Батарейка

POV Некто. У меня нет Семьи. У меня нет имени. У меня ничего нет. Таких, как я, называют Некто, и мы убийцы. Убийцы, у которых есть только одно предназначение - служить Великому Господину. Или сдохнуть. Потому, что все мы грязь. Позор. Выродки. И живём на свете только милостью Великого Господина. Живём, искупая своим служением грех собственного рождения. Мы появились на свет в грязи, потому что наши отцы забыли о чистоте крови Благородных, смешав её с кровью низких простецов. Или осмелились пойти против воли своих Благородных родителей, посчитав, что дать нам жизнь было величайшим благом, ведь они любили друга друга. Ненавижу. Потому что любви просто не существует. Существует разврат, похоть, грязь. И боль. Боль реальна. Она помогает понять, что ты ещё жив. Я люблю боль. Она очищает. Потому что я тоже совершил грех. Я позволил себе относиться к своему Напарнику лучше, чем к другим Некто, и Наставник понял, что он дорог мне. А у Некто не может быть ничего своего. Ничего дорогого. Только преданность Великому Господину и готовность умереть, если понадобится. Я хорошо помню себя с самого малого возраста. Может быть, лет с двух, точно не знаю. Тогда меня не называли Некто. Меня называли Выродок и Тварь. Служители думали, что я не выживу. Сдохну. Я был очень хилым и слабым, и ребята постарше часто отбирали у меня еду. То, что в Храме называли едой. Иногда это была пригоршня варёных зёрен, иногда пара солёных рыбок, от которых хотелось пить, но пить давали только в строго определённые часы. Иногда – кусок лепёшки. Нас приучали терпеть голод, холод и боль с самого раннего детства. И когда у кого-нибудь отбирали еду те, кто постарше и посильнее – жаловаться Служителям было бесполезно. Я понял это и стал драться. Я был маленький и слабый, но умирать не хотел, тогда не хотел. И я отбивал свою еду, как мог – царапался, кусался, рычал и норовил вцепиться в горло. Меня оставили в покое – я был слишком сумасшедший даже для своих злобных сожителей. И я выжил. А потом, спустя какое-то время, пришёл Наставник, выбирать некоторых из нас для обучения. К тому времени я уже знал, что те, кого он не возьмёт, отправятся в другую половину Храма. Для совсем другого обучения. Я научился бродить по Храму невидимый даже для опытных глаз Служителей и несколько раз заглядывал на другую половину. Я знал, что там Благородные гости оказывают внимание таким ничтожным выродкам, как я. Но я не хотел такого внимания. Поэтому я постарался сделать всё, чтобы Наставник выбрал меня в число своих учеников. А процедура отбора была проста. Нас разбили на пары по жребию и заставляли драться. Победителя забирал Наставник. Побеждённый отправлялся в другую половину Храма и учился ублажать Благородных гостей. Если, конечно, сохранял достаточно товарный вид. Или хотя бы поддавался излечению. И мне не повезло. Мой противник был сильнее меня, крепче и выше почти на голову. Сколько же мне тогда было? Не знаю точно, может быть, года четыре. Мой противник был уверен в своей победе, но я точно знал, что на другую половину я не хочу. Потому что позапрошлой ночью видел, как двое мужчин насиловали мальчика чуть старше меня. Мне кажется, я его даже немного знал – в прошлый раз он проиграл свой поединок. Он никогда не обижал меня, и мне было даже немного жаль, что всё так вышло. А позапрошлой ночью эти двое творили с ним что-то настолько ужасное, что я не мог смотреть. Убежал. Спрятался. Я даже не знаю, остался ли он жив после такого. Так что я понял одно – если я проиграю – мне долго в Храме не выжить. А я всё ещё хотел жить. И я победил этого мальчишку. Когда он повалил меня на землю и начал душить, я собрался с силами, и воткнул пальцы ему в глаза. Как он визжал! А потом затих и замер. Может быть, он умер. Не знаю. Я никогда его больше не видел. Так что Наставник взял меня. Он отобрал четырнадцать мальчиков из нас, тридцати. Сейчас нас осталось всего десять – не все смогли пережить обучение. Но те, кто пережил… О, мы умеем многое. Можем по нескольку суток обходиться без еды, без сна, вообще без отдыха. Владеем всеми видами оружия и даже боевой Магией. Кто-то лучше, кто-то хуже, но мы владеем ею все. И знаем много, очень много способов убийства людей. Я могу убить человека даже голыми руками. Или куском сырого теста. И вообще, любым предметом, который подвернётся под руку. И я умею переносить боль. Наставник позаботился об этом – он очень хорошо приучил нас к послушанию и преданности. А если мы не могли выполнить его задания – он отправлял нас на день или на неделю в другую половину Храма. А порой он оставлял нас там на месяц. Так что я знаю, что