Батарейка

POV Дальрина. Этот день показался мне страшно долгим. Наш предыдущий визит к Вингорху и договор о помолвке уже вымотали мне душу настолько, что моим единственным желанием было забраться куда-нибудь в уголок и нареветься вволю. Мой теперь уже жених - объявление помолвки теперь было просто формальностью - был мне настолько отвратителен, что, вспоминая о его прикосновениях, я не смог за ужином проглотить ни кусочка, когда мы вернулись в гостиницу. Естественно, Дальхем разозлился и отыгрался на мне тут же: - Слушай, прекрати строить из себя девственника-недотрогу. Я хочу, чтобы завтра ты улыбался своему наречённому жениху. А когда помолвка будет провозглашена – он поцелует тебя. И не дай тебе Небеса выглядеть так, как сейчас – будто тебя вот-вот вывернет. Я хочу, чтобы ты выглядел, как счастливый жених, довольный своей судьбой. - Есть одна проблема – ответил я, мысль о поцелуе с этим человеком вызывала у меня ничем не контролируемое омерзение, поэтому я заговорил с Дальхемом так дерзко, как не говорил никогда, - я НЕ счастливый жених. И я НЕ доволен своей судьбой. Понятное дело, что я тут же нарвался и Дальхем выдал мне по полной программе: - Послушай меня. Я уже тебе не раз говорил, что эта помолвка необходима ради интересов Семьи. Но ты, глупый, эгоистичный сопляк, не желаешь этого слышать. Зайдёшь после ужина в нашу комнату и примешь наказание. И не смей за него вступаться! – рявкнул он Дальхашу, - Дальрин должен понять, что я Старший в семье, и что меня нужно слушаться беспрекословно! Я молча опустил голову, демонстративно ковыряясь в своей тарелке, но так не смог проглотить ни кусочка. Экор, видя, как мне досталось, заметно расстроился и тоже потерял аппетит. Братец наорал и на него, но наказанием угрожать не стал. Глупо наказывать Источник перед решающим всё поединком. А после ужина Фехт благоразумно утащил Экора, да и Гатту заодно в комнатушку Экора, а Дальхем сделал мне знак рукой, проигнорировав попытку Дальхаша вступиться за меня. Я молча пошёл за Дальхемом в спальню моих братьев, всё ещё надеясь, что дело ограничится пощёчинами. Но я жестоко ошибался. Брат в мгновение ока сорвал с меня жилет и рубашку и швырнул на кровать лицом вниз: - Ты будешь меня слушаться! – зло прошипел он, и я услышал, как звякает пряжка расстёгиваемого ремня. А потом раздался резкий свист, и мою спину обожгла боль. Если я не заорал благим матом после первого удара, то только потому, что у меня словно вышибло из лёгких воздух, и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. А потом во мне взыграло упрямство. Хватит, я уже просил его не отдавать меня за Вингорха. Да я ноги целовать ему был готов, лишь бы он сказал, что помолвка не состоится! А теперь я должен изображать неземное счастье, целуя и обнимая человека, который мне омерзителен… Пусть так. Но просить его ни о чём больше не буду, пусть хоть насмерть забьёт. Так даже лучше – моя проблема отпадёт сама собой. И я, притянув к себе правую руку, вцепился зубами в запястье, чтобы хоть немного оттянуть боль от ударов, которые продолжали градом сыпаться на меня. Оказалось что так легче, но моё упорное молчание только разозлило Дальхема, и удары стали жёстче, с оттяжкой, и я почувствовал, как на спине лопнула кожа и потекла кровь. Перед глазами замельтешили красные точки и я почувствовал, что меня куда-то словно несёт, а тело вдруг потеряло чувствительность. Совсем. И тут удары прекратились, и я расслышал голос Дальхаша, донёсшийся до меня словно сквозь вату: - Опомнись, Дальхем, ты же убьёшь его так! Фехт! Фехт! Унеси его быстрее отсюда, я сам разберусь с братом! А потом меня очень бережно подхватили на руки и понесли, каждый шаг отдавался резкой сильной болью, и я периодически словно выпадал из реальности, а потом возвращался в неё. Пришёл в себя я уже в своей спальне, когда Фехт поднёс к моему лицу пузырёк с резким запахом, а потом напоил меня из кубка каким-то зельем. Острая боль в спине почти мгновенно притупилась, и я просто бездумно лежал, позволяя Фехту