Спора.

Эпоха III Этап I Исследование не принесло мне каких-то великих открытий, всё типично и фундаментально от уже известного мне не отличается. Внутренние уплотнённые структуры, служащие под крепление динамических тканей, поверхность на стыках эластичная, в меру проницаемая. Всё отличие от не раз встречавшихся мне красных и синих организмов с внутренним скелетом в том, что именно у этого орган, отвечающий за поступления одного из видов элементов из внешней среды, представляет собой пористую структуру внутри организма, с разреженной средой, в то время, как у прочих, известных мне, лоскутки тканей под дополнительным костяным уплотнением взаимодействовали непосредственно со средой. Новый организм явно проник ко мне в среду из верхней, разреженной, что само собой означает, что изученное мной разнообразие Жизни в моей среде, плотной субстанцией не ограничивается. Где-то там, за непроницаемой для меня преградой из разреженного вещества, могут существовать ещё экземпляры, взаимодействие и познание которых доставит мне немало положительных впечатлений. Вот только способа покинуть родную среду сходу найти не удалось. Аккуратно выпустив исследованный организм с моими частями, призванными не позволить гостю надолго выходить из зоны влияния Роя, я стал анализировать сложившуюся ситуацию и своё место в ней. Речи о том, чтобы покинуть место обитания лично, частями нашего конгломерата быть не могло. Слишком мои организмы оказались адаптированы к плотным веществам, составляющим мою зону обитания, и изменить генную цепочку под новые данные уже вряд ли удастся. Такова оказалась цена моему способу питания. Да и тяжело себе представить, как смогут подстроиться под уже занятую агрессивную среду части с существенной наклонностью к потреблению металлов. Слишком мы тяжёлые и инертные для разреженных сред. Вывод напрашивается сам собой: мы должны, каким-то образом, добиться чтобы наша среда, окружала нас при визитах во вне. И частичное решение для этого есть. То же существо с двойным способом дыхания, вполне успешно носило мои части, как в родной для меня среде, так и вне её. Организм-донор оказался весьма успешным фильтром для моих частей, но недостаточно автономным. Убедившись, что организм оставил потомство в моей среде, я решился провести над ним несколько рискованных опытов. Оказалось, что мои части до нескольких периодов Длинных Холодов могут успешно существовать вне зоны влияния Роя. Само собой, никто не отменял условия продолжения жизненных процессов донора. После чего не менее успешно возвращались в Рой по завершению эксперимента, но о исследовании внешней среды речи быть не могло. Слишком примитивные реакции были у моих частей вне зоны воздействия управляющего ядра Роя. Да и с ним, о накоплении знаний и опыта речи быть не может. Но хотя бы базовые инстинкты и доступ для исследования мной, Ядро дать должно. Следуя полученным выводам и развивая идею фильтрующих доноров, я попытался внедрить одно из Малых Ядер в Организм. Опыт оказался частично успешным, Рой смог адаптироваться под новый организм, но из-за пропорции биомасс и способов питания донора, вскоре произошла интоксикация, повлекшая за собой гибель и донора и Ядра. Печально, но далеко не смертельно для Меня. Учитывая же, что к тому моменту удалось подчинить себе уже более тысячи разрозненных и объединившихся Роев, переживать о потере одного было уже совсем не рационально. Зато я смог определить цель для ближайшего периода. Всем моим частям был дан приказ захватывать и обеспечивать существование крупных организмов с особенностями поглощения разреженных сред. Буквально за несколько сотен периодов Длинных Холодов, исследовав мириады сложных организмов, я нашёл нужный мне для опыта экземпляр. Им оказался фиолетовый организм с выраженным внешним скелетом и шестью парами сегментированных конечностей. Судя по всему, существо вело преимущественно разреженный образ жизни, питалось органической пищей и, что было наиболее ценно для меня, могло позволить организовать в своём организме полость под среду для ядра. Место нашлось под верхними хитиновыми плитами, над пищеварительной системой. Внедрение Ядра Роя и моих частей прошло успешно, но достаточно медленно. Грань адаптации и интоксикации была тонка. Настолько тонка, что балансировать популяцию пришлось чуть