Память о Верности/Makoto no Kioku

      Девушка лет двадцати быстро шла по вечернему Эдо. Древний город был таким, каким и должен быть — спокойным и величественным, завораживающим красотой высоких крыш и пагод. Отголоски гражданской войны были почти незаметны. Но, несмотря на тишину Эдо, Киото был девушке ближе. Там было опасно ходить одной, появляться на улицах ночью, но все же Столица казалась прекрасным сном. Сном, в котором верность Сёгунату не считалась предательством.       Один жилой квартал сменился другим. Путница перешла на противоположную сторону улицы и остановилась.       Пять лет назад на этом самом месте… Предатели, мятежники, которые нынче именуют себя спасителями страны, кровавые «патриоты»… убили прошлое этой девушки. Ее отца и любимого старшего брата.       Теперь на этом месте стояла не скромная клиника западной медицины, а обыкновенный жилой дом. На втором этаже даже был виден огонек за бумажным окном. Девушка остановилась, поправила платок, скрывающий волосы. Она пару раз хлопнула в ладоши, грустно улыбнулась и побежала дальше.       Светло-синее хаори, накинутое поверх простого розового кимоно, раздувалось на ветру. Когда-то этот голубой цвет раздражал девушку. Теперь же, вопреки традиционному его значению, она надела хаори в память о товарищах, которые сейчас, подобно воинам Ако, сражаются за свои идеалы*. И не важно, что девушка не может их поддержать. Она делает то меньшее, что от нее зависит — помнит. И верит в них.       Когда впереди послышался шум, руки непроизвольно потянулись к левому боку, хотя сейчас единственным оружием путницы, кроме танто, спрятанного в оби, были шпильки. Понадеявшись, что использовать их не придется, она не позволила себе задержаться.       Источником шума оказались подвыпившие горожане. Один из них не мог держаться на ногах, но с упорством настоящего буси отказывался от помощи. Девушка поравнялась с переулком и услышала отменную брань. Она усмехнулась про себя, отметив, что уже давно не обращает внимания на подобные словесные конструкции. К счастью, дебоширы не замечали прохожих.       Было пасмурно, только бледная полоска выдавала местонахождение убывающей луны. Редкие отсветы, неясные полутени причудливо переплетались друг с другом и путались среди ветвей деревьев. Путница подула на руки и запахнула хаори — для середины весны ночи стояли прохладными.       Впереди показался госпиталь, девушка ускорила свой шаг. У ворот, вручив охраннику монету, она вошла в здание, сопровождаемая сочувствующим взглядом пожилого мужчины и словами:       — Матсумото-сан, прошу вас поторопиться.

***

      Он лежал на кровати в отдельной палате и никак не мог уснуть. Мысли постоянно возвращались в прошлое — далекое и не очень, в те времена, когда он был здоров и мог защищать своего «господина». В глубине памяти мужчина видел их первую встречу. Он, мальчик, которого родные отослали из дома, в надежде на более счастливую и сытую жизнь ребенка вдали от них. И приемный сын хозяина додзё.       Взгляд медленно соскользнул на пол. Там, на подставке, лежало его оружие. Дайто и сёто. Глаза, будто устав, остановились на коротком мече. Мужчина нашел в себе силы улыбнуться.       — «Кику»**… Кику-сан, помните, что вы сказали тогда, заступаясь за своего мужа? Катаны и правда похожи на девушек***…       Вдруг больной замолчал и насторожился. Он не услышал, а скорее почувствовал — отблеск огромного боевого опыта — легкие шаги в пустом коридоре.       Через несколько мгновений дверь тихонько открылась. За ней в сейдза сидела девушка — а точнее женщина, именно об этом говорила ее прическа — в розовом кимоно. Увидев, что мужчина не спит, она поклонилась, но не вошла. Большие глаза ее были прикрыты и опущены к полу. Мужчина смотрел на ночную гостью. Тишина длилась несколько долгих секунд, но после он хриплым голосом произнес:        — Камия-сан? ___________________________________________ * В Эдо голубой цвет считался оскорбительным для воина, потому что означал «клоун-самурай». А в Киото этот же самый цвет связывали с 47 ронинами… (рассматривалось в 4 главе) ** Название меча. *** Начало манги. Фраза Кику-сан звучала так: «Катаны похожи на девушек. Они счастливы быть с теми, кто их любит.»