***
Домой они решили вернуться пешком, сделав небольшой круг через рынок, чтобы купить свежие фрукты. Чонгук нёс пакет с сочными персиками, постоянно отмахиваясь от докучливых продавщиц, которые то и дело пытались ему впихнуть свой товар со скидкой или ненужный хлам в виде изогнутых статуэток и пепельниц. Миен шла впереди с шоколадным бананом на палочке и посмеивалась над Чоном, потому что ростом и телосложением он сразу выделялся среди посетителей, и на него все налетали и облепляли как мухи, стоило ему ступить в новый ряд с торговками. Женщины хихикали и тянули к нему свои ручищи, будто несколько лет в глаза мужчин не видели, и Чонгук даже пожалел, что не надел кепку и маску. Рынок теперь он будет обходить стороной. — Ты принял правильное решение, когда забрал Заю, — заговорила Миен, когда они остановились около очередной лавки со специями. — Ты молодец, что решил оставить её, не каждый бы смог взять на себя такую ответственность. Она уже любит тебя, ты для неё целый мир. — Спорим, Тэхен скажет, что Зая так быстро прониклась ко мне, потому что от меня пахнет псиной. — Эй, — девушка прыснула, — это не так. Чонгук наклонился, вдыхая пряный аромат, и обернулся к Миен, которая с набитым ртом стояла рядом. Она таким взглядом смотрела на банан в горячем шоколаде, что Чонгук не смог сдержаться и сразу купил ей его. Видя её счастливую улыбку, ему больше ничего не было нужно, чёрт возьми. Попал конкретно, с каждым шагом только глубже в зыбучем песке. Что его ждало на самой глубине? — Я всегда хотел взять собаку из приюта, но постоянно что-то останавливало меня. Думал, сначала надо закончить школу, университет, устроиться на работу, купить большой дом, чтобы каждому нашлось в нём место: детям и животным. Сейчас я понимаю, что просто не был готов. Наверное, я повзрослел. Разве нужно заканчивать школу, чтобы завести питомца? — Животные — это не игрушки, — подхватила Миен. — Правильно, когда люди заводят их в осознанном возрасте, ведь они, как маленькие дети, всегда требуют заботу и внимание. Поэтому я всегда понимала, что у меня будет один ребенок и одно животное, чтобы меня хватило на всех. — Один ребенок? — Чонгук чихнул, отходя от этого удушающего прилавка. — Я хочу минимум четырех. Миен округлила глаза, дожевывая кончик банана, она чуть не подавилось от услышанного. Надо же! Четырех! Да она одного боится рожать, для женского организма рождение ребёнка — большой стресс, а потом воспитывать, переживать, зарабатывать деньги на достойное будущее. — Я еще могу задуматься о двух, но четыре! — пискнула девушка. — И вообще твоя мама говорила, что у оборотней в семьях низкая рождаемость, обычно один ребёнок в семье. — Ты сомневаешься в моей плодовитости? — Я даже думать о ней не хочу, — шикнула Миен, шлёпнув Чонгука по руке, когда он обхватил её за талию. — Если бюджет позволит, родим и десятерых, не переживай. — Вот ты рожать и будешь, — закатив глаза, пропыхтела девушка. Хихиканье парня раздражало, но Миен самой хотелось отчего-то смеяться. Они смотрели друг на друга, не сдерживая смех, плечи подпрыгивали, и Миен заливалась от этого сильнее, пихая Чонгука в бок. Их идиллию остановила полная женщина с жёлтым фартуком на поясе, выставив перед собой охапку букетов с полевыми цветами, домашними и уютными. Её рот растянулся, и круглые щеки поднялись, закрывая глаза, она весело прикрикнула: — Молодой человек, купите своей девушке цветы! Чонгук опешил и молча полез во внутренний карман накинутой сверху джинсовки, когда вдруг за спиной раздался женский голос: — Да, молодой человек, купите своей девушке цветы, — Ким сразу узнала его, напрягаясь всем телом. — Привет, Миен. Рада вас видеть. — Миенн-и! — послышалось следом за Хечжин. Лицо Чонгука потемнело, когда он обернулся. — Чимин! — удивилась Миен. Встреча, действительно, была неожиданной. Рыжий стоял в двух шагах от них с рюкзаком в руках и глуповатым выражением лица, слева от него, сложив руки на груди, ухмылялась Хечжин как всегда на каблуках и при параде. Чонгук не хотел находиться рядом с этими двумя, твою мать. Хорошее настроение улетучилось. В воздухе зависло неловкое молчание, и, заглянув Миен за плечо, Чонгук заметил, что все торговки, как сговорились, мигом притихли, и теперь в их сторону смотрело несколько пар заинтересованных глаз. Приехали. Два человека напротив переглянулись, тот, что с рюкзаком и без каблуков, прокашлялся, давя улыбку и кланяясь мимо проходящим