ли не вручную. И даже при этом, если допустить несколько неподконтрольных делений, начнётся накопление токсинов. Решение нашлось в частичном изменении способа фильтрации донора. Пришлось группу моих частей разместить в выводящих органах Донора и заставить их выводить токсины напрямую во внешнюю среду, превращая их в нечто вроде фильтрационной камеры. Зато, организм, получив разгрузку, показал устойчивый рост производительности систем, что повлекло за собой рост и моей популяции в нём. Результатом опыта стал достаточно бронированный конгломерат, в котором моё ядро устойчиво сосуществовало с жизненными циклами фиолетового. Можно было перейти ко второму этапу, переносу своего сознания в Малый Рой, и выходу на сушу. Тут проблем не было никаких, центр восприятия сместился, и моё Я оказалось в новой среде, которая вполне обеспечивала существование Роя. Вот только это был промежуточный положительный результат, ведь цель была не в том, чтобы слепо попасть в разряженную среду, а в том, чтобы познать её. И тут возник застой. Познать среду я мог лишь только частью своих чувств, и то, на уровне наблюдения, а хотелось проводить эксперименты и иметь способ воздействия, а для этого надо было получить хоть какой-то способ прямого взаимодействия. Привычный мне вариант влияния через ЭМИ поля и токсиновую адаптацию, мало соответствовали необходимости. Я смог ощутить биение жизни в разреженной среде, смог опознать желания и цели некоторых организмов, вот только Чувство Жизни и Электромагнитное воздействие это далеко не всё. Вторичный опыт получить доступ к среде, путём просверливания отверстия в твердом покрытии донора провалился. Мои части гибли, оставляя после себя металлизированные остатки, которые защищали внутренние органы, но в то же время не выполняли возложенных на них функций по формированию окна взаимодействия. Прямая работа с разреженной средой застопорилась. Пришлось искать альтернативные пути, а для этого более досконально исследовать Жизненные Циклы доступного мне Организма. Тень ответа удалось нащупать при внимательном анализе организма Донора и механизмов взаимодействия его систем. Намёк на подсказку обнаружился при наблюдении за работой сети тканей, отличающихся повышенной индуктивной нагрузкой на фоне остальных механизмов. Расположив вдоль длинного жгута этой ткани непрерывную цепочку своих частей, я заметил череду сигналов, что пробегала по ней от внешних устройств Организма к двум явным узлам в передней части и посередине донора, а затем и от них к другим органам. Вот только расшифровать полученную информацию никак не удавалось. Ткань положительно реагировала как на ЭМИ воздействие, так и на влияние активными веществами, но предугадать результат не удавалось. Один и тот же сигнал в туже зону, но с разной силой мог привести, как к сокращению двигательных отростков, так и резкому сокращению всех мышечных тканей Донора. Опыт закончился провалом, донор погиб, не протянув и десяти периодов Тьмы с момента начала активного вмешательства меня в работу систем. Вместе с его кончиной, погибло и Ядро, возвращая мою концентрацию к основному скоплению Роев. Зато, ощутив надвигающуюся гибель организма, я позволил своим частям не сдерживаться и делиться впрок, поглощая биомассу донора и плодя споры. Расчёт был прост, если уж данный Малый Рой погибнет, а избежать этого я не мог никаким способом, то сдерживаться нет смысла. Зато споры в жёстком каркасе, имеют все шансы дождаться благоприятной среды и распространить мой вид. Пусть опыт окончился лишь частичным успехом, зато послужил незаменимой ступенькой в лестнице моего дальнейшего развития. В этот же период до Длинного Холода ко мне попали ещё несколько экземпляров такого же вида, и я смог продолжить свои эксперименты на них. Во-первых, я позволил себе потратить ещё одно Ядро Роя для подтверждения данных, о способе управления Донора через единую ткань передачи. Также удалось немного продвинуться в исследовании действия узлов индукции. Во-вторых, я позволил себе разобрать и поглотить одного индивида, что принесло мне несколько обрывков генной цепочки, доступных к адаптации и открыло доступ череде новых исследований. Управляя поглощением организма лично, я смог отследить какие цепочки из каких структур были получены. Таким образом, выскочившее сообщение о