Фантомы

      Невольно я отступила на шаг, замерев, как, наверное, жертва, которая по причине собственной легкомысленности столкнулась нос к носу с хищником. Казалось, секунда, и я почувствую на шее смыкающиеся челюсти.       Отчаянно захотелось провалиться сквозь землю. Так, чтобы никто после не нашел. Ни Ворон. Ни Эмиль. Никто.       Слишком уж много внимания к моей скромной персоне оказывалось в последнее время, и если Эмиль с присущей ему надменной наглостью о своих планах поведал, то в причинах Ворона предстояло разобраться.       Мысли сразу же вернулись ко вчерашнему визиту брата, чтобы резко обратиться к возможным последствиям для всех нас. Мертвецам лучше оставаться в могилах, причем, в их же интересах.       Иначе что еще могло привести Ворона в столь раннее время?       — Доброе утро, — произнес Ворон. В его голосе я не уловила ни злости, ни стали, но от этого становилось еще страшнее. Его вообще было крайне сложно вывести на эмоции, и холодная бесстрастность ровным счетом ничего не говорила о чувствах этого мужчины.       Поскольку язык предательски присох к небу, я лишь кивнула в знак приветствия, вцепившись в лямку сумки обеими руками, словно утопающий за соломинку.       — Ты как обычно рано, — продолжил Ворон, а после кивком указал на машину. — Садись, я тебя подвезу до университета.       Разумеется, он знал, куда именно я направлялась.       Искать тысячу и одну причину для отказа было не то чтобы глупо, а просто бессмысленно: меня не приглашали, надеясь на снисходительное согласие, мне приказывали, пусть и в весьма мягкой форме.       Я снова кивнула, теперь уже в знак благодарности, хотя внутри все отчаянно протестовало против того, чтобы оказаться в автомобиле наедине с Вороном. Ведь он здесь не просто так, в его привычки ранее точно не входило ожидать меня с целью подвезти куда-либо.       На негнущихся ногах я преодолела расстояние, которое разделяло меня от машины Ворона, чувствуя на себе его прожигающий взгляд. Наверное, именно поэтому я не смогла без приключений забраться в автомобиль, едва не ударившись головой при посадке.       Ремень безопасности отказался меня слушаться, и Ворон пришел мне на помощь. От его непосредственной, пусть и весьма короткой близости стало совсем уж не по себе.       Я до сих пор так и не поняла, почему этого светловолосого и светлоглазого мужчину называли Вороном. Внешне с мрачной птицей он не имел ни малейшего сходства. Мне сложно было сказать, сколько же ему было лет: на вид тридцать, не больше. Однако с того момента, как я его помнила, Ворон не менялся, словно время было над ним абсолютно не властно. Впрочем, вполне объяснимо…       В абсолютной тишине мы выехали со двора. Я прикидывалась ветошью и старалась не отсвечивать, прижимая к груди сумку и желая, чтобы Ворон ни о чем меня не спрашивал.       Глупо, конечно, было на подобное рассчитывать.       — Все нормально? — поинтересовался Ворон.       — А? — невольно вырвалось у меня.       — Ты какая-то скованная. Что-то случилось?       Внутри точно полоснули лезвием. Неужели допрос начался? В том, что я не смогу противостоять Ворону, возьмись он за меня, отчего-то сомнений никаких не было. Если он хотел добраться до интересующей его информации, то Ворона ничего не могло остановить.       — Ну… Я никак не ожидала, что меня сегодня будут подвозить до университета, — тут я даже не соврала.       Ворон снисходительно усмехнулся. Помолчал с минуту, точно оценивая, что можно мне рассказать. Или же просто играя на моих нервах.       — Я не стану лукавить, что ничего не случилось, — произнес он, а я замерла. — Случилось, но паниковать рано.       Мои самые худшие ожидания начинались с мучительной медлительностью воплощаться в жизнь.       — Это как-то связано со мной? — мой голос предательски дрогнул. Больше всего на свете я боялась услышать положительный ответ, а вслед за ним имя брата.       — Да. Впрочем, это связано со всеми нами.       А вот тут уже становилось интереснее… Под «нами» явно подразумевались не только Ворон и я. Имел ли он в виду весь наш род и сопричастных к нему? Определенно. Иные его просто не интересовали.       — Так понимаю, что мне не стоит рассчитывать на подробности? — вопросила я.       — Правильно, не стоит, — снисходительно согласился Ворон. — Многое еще не прояснилось, чтобы говорить наверняка, но нужно держать ухо востро.       Машина плавно остановилась на красный сигнал светофора. Дорога была практически пустой, у автобусной остановки стояла пара людей в ожидании заветного транспорта. В окнах домов кое-где горел свет, словно приветствуя всех тех, кому сегодня пришлось подняться в такую рань.       Тишина, вновь воцарившаяся в салоне автомобиля, казалась тяжелой, но в то же время я чувствовала, возможно, обманчивое облегчение. Все же об Эмиле меня открыто не спросили. Сердце гулко стучало в груди, казалось, что Ворон должен был его отчетливо услышать. Возможно, так и случилось, поскольку он снова бросил на меня взгляд:       — Ты испугалась? — спросил Ворон. Опять же я не услышала искренней заинтересованности, все тот же ровный голос без каких-либо оттенков.       Машина тронулась с места, и внимание Ворона снова привлекла дорога.       — Есть такое… — пробубнила я, правда, не стала уточнять, в чем именно причина моих страхов. Возможно, именно сейчас настал подходящий момент рассказать об Эмиле самой, не дожидаясь, когда Ворон узнает из других источников, а брат втянет меня в свои темные дела куда сильнее. Однако заслуживал ли Эмиль еще одного предательства?       Навряд ли.       И все же…       Могло быть так, что Ворон намеренно выводил меня на разговор о брате? Говорил ли Ворон об Эмиле? Ждал ли он от меня честного, но такого горького признания? В том я сомневалась, хотя и не могла отрицать, что мое личное желание банально застилало мне глаза. Верить в подобное мне трусливо не хотелось. Ворон запомнился мне бескомпромиссным и не привыкшим размениваться на лживые уловки. Я не являла собой важную персону, с которой он сдувал пылинки и вообще всячески оберегал. Мне больше подходила банальная роль статиста, затерявшегося в серой толпе.       — Вот как? — откликнулся на мое невнятное заявление мужчина.       Я почувствовала легкий укол чужого недовольства. Намеренный укол. Если брать в расчет тот факт, что я якобы не знала о возвращении Эмиля и говорили мы не о брате, то Ворон умышленно не сообщал причину своего беспокойства. Как говорится, камень, брошенный в мой огород: я ведь сама отказалась от того, что могло бы помочь мне ощутить нависшую опасность. Мой выбор не одобряли, осуждали и в принципе не готовы были его принять даже сейчас.       Благо, что мы уже подъехали к зданию университета, что условно избавляло от дальнейшего участия в неприятной беседе. Задерживать меня никто не стал.       Ворон предупреждающе сам отстегнул ремень безопасности, который буквально несколько минут назад отказывался меня слушаться. Правда, на этот раз он сразу не отстранился. Получилось так, что на пару секунд мы смотрели друг другу прямо в глаза:       — Не бойся. Никто не пострадает. Я обещаю, — тихо, но довольно четко произнес он.       Смущение румянцем вспыхнуло на моих щеках.       Стоило ли говорить, что из машины я вылетела пулей, забыв даже поблагодарить Ворона.