продавщицам, которые с какого-то хрена припёрлись с корзинами товара с конца ряда поближе к ним. Чон буркнул что-то о театре абсурда, цокая языком. — Мы почти не видимся, только иногда в школе на перемене, — Чонгук раздраженно скривился на лепет Пака, у него уши в трубочку скручивались от его голоса. — Я скучаю по тебе, малáя. Миен неловко потопталась на месте, непроизвольно отходя от Чона. Стой на месте, не отходи! Будь рядом. Она почесала шею и затеребила цепочку с кулоном, что вылезла из-под ворота свитера. — Прости, я вся в учёбе, — сказала Миен, отчего-то краснея. — Чонгук кое-как уговорил меня проветриться. У нас же на носу экзамены. — Но он все же смог вытащить тебя из дома. — Наверное, потому что мне сложно отказать, — брякнул Чонгук, не выдержав болтовню этого рыжего утырка, которого терпеть не мог, потому что посягал на святое. — В токсичных отношениях выбора обычно нет, — с вызовом бросил тот в ответ, закатывая глаза. — Одному всегда приходится уступать и закрывать на многие вещи глаза. — Мы не на приёме у мозгоправа, — подобрался и хищно ощерился Чонгук, наступая, — не нужно разбирать наши отношения, ты вообще ничего о них не знаешь, Пак. — Я знаю и вижу достаточно. Отношения должны строиться на понимании и доверии, не нужно жертвовать собой и изменять своим принципам. Ревность, постоянный контроль и запреты — это признаки абьюзивных отношений. Часто жертвы не видят их, находясь в розовых очках, принимая насилие за любовь и заботу. — Ты что, меня сейчас насильником назвал? — рыпнулся Чонгук, оскалившись. Паку не жить. Жаль, что Чон не носил с собой верёвку и мыло, иначе бы повесил это бесполезное тело на фонарном столбе. Миен, покраснев до корней волос, быстро встала перед оборотнем, на ощупь находя его ладонь, успокаивая, и строго прикрикнула: — Хватит! Прекратите сейчас же! Устроили здесь представление, как дети. Вам не стыдно? Чонгук только фыркнул. — Ещё язык ему покажи, — угрюмо выдохнула Миен, что Чонгук и сделал. — Мальчишка, — плюнул в ответ Пак. Детские заигрывания. И никак иначе. Миен устало отвернулась и открыла рот. — Милая, — нагнулся к ней Чон, — закрой ротик, а то муха залетит. — Это случайно не учитель Ли? — она едва заметно дёрнула подбородком в сторону, и вся четвёрка повернулась в гробовом молчании. — Она в положении. — Твою мать, у неё такой огромный живот, будто она вынашивает чужого, — прокомментировал увиденное Чонгук, наблюдая за женщиной, выбирающей яблоки из ящика. Иногда она останавливалась и тёрла ладонью поясницу, тяжело вздыхая, а потом снова начинала перебирать фрукты. — Как давно она покинула школу? — Миен не говорила, шептала воздуху, чтобы её услышал только один. Молниеносный рывок. Хечжин пискнула, зашипев сквозь зубы, с обидой смотрела на Чона. Чонгук грубо схватил её за локоть, притягивая к себе. Пак попытался вмешаться, но был остановлен толчком в грудь. Она пыталась вырваться, хныкая и поджимая пухлые губы, но Чонгук сжимал только сильнее, произнося прямо в лицо, почти рыча: — Тэхену ни слова. — Да при чем здесь я? — запищала она. — Повтори. — Тэхену ни слова. Хечжин надулась, растирая кожу, когда Чон отпустил её, оттолкнув. Миен в волнении закусила щёку. Чхве, ругнувшись, ушла прочь.***
За окном были сумерки. День выдался каким-то сложным и сумбурным. Они быстро покинули рынок, опасаясь, что бывшая учительница могла их заметить, но то, что она была беременная, никому не давало покоя. Миен вышла из ванной, переодевшись в пижаму Чонгука, и легла в его кровать, прижимаясь к манящему боку. И когда они стали настолько близки? Чонгук нервно постукивал смартфоном по одеялу, пустым взглядом смотря в стену, как будто на ней были написаны все ответы на его вопросы. Миен видела, что мысли мучили его, но ничем не могла помочь — это была не её история. — Ты думаешь что?.. — Я не знаю, — перебил Миен Чонгук, устало вздыхая. — Я… не знаю. — Ты скажешь ему? — После экзаменов, чтобы не засорял голову, а то ничего не сдаст, — поделился Чонгук. Он удобнее уместился на широкой кровати и укрыл девушку. Честно, думал, что Миен откажется ночевать у него, когда он залез к ней вечером и невинно предложил её украсть. Конечно, она долго отнекивалась, а потом сама прижалась к его спине, и они выпорхнули в окно под тихий писк девушки. Он чувствовал себя паршиво, а дома, рядом с её теплом ему было лучше. Мерзкий червь переставал на время пожирать его мозг, провозглашая предателем и обманщиком. Не