Батарейка

POV Егора. - Ну, пошли, - вздохнул я, - поговорим, что ли. Мне и правда сейчас заснуть будет… сложновато. Гатта поспешно вскочил, судорожно натянув на себя остатки разорванной рубашки, и прошептал: - А я к тебе шёл, Экор… - Зачем? – тут же поинтересовался Дальрин этаким скучающим тоном Отелло на отдыхе. Мысленно я заржал – он меня теперь ко всем ревновать собирается? И дураку же понятно, что Гатта маленький ещё… А я а)не гей и б) не педофил. Хотя, эти два урода, которых я прогнал от Гатты, считали его вполне пригодным для секса. Да и Источников Господам отдают тринадцатилетними. Ага, с горшка бы ещё их трахаться отдавали. Гадский мир. - А мне письмо из деревни привезли, сказали, что от жениха, а я читать не умею, - наивно ответил Гатта. - А чего ж другим слугам не дал? – удивился Дальрин, - Риго же грамотный, и Моммо тоже. - Я стесняюсь, Господин, - прошептал красный как рак, Гатта, - вдруг там что-нибудь этакое написано? А Экор хороший, он смеяться не будет. Дальрин тут же дал своей ревности задний ход – в самом деле, Гатта и впрямь сущее дитя, и сказал, что конечно Экор письмо прочитает, правда, Экор? А я что – я кивнул, и мы все отправились в мою спальню. Там всё было свежеприбрано, на столике стоял кувшин с голубым соком циввы и блюдо с пирожками, а также сосуд, напоминавший кофейник, только немного поприземистее и со странно изогнутым носиком, от которого шёл пар. Рядом притулились две пустые керамические чашки и блюдечко с густыми жёлтыми сливками. Лепота, да и только. И когда только местная прислуга всё успевает, если учесть, что её от непосредственных дел всё время отвлекают всякие … озабоченные? Между тем Гатта ловко разлил тсох по чашкам, добавил туда сливки и подвинул Дальрину и мне. - А тебе? – спросил я. - Что ты, Экор, как можно, - опустив глаза, проговорил Гатта, - я слуга, мне с вами нельзя. Да и чашки третьей нет. Ты лучше прочитай, что там говорится, а? И я развернул сложенный треугольничком листок и прочёл. Слава богу, что не вслух: «Гатта! Никак не желаю тебе здравствовать, ибо недавно в замок ездил с оброком мой дядя Боцек и привёз плохие вести. Все говорят, что ведёшь себя там ты, как не подобает просватанному жениху и ложишься со всеми, кто тебя пальцем поманит. Всех, кого можно, уже перебрал и по второму кругу пошёл. А ты же мне в любви клялся, плакал и говорил, что век верным будешь. А сам вон как – стоило в замке оказаться, и пошёл по чужим постелям прыгать. И добро бы только по постелям – дядя Боцек сказал, что ты всякий стыд потерял и позволяешь себя иметь чуть ли не прилюдно. Хвала Небесам, что они меня уберегли от такой блудливой шлюхи, ты мне больше не жених, знать тебя не желаю, а женюсь я на сыне дяди Боцека – он парень скромный и порядочный, не то, что ты. А родители твои почтенные сказали, что огорчил ты их до невозможности и теперь тебе одна дорога – в Весёлый дом. Там и оставайся, шлюха подзаборная, об одном только жалею, что испачкал почтенное имя моей семьи, назвав тебя женихом. Кримт, сын Гермеха писал это собственноручно». Вот это да! Ничего себе женишок у Гатты! И какая ж ему тварь напела про развратное поведение парня? Что-то мне подсказывает, что упомянутый в письме дядя Боцек наврал парню с три короба, а он, придурок и уши развесил. Так. Надо взять себя в руки. Вон у Гатты какое лицо стало испуганное. Нельзя ему правду говорить. Нельзя, особенно после того, как его эти два урода чуть не изнасиловали. Нельзя. Наложит бедолага на себя руки от такого. Так что я криво улыбнулся и выдавил: - Да всё в порядке. Пишет, что скучает, что ждёт. Просто я забеспокоился сначала – он написал, что немного болен, но сейчас пишет, на поправку пошёл. - А-а, - успокоенно протянул Гатта, - это у него наверно нога опять разболелась. Он в детстве ногу поломал, вот она и ноет к плохой погоде. Ты не волнуйся, Экор, он на самом деле здоровый. Значит скучает? Вот здорово, значит, он меня и взаправду любит, как я его. Ты потом напиши ему, Экор, ладно? Я кивнул, а Дальрин, потихоньку забравший у меня письмо и прочитавший его с каменным лицом неожиданно сказал: - Ты, Гатта, спать