Солнечный зайчик

- Эти люди находятся в тяжёлой жизненной ситуации. И сюда они обращаются за помощью, а не за новой порцией оскорблений, которых им и так хватает. Ты поняла меня? - Да, - я послушно кивнула. - Очень хорошо, Лисбет. Я надеюсь, что этот конфликт был последним. Иди, у тебя много работы.       Я вышла в коридор и достала сигареты. Меня всё ещё трясло, даже не столько от злости, сколько от необходимости притворяться, что всё нормально.       В кризисный центр для омег и женщин, пострадавших от семейного насилия, я попала две недели назад. Тильда Гофман уладила наши со Стефаном дела наилучшим образом. Мы получили то, что хотели - прекрасную квартиру - и теперь пришло время платить по счетам. Я сказала дяде Якобу, что услуги знаменитой правозащитницы не будут стоить мне ни гроша. Это было не совсем правдой - денег госпожа Гофман с меня действительно не взяла. Вместо этого я должна была отработать в счёт оплаты восемьсот часов в этом долбаном кризисном центре. И лучше бы я влезла в кредит, чем это.       Среди "клиентов" центра попадался самый разный народ. Примерно половина из них действительно нуждалась в помощи и вызывала сочувствие - те, кто знал лучшие времена, но сейчас стал жертвой обстоятельств. Одинокие старики - бездетные или брошенные родными детьми; несколько семей, разорившихся из-за долгой болезни; внезапно овдовевшие или брошенные мужьями отцы с маленькими детьми, временно проживающие в бесплатном общежитии, пока не найдут работу. Все они пытались бороться со свалившимися на них невзгодами и стеснялись принимать помощь. Я не люблю омег и никогда их не понимала, но этим людям хотелось помочь.       А вот вторая половина вызывала у меня шок. Мама и бабушка всегда говорили мне, что, во-первых, взрослый человек сам отвечает за последствия своих поступков и, во-вторых, никто никому ничего не должен. Но эта публика, которую я в первый же день мысленно окрестила "блядским цирком", жила иначе. Среди них были многодетные папаши, ни одного дня в жизни не работавшие и живущие на детские пособия, понятия не имеющие от кого забеременели, но зато точно знающие, сколько денег им должно государство на каждого ребёнка. Ещё были шлюшки, кричащие на каждом углу, что сношаться с кем попало и не только во время течки - их святое омежье право, а потом удивляющиеся, что их изнасиловали. Отдельную категорию составляли жертвы домашнего насилия, готовые вечно прощать своих мужей; многие из них попадали в центр из больницы, с такими побоями, что мои синяки казались на их фоне милыми веснушками, а уходили через пару дней под ручку с мужьями, которые "извинились/больше так не будут/да я сам был виноват". Никто из этого сброда даже не собирался сам решать свои проблемы, считая, что это общество должно привести их жизнь в порядок.       Можете называть меня злой и циничной, но этой публика вызывала у меня только одно желание - выгнать их нахрен, а у некоторых ещё и отобрать детей, чтобы не выросли такими же никчёмными паразитами, как их папаши.       Я терпела ровно две недели, но сегодня сорвалась. В мои обязанности входило делать уборку в общежитии. Раньше я брала комнаты, в которых жили старики, но сегодня мне досталась семейка потреблядей. Папаша-омега с пятью детьми, умудрившийся развести в комнате настоящий свинарник, сделал мне замечание - я не застелила постели его детей. На мой вопрос, почему дети сами за собой не убирают, он разразился поросячим визгом и побежал жаловаться на меня директору центра, преподобному Борману. От которого я и получила нагоняй.       Курить в здании центра было запрещено и я вышла на балкон пожарной лестницы. Там уже было несколько омег из "нормальных". Я одолжила у одного из них, Андреса, зажигалку и с наслаждением выпустила дым. - Тяжёлый день? - Андрес посмотрел на меня с сочувствием. - Да. Этот свин Томас когда-нибудь дождётся. Не понимаю, с какой стати с ним так нянчатся? Неужели никто не видит, что он просто дармоед? - Все это видят, успокойся. Но у преподобного принцип : лучше простить виноватого, чем наказать невиновного. - Хреновый принцип. - Выброси из головы, так реагировать на каждую сволочь - нервов не напасёшься. Расскажи лучше, как у вас со Стефаном дела. - Всё хорошо, одинадцатого июня переезжаем. - А дети? - Дети остаются с дедушкой. - Почему? - Стефан инвалид, ему никто единоличную опеку не отдаст. Типа, как он собирается заботится о детях, если не может позаботится о самом себе. - А ты? Вы же муж и жена. Оформи опеку на себя. - Мы официально не женаты. Да даже если поженимся, это ничего не изменит - по закону разница в возрасте между опекуном и детьми должна быть не менее двадцати лет. - Ну да, есть такой закон.       