сказал Тэхену сразу, скрыл, еще друг называется! Муки ада на ближайшие дни. Но как он мог поделиться новостью с Тэ, когда знал, что тот всё бросит, услышав только о том, что учитель Ли снова в городе. Тэхену будет больно, но он справится. Чонгук расскажет ему через неделю, без утайки об её интересном положении. А вдруг?.. Чёрт, нет. Чонгук тяжело вздохнул. — Посмотрим фильм? — предложил Гук, обнимая девушку со спины, зарывшись в волосы у основания шеи. Он сегодня устал. — Может, просто полежим? Как будто мысли читала. — Согласен. Уснули быстро. Крепко. Кожа к коже. Сплелись, запутались, вросли, пока светящаяся нить от сердца к сердцу шла, чтобы они бились в такт, пока цепь невидимая сковывала тела. Чтобы вместе. Чтобы навсегда.***
Широкая ладонь медленно спустилась по угловатому плечу. Лёгкий поцелуй в шею. В вену, трепыхающуюся под кожей. Невинно-нагловатые прикосновения. — Доброе утро, — так хрипло и лениво, — как спалось? — Доброе у-м-м-м, — окончание фразы затонуло в продолжительном стоне. Миен подтянула плечи, съежилась, когда парень уткнулся в основание её шеи, втягивая запах снова и снова. Дрёма мягко маячила около сознания, укачивая и склоняя снова ко сну. — Чонгук, прекрати. Мне щекотно. Пора вставать, который сейчас час? Только вопрос без ответа. Его дыхание становилось тяжелее, и воздух в комнате постепенно нагревался. Рука легла на плоский живот, шаловливо погладила, притягивая ближе, и Миен, окончательно проснувшись, напряглась и завозилась. Он, приподнявшись на локте, прикусил нежную кожу около ключицы и тут же зализал местечко, впечатывая девушку в себя спиной. Его руки пробрались под одеяло, тянулись магнитом к спрятанной под его пижамой её оголённой коже. Обнимать и не отпускать. — Чонгук, что на тебя… Договорить Миен не дали. Её голову грубо повернули за подбородок. Губы к губам, они соединились с такой силой, что стало больно, и заныли зубы. Девушка судорожно вздохнула, отворачиваясь от Чонгука. Его губы пошли вниз по шее, оставляя беспорядочные поцелуи и укусы. Язык. Зубы. Прикосновения, которые становились дольше и интимнее. Всё ниже. Одеяло было отброшено и спихнуто ногой на пол. И так было слишком жарко в его чёртовой комнате разврата. — Чонгук, — она развернулась и взяла его лицо в ладони, заставляя, уговаривая, посмотреть на себя. А в глазах напротив бездна, такая бездонная, падай и не упадешь никогда. Всепоглощающая. — Я хочу тебя. Какой-то нервный смешок с припухших девичьих губ. — Чонгук-а. — Я так сильно хочу тебя, — и поцелуй в губы. До мурашек. Миен отмахнулась, как от роя диких пчёл, едва не упав с кровати. Чонгук хотел удержать её, вернуть на законное место, но она проворно вывернулась из-под него и вскочила на ноги. Чон как обезумевший поднялся следом. Напряг плечи, чуть согнул ноги. Он рванул за ней, как кот за мышкой. Они сделали круг по спальне. Миен ускорилась, чтобы добежать до двери, но Чонгук, одним ловким движением перепрыгнув через кровать, оказался быстрее. Выход Миен был перекрыт. А волк выл внутри, вырывался из грудной клетки и будоражил Чонгука. Миен даже не догадывалась, что творилось в нём, и как он, весь такой одурманенный, хотел близости. — Твой запах, знаешь, он… — Знаю, — перебила его Миен, сжимаясь, выставила руки перед собой в защитном жесте, — Чонгук, успокойся, дыши ровно. Я устала от этих повторений. Ты всегда так будешь реагировать на мою овуляцию? Что на этот раз?.. Точно, это из-за полнолуния — оно близко, наши эмоции, они слишком яркие. Я чувствую всё, что чувствуешь ты. Держи себя в руках, в конце-то концов. — Держать в руках я хочу тебя. Дикий. Он опустил голову, исподлобья наблюдая за замершей девушкой, словно она была его дополнительной минутой в компьютерной игре. Схватить любой ценой. Сжать. Втянуть в себя. Чтобы насытиться, пополнить столь необходимую энергию. Жарко. Без неё самый настоящий ад с огнём и болью. Да, конец игры близок — уровни усложнялись. Чонгук медленно втянул носом одурманивающий аромат, и всё вокруг покрылось плотным дымом. Попробуй выйти. Он закупоривал ноздри, стягивал узлом горло и пах. Стоять было сложно. И он слепо на запах пошёл. — Чонгук, — она пыталась до него достучаться, но пелена притупляла, обнажая то, что таилось внутри, загоняла на второй круг ада. Его шаг вперёд. — Я тоже это чувствую, но мой ответ по-прежнему «нет». Нам нужно разделиться, пожалуйста, отойди от двери. Что же это такое? — на выдохе прошептала Миен, а