Фантомы

      Утром я проснулась под неприятный писк будильника, надеясь, что все случившееся оказалось обычным кошмаром: Эмиль так и остался призраком из прошлого, который неожиданно решил нагрянуть, достать меня, но только через сон, не нарушая границ реальности.       Но куда там…       Усталость прошлого дня никуда не делась, тяжестью давя на плечи и неприятным звоном отдаваясь в голове.       Уснула я лишь под утро, и, как назло, сегодня нужно было вставать к первой паре. Прогул не являлся вариантом решения проблемы. Более того, мог сразу подвести под ненужные подозрения, если их еще н возникло. Не то чтобы я знала, но чувствовала, что за мной присматривали. Просто не могли иначе, пусть даже не из самых плохих побуждений и соблюдая иллюзию хоть какого-то личного пространства.       Для себя я успела вывести несколько правил, которые помогали мне вполне мирно жить вдали от родителей и того, что предназначалось по наследству крови. Бегство от самой себя? Возможно, но я не жалела.       Одним из них было делать вид, что ничего не происходит и я ничего не замечаю. До возвращения Эмиля из мертвых это правило существенно упрощало мне жизнь.       Дар сложно получить, а вот отказаться от него довольно легко. Несколько лет назад я приняла эгоистичное решение, которое знающие люди назвали ошибкой, едва ли не предательством рода. Они не хотели брать во внимание, что смысл тех сил умер вместе с Эмилем. Поддержку я нашла у родителей и человека, от которого ее не совершенно не ждала. Было бы весьма опрометчиво думать, что его мнение не сыграло никакой роли. Нет, именно оно и стало моей защитой. Правда, бесплатный сыр оставляют только в мышеловке.       В любой ситуации есть положительные и отрицательные стороны. Так получилось и сейчас: я не смогла вовремя почувствовать предстоящую угрозу. Вот моя расплата за спокойные, пусть и преисполненные невысказанным сожалением годы.       Из зеркала в ванной на меня посмотрело нечто со спутавшимися волосами и темными кругами под светлыми глазами. Видок тот еще, что тут скажешь. Меня можно было принять за человека, очень бурно и весело проведшего прошедшую уже ночь, но явно не знавшего, что делать с наступившим сегодня.       Вчера на фоне явления Эмиля я не успела толком подготовиться к семинару, потому придется импровизировать, но, если честно, то Агния Валерьевна с ее извечным недовольством и постоянными придирками к каждому слову с открытием новых фактов справедливо считалась меньшим из зол.       Куда больше меня волновало, что теперь будет с братом?       Примерно через полчаса после нашего не слишком радостного — особенно в контексте предстоящих событий — воссоединения брат ушел, не размениваясь на прощания и растворившись в густой осенней темноте, а я осталась в одиночестве, оглушенная его неожиданным появлением.       После я несколько часов просидела на кухне перед кружкой постепенно остывавшего кофе. Собственно, та же самая кружка с тем же самым недопитым кофе встретила меня с утра. Правда, теперь рассиживаться перед ней времени не было, потому я вылила содержимое в раковину.       Если бы так же просто можно было расстаться с прошлым…       Друзей, с которыми я бы могла разделить тревоги, у меня не было. Да, наверное, и присутствуй таковые рядом, мне бы и в голову не пришло рассказать им об Эмиле. Старший брат обладал странной и одновременно ужасной способностью менять судьбы людей. Встреча с Эмилем становилась своеобразной отправной точкой, после чего их жизни перемалывались через жернова. Уже не раз постулат находил подтверждение на практике, а брат ничего не собирался с тем делать, хотя обладал возможностью поставить не точку, а запятую.       Именно за то Эмиль некогда и поплатился. Когда гордость обращается в неуемную бездумную гордыню, то остается лишь ждать беды.       Однако куда невероятнее казалась цель, которой задался брат. И роль, отведенная в ее достижении мне.       — Ты действительно думаешь, что мне настолько доверяют? — не смогла скрыть удивления я, когда Эмиль озвучил то, для чего именно пришел. Брат только усмехнулся, но ничего не ответил.       