Андрес Грубер мне нравился. Ему было почти пятьдесят и в центр он попал после смерти мужа - курс лечения от рака ничем ему не помог, зато загнал семью в такую долговую яму, что было непонятно, что вообще с этим делать. В общежитии вместе с Андресом жил его свёкр-омега и младший из четырёх детей с ребёнком. Я уже заметила, что Груберы, как и другие "нормальные" омеги, сторонились свинообразного Томаса и ему подобных и не позволяли своим детям играть с детьми из таких семей.       Всю дорогу до дома я думала, что мне делать с этим грёбаным волонтёрством. Отработать там весь срок я не смогу, за две недели это стало ясно не только мне, но и всем сотрудникам. Проще всего было просто вернуть Тильде деньги. Но такой суммы у меня не было. Кредит обойдётся слишком дорого; просить у мамы не вариант - мне и так придётся объяснять ей, каким образом я разжилась собственной квартирой в Вене и я уже представляла, сколько мне придётся врать; залезать в дедушкино наследство очень не хотелось.       Стефан ждал меня в Макдональдсе. После той драки мне было страшно оставлять его одного, но выхода не было - нам обоим надо было работать.       Ювенальная полиция крепко вцепилась в Хартов. Стефана и Криса несколько раз вызывали в какие-то инстанции, один раз проверка пришла домой - посмотреть, в каких условиях живут дети. Меня тоже не обошли вниманием - мне пришлось подробно объяснять, в каких отношениях я состою с двоюродным братом. Итоги были неутешительны. Стефану отказали в единоличной опеке над детьми, попутно замучив его вопросами об отце-альфе младших детей. Кузен что-то наврал о случайных связях, но, то ли из-за его увечья, то ли Герхард проболтался, но ему, кажется, не поверили - слишком много вопросов было задано об отношениях с братьями. А Пауля, который в почти три года ещё не разговаривал, отправили на обследование к неврологу и психиатру.       В итоге было решено, что дети останутся жить с дедушками, а Стефан имеет право общаться с ними в любое время, без ограничений. Кузен, узнав о решении опекунского совета, проплакал всю ночь и мне с трудом удалось его успокоить. Я притворилась, что тоже возмущена и расстроена, но, по правде, меня такой вариант устраивал - я с самого начала не хотела брать в наше отдельное жильё племянников. Я не собиралась делить кузена ни с кем, даже с его детьми.       Стефана моё притворное хорошее настроение не обмануло. Он молчал всю дорогу до дома, но, как только мы поднялись в мансарду, сразу пристал с вопросами. - Я не могу там работать, это дурдом на выезде. Я там всего восемнадцать часов, причём не подряд и у меня уже мозги плавятся. - Тебе и не обязательно там работать. - Вообще-то обязательно. - Ты не поняла. Отрабатывать надо, но это не обязательно делать тебе. - Предлагаешь отправить туда Рэя? Кстати, хорошая идея. Этот мудак во всём виноват, вот пусть и расхлёбывает. - Я могу работать вместо тебя. - Ты? - Да, я. Ты же сама сказала, что мы команда. Я тоже в этом участвую. - Нет, солнышко, это не вариант. - Почему нет? Тильда помогла нам обоим и будет нечестно, если платить придётся тебе одной. - Ты не представляешь, какая там публика. Не все, конечно, но попадается редкостный сброд. Я не хочу, чтобы ты с такими общался. - С каким "с такими"? Ты и меня считаешь "таким"? - Стеф, причём здесь ты? Какая связь между... - При том. Ты же сама говорила, что там в основном безработные многодетные отцы-одиночки. Такие же, как я. Значит, меня ты тоже презираешь?       Он ещё что-то говорил, а я ошарашенно молчала. Очередная истерика началась, как всегда, неожиданно. Последние два месяца, с тех пор, как он устроился в цветочный магазин, Стефан держался молодцом, был бодрым и энергичным и я наивно решила, что его прежнее болезненно-нервозное состояние навсегда осталось в прошлом. - Стеф, при чём здесь ты? Ты совсем не такой, как они. - А какой же я? Школу я бросил, дети у меня не пойми от кого, восемь лет не работал. Ах да, совсем забыл, меня ещё били и насиловали. Полный комплект - всё, что ты презираешь в омегах.       