делать своё дело. Он протёр мою многострадальную спину, потом обработал её каким-то зельем и, наконец, намазал рубцы приятно пахнущей мазью. От неё по всему телу разошёлся мятный холодок, и я попробовал перевернуться, но Фехт удержал меня: - Не стоит. Попробуй заснуть так. Мазь очень хорошая, я сам её составлял, к утру на твоей спине следа не останется. И болеть тоже ничего не будет, но сейчас лучше полежать так. - Не уходи, пожалуйста, - прошептал я, осознавая, как жалко это выглядит со стороны. Но мне уже было плевать. Я просто не мог остаться один сейчас. - Конечно, не уйду, - мягко сказал Фехт, - я побуду с тобой, покуда ты не заснёшь. И он погладил меня по волосам: - Всё будет хорошо. Спи. А я тебе песенку спою, мне её папа пел, когда я болел в детстве. Говорил, что если я под неё засну, то наутро проснусь совсем здоровым. - Дядя Дальвиний? - Ага. Спеть? Я кивнул, и Фехт запел тихо-тихо, так что слышать его мог только я: Ласточка-звёздочка В небе ночном, Спи, мой малыш, Уже ночь за окном. Ты не печалься, Не морщи бровей, Ласточка-звёздочка Светит ясней. Спи, засыпай, Мой малыш дорогой, И не печалься – Ведь папа с тобой. Нам не страшна Полуночная мгла, Ласточка-звёздочка В небе светла. Так я и заснул. А когда проснулся, то у меня и впрямь ничего не болело. Кроме души. Но я умылся, позавтракал и стоически вытерпел процесс облачения меня в белоснежный наряд. Моммо, облачавший меня, восхитился моей красотой, но мне было всё равно. Даже когда мы с братьями встретились в гостиной, я нацепил на лицо вежливую улыбку и просто пожелал им доброго утра. А потом слуги привели Экора. Вот кто выглядел просто потрясающе! В парадном наряде Источника, с длинной сложно заплетённой косой и сверкающими украшениями в волосах, на запястьях и на шее, Экор выглядел до того изящным и хрупким, что к нему страшно было прикасаться. Дальхем ещё раз оглядел нас всех, остался доволен результатом и сказал: - Поехали! А вот то, что было потом в Круге, было для меня словно в тумане, в немалой степени из-за того, что моим вниманием безраздельно завладел Вингорх. Моё и его кресло стояли рядом, и он совершенно беззастенчиво касался меня там, где хотел. Братья словно ничего не замечали, а дядюшка Аматта лишь одобрительно хмыкал, налегая на дорогое золотистое вино. Я с большим удовольствием выпил бы пару кубков и гораздо более дешёвого крепкого пойла, лишь бы ничего не осознавать и не чувствовать, но кто ж мне нальёт… Маленький я ещё. Я поймал сочувственный взгляд Экора и улыбнулся ему, тихо молясь Небесам, чтобы он даже не подумал за меня вступаться. Мне почему-то не хотелось, чтобы Вингорх и дядя Аматта знали, насколько разумен Источник. А поединки на арене шли своим чередом, и во время одного из них Вингорх подвинул своё кресло совсем уж близко к моему и стал нашёптывать мне на ухо всякие гадости, вроде того, что и куда он мне будет регулярно вставлять, дабы я не скучал в супружестве. А потом, перед самым поединком Дальхема, он прошептал: - Если твой братец проиграет, ты окажешься у меня на ложе нынче же. Голый и в ошейнике. Так даже интереснее, из тебя может получиться неплохая шлюха, я лично займусь твоим воспитанием. Я ничего не ответил, как и на все предыдущие его реплики. Только моя мысленная молитва Небесам о победе Дальхема стала ещё горячее. А потом Небеса видно услышали мою просьбу. Победили и Дальхем, и Дальхаш, и великий Господин осыпал их милостями. Раздосадованный Вингорх вновь придвинулся ко мне и прошептал: - Что ж, пойдём по длинному пути. Ничего, сладкий, я умею ждать. А я что? Я только сейчас понял, что чувствует приговорённый к казни, получивший отсрочку и возможность ещё пожить. Вингорх и дядя Аматта покинули нашу ложу, уговорившись с братьями встретиться на приёме Великого Господина и лично мне сразу легче задышалось. Но тут же в дверь протиснулся Фехт с Экором на руках. Тот висел бессильно, лицо было бледным, глаза закрыты. Что с ним? Неужели случилось самое страшное? И я, слабо охнув, позорно свалился в обморок.