Живая

      «Какой страшный сон! Но это ведь просто сновидение, правда?» — в слух подумала Вивьен, но память услужливо напомнила чудовищную боль от разреза на животе. Надеясь успокоить себя она встала с кровати и прямо в пижаме спеша к зеркалу в ванной комнате. В стеклянном отражении стояла девочка, «прямо настоящая лоли» — это не мои мысли в ужасе осознала и отшатнулась назад волшебница, задрав верх пижамы оголяя живот, там виднелся давний тонкий шрам, которого вчера точно не было. В ужасе выбежав из личных покоев волшебница босиком неслась из-за всех своих скромных сил, юная чародейка никогда не уделяла времени спорту, ограничиваясь полетами на метле и ходьбой по не скромному поместью, предпочитая потратить время на книгу и не занимаюсь постоянным унылым трудом из-за лени, и видимо зря. Споткнувшись и растянувшись на деревянном покрытыми досками полу ребенок плакал от страха и боли, как фантомной в животе, так и реальной в подвернутой ноге. Свернувшись калачиком она всхлипывала, пыталась успокоится, вспоминала подробности сна и разливалась слезами снова. Разорвал порочный круг гулкий хлопок из-за спины, обернувшись молодая хозяйка мэнора увидела классическую домовушку, «а она довольно похожа на Добби» — не желая воспринимать чуждые мысли, Глава рода упала в обморок, благо она и не поднималась с пола, смотря в испуганные непропорциональные синие глаза домового эльфа.       Вивьен сидела в воображаемом кресле в проекции своего кабинета, и выглядела она хоть и узнаваемо, но весьма необычно: цвет глаз приобрёл ярко выраженную белую пигментацию сливаясь по цвету с белком, а в прическе находились маленькие костяные рожки, ярко выделяющиеся на фоне угольно-чёрный волос. Платье одетое на ней было мрачным, тяжелым в пол, плечи и ключицы со спины были открыты. В будущем, лет через двести, если магик не погибнет и будет развиваться, оно станет функциональным спрятав чувствительный хвост с острой кисточкой и не мешая движению кожаных крыльев, но пока платье выполняло чисто декоративные функции.       Как спросите вы, Феиры — светлый род, оказался в родстве с демонами? Ответ прост: В те стародавние времена, когда род ещё не был родом, новообразовавшиеся семейство магов, претендующее на нечто большее, чем просто наличие потомков-волшебников, решили подняться вверх по иерархии, заняв ценную постоянно дефицитную нишу, став демонологами. Пробившиеся из слоя управленцев, они имели преимущество, не дающее призванным тварям съесть тебя и твою душу после размыкание круга: они умели составлять договоры веками, ещё магглами оттачивая данное умение, маги тогда не скрывались и заставив заключить правильный договор их сюзерены получали не малую выгоду.       Долго ли коротко ли, оставшись последней из семьи в очередной кровавой битве, дева надеясь сохранить род решилась на ритуал жертвующий свою душу в обмен на… новую душу, а точнее обеспечивающие зачатие одаренного наследующее лучшие признаки обоих родителей и получающего покровительство и защиту вплоть до совершеннолетия; отцом стал высший демон пришедший на зов, прямо на поле зачав дитя, он развернулся и пошёл вперёд к противникам, надеясь получить больше душ пока его не позвали обратно, ведь та, на чей ритуал он пришёл не представляет ценности, её душа уже у него, и за вызов она расплатится уже в его домене, а находящийся под покровительством нуждается в защите. И враги ужаснулись, ведь ведьма «совершенно случайно» забыла прописать в договоре возврат своего мужа в Инферно. Так вымер род МакДуглан, и появился род Феир сотворённый ведьмой, которой нечего было терять.       Светлым род стал много позже, постепенно открещиваясь от контактов с демонами, видя как меняется отношение к тёмным родам, и более не желая рисковать своими бессмертными душами. Поговаривают, что окончательно все решил тогда ещё желторотый юнец, Мартин, наплевав на все расположенности подавшийся в политику. Тогда, уже практически забытый Дар Правды, доставшийся от предка-демона заиграл новыми красками. Опираясь на силу клана, хоть и сместившего паренька на самое дно табели о рангах, но не убранного из рода, он завоевал чувства Высоких лордов и леди, а демонстративное занятие светлой магией и доказанное отсутствие лжи в словах, подняло Мартина в глазах обычных магов. После критической неудачи в одном ритуале, он, единственный не посвящённый, стал Главой рода и женился на Лисанне Малфой, уж эти дельцы всегда чуяли возможную выгоду, и это лучше всего говорила о его успехах в политике.       