Наставника нужно слушаться. И что любовь – это грязь, я тоже знаю. Но Напарник… Напарник – это другое. Он единственный, кто был мне дорог. Он единственный, кто заботился обо мне, а я заботился о нём. И мы не причиняли друг другу боли – наоборот. С ним всё было по-другому. С ним всё было хорошо, и мне даже иногда начинало казаться, что любовь всё-таки существует. Иногда я настолько забывался, что начинал мечтать о том, как мы вдвоём сбежим из Храма. И станем жить где-нибудь в лесах – тихо-тихо, только я и он. Но я забыл, что такие, как я не имеют права на мечту. Наставник до недавнего времени был доволен мною и Напарником. Мы лучше других справлялись с его заданиями. Мы сумели убить многих, на кого нам указали. Но на последнее задание Напарника Наставник отправил одного. И Напарник не справился. В этом не было его вины, но он не справился. И его должны были наказать. Отрубить ступни и ладони и навсегда отправить в другую половину Храма. И я стал просить Наставника не делать этого, говоря, что я выполню любое задание, отслужу за Напарника. Никогда не забуду брезгливого презрения, которое появилось на лице Наставника, когда он понял, о чём я его прошу. Но он сдержался и даже не стал меня наказывать. Просто дал задание – я должен был пробраться в Фэкор, найти и похитить двоих Источников и вызвать наших, чтобы вывести их в Глинтию, ибо они нужны были Великому Господину. Я перевёл дух. Задание сложное, но не невыполнимое. Но Наставник усмехнулся и заявил, что это только первая часть задания. И она касается только меня и моей недостойной просьбы. А чтобы Храм не нёс убытков, я должен был похитить двоих Благородных, забывших свою честь и недавно бежавших из Глинтии, воспитать их должным образом и привести в Храм. Только тогда мой Напарник будет отпущен целым и невредимым. Я только зубами скрипнул. Но делать было нечего, пришлось согласиться. А Наставник даже проявил милость, позволив мне перед уходом увидеться с Напарником. И я рассказал ему про задание, добавив, что я всё сделаю, лишь бы вытащить. Но Напарник грустно покачал головой: - Они всё равно обманут тебя и убьют нас обоих. Так что, едва окажешься в Фэкоре, не вздумай возвращаться. Беги. И живи. Не думай обо мне, я уже всё равно, что мёртв. - Не говори так, - прошептал я, - я спасу тебя. - Спаси себя, - ответил Напарник, - и я умру счастливым. А потом вошедший Наставник велел мне убираться. А Напарник… Мне казалось, что он хотел мне сказать «я люблю тебя», но так и не успел этого сделать. А может быть, просто показалось. До Фэкора я добрался легко. Я знал, кого должен похитить, Наставник показал мне их всех. И нашёл я их достаточно легко. Но потом всё пошло не по плану. Даже на таком расстоянии я чувствовал, что с Напарником что-то не так. Что с ним происходит что-то плохое, страшное. Когда так долго связан с другим человеком – он становится твоей частью. И ты его чувствуешь. И я чувствовал. Чувствовал, что Наставник обманул меня. Что он не отпустит Напарника. Но я не мог не попытаться выполнить задание – слишком хорошо в нас это вколотили. И я попытался. Я уже был готов утащить глупого мальчишку и оставить на кровати кристалл, который сообщил бы Источнику, куда он должен прийти, чтобы спасти его, но вдруг… Вдруг я почувствовал в груди ледяной холод и страшную боль. Я понял, что Напарник мёртв, и когда в комнату ворвался старший брат Источника, а потом проклятый кот, я сопротивлялся лишь по привычке. Напарник мёртв. Всё потеряло смысл. Может быть, они убьют меня? POV Егора. - Это что, и есть Некто? – хрипло спросил я, - Но ведь это же просто ребёнок. - Это хорошо, что ты не знаешь, на что способны такие дети как этот, - задумчиво протянул Ургау, - и да, это и есть Некто. Мальчишка, скованный заклятьями продолжал стоять неподвижно, глядя прямо перед собой. И взгляд у него был неподвижный. Пустой. Мёртвый. Что же с ним творили, чтобы он стал таким? И кого он мне напоминает? - Вы что, убить его хотите? – тихо спросил я, и в глазах мальчишки загорелась сумасшедшая надежда. Только на миг, но я понял, что он всё слышит и всё воспринимает. Неужели мои братья действительно решат, что его нужно убить? Нет, не хочу, не позволю! Но Радегаст опередил готовый сорваться с моих губ протест: - Мы не убиваем детей (Мальчишка еле заметно разочарованно вздохнул). Думаю, что пока стоит надеть ему Амулет Подчинения, чтобы не сбежал и не причинил никому вреда, в том числе и себе, а завтра попытаемся поговорить с ним. Ну, и Целитель его посмотрит. Может, не всё так безнадёжно… Я облегчённо выдохнул. Мне было почему-то жаль этого убийцу. Но всё-таки, кого он мне напоминает?