потом жадно заглотила воздух. У неё подкашивались колени, и темнело в глазах. Он поймал Миен, почти в тянул в себя, с такой силой удерживая её хрупкое тело в сильных руках. Всё вокруг в огне, ад полнейший. Кровь бурлила и шипела, окрашивая мир перед глазами в красный. Лёгкие горели, пока Чонгук медленно наклонялся к ней, такой хрупкой и маленькой на огромной двухспальной кровати. Она лежала, боясь лишний раз моргнуть. Ком застрял в горле, перед глазами расплывались стены и детали, только Чонгук, идеальный, чётко возвышался статуей, собирая облако тумана вокруг себя. Он был самым страшным и прекрасным сном, мечтой и реальностью. — Чонгук, остановись, — шёпот такой нужный и ненужный сейчас. Внутри агония, игра на выживание. И Миен позорно проигрывала. — Ты совсем спятил? Ты что творишь? Дышать было нечем, они обжигались в местах соединения их кожи: каждый раз маленький разряд тока. Дрожали и непроизвольно терлись, душами и телами. Миен не сопротивлялась, когда его губы снова нашли её. Сама подалась, закрыла глаза, медленно выдыхая в приоткрытый рот. Руки под её одеждой, Чонгук сверху. Он мягко исследовал её тело, по-хозяйски прижимал к себе, стирая любое расстояние. Его футболка была откинута на пол, обнажая крепкий торс, и кожа плавилась в местах соприкосновений. Именно последнее будоражило волчью кровь так сильно. Дикая ревность, страх, страсть и похоть, что топтались в подкорке, наконец, нашли выход — взрыв эмоций, разрушающий любой путь к самообладанию, чтобы ко дню соединения превратить Чонгука в один сплошной оголенный провод. Его пугал и будоражил день, который навсегда свяжет его по рукам и ногам. Миен чувствовала то же самое, отвечая. — Я так сильно хочу тебя, — отчаянно бросал Чонгук между вдохами, прижимаясь губами то тут, то там, пока Миен лежала с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Окружающая теплота парализовала тело, и только подушечки пальцев едва водили по мягкой ткани. Миен вскрикнула, когда её куснули чуть ниже ключиц. — Не горячись, я не сдержался, — Чонгук поднял голову, виновато потупив взгляд, но через секунду в радужках сверкнуло что-то демоническое. Его ладони скользили вниз, к кромке пижамных штанов, собирая ткань гармошкой. Он следил за ней, за мурашками на её коже, ему так нравилось смотреть на неё. Он бы делал это часами, чтобы она также не отрывала от него взгляд, отдаваясь на гладких простынях с россыпью угольно-чёрных волос на подушке. Трепетные и нежные поцелуи с каждой секундой были всё больше похожи на дикие танцы языков, они проникали глубже, становились неистовее. Миен извивалась под ним, отталкивала и прижималась ближе. Боролась, казалось, одна с этой тьмой, глушила стонами мелодию, тихую, едва уловимую. Что это? Что это за песня? Было не разобрать слова на каком-то чужом, древнем языке, обволакивающие разум дымкой, пока неизведанная эйфория пробиралась к ним сквозь опьяняющий лес звуков и запахов. — Такое чувство, что это подготовка ко дню соединения. Этого нельзя допустить. Наши чувства и эмоции на пределе. Сдерживайся и дыши ровно. Я не готова к этому, Чонгук. И я… Я не понимаю, где я, не знаю, что хочу. Сумасшествие. Я сейчас парю в облаках, не чувствую рук и ног, только тебя и твои прикосновения. Духота в комнате и жар в теле делают только хуже. Мне не нравится эта неопределенность, она меня раздражает, — голос Миен дрожал, и она с усердием боролась с непроглядным туманом в голове, но в висках уже громко стучало. — Не переходи черту, борись, чёрт возьми. Мы вместе… должны прекратить это. Резкий толчок в плечо случился только в её мыслях, на деле лишь слабая попытка отодвинуть Чонгука от себя. И выдох, похожий на шипение змеи. — Я-я не могу, это пиздецки сложно, — судорожно задышал Чон, подрагивающими пальцами растирая её кожу около тазовых косточек, которые так маняще выпирали над чуть спущенными штанами. Картина маслом, самый лакомый кусочек торта. Весь мир херня по сравнению с этим. Он так хотел этого. — Волк так сильно хочет почувствовать тебя. Внутри. Он хочет оказаться внутри, соединиться с тобой, самой манящей, вкусной, нужной. М-мне тяжело дышать от его попыток вырваться, я буквально задыхаюсь. Ты чувствуешь? Мне… Боже, так сильно. Хочу тебя. Сейчас я уязвим, и он пользуется этим, берёт контроль надо мной и моими руками, — чуть сжав её бёдра, резко встрепенулся и перекинул руки на обе стороны от головы девушки, опершись на них. — Но сущность не