И сейчас, неизвестный сидящий в таком же воображаемом кресле напротив девочки, полноценный демон с крайне схожими чертами лица объяснял, что же с собой сотворила когда-то малолетняя дурочка.       Стресс часто мобилизует резерв магии, что в принципе и провоцирует детские магические выбросы, с возрастом эмоции притупляются и взрыв манны сходит на нет, обычно возрастом прекращения спонтанной магии считается одиннадцать лет, что и служит точкой отсчета развития мага, и считается первым совершеннолетием, когда ребёнок перестаёт им быть и становится частично дееспособным, или полностью ответственным за свою жизнь в чрезвычайных случаях наряду с вторым совершеннолетием в семнадцать лет. Заболевание родителей, от уже давно закончившейся, как они считали эпидемии «Драконий оспы», естественно было сильным потрясением, и вызвало ожидаемую мощную интуитивную мысль: «Не хочу жить без родителей, по этому живите», к сожалению, магия привязана к словам, и в меньшей степени к желаниям, и услышав первую часть ядро ребёнка постаралась выполнить требование, что привело к ситуации, когда девочка немножко умерла, а Род не желая угаснуть вернул ребёнка назад к жизни. Душа волшебницы будучи дальним потомком демонов успела захватить душу из задрипанного мирка под названием Земля. Но переварить не получилось, и начался обратный процесс, и была бы Вивьен Евой если бы не одно но: Вивьен была магом, родовитым магом, и Род хотел вернуть свою неизменённую частичку назад.       Вот только слияние душ не происходит бесследно, и боясь последствий вплоть до шизофрении Александр Феир, как лорд Феир и маг душ практически отрезал сущность души, лишая личности и оставляя все знания. Это окончательно выпило из него всю магию, а затем и жизнь. Каролина, мать девочки, не разбиралась в магии душ, не будучи кровно Феир, но была хорошим менталистом из-за родства с Краучами (идеальная успеваемость у нескольких поколений, знание сотни языков хорошо объясняются этим фактом), заблокировала и память, понимая, что множество воспоминаний принесут не меньшую психологическую травму, чем сожитель обладающей этими знаниями в голове. Исключая возможность наложить чары на ребёнка, в связи с возможностью повредить сознание девочки, выбор пал на ближайший предмет находящийся довольно долго в ауре Вивьен и пропитавшийся ею — игрушечную мантикору. Обладая образцом личностной матрицы до инцидента заклинание отделяло воспоминания пятилетней девочки от взрослой женщины и не давал просочится последним. Заодно наложив слабые чары привлекательности не позволяющие выбросить или забыть игрушку. Но к первому магическому совершеннолетию чары пали и единственное, что не позволяло расстаться с вещью была привычка. К этому времени личность Вивьен сохранила бы свое мировоззрение, обладая собственным опытом.       Закончив явно не импровизированную лекцию сопровождаемую заранее нарисованными картинками, неизвестный завершил свою речь: «… И юная леди позвольте заметить, что Глава столь древнего и благородного дома как ваш не должна визжать, рыдать и истерить, даже если их видят только их слуги, особенно если это слуги. Вы должны сохранять спокойствие в любой ситуации, и действовать рационально. Как хранитель вашей династии, было бы очень обидно потерять вас не получив даже одного наследника, в конце концов я уже не мало сил положил для сохранения Рода, хотя бы тем что его основал…»       «Интересно где происходил тот монолог?» — подумала Вивьен открывая серые глаза смотря в давно изученный белый потолок. Не желая вставать в постели, она глядела вверх своими вновь посеревшими глазами и отстранённо размышляла, почему демон решил пообщаться со своим дальним потомкам, как известно из клановых летописей беседы с ним удостаивались три человека, и ей предстояло записать себя четвёртой. «Его слова стоило принять во внимание, хотя бы потому, что были правдивы, но он не избежал профессиональной коррекции всех инфернальных тварей — любви к интригам. Конечно, как основатель он хочет сохранить род, и предпринимает некие усилия для этого, но почему для достижения своей цели, он дал такой очевидный совет?» — продолжила размышлять Глава рода, несмотря на все уверения родича, что её суть останется неизменной, она явно осознавала, как резко поменялся ход мыслей, — «наверное именно так бы думала я, лет через десять», — пришла к определенному выводу Вивьен, перебегая с мысли на мысль, как было до всего этого и тихо радуясь данному факту.       «Ладно, хватит рефлексовать, надо искать плюсы в нынешнем положении. А их, как не странно, не так уж и мало, первый заключается в том, что я получила ценную информацию, хотя бы частично перекликающуюся с реальностью. Главной же проблемой, помимо влияния на мышление, является то, что некие данные являются заведомой ложью. Например, я знаю, что у Гермионы не было друзей до Гарри и Рона, но она признала меня таковой и явно еще не знакома с такими персонажами, иначе бы выболтала столь интересные данные в первые пять, а то и три минуты очень интенсивного общения. Или даже если представить, что центром изменений считаюсь я, то найдутся события со мной на прямую не связанные: маховик времени точно работает по другому, временных петель не существует, прокручивая маховик ты можешь лишь просмотреть минувшие события с другой точки зрения, именно так раскрываются важные политические и просто громкие преступления, или…» — её мысли прервала уже знакомая домовушка приглашая к обеду, причитая о недопустимости голодовки. Уже собираясь отказать наглой домовушке и указать ее законное место, ведьму ошарашила фраза: «Фиби сожалеет о отвлечении хозяйки от ее дел, Фиби велено накормить госпожу, Фиби чувствует недостаток магии в хозяйке, Фиби послушный домовой эльф, Фиби должна проводить госпожу на обед, Фиби радует, что хозяйка слушает приказы старшего хозяина, Фиби…» — и продолжая лепетать что-то свое, она цепко держа отстраненную волшебницу за руку вела её в зал для приема пищи, а чародейка размышляла, — «а что еще может приказать „старший хозяин“ моим слугам и кого они в итоге послушают при перекрещивании приказов?»       Приём пищи прошёл в напряжённой атмосфере. Раньше Вивьен чувствовала себя защищённой находясь в поместье глубоко на изнанке мира, который магглорожденные простодушно называют магическим. Из поколения в поколения члены рода кровные и введённые дорабатывали защиту, создавая для тех, кто может увидеть, жутковатую картину чар в несколько оборотов оплетённых вокруг территории; весь замок был исписан, исчерчен и обрисован различными рунами, обещающими пришедшим с дурными намерениями мучение не только в смерти, но и в посмертии. Его охраняли и мощная кровожадная флора и фауна, часто не отличимая одна от другой. И, конечно, домовики тоже были включены в схему обороны, предпоследним уровнем, как ни странно конечным были сами обитатели постройки — волшебники. Ощущать, что все это может рухнуть из-за кажущихся верными слуг, раньше воспринималось невозможным. Таким было воспитание аристократов. Но не поглощенная и смиренная душа, не смотря на труды родителей, расширяла, изменяла кругозор, приводила примеры восстаний, бунтов рабов. Она передернула плечами, намёки демона легли на благодатную почву наросшего за шесть лет цинизма взращённого другими знатными и не очень особами. Невольно задаёшься вопросом, а не решил ли предок зло пошутить, потрепав нервы, и видимо отомстив за отрывание от безумно важных личных дел.       Механические движения рукой с зажатой серебряной ложкой поглощали налитый предусмотрительным эльфом суп, и становилось легче, магия начала восстанавливаться быстрее, и мысленно она возблагодарила Фиби, и умудрилась сделать это цензурно, красиво и одновременно окуная в нечистоты. Как известно: «во многих знаниях многие печали», умен был демонолог Соломон, иначе бы не прожил так долго и не занял Израильский трон, и фразы у него были мудрые. Разворошила пчелиный рой глупая домовушка, разворошила, а успокаивать владелице улья. Настал полный конец обеда, и обеспокоенная дева направила стопы в библиотеку, искать литературу о «магических симбионтах, эльфами именуемыми»*, именно так называлась книга, успокоившая нервы Вивьен, полученная в подарок от Краучей, занимающихся помимо политики, менталистики, и критики сбором всевозможных томов посвящённых магическим искусствам, практикам, и просто жизни, разумной и не очень, по ту сторону барьера. Особое внимание в библиотеке уделялось тварям иномирным и другим существам владеющим отдельным языком. Леди Феир однажды удалось посетить столь значимое место на правах близкого родственника.       