Он расплакался, размазывая слёзы по лицу. Я подошла к нему, решительно взяла на руки и отнесла на кровать. Усадив кузена себе на колени, я обнимала и целовала его, баюкая как маленького, пока он не успокоился. Сначала он пытался вырваться, но потом прижался ко мне и затих. - Ты совсем не такой, как они, не придумывай. - Такой... - Нет. С тобой случилось много плохого, но ты ни в чём не виноват. Тебе просто не везло. - С Грегором я сам виноват. Нечего мне было шляться по всяким объявлениям. Сидел бы дома и ничего бы со мной не случилось. - На месте Грегора мог быть любой другой альфа. Тебе было пятнадцать лет, это такой возраст, когда творишь всякую херню. В истории с Грегором виноваты только Грегор и Крис. И извини, что напоминаю, но дома ты сидел восемь лет и тебе это не очень помогло. - Лиза, мне тридцать лет, а у меня ничего нет. Я ничтожество. У меня даже детей отобрали. - Неправда. Ты очень хороший. И детей у тебя не забрали, ты можешь видеть их так часто, как захочешь. И это не потому, что ты плохой отец, а из-за твоей инвалидности. - Какая разница, Крис не даст мне с ними общаться - ты что, не понимаешь это? - Пусть только попробует, я на него сразу жалобу в опеку накатаю. Стеф, посмотри на это с другой стороны : ты всё равно работаешь и дети целый день с Крисом. По сути, ничего не измениться. Они будут приходить к нам в гости, ты будешь наслаждаться отцовством, но при этом тебе не придётся решать все эти проблемы. - Но я хочу решать. Я хочу заботиться о своих сыновьях по-настоящему. Я хочу, чтобы они любили меня.       На это ответить было нечего. Крис украл у Стефана любовь его детей и с этим уже ничего нельзя было поделать, только смириться. - Дерек никогда бы не попал в такую ситуацию.       С этим я тоже согласилась. С такими омегами, как Дерек фон Нейман, подобное дерьмо не случается. Никогда.       Именно Дерек разрулил нашу проблему с квартирой; причём сделал это одной фразой.       Поговорить с Куртом фон Нейманом оказалось легче, чем я думала. Через два дня они с Якобом должны были встретиться, чтобы утрясти какие-то вопросы, связанные с будущей свадьбой и мы с Тильдой присоединились к ним.       На работе, куда я заскочила на следующий после разговора с дядей день, чтобы отдать больничный, мой фингал в пол лица произвёл настоящий фурор. Когда я вошла в гримёрку Бригитты Краун, все уставились на меня. Первым пришёл в себя Марвин. - Отче-боже, ты похожа на зомби. - Всё нормально. Братец немного перебрал и начал буянить, мы пытались уложить его спать - и вот результат. - Свадьба без мордобоя - деньги на ветер? - Это была всего лишь помолвка, Марв. - Ну извини. Боюсь представить, что тогда будет на свадьбе. Надеюсь, ты вернёшься оттуда живая. - Госпожа Краун, можно мне с вами поговорить? Наедине.       Бригитта, не сказавшая ни слова с тех пор, как я зашла, кивнула. Марвин и двое его ассистентов вышли, я убедилась, что дверь плотно закрыта. - Лиза, у тебя всё в порядке? - Нет. - Что это за история с дракой на помолвке? Это правда? - Да, это правда, но не совсем. - Я сегодня говорила о тебе с Тильдой - она рассказала о твоём звонке. Что у вас произошло? - Рэймонд, мой двоюродный брат - тот, у которого будет свадьба - напился и избил меня и одного из детей Стефана. Мы хотим подать на него в суд и госпожа Гофман обещала мне помочь. - И это всё, что случилось? Ты хочешь засадить в тюрьму своего родственника, потому что он поставил тебе фингал под глаз? - Нет, это не всё. Вы обещаете никому не говорить то, что я скажу? - Обещаю. - Рэй не в первый раз распускает руки. Он не один раз бил Стефана, ещё до того, как мы с ним стали жить вместе. Помните, в сентябре Стеф потерял ребёнка? Недавно я узнала, что Рэй избил его за два дня до выкидыша. Именно из-за этого козла наш малыш умер, а Стефан больше никогда не сможет забеременеть. Для нас это большое горе. Я хочу отомстить, хочу чтобы эта хуемразь за всё мне заплатила.       