причинит тебе боли, никогда. Не бойся. Она просто ляжет рядом и вылижет тебя всю до блеска, каждый участок твоей нежной кожи. В растущую луну цепи становились всё тоньше, осталось еще немного времени. Скоро они все станут свободными, чтобы исчезнуть в полнолуние, появиться обновленными и соединиться раз и навсегда. А сейчас они были на грани. Только жалостливое сопение, тёмный взгляд и перекатывающиеся мышцы на золотистой коже. Глаза в глаза. Он пожирал её своим взглядом, пока слюна скапливалась во рту и перекручивала горло. Он хотел этого, правда. Жаждал облизать каждый участок её кожи, пройтись языком от шеи до пят, прикусить горошинки набухших сосков, оставив свои следы-укусы около груди, и войти в её податливое тело, вдалбливаясь снова и снова … Блятьблятьблять. В оставшейся одежде было тесно, штаны натянулись, хотелось столь необходимой разрядки. Его колом стоящий член болезненно ныл. Чонгук всегда считал себя сильным, но не сейчас, когда ему хотелось выть от боли, удерживая волка и сдерживая его желания. Инстинкты брали над ним вверх, и ему было страшно навредить Миен. Он хотел её так сильно, что готов был сожрать. Чонгук пытался оставаться твёрдым, но внутри им управляла слабость. Он не стеснялся её, позволил не строить из себя непробиваемую стену, только прижимался с дрожащими зубами к своей паре. Сквозь дурманящую дымку она казалась ещё более румяной и утомленной. Её грудь тяжело вздымалась, а язык облизывал кровь с искусанных губ, по которым Чонгук лично прошелся клыками, оттягивая и посасывая. Миен на него не смотрела, специально прятала глаза за пушистыми ресницами, пока мысли Чонгука сладковатым запахом кружили вокруг них и поднимали ткань между ног. — Волк выйдет наружу? — тихо спросила Ким, громко глотнув, когда Чон втянул аромат её волос, коснувшись кончика уха. — Ты будешь не в себе? Может, мы тебя свяжем или посадим на цепь? Что значит, волк не навредит мне? А теоретически мог бы? А он же не попытается со мной?.. Ну, ты понимаешь. Её бесконечную болтовню никто не слышал и не слушал. Миен ёрзала под тяжестью мужского тела. Его аура припечатывала камнем сверху. Она почти не чувствовала нижнюю часть и понимала, что на ватных ногах уйти далеко попросту не сможет, даже если у неё появится попытка избавиться от крепких и властных оков. Щёки запылали новыми красками, когда: — Ты трогала себя? — ласково зашептал Чонгук в её ухо, игнорируя все брошенные ранее вопросы. — Касалась себя там? Он точно был не в себе. Чон извиняюще улыбнулся, оставляя дюжину быстрых чмоков на лице Миен. Она должна была оставаться стойкой, но в груди теплело. Его глаза поблёскивали и смотрели слишком глубоко. Чонгук приподнялся на постели, продолжая сидеть около раздвинутых ног Миен, пока его подушечки пальцев продолжали медленно кружить у края её нижнего белья, приспустив штаны, а Миен хотелось провалиться сквозь землю от ощущения тепла на коже и внутри. Вторая рука гладила её от колена и выше, заходила на внутреннюю сторону бедра и тёрла, когда ладонь легла у неё между ног, девушка внезапно избавилась от нахлынувшего оцепенения, машинально сжав колени и ртом захватив воздух, выгнув шею. Открыла её для смазанного поцелуя. Миен схватила его за запястье, останавливая от дальнейших действий, убрать руку, которая по ощущениям превратилась в камень, не было и шанса. Плечи Чонгука вздымались, он дышал ртом и не двигался с места. Миен хотелось плакать и смеяться от новой главы их истории. — Ты же тоже чувствуешь это, — указательный палец надавил на бугорок сильнее, — хочешь. М-м? А как я хочу войти сейчас в тебя, блять, не описать словами. — Полнолуние близко, оно дурачит нас, — её голос дрожал. — Убери, пожалуйста, руку. Не трогай меня. Чонгук, наклонив голову в бок и подняв брови, на удивление послушался её и остановился, вытянув ладонь перед собой, он растирал пальцы. — Смотри, какая ты мокрая, — он демонстративно мазнул себе по губам, говоря не своим голосом, — даже сквозь два слоя ткани. Наклонился к ней, проводя большим пальцем по её нижней губе, открывая рот, тут же проникая в него языком. Бестактный волк. Несдержанный поцелуй. Жадные касания. — Это всё твои чёртовы феромоны, — успела в оправдание вставить Миен, пока в уголках глаз скапливалась влага. От бессилия. Она совершенно не понимала, что делать в этой ситуации. — Я не предлагаю тебе секс. Давай сделаем хоть что-нибудь, нам это нужно, ты тоже понимаешь это, — последние