозяйства заниматься не могу? - Я не считаю... - Если бы Джек сказал, что интересуется математикой, ты бы тоже удивилась?        Я убрала тетради на место и подошла к кузену. Стефан смотрел на меня снизу вверх своими большими серыми глазами, злой и несчастный одновременно.       Четыре дня назад я виделась с Джеком. Это был первый раз за восемь месяцев, когда Стефан, поняв чем я занималась, не устроил мне сцену ревности. Я наивно решила, что мы наконец-то уладили этот вопрос. Но расслабилась я рано - по лицу кузена было понятно, что это не обычная его истерика - через пятнадцать минут моих поцелуев и объятий всё пройдёт. На этот раз разговор будет долгим. - При чём тут Джек? - При том. Ты спрашивала, почему я не хочу всё бросить и переехать с тобой в отдельную квартиру. Лиза, как я могу тебе доверять, если ты то и дело бегаешь за потрахушками к своему любимому альфочке? - Сколько раз повторять : я с ним просто справляю половую нужду. А тебя я люблю. И любовь для меня важнее, чем секс. - Не настолько важнее, чтобы отказаться от секса с красавчиком Джеком. Что это, кстати, за имя такое - Джек? Его и в паспорте так же зовут? - Нет, в паспорте его зовут Иоганн Хоффмайер. Кстати, не тебе упрекать людей за странные имена - твоего собственного сына зовут Гордон - тоже не особо по-немецки. - При чём здесь мой сын? Не переводи разговор. Ты говоришь, что любишь меня, а сама без конца бегаешь к нему. - "Всё бросить" - ты о чём? У тебя здесь, в этом доме, настолько хорошая жизнь, что её жалко терять? Тебе твой братец давно руки не ломал, или ты соскучился по объедкам, которыми тебя кормил твой папочка? Стеф, я предлагаю тебе нормальную жизнь, а ты ломаешься из-за ерунды. - Это не ерунда. Здесь у меня, может, и не всё хорошо, но я знаю, что Якоб точно придёт ко мне утром и вечером. И еда с лекарствами у меня тоже будут. А что со мной случиться, если мы переедем, а твоя "любовь" пройдёт, я даже подумать боюсь. Мне это в кошмарах сниться - как ты меня бросаешь в чужой квартире, а у меня там ничего нет и я даже на улицу выйти не могу, и никто не придёт на помощь. - Я тебя никогда не брошу. Ты для меня важнее всех. - Лиза, мы знакомы меньше года. Сейчас я для тебя новая интересная игрушка, а потом ты наиграешься и... - Прекрати сейчас же эту истерику! - А ты прекрати бегать к Джеку! Если ты хочешь быть со мной - значит и будь со мной, во всём. Я же не идиот и понимаю, что наши обнимашки - это не настоящий секс. Почему ты не хочешь трахаться со мной по настоящему? Тебе противно, потому что я инвалид? - Я тебе сто раз говорила - я не могу. - Почему? Рэй может, Луис может, а ты не можешь? В чём проблема, если не в твоём нежелании? С другими омегами ты это делала, значит можешь и со мной - может, я и калека, но дырка у меня в том же месте, что и у всех. - Да нахрена мне сдалась твоя дырка? У тебя хуй не работает, а ты хочешь...       Я осеклась на полуслове, но было поздно. Стефан удивлённо уставился на меня. - При чём здесь мой хуй? Я омега, мне не нужно... - Стеф, как ты себе представляешь секс с женщиной? - блять, как же мне не хотелось продолжать этот разговор, но, видимо придётся объяснить кузену некоторые вещи - чтобы потом не возвращаться к этому снова и снова. - Не знаю, как обычно. Ты альфа, я омега... - Нет, не как обычно. В нашем случае важно не то, что мы с тобой альфа и омега, а то, что ты мужчина, а я женщина. - И что с того? Я ничего не понимаю. Люди либо альфы, либо омеги, и все они мужчины...ну, кроме тех, кто женщины. - Это у вас, Истинных. А у бет всё наоборот - люди либо мужчины, либо женщины, а омеги они или альфы - это уже второстепенный вопрос. У женщины есть дырка - называется пизда, а у мужчины хуй. Во время секса мужчина входит хуём в пизду женщины. Я женщина и хуя у меня нет, а ты мужчина с хуём, значит, чтобы мы потрахались, ты должен войти в меня, как альфа входит в омегу. Теперь дошло? - Но как же...ведь омеги так не делают... - Обычно не делают, потому что живут с мужчинами-альфами. Но если ты хочешь трахать меня или любую другую женщину по-настоящему, ты должен...не знаю, стать альфой.       Некоторое время мы молчали. Стефан смотрел в окно и грыз ногти, щёки у него были красные, как помидор. Когда он наконец заговорил, голос у него был тихий, как в первый день нашего знакомства - когда он меня стеснялся и боялся. - Что ты имела в виду, когда сказала, что у меня не работает хуй? - У тебя когда-нибудь раньше были эрекции? - Конечно. С детства, как у всех. Ну, пока я не сломал позвоночник. После этого ни разу не было. Это что, так важно для секса? С Рэем и Луисом всё...получалось. Я даже забеременеть могу, то есть мог, пока... - Стеф, когда ты был с Грегором, Рэем или Луисом, ты был...как женщина, понимаешь? Но со мной ты должен быть мужчиной - как они с тобой. А для этого нужна эрекция. - Ты же говорила, что мы можем это сделать, хоть мне будет больно. - Теоретически можем. Но в реальности я тебе всё поврежу, и неизвестно, заживёт ли всё потом как надо. Всем омегам, которые со мной были, было очень больно. Поэтому я не буду делать это с тобой. Я не хочу причинить тебе вред. - Теперь я понял. - Вот надо тебе было это знать? - Да, надо. Теперь ясно, о чём они мне говорили... - Кто "они"? - Вальтер, твоя мама и та бета в больнице. Они все спрашивали, как я справляюсь в постели и хорошо ли у меня стоит. - И что ты ответил? - Что всё нормально. - Молодец. Если ещё кто-нибудь спросит - так и отвечай. - А у Джека с...этим всё в порядке? - Стеф, я хочу, чтобы ты перестал переживать из-за Джека. Это глупо. Я с ним уже шесть лет и если бы у нас было что-то серьёзное, мы бы уже давно поженились. Но я с тобой, а не с ним. У нас всё будет хорошо. Господи, ты что, опять плачешь? - Зачем я тебе? - Затем. Потому что ты лучше всех. - Я неполноценный... - Кто это сказал? - Все говорят, и Крис и Рэй, и твоя мама, и омеги в театре. Зачем ты сказала им, что я твой муж? Они все надо мной смеются, потому что я не могу тебя... - Они дураки, не повторяй за ними всякую ерунду. Мне с тобой хорошо. А если ты расслабишься и перестанешь заниматься самоедством, то и тебе станет очень-очень хорошо. Скоро весна, мы переедем на свою отдельную квартиру и будем очень счастливы. Ты начнёшь жизнь заново и больше никогда никого из них не увидишь.       Спокойно отпразновать день влюблённых нам так и не дали. Вечером в мансарду пришли дети. Алекс покрутился минут десять, стащил кусок нашего торта и убежал, а Эдди сразу после его ухода перешёл к делу. - Лиза, а ты знаешь, что у меня четвёртого апреля день рождения? - Теперь знаю. - Как ты думаешь, моя новая дедушка мне что-нибудь подарит? - Эдди! - Стефан от возмущения уронил кухонное полотенце. Он всё не мог успокоиться после утреннего разговора, на щеках до сих пор горели красные пятна. - Твоя новая дедушка? Это что такое? - Ну, твоя мама же, которая приезжала на папин день рождения, - племянник нетерпеливо тыкал вилкой в кусок торта. - Если она твоя мама, а ты моя, значит она моя дедушка.       Я с трудом сдержала смех. Наивная наглость Эдди, беспокоившая Стефана, казалась мне забавной. Мелкий рос настоящим альфой - самоуверенным хозяином жизни. - Во-первых, не дедушка, а бабушка. Дедушка - мужчина, как Крис и Якоб, а она женщина как я. Бабушка Агнесса - повтори. - Баб-ушка Агнес-са, - Эдди по слогам повторил новые слова, сосредоточенно хмурясь.- А во-вторых? - Во-вторых, посмотрим на твоё поведение. - Так нечестно! - Очень даже честно. Детям, которые плохо себя ведут, дарят плохие подарки. А хорошим детям - хорошие. - Баб-ушка не узнает, если я буду плохо себя вести - она здесь не живёт! - Узнает. Она велела мне присматривать за тобой. - Но ты же не станешь на меня ябедничать? - Не будь так уверен.       Когда дядя Якоб пришёл за Эдди, тот впервые послушался с первого раза, сам, без напоминаний, поцеловал Стефана в щёку и ушёл. Правда, уже на лестничной площадке, он быстро оглянулся и показал мне язык, но я сделала вид, что не заметила. Когда мы остались одни, Стефан решил прочесть мне мораль. - То, что ты сказала Эдди - непедагогично. - Зато дёшево, быстро и практично. Видел, каким послушным он сразу стал. Что тебе не нравится? - Мне не нравится, что мой сын растёт эгоистом с плохими манерами. Крис его балует, а теперь и ты туда же. - Я его не балую. Я разговариваю с ним на понятном ему языке. Что ты переживаешь, он ещё маленький, у него характер сто раз изменится. - Не изменится. Люди не меняются. Рэй и Гордон в шесть лет были такими же, как Эдди сейчас. - Значит, ты тем более ничего не можешь изменить. - И вряд ли твоя мама обрадуется, если мои дети начнут называть её бабушкой. - Пусть привыкает.       Когда мы легли в постель, Стефан попытался отстраниться, но я не отпустила. Я целовала его, как тогда в больнице, пока он не начал мне отвечать. Только после этого я отодвинулась и погладила его щёку. В свете ночника его глаза влажно блестели. - Я чувствую себя таким дураком... - Почему? - Я столько времени думал, что у нас всё хорошо в постели, мне в голову не приходило, что... - У нас всё очень хорошо. Ты же сам говорил, что всегда мечтал именно о таких ласках. - Да, но ты сама сказала, что это не по-настоящему. - Это по-твоему не по настоящему? - я поцеловала его в губы, а потом, обхватив ногами его ноги, перевернула и уложила на себя. - А а это тоже не по-настоящему? Приподнимись на руках.       Через час мы лежали, уставшие и удовлетворённые. Я легко провела пальцем по его груди, потёрла твёрдую пуговку соска. Стефан, не открывая глаза, сжал мою ладонь. - Прости меня за сегодняшнюю истерику. Не знаю, что на меня нашло. - Всё нормально. Больше не чувствуешь себя дураком? - Нет. Я чувствую себя счастливым. - Вот и молодец. Повторяй себе это почаще.