Неужели он верил, что мог тягаться с Вороном? Ведь вполне вероятно, что последний уже знал об Эмиле, а потому ему ничего не стоило еще раз остановить зарвавшегося мальчишку, коим Ворон всегда считал брата.       Эмиль относился к тем, кому не писаны правила. С самого детства, как говорится, брат ломал выстроенную годами систему, испытывая себя и окружающих на прочность. Начиналось все с, казалось бы, невинных детских проказ, что были свойственны почти всем мальчишкам. Со временем проказы перерастали в проступки куда более серьезные, которые трудно было списать на подростковую глупость.       Находились и те, кто восхищался его бессмысленной бравадой, обычно сверстники, но большинство, конечно же, осуждало. Родители сначала пытались на него повлиять, надеть условный поводок, но Эмиль со свойственной ему дерзостью довольно быстро показал, что исправлению не подлежал.       Вчера Эмиль не выглядел отчаявшимся, загнанным в ловушку зверем, что вовсе не исключало его злости, неожиданно выверенной и тихой, а потому опасной. Прежде всего, для него самого. Интересно скольких он успел втянуть в эту историю? Была ли я единственной, кому выпала сомнительная честь оказать ему помощь?       Тогда у меня и появилось ощущение, что в мозаике не хватало довольно важных частей. При всей своей надменной самоуверенности Эмиль никогда не был настолько глуп. В противном случае брат не смог бы скрываться так долго. И в то же время Эмиль мне не верил, чтобы приходить и что-то требовать, пусть и давя на чувство вины. При всей моей наивности трудно было представить, чтобы Эмиль обратился ко мне со столь существенными пусть и не просьбами, а приказами. Слишком уж ненадежным элементом я могла оказаться в его планах. Вряд ли от меня ждали того содействия, что было вчера озвучено.       Признаться, за себя я уже не боялась при любом повороте событий, словно обладала странным иммунитетом. Я никогда не просила об этой власти, наверное, потому она и оказалась в моих руках.       Мысль позвонить родителям отметалась сразу. Пока можно держать их в стороне от этого дела, то лучше так и поступить. И вовсе не из-за жестоких слов Эмиля, от которых веяло прямой угрозой. Происходящее было только началом, конец мог быть весьма трагичен, способный в подробностях повторить прошлый сценарий. Есть то, что каждый готов пережить лишь однажды.       Рассказать Ворону? А не того ли от меня ждал Эмиль: явившись ко мне, вынудить трусливо броситься к Ворону и тем самым запустить условный механизм?       Я невольно поежилась, уже стоя в прихожей и натягивая куртку.       Трудно было отделаться от мысли, что Эмиль вскоре обязательно снова поплатится за дерзость. Сроки зависели от того, как скоро Ворон узнает о нем. Быть может, он уже знал, если Эмиль не попытался тщательно и умело скрыть своего присутствия в городе. Я не смогла его почувствовать, но с меня спрос вообще маленький.       Ворон не тот, с кем можно было играть в кошки-мышки, но все же, если Эмилю удалось скрываться, то это могло означать, что он стал гораздо сильнее и опаснее. Либо за ним стоял кто-то довольно могущественный. Хотя оба варианта могли сложиться вместе, нельзя было отрицать и такого поворота.       И все же кое-что не давало мне покоя.       Можно ли было расценивать вчерашнее происшествие как второй шанс? Возможностью исправить ошибку, которая ноющим шрамом осталась на сердце?       Я вышла из подъезда, заставив старую железную дверь недовольно скрипнуть. Холодный воздух, в котором уже чувствовалось приближение зимы, коснулся лица, прогоняя остатки сна.       Мне удобно было выходить несколько раньше, чем требовалось, чтобы избежать пресловутой отчаянной, словно очередь на ковчег, толкучки в общественном транспорте. В это время город еще не успевал проснуться, и улочки были точно заговорены хрупким безмолвием. Осень уже диктовала свои правила, а потому небо еще было затянуто темным плотным покрывалом. Фонари, точно сговорившись, горели через один, то и дело перемигиваясь друг с другом.       Среди припаркованных во дворе машин я не сразу заметила черный внедорожник. При моем приближении дверь со стороны водителя открылась, заставляя меня замереть на месте.       Ворон.