хочешь. - Да нет, Господин, вы ведь ещё не собираетесь… - Хочешь-хочешь, - кивнул Дальрин и провёл указательным пальцем по щеке Гатты. Глаза у парня тут же закрылись, и он стал заваливаться набок. Мы с Дальрином подхватили и устроили на краешке моей постели. Гатта заснул так крепко, что ни на какие внешние раздражители не реагировал, и я восхитился: - Здорово у тебя получилось! Дальрин покраснел от удовольствия, но всё-таки возразил: - Простецы внушаемы. Вот с Магом этот номер не прошёл бы. Даже с Фехтом или тобой не прошёл бы. А простецы слабые ментально, чтобы их усыпить, даже Сила Источника не нужна. - Ясно, - кивнул я, - А что дальше делать будем? - С чем? – спросил Дальрин, - С побегом? - С побегом всё ясно. Нужно посланца дождаться. А вот с Гаттой что делать? Если он узнает о подлинном содержании письма – он же руки на себя наложит. Дальрин помрачнел: - Жалко, коли так. - Жалко, и всё? - А что мы можем сделать? Привести жениха к Гатте на верёвочке? Так его уже убедили в том, какой Гатта плохой. - Но ведь он ни в чём не виноват! - Согласен. Явно тут этот дядя постарался. Решил своего сыночка пристроить и Гатту очернить. И вообще – если бы этот Кримт любил Гатту по-настоящему – он бы этим наговорам не поверил. - Блядь, просто «Санта-Барбара» какая-то! - Что? - Извини, это в нашем мире такое слово было. Обозначает полную чушь, но очень длинную. Писец, короче. Дальрин задумчиво почесал в затылке: - Есть у меня одна мысль. Попрошу Дальхаша, чтобы он разрешил мне тебя верховой езде обучать. Думаю, он сейчас добрый, согласится, тем более, что он уверен, что ты не сможешь сбежать, пока на тебе Амулет. Вот и съездим под этим предлогом в деревню к Гатте – это не так уж далеко, там и разберёмся, что к чему. Тем более что ездить верхом – полезное умение, и в побеге тебе пригодится. И вообще… Я улыбнулся Дальрину: - Это ты здорово придумал. От моей улыбки он тут же расцвёл, как майская роза, но я продолжил: - Вообще-то я не только об этом хотел поговорить. - А о чём ещё? - Как ты думаешь, Дальрин, кто мог наложить заклятие на твоего старшего брата? Дальрин поморщился: - Даже не знаю. Может быть, Скатар… Или …Вингорх? Или… или дядя Аматта? Ему получить наши земли выгоднее всех… - А тебе не кажется, что они все слишком мелко плавают? И кому-то действительно нужны ваши земли, но только не за тем, что ты думаешь? - Объясни! – потребовал Дальрин. - Смотри, - заявил я, - твой дядя Дальвиний перед смертью занимался какими-то исследованиями прошлого, так? - Ну, так… Я от братьев это слышал. - А я от Фехта. А такие исследования у вас не запрещены, но и не приветствуются, не так ли? - Ну да, - протянул Дальрин, - но я не понимаю… - Вот все у вас знают про Божью Бурю. Но что тогда произошло – никто толком не знает. Почему? - Ну-у-у… Давно это было… - Да нет, не только в этом дело. Мне кажется, что такие кардинальные изменения сами собой не происходят. У них есть вполне реальные авторы. - Так Божья же Буря… - Ага. А если кто-то решил помочь Боженьке? И переделал ваш мир так, как хотел. Понимаешь, когда из вашего мира исчезли женщины – из него ушло равновесие. Ваша система в том виде, в каком она сейчас существует – противоестественна. Она не могла быть результатом естественной эволюции, потому что нежизнеспособна. И мне кажется, ваш Великий Господин знает об этом больше, чем кто-либо другой. Фу-ух… Вот я это и сказал… - Экор, ты с ума сошёл! Ты же не собираешься спорить с Великим Господином? - Нет, - ответил я (и добавил мысленно «пока нет, а в Фэкоре - посмотрим»), - я просто думаю, что где-то в замке спрятаны результаты изысканий Дальвиния. И нам нужно их найти. Тогда твоей Семье ничто не будет угрожать. Дальрин воззрился на меня в немом восхищении: - Экор! Как ты всё это здорово придумал! И я думаю, что начать нам следует с подвала. Там много всяких закоулков. Есть даже старая лаборатория нашего прапрапрадеда. Ею сейчас никто не пользуется, но поискать-то можно! Я же скромно опустил глаза, допивая остывший, но, тем не менее, вкусный тсох. Кажется, мой план начинает работать. И если я прав… Но нет, не буду загадывать наперёд.