доступности цепочки “Ганглий” при работе именно с заинтересовавшей меня тканью воспринималось именно как награда за усердие. Поздравляем, Вы успешно адаптировали генную цепочку “Ганглий” в свою структуру. Адаптированы генные цепочки 0/2. Первичный ФитВитидный Рой - Позволяет организовывать паразитический рой из организмов типа “ФитВитидная Инфузория” Ганглий - Позволяет организовывать сложную структуру, отвечающую за примитивный сбор, хранение и адаптацию информации. Вы создали вид “Продвинутый Рой ФитВитидная Инфузория”. Пока существует хотя бы один представитель Вашего вида, Вы не погибнете окончательно. И ведь подобные цепочки встречались мне не раз и не два, но игнорировались, как малоинтересные. Почему? Так не было у меня раньше таких задач, которые требовали дополнительных инструментов анализа, кроме моего “Я”. Только столкнувшись вплотную и лично с работой целой ткани многоклеточного организма я понял, что просто наблюдать за работой - мало. Оказалось, что между первичной реакцией моих частей и слишком высокой оценкой информации моим Я, есть огромнейший разрыв. Мне понадобился механизм, который обеспечил бы мне возможность создавать длинные цепочки реакций и собирать мелкие события в единую картинку, предоставляя мне возможность уже делать выводы и оперировать понятиями, а не неструктурированными событиями. Время, когда мне для исследования усложняющихся Жизненных Циклов хватало примитивных структур и реакций в одно-два действия прошли. Мои части - универсальный инструмент взаимодействия, но Ядра позволили перешагнуть со ступени поглощения и роста в фазу анализа и изучения среды. Теперь же появилась необходимость изучить взаимодействие, а это выше, чем могли себе позволить Ядра, в том виде, в каком они функционируют в Рое. Особенность генной цепочки “Ганглий” свелась к тому, что организмы, составляющие Ядра, адаптировались к выполняемому функционалу и усложняли взаимодействие, как внутри самой структуры, так и между собой. Таким образом, скорость и сложность возможных реакций всего Роя возросла скачком. Ценой усложнения стала ещё большая инертность Роя и повышение энергетической нагрузки. Ядра потеряли часть пластичности и по своей структуре стали больше напоминать орган Многоклеточных. Нет, при необходимости, любой член Роя, мог стать членом Ядра, вот только происходит это теперь не сразу. Требует изменения функционала интегрируемой части и как результат - повышение размера ядер. Но результат позволил мне закончить свой опыт с покорением Разреженной среды. Правда, выполнить это на Доноре того же типа, что и ставший источником генной цепочки мне не удалось. Для формирования полноценного узла требовалось организовать взаимодействие от трёх до пяти Ядер, в зависимости от возраста и размера, а обеспечение жизнеспособности подобной популяции Роя подрывало организм фиолетового, и тот гиб. Пришлось выбирать более подходящий для моих целей организм, что заняло достаточно много времени. Само собой, исследование Разреженной среды не прекращало колонизации моей системы, что с доступностью ганглиев приняло новый оборот. Адаптировав генную цепочку, и распространив её роль на весь конгломерат Роя, я столкнулся с тем, что Ядра стали самоорганизовываться в ганглии самопроизвольно, что, в принципе, было очень даже хорошо, выделяя мне силы и ресурсы на занятие интересными проектами. Но сложность сложилась в том, что новорожденные ганглии оказались разрозненны уже сами по себе, и для их взаимодействия уже потребовалось моё вмешательство. Изучив процессы, протекающие в новой структуре, я посмел предположить, что практически ничто не могло мне помешать раскинуть идею чуть дальше. Ганглий в исполнении моего Роя, по сути оставался конгломератом Ядер, научившихся шире взаимодействовать при помощи активных веществ и ЭМИ. Уплотнив Ганглии, расположив их в одном месте, обеспечив их питание, защиту и развитие, оставив саморазвиваться на сотню-другую периодов Долгих Холодов - и на выходе получилось такое, что я довольно поздравил себя с открытием. Скажем так, получившийся “Нервный Узел” взял под контроль целую область среды с несколькими условно независимыми экосистемами и повёл себя как огромная библиотека реакций. Попавшие под влияние такого центра разрозненные ганглии получили возможность обмениваться прикладным