И хотя домовики своим языком не владели, такая книга существовала и даже в нескольких экземплярах, что и позволило заполучить раритет четырёхсот летней давности, и не только его. Наследственная склонность к языкам по обеим линиям (никого ведь не удивляет, что редко приходящий демон не знал языка призвавшего, но частое пересечение генеалогических древ надежно убедили практически всех, что Дар — Краучей) подобрала повод основательно подчистить библиотеку дяди на предмет неизвестных словарей наречий, письменностей и рун. В итоге изъятых тамлудов хватило бы на новое, правда скромное, книгохранилище. А то, что при этом неожиданную просительницу очень просили читать подальше от их дома, так то дело обычное, и уж точно не как не связано с неким официально мертвым тезкой главы рода. Тогда это казалось девочке настолько недружелюбным, что достопочтимый родственник больше не удостаивался ни беседы, ни посещений. Но вернемся к конкретному произведению эпистолярного жанра.       Книга состояла не сколько из описаний Elf Home Magic, сколько из жизнеописаний их создателя, а также лирических отступлений. Но в чем писателю не откажешь, так это в слоге. Заметки, в которых был выдержан труд, были увлекательны, забавны и ненавязчивы, и отвлекли уже проснувшуюся паранойю девочки. Посмотрев в окно, и видя как разгорается закат, Вивьен зевнула, бережно закрыла произведение искусства и снова собралась вкушать пищу. «Снова подвергнуться довольно унизительной процедуре, когда тебя за руку ведет эльф, ну уж нет! Лучше я как-нибудь сама доберусь» — именно так рассуждала сонная Феир, и решившись, отправилась выполнять свою идею. В уже убранной книге, в самом конце, резко выбиваясь из предыдущего стиля, было начертано гусиным пером предупреждение: «Я создал послушных слуг, порой мне кажется, что слишком покорных, исполняющих любую прихоть хозяина. Я создал их магически сильными, настолько, что становится даже страшно, от своего гения. И конечно я сделал безвольными, дабы они не обернули свою силу против меня. Ибо пока эльф не получит приказа, он не желает, и не творит. Но бойтесь обрекших намеренье, ведь на пути к цели не важными становится ни долги, ни цепи, ни цена…» Глава рода была молодой, усталой и поэтому несколько небрежной. Она на долгое время забудет старую рукопись, и не прочтет ее до конца, воспринимая манускрипт лишь развлекательной литературой. Мисс Феир упустит тот момент, что для забавы тратить ни время писаря, ни дорогую бумагу, в ту эпоху бы не стали.       Обед проходил в более спокойной обстановке, Вивьен отдала должное уважение и супу, и второму, и особенно удавшемуся пудингу с ванилью, и решила поблагодарить повара. Да, раньше она так не делала; да, обычно никто из аристократов на эльфов не обращал внимание; да и автор юмористического опуса намекал на их полную послушность, но и память, и опыт говорили: «что доброе слово и кошке приятно», а разрядить кажущуюся тяжелой атмосферу сам БогМерлин велел, даже если она существует только в твоём воображении. Рядом с девочкой повеяло сильным удивлением, но тарелка не задержалась на столе дольше своих предшественниц.       И хотя демон со своей напряженной «беседой» очень подпортил планы юной чародейки, намеревающейся потратить следующий месяц с пользой, обгоняя магглорожденных в навыках, ведь им то колдовать запрещено. Но хотя бы учебники прочитать стоит, чтобы знать что можно сообщать преподавателям и ученикам, а что находится в запретном списке, который не стоит раскрывать чужим. Не стоит забывать и корреспонденции, не слишком частой, но не редко на диво информативной и полезной. Конечно никаких предложений посещений неких мероприятий не будет, но поддерживать беседы надо, ведь с некоторыми из её собеседников Вивьен предстоит учиться либо на одном курсе, либо на старших. А душа Евы обладая новыми знаниями, неизвестными не только магам, но и магглам на сегодняшний день, подарит новые темы для разговора, но и идеи обогащения, для официальных бесед с поставщиками и производителями, которые раньше писали единственной представительнице рода чисто для галочки, не требуя от фактически ребёнка руководить принадлежащими ей по наследству ресурсами. «Но сейчас, я уж развернусь, Все во имя Рода!» — во время последней, слишком громкой мысли, на главу рода будто накинули иллюзию: она стала выглядишь ровно так, как выглядела в воображаемом зале, в месте со всеми атрибутами в виде платья, рогов, не человеческой улыбки и глаз, которые выглядели слишком потусторонними, слишком выразительными и одновременно через чур пустыми. Будто не заметив произошедшего девочка отмерла, избавившись от слишком пафосного облачения, и решительно направилась писать новаторские письма.       