слова он сказал громким шепотом с широко распахнутыми глазами. Чонгук закрыл их и опустил голову, но девушка заметила золотистый блеск, что змейкой скрылся за чернотой ресниц. Его кожа переливалась из-за капель пота, чёлка взмокла, и пряди слиплись между собой. Падший ангел, настоящий дьявол во плоти. Одно лишнее движение — свернет шею. Нет спасения. Перед таким только опускаться на колени, потому что выхода нет, потому что упала с ним. Миен давно предала себя, ещё тогда, когда согласилась быть с оборотнем и прыгнула в отношения, которые так упорно игнорировала, она делала невообразимое и думала о том, чего не позволяла прежде. Сейчас всё изменилось, и она теперь подружка оборотня, а у неё есть парень. Миен поможет ему оттолкнуться и подняться наверх. Выше. К самым звездам. Она застыла на месте, облегчённо выдыхая, разглядывала его, красивый. И немножко её. Продолжая рассматривать свои дрожащие руки, Чонгук снова тихо заговорил: — Я предлагаю секс без проникновения. Такое допустимо? Просто потрогаем друг друга. Рукой? Или языком? Ты такая невинная, правильная и бойкая, что это распаляет ещё больше. Прости, пожалуйста. Но я больше не могу. Мне кажется, я скоро сдохну от боли в штанах и желания касаться тебя каждую секунду. Я хочу целовать тебя без остановки, вдыхать твой запах и обнимать, но мне так хреново. — Нет, я-я против, — резко выдохнула Миен, язык не слушался её. Но ей нравилось целоваться, знал ли об этом Чонгук? Может, стоило сказать ему об этом? Не стоило даже думать об этом! Она всё отворачивалась, зажмурившись, пока парень, наклонившись, обрывисто дышал ей в шею. Он сминал её бедра, сжимая ткань до тихого треска. Ей тоже было больно. Её кожа горела и плавилась, в горле першило от пепла. Но она терпела, жалела каждого из них и взвешивала снова все уже принятые решения. — Тогда дотронешься до себя? — почти захныкал он, его дыхание продолжало быть тяжелым и шумным. — Я хочу посмотреть, как ты касаешься себя, растираешь выделяющуюся смазку и закусываешь дрожащую губу, пока оргазм медленно поднимается к твоей промежности, — Миен дёрнулась. — Прости, чёрт, извини меня. Мой язык — мой враг. Я вообще говорю, не думая. Ну, как обычно, ты же знаешь. — Я не буду ничего делать с собой, Чонгук, — невольно сглотнула Миен. А в голове пазл за пазлом вырисовывались картинки. Каждая мелкая деталь отчетливо всплывала перед глазами, хотя Миен до конца и не знала, что и как именно должно было происходить, когда тела сливались друг с другом. Теория — не практика, и эти мысли заставляли ходить ходуном острые коленки, откинутые её парнем в разные стороны. — Не помню, говорил ли я тебе, но ты красивая. — Перестань. Не нужно говорить об этом в такой момент… … когда запястья ныли от боли, так сильно Миен сжимала в руках простынь. Как бы это было? Лицом к лицу или нет?.. — Это правда. Ты правда очень красивая, раньше я не понимал этого, но у тебя такая особенная красота, что я готов кончать каждый раз, представляя тебя. И снова прости, но заткнуться у меня не получается. Я думаю о тебе в такие моменты, когда уединяюсь и дрочу, ускоряюсь и изливаюсь в руку с твоим лицом под закрытыми веками. Когда ты смотришь на меня своими бездонными глазами, а мысленно вхожу в тебя, придерживая за бёдра, на всю длину. Сначала медленно, с оттяжкой, а потом ускоряясь… … или да. Это было странно — думать о таком, но Миен не чувствовала себя испорченной или неправильной. Она оставалась… собой. Сильное тело пробирала мелкая дрожь. Чонгук нуждался в ней. Он выдохнул через рот, подбираясь ближе к Миен, подминая под себя, и снова опустился между её ног, неторопливо, будто специально, скатываясь и укладывая голову на её маленькую грудь. Его половой орган задел её чувствительное место и теперь упирался в ногу, и она всеми силами делала вид, что ничего длинного и продолговатого не касалось её тела. Миен до белых вспышек зажмурила глаза. Может, это был батон колбасы, и Чонгук просто очень сильно хотел съесть, но времени всё не было, поэтому она и затвердела в его штанах и, о боже… Ладно, Миен не могла больше себя обманывать, эрекция была чем-то естественным, это то, что было заложено природой для продолжения рода, и стесняться этого не было смысла. Но ещё никогда эрегированный член Чонгука не был так близок к тому, чтобы оказаться в ней. На самом деле, Миен даже не могла представить чей-то чужой член рядом с собой, и не то чтобы она представляла член