опытом в тех или иных ситуациях. Нет, о разуме или даже первичном анализе, опять таки, не идёт речи. Но вот если одна из частей находила новый, полезный организм и успешно его адаптировала, то остальным ганглиям, в зоне влияния “Библиотеки”, необходимость в опытах и экспериментах практически отпадала, позволяя вычленить полезный результат из закромов связей центрального конгломерата. Структура “Библиотеки” оказалась саморазвивающейся и от меня практически ничего не требовала. Более того, уделив максимум внимания именно этой структуре, я смог “просмотреть” череду опытов и результатов входящих в неё частей. Само-собой хранилась не вся поступающая информация, и не вся она была доступна частям, но наиболее актуальная, значимая и полезная, оставалась на виду. Способ очистки бесполезных знаний удивлял своей простотой. “Библиотека”, в момент получения цепочки сигналов о поступлении знаний, формировала из частей доступных ядер некоторую цепочку, которая обменивалась повторяемым сигналом, формируя “воспоминание”, и оставляла их в условной независимости. Чем более “мощная” поступала информация, чем большую часть Роя она затрагивала, тем больше выделялось Частей под её хранение. Чем чаще полученный опыт оказывался полезен, тем чаще обновлялись части в связке “памяти”. Но стоило цепочке воспоминания потерять, по естественным причинам, критическую массу, как части освобождалась на новые “сигналы”. Так опыт показал, что гибель нескольких ганглиев в дальнем сегменте Роя, от избытка в среде токсинов, хранилась в памяти почти десять Сезонов Холодов, и почти угасла из-за естественного обмена частей в цепочке “памяти”, но стоило при схожих обстоятельствах поступить сигналу от другой сегмента Роя, как “библиотека” обновила цепочку новыми частями и передала погибающим ядрам способ спасения. Выход, в той ситуации, крылся в том, что ядро должно было впасть в спячку на период отравления. После того, как среда очистилась от отравления, Ядра, как ни в чём не бывало, пробуждались и восполняли популяцию. Таким образом, если в первом случае погибло 90% ядер, и только одному удалось пережить, то во-втором случае, всё повторилось в зеркальном отражении. Погибло 10%, а это были именно те ядра, которые первыми попали под действие среды, а выжили остальные 90%, вовремя получив готовый механизм поведения. Были и другие примеры, как новая структура влияла на Жизненные процессы Роя, существенно облегчая распространение его по среде и нивелируя влияние на экосистему. Однажды пройдя через мир, в котором оказался только Я, повторять ситуацию мне очень не хотелось. Передав это желание в Библиотеку знаний, как основополагающую цепочку, обязательную к репликации по Рою, я позволил себе уделять больше внимания исследованию изменяющегося мира Жизни. Новым центром исследования стал Донор, попавший ко мне после тысячи периодов Длинных Холодов, когда развитие Ганглиев и Библиотек окончательно перешло в устойчивую фазу. Организм представлял собой разновидность существа с внутренним скелетом и двумя парами симметричных конечностей. Длинный хвост и общая гибкость донора оказались удачным решением, для того чтобы Организм успешно себя чувствовал, как в средах высокой, так и низкой плотности. Хотя и обладая внутренними полостями для обмена веществами в разряжённой среде, он, тем не менее, мог успешно находиться до половины периода вне её. Но меня в новом Доноре привлекла не столько адаптивность к средам, сколько успешность решения с выводом токсинов из организма. Трехсоставная система очищения внутренних органов позволяла сепаратно отводить жидкие, твёрдые и газовые токсины, не перегружая функционал органов. Для меня это означало, что, с минимальной адаптацией и потерей энергии с моей стороны, Донор смог принять в себя до пяти полных масс среднего Ядра Роя, что позволило вложить в него полнофункциональный ганглий. Новый опыт с попыткой покинуть свою среду и познать разрежённый мир, началась с того, что я внедрил в Донора разрозненные молодые ядра и инициировал формирование Ганглия уже в полостях организма. Процедура прошла успешно и, подпитываемый Роем, организм со мной внутри покинул пределы конгломерата в поисках пропитания и продолжения рода, а я тем временем с любопытством изучал работу внутренних систем столь перспективного организма.