Следующий месяц проходил в хлопотах, несмотря на все ещё практически декоративную должность Главы не самого слабого рода, на Вивьен фоном ложилось много рутинных обязанностей, которые с отъездом в школу никто и не думал отменять. Нужно было заранее скоординировать и изменить приказы эльфам, например: передачу срочных писем прямо на руки, ведь Хогвартские домовики не долюбливали Родовых дальних родственников, и крайне негативно относились к тем, кто нарушал их уединение, жить же в соседстве с обиженными существами не лучшая идея. Некоторые обязанности, вроде покупки и приготовления пищи стоило отменить, или в случае с некоторыми сладостями наоборот увеличить, все-таки по слухам кухня пансиона была сытной, довольно вкусной, но без изысков, а как многоуважаемая аристократка будет без своих творожных помпочек, и других деликатесов?       Книги, как и ожидалось не принесли ничего кардинально нового: изменились фамилии «первооткрывателей» некоторых законов; убрались некоторые и добавились заклинания; некоторые факты истории из хроник изменились на резко противоположные, девочка почему-то больше верила летописям; рецептуры одних и тех же зельев вообще менялись от источника к источнику. Нередко представительница клана «правдолюбов» хотела прибить авторов учебников осознавая, что благодаря им отличницей в «лучшей школе чародейства и волшебства» не будет, в прочем сей обитель знаний действительно давал качественное образование, ученики с данным дипломом с радостью принимали на работу не только англичане, но и спесивые японцы, и русские. Но по сравнению с библиотекой рода, учебные пособия не котировались. А родовых магов, если они по каким-либо непредвиденным обстоятельствам покидали родину, вообще, работодатели таскали на руках. Ну это конечно если на вражбине другие не приносили их в жертву, насильно не вводили в враждебный клан или перекладывали родовые проклятия на попытавших счастья дураках. Вообщем страну маги покидать не любили, особенно если за твою скоропостижную смерть некому было отомстить.       О случайном знакомстве Вивьен не вспоминала, получив информацию не просто о магглах, но о магглах будущего. Гермиона Грейнджер была выкинута из головы, оставив в голове зарубку о сильном влиянии «подруги» на канон, и следовательно о нежелательности изменения данного персонажа, все же жить под игом Воландеморта не хотелось, не смотря на всю свою чистокровность. Круциатус, помнится, Темный Лорд раздавал не только врагам, но и союзникам. Да, ведьма помнила о не абсолютности полученной информации, но надежда, надежда всегда умирает последней. Идеи же менять канон была отброшена, приняв идею определенного будущего, снова оказаться в неизвестности казалось не разумным. Хотя Глава рода понимала, что уменьшение поголовья чистокровных магов не есть хорошо, но подставляться самой и подставлять род, казалось ещё худшей реализацией данной затеи.       Укладываясь спать 31 августа Вивьен довольно жмурилась. Практически не заметное, тянущее чувство пропало и волшебница как никогда раньше ощутила развилистые артерии, вены и сердце проводящие магию. Радость поднялась в груди и разжался мелодичный звон, последний магический всплеск оказался на диво безобидным. Золотой полог кровати, радуга нависшая над головой и… двумерный розовый единорог в воздухе завершали образ классической принцессы, одета девушка была в бордовое платье с красной короной, чем-то напоминающее знаменитую диадему. Конечно спать в этом помещении было невозможно, и сонной красавице предстоял тяжелый поход в другую спальню, находящуюся через стенку от данной. «Кажется я определилась, в чем я отправлюсь завтра в школу» — предвкушающее произнесла волшебница смотря на висящий на вешалке костюм цвета крови. «И белые гольфы и перчатки, с красными туфельками отлично дополнят образ» — от повторного всплеска новую постель и пижаму защитило только отсутствие энергии на оное. Все таки чакроистощение приносило проблемы даже после своего завершения. За окном светил серп Луны, освещая комнату и оставляя пугающие тени напоминающие чудищ из сказок. Но Вивьен давно привыкла и не обращала на это внимание, странная Тень неожиданно дернулась и растаяла в потоке света пронзившем помещение. «Umbra** Monstrum Magic» — отстранённо отметила уже дремавшая ведьма — «существа низшего класса опасности, в целом безвредны для людей, рождаются из тени от света, боятся этого же самого света, навевают кошмары, краткая выжимка из сборника „Магические существа. Польза и вред. Том II“*, именно потому любую кровать или даже диван принято располагать на свету».