Чонгука, но… Когда он сделал пробное движение, яркий разряд тока прошёлся по её телу, оставляя слабую дорожку удовольствия, крупицами собирающуюся у основания ног. Внизу живота резко нагрелось, будто наложили обжигающих камней, и тихая мелодия опять заструилась по венам. — Тогда я просто буду рядом с тобой, дышать тобой и, — не договорив, он потёрся бёдрами об её ногу, едва сдерживая стон. И желание, которое Миен чувствовала каждый раз, стоило Чонгуку податься вперёд, впитывалось и заползало в самые укромные места. Миен, казалось, что она сходила с ума, она плавилась в его руках, вздыхала от невидимых узоров, что горели на её тазовых косточках и везде, где касался её Чонгук. — Я не хочу быть свидетелем твоей мастурбации, — понимала, что последняя попытка к сопротивлению. Ступила лично на дорогу похоти и разврата, открыла двери, разводя ноги шире, чтобы Чонгуку было удобнее. — Будешь соучастником? — с какой-то надеждой в голосе спросил Чонгук, поднимая голову, его лоб был покрыт испариной. — Честно, я кончу от одного твоего прикосновения. Миен смутилась, хотя, не скрывая, приятно было слышать. Всегда хотелось быть нужной, может, было ещё рано, они плохо узнали друг друга, держали внутри прошлые обиды, но так хотелось. Эй, Миен, ты уже прыгнула в омут с головой, когда он впервые прикоснулся к твоим губам, когда впервые залез в комнату через окно, когда впервые прижал тебя во сне, когда впервые назвал тебя просто Миен. Было слишком много «когда», чтобы не хотелось. Наверное, она была больна. Её сердце, бедное, разрывалось каждый раз, срывалось с поводка. И теперь она намеренно дразнила, оставаясь внешне непреклонной. — Может, тебе сходить в ванную? Я побуду за дверью. Чонгук запротестовал. — Нет-нет. Надо, чтобы ты была рядом. Мне нужна помощь. Разве ты не чувствуешь это? У меня всё горит, мне плохо. Мне нужна ты. Чувствовала, боялась и предвкушала. — Я буду за дверью, всего в нескольких сантиметрах. Его трясло. Ему было больно идти против окружающей их песни, что вела их, как гамельнский крысолов. Миен с усердием подняла руки и прикоснулась к его пылающей коже, она гладила его по плечам, шее и за ушами. — Тебе легче? — мягко спросила она, а потом приподнялась к нему и прошептала: — Не сопротивляйся. Отпусти себя. Волнительно и страшно. Кожа на пальцах и ладонях зудела, пока Миен, без единого возражения, притягивала Чонгука к себе за плечи. Он только выпустил тихий стон, машинально подаваясь бёдрами вперёд и назад, создавая трение. Медленно раскачивался, зажмуриваясь на особенно чувствительных моментах, прижимался к ней, которая вся под ним и для него. На негнущихся руках Чонгук подтянулся выше, накрывая пахом Миен, её бёдра дернулись, под тяжестью раскрываясь шире. Страсть обжигала. — Останови меня, — прохрипел Гук. Миен прикрыла глаза. Фокусироваться на чём-то было нереально. Она упала головой на подушку и сползла вниз, задержав дыхание. Миен понимала, что её ждёт, и боролась со стеснением, сковавшим её тело. Её рука плавно опустилась на мощную шею оборотня, сжала и скользнула по подтянутой груди вниз. Чонгук поджал живот и замер, когда Миен замешкалась у резинки штанов, но всё-таки накрыла пах. Он застонал, сжимая бёдра и подаваясь навстречу прикосновениям. Они сразу расслабились и вдохнули полной грудью, будто меч, всё это время пронизывающий их тела, наконец, достали. Мир закружился, и напряжение расплылось миллионом стеклянных осколков. Стало легче. Миен поджала губы, чёрт возьми, что она вытворяла разложенной на постели, чувствуя пульсирующий член сквозь тонкую ткань, её ладонь была слишком миниатюрной, чтобы накрыть его полностью. Её щеки горели, пока она пялилась на родинку под его нижней губой и рука продолжала накрывать чужую эрекцию. На ощупь она спустилась к мошонке и провела указательным пальцем от основания к головке, задержавшись на ней. Чонгука прошибло мелкой дрожью, которая передалась и Миен. И… её внезапно накрыло любопытство, ей захотелось посмотреть на неё, гладкую и покрасневшую? Румянец покалывал на щеках и шее, покрытой бордовыми пятнами от укусов. Миен заставала Чонгука обнажённым, но никогда не позволяла себе его рассматривать, время было не подходящее. Но сейчас, когда они стояли на границе, чтобы переступить черту, она могла себе позволить что-то большее. Миен, конечно, всегда была любознательной, но что бы настолько. Девушка смущено посмотрела на Чонгука, будто спрашивая позволения, но у него