Некоторое время мы молчали. Мне даже не пришлось изображать негодование - стоило вспомнить серое заплаканное лицо Стефана на больничной подушке и меня снова переполнила ярость и ненависть к Рэю, как будто с тех пор прошло не восемь месяцев, а несколько часов. - Теперь я поняла. У тебя есть деньги? - Нет, но я договорилась с госпожой Гофман, что отработаю долг. - Очень хорошо. На сколько дней у тебя больничный? - На неделю, но я могу... - Нет. Занимайся своими делами. С Тильдой я поговорю ещё раз. Если нужна будет моя помощь - не стесняйся. Мы, сёстры, должны поддерживать друг друга. - Спасибо. - Честно говоря, я всё больше сомневаюсь в необходимости этой свадьбы, - Курт фон Нейман перестал разглядывать мой синяк и обернулся к дяде Якобу.       Мы обедали в отдельном кабинете жутко пафосного ресторана. Со стороны фон Нейманов присутствовали Курт и Дерек, со стороны Хартов Якоб, я и Тильда Гофман, которая только что вкратце изложила нашу версию инцидента с Рэем. Я боялась, что фон Нейманы, узнав о поведении жениха, просто отменят свадьбу, но Тильда заверила меня, что у неё всё под контролем. - Это ваше право, - голос Тильды звучал обманчиво-добродушно. - Но камень уже покатился с горы - и кто знает, кого погребёт вызванная им лавина. - Вы угрожаете моей семье? - Нет, что вы. При чём здесь ваша семья, господин фон Нейман? Речь идёт исключительно о семействе Харт. Вы ведь знаете, что я специализируюсь на проблемах домашнего насилия? - Вряд ли в Австрии есть человек, который не наслышан о вашей деятельности. - Вы же понимаете, какой скандал может случиться из этой истории при правильной подаче? - Не сомневаюсь. Но хочу вас сразу предупредить, что если имя моего сына будет упомянуто в этой связи, то я... - Не беспокойтесь, имя вашего сына я не произнесу. - В таком случае я не понимаю, что вы от меня хотите. - Господин фон Нейман, вы умный человек и не можете не понимать, что ваш сын уже затронут этой историей. Я не упомяну о нём ни единым словом, но вот другие...Помолвка единственного наследника такой семьи, как ваша, не может пройти мимо внимания общественности. Как вы думаете, сколько пройдёт времени, прежде чем таблоиды поймут, что Рэй Харт, по пьяни избивший сестру, калеку-брата и маленького племянника и Рэймонд Харт, внук знаменитого математика Карла Харта и счастливый жених наследника финансовой империи - одно и то же лицо?       Некоторое время все молчали. Я уже решила, что наш план провалился : сейчас фон Нейманы пошлют нас нахрен, разорвут помолвку и уйдут. Но тут, неожиданно для всех, заговорил Дерек. - Госпожа Гофман, что вы предлагаете? Насколько я понимаю, у вас есть идея, как нам уладить это недоразумение? - Мои клиенты - Лисбет Харт и Стефан Харт, представляющий интересы своего несовершеннолетнего сына, готовы пойти на примирение, если получат достойную компенсацию ущерба. К сожалению, Рэймонд не располагает необходимыми для этого средствами, поэтому мои клиенты сочли возможным побеспокоить вас. - И что же вы хотите получить? - Дерек посмотрел на меня через стол, взгляд у него был точно такой же, как тогда в ресторане. Мне стало не по себе от его тона - спокойного и властного. - Мы со Стефаном хотели бы купить квартиру, чтобы жить отдельно от родителей. К сожалению, у нас нет на это денег и мы подумали, что вы можете нам помочь. - Какую же квартиру вы хотите? - Ничего особенного, обычную квартиру комфорт-класса в центре города, - я невинно улыбнулась, надеясь, что никто не заметил, как меня трясёт от волнения и страха. - И на этом вы успокоитесь? - Да. Мы заберём заявления из полиции и больше никогда вас не побеспокоим. - Вообще-то это называется шантаж, - голос Курта не предвещал ничего хорошего. - Подожди, отец, - Дерек сжал его руку, но смотрел по-прежнему на меня.- Госпожа Гофман права, это грязная история. Мой ребёнок родится через пять месяцев и мне бы хотелось, чтобы к его рождению этот инцидент был исчерпан. Стоимость квартиры - не высокая цена за то, чтобы мой сын вошёл в этот мир без скандала. - Но сынок... - Отец, я сам втянул нашу семью в эту историю. Поэтому уладить всё я тоже должен сам. Лисбет, вы завтра свободны? Я позвоню своему агенту по недвижимости, он свяжется с вами.       Сердце колотилось у меня в груди как бешеное, когда мы с Тильдой ехали на такси в её офис. Завтра мы пойдём покупать квартиру. - Не могу поверить, что у нас всё получилось. - Деточка, я на этом ринге сорок шесть лет и ещё ни одного боя не проиграла. - Спасибо вам огромное. Сколько я вам должна? - Пока нисколько. Вот когда вы со Стефаном получите на руки документы, тогда и поговорим.       Так в нашу со Стефаном жизнь вошёл Дерек фон Нейман, с двадцать шестого июня - господин Харт-младший.