Батарейка

POV Егора. - Ты хотел поговорить? – прошептал Рин. Я кивнул. - Мы тоже, - муркнул подошедший Ургау и обнял меня. Как ни удивительно, вопить, возмущаться и дёргаться мне не хотелось. Руки Ургау были тёплыми и надёжными. А ещё я очень хорошо понимал, что ни Рин, ни Ургау не сделают ничего, если я скажу «нет». Поэтому я положил голову на плечо коту и тихо сказал: - Я Рина люблю. Рин аж просиял при этих словах. А Ургау сказал: - Я знаю. А я люблю тебя. - И я знаю, - отозвался я, - я очень хорошо отношусь к тебе, Ургау, но не знаю, могу ли я назвать это любовью. Тебя это не обижает? - Нисколько, - беспечально улыбнулся Ургау, - я хочу быть вашим третьим. Вот ведь кошара упрямая. Я переглянулся с Рином. Мне не хотелось спорить с Ургау. Не хотелось его обижать. И, не буду врать, хотелось совсем другого. Видно, фэрхские гены проснулись во мне окончательно. Ладно, мальчики, вы сами напросились. Как там Ольсарий говорил? Новый полезный опыт? Вот и будем приобретать опыт, которого у меня до сих пор не было. Кто там мне твердил, что секс – это удовольствие? Я повернулся к Рину и притянул его к себе. Мне очень хотелось его поцеловать, и я тут же выполнил это желание. Рин целоваться умеет, я это уже знал, и лишний раз подтвердил своё знание. А вот последующий поцелуй с Ургау был откровением. Целоваться с кем-то, у кого есть клыки, – это, скажу я вам, ощущения просто непередаваемые. Но приятные. К тому же, оба моих …любовника… возлюбленных… делали всё, чтобы я испытывал только приятные ощущения. И я не хотел оставаться в долгу. Мой разум словно улетучился неизвестно куда, потерялся в приятных ощущениях, тело само жило своей отдельной жизнью и получало удовольствие от каждого касания, каждой ласки. Рин и Ургау успели освободить меня от одежды и сами оказались обнажёнными – вот как – не помню, хоть убейте. Я вообще мало что запомнил от той, первой нашей ночи. Помнил ощущение гладкой кожи под пальцами. Помнил прикосновения губ Рина. Помнил, как невесомо-шелковисто скользил по моему бедру хвост Ургау. Помнил вдруг пробившийся страх от того, что сейчас будет больно и совершенно невероятное ощущение от хриплого шепота Рина: «Давай же… Входи…» И страха больше не было – было только ощущение ласковой тесноты и гибкого тела подо мной. И потрясающее удовольствие. Утром я проснулся с ощущением полного довольства жизнью. Правда, память тут же услужливо подбросила несколько картинок эротического содержания с моим участием и я покосился на спящих рядом Ургау и Рина и покраснел. Ой… В жизни не думал, что я такой бесстыжий. Бедный Рин… Вот кто точно сегодня в повозке поедет. Немедленно открывший глаза Ургау совершенно точно не испытывал никаких угрызений совести и душевных метаний. Память быстренько подбросила следующую порцию картинок… Ой… Я и его… тоже… С ума сойти. Маленький гигант большого секса. Стыдно-то как. Кажется, я умудрился покраснеть полностью от макушки до пяток, когда Ургау потянулся к моим губам – целоваться. Но уворачиваться я не стал. Минут через… не знаю, но не быстро… поцелуй закончился и Ургау спросил: - Всё в порядке? Я кивнул и выдавил: - Я… Тебе не больно? Ургау лишь рассмеялся в ответ: - Мне хорошо. И должен сказать, что слухи о фэрхах ничуть не преувеличены. Таак.. Краснеть уже некуда. А вредный котище продолжил: - Насчёт меня даже не думай беспокоиться. Давай-ка Рина разбудим. У него ведь тоже вчера был кое-какой первый опыт, - и такую рожицу состроил, что я невольно прыснул. Рин открыл один глаз. Закрыл. Открыл оба. Попытался сесть. Со второй попытки у него это получилось. Увидев моё встревоженное лицо, он улыбнулся: - Всё хорошо. Ургау прав, я к такому действительно не привык, но всё и правда хорошо. Я люблю тебя. И мы снова обнялись – на этот раз все трое. Так и