всё на лице было написано: делай со мной всё, что хочешь. И Миен сделала. Чонгук приподнялся, когда Миен, с гаммой эмоций на лице, захватила резинку штанов вместе с боксерами и, не думая, спустила одним быстрым движением, высвобождая налитый кровью член. Он шлёпнулся о поджарый живот и качнулся вниз с каплей смазки на головке, задевая Миен, заставляя девушку от паники дышать ртом и через усилие держать глаза открытыми. — Я не такая смелая, поэтому ограничимся стимуляцией рукой, — заговорила Миен, не поднимая взгляд, и уже тише пробормотала: — Он такой твёрдый и большой. Я не думала, что в стоячем положении он будет таким огромным. Он же… он же просто… — Не переживай, влезет. — Я не об этом! — шикнула девушка. — Я его даже не смогу обхватить. — Просто возьми головку, она сейчас максимально чувствительная, и… д-да, отлично, помассируй её, — Миен шла на поводу смелости, не понимая, откуда она в ней взялась. — Теперь води вверх и вниз, т-так. Не останавливайся, смелее. Миен ласкала его, всё сильнее ощущая терпкий запах естественной смазки и пота, она водила рукой по стволу, особое внимание уделяя головке члена, делала это робко и осторожно, внимательно следя за каждым движением и реакцией Чонгука, прислушивалась к его направлениям. Она всегда была прилежной ученицей. Постепенно прощупывала грани удовольствия, выполняла указания, что больше были похожи на мольбы о помощи. Девушка оттягивала крайнюю плоть и надавливала большим пальцем на уретру, растирая выделения, вызывая рваные выдохи и дрожь в теле. Чонгук поймал её внезапный стон губами, продолжая с упоением покачивать тазом навстречу её руке. Миен даже удалось расслабиться и подчиниться, отдаваясь ощущениям и жадным взглядам оборотня. Когда его рука пробралась под её пижамные штаны, Миен была где-то не здесь и упустила момент проникновения к себе под бельё. — Нет, Чонгук, — судорожно захныкала Миен, удаляясь от прикосновений, но Чонгук не дал ей убежать, сильнее прижимая её тело к матрасу. — Со мной ты почувствуешь всё в десять раз ярче, не лишай себя удовольствия. Она, неуверенно отстраняясь, чувствовала, как набухала внутри и мокла, возбуждение поднималось, пока Чон растирал круговыми движениями её чувствительное место. Миен тихо простонала и заёрзала, когда между ног впервые запульсировало. Ей хотелось хныкать от новых ощущений, бёдра сами двигались, ускоряя наслаждение. И желание, их желание мелкими песчинками заструилось по венам, запело, стянуло так, что дышать было невозможно. Мысли исчезли. Миен открыла глаза. Он смотрел прямо на неё. — Не отпускай меня, — отчаянно зашептал ей в губы Чонгук, — просто держи в ладони, сожми сильнее. Он ускорился, когда понял, что Миен почти. Быстрее. Зверь крался по жилам. Каждый из них чувствовал друг друга через связующие нити. Они крепли, связывали их тела, перекручивались, набрасывались снова и снова, хотели проникнуть внутрь, соединить то, что и так было предначертано судьбой. Сильнее. Миен негромко всхлипнула и зажмурилась до белых кругов перед глазами и почти до хруста выгнулась в спине, сгибая ноги в коленях. Свободной рукой она сжала его запястье, заламывая брови. — Чонгук, — жалобно выдохнула. — Ой, боже мой! Всё то, что концентрировалось внизу живота, нашло выход. Они обнажились перед друг другом, открыли то, что никогда и никому не показывали. У неё закружилась голова, и в уголках глаз образовались слёзы. На секунду она перестала видеть мир, только фейерверки и яркие вспышки, что плясали на чёрном небе под закрытыми веками. Миен слышала только биение собственного сердца. Или Чонгука. Кажется, они набатом бились в унисон. Чонгук излился одновременно с ней. Так… да… это было… хорошо… У неё до сих пор дрожали ноги, и влажная ткань тёрлась об кожу. Было мутно. Миен проморгалась, ощущая влагу на щеках, и всё снова стало цветным. Золотистые нити, что парили вокруг них, никуда не исчезли. — Пожалуйста, не делай этого, — он вылизал каждый палец Миен, испачканный его семенем, неотрывно смотря на неё. Девушка обессилено застонала, отворачиваясь. Никакого стыда и совести. — Мне нужно в ванну, — сглотнув, хрипло сказала Миен. Она махнула рукой, стараясь отогнать от себя свечение, которого смущалась больше Чонгука. Он закрыл лицо ладонями, раскачиваясь и мыча. — Твой голос… У меня опять встал. — На этот раз без помощницы, Чонгук. Разбирайся со своей проблемой сам. Только тихий скулеж в ответ. — Ещё один раз. Пожалуйста. … пять.