вышло, что, спустившись к завтраку, я ни разу не вспомнил о своём желании поговорить с Натиком о ядах. POV Иллерина. Говорят, что когда мечта сбывается, человек чувствует себя опустошённым. Говорят, то, чего ждёшь так долго – разочаровывает. Херню говорят, как выразился бы Экор. Это выражение я как-то от него слышал. И некоторые другие тоже. Запомнил и попросил объяснить. Экор, правда, покраснел, но выражения перевёл. Слово «херня», как оказалось, значит - неправда. «Гнойный пидор» - очень плохой и больной человек. А «бля», как выяснилось, может обозначать вообще всё, что угодно в минуту сильного душевного волнения. А, там ещё выражения были, но Экор сказал, что я неправильно всё понял и он, потом как-нибудь, мне расскажет. Но до сих пор у нас времени не выдалось. Жаль. Я бы с удовольствием поучился языку мира, в котором он жил. Слова так красиво звучат. Так вот. Наш разговор совершенно неожиданно (вру, ожиданно!) перерос в занятия любовью. И всё было хорошо… Но… Я чувствовал, что Экор всё-таки боится быть снизу. И я его понимаю – ведь я видел его после первой ночи, проведённой с моими братишками… Бывшими братишками. И… Короче, мы с Ургау поняли друг друга с одного взгляда. И постарались сделать всё так, чтобы Экор получил только хорошее от нашей первой ночи. Тешу себя надеждой, что нам это удалось. Хотя быть снизу для меня было в новинку, но для Экора я был готов ещё и не на такое. И мне понравилось. Не скажу, что всё обошлось совсем без боли, но мне действительно было приятно принадлежать любимому человеку. А уж Ургау… Кошара бесстыжий. Но очень приятно бесстыжий кошара. А ещё грело душу то, что у нас всё только начинается. POV Егора. Короче говоря, когда мы наконец-то спустились к завтраку, его можно было смело именовать обедом. Настроение у меня и вправду было чудесным. Рин, правда, пытался скрыть некоторый дискомфорт в области пострадавшей пятой точки. Что же касается Ургау, то он и дискомфорта-то никакого не испытывал – всё-таки у котов Ольсария регенерация выше на порядок. Но Рин меня серьёзно беспокоил. Я-то помнил, как это жутко больно, и хотя Рин пытался меня уверить, что всё далеко не так страшно и его поведение ночью (ой, опять картинки пошли! Сворачиваем видео срочно!) только подтверждало это, я всё равно чувствовал себя немного виноватым. Поэтому я выловил в коридоре Фехта и смущаясь попросил у него совета. Фехт смеяться не стал, а отослал меня в свою комнату к мешку и велел взять там маленькую расписную коробочку с изображением красного цветка на крышке. В этой коробочке, сказал Фехт, очень хорошая обезболивающая и заживляющая мазь, так что я могу забрать её себе – у него есть ещё. Я радостно кивнул и помчался в Фехтову комнату. Искомую коробочку я нашёл быстро. Но тут руки сами потянулись к знакомой деревянной шкатулке. Я достал её. Открыл. Стал смотреть на аккуратно сложенные керамические флакончики. Нечестно это как-то – брать без спросу. Да и Фехт быстро заметит недостачу и догадается, кто её виновник. Он такой аккуратист – у него каждая бутылочка по четыре раза сосчитана, осмотрена и на своё место положена. И он сразу догадается, кто утаил у себя его имущество. И зачем – тоже догадается. Одна короткая беседа с моими родителями – и на остаток пути до столицы моя свобода будет сильно ограничена. Оно мне надо? - Плохие яды, - раздался за моей спиной спокойный голос. Я аж до потолка подпрыгнул, хорошо, что шкатулку не выронил. Фу, хорошо, что это только Натик. А бывший Некто продолжил: - Плохие яды. Долго умирать придётся. Больно. И откачать могут. Положи их обратно, Экор. Я торопливо засунул шкатулку в мешок и объяснил: - Я просто посмотреть хотел. - Нет, - усмехнулся Натик, - ты для себя яд искал. - С чего ты взял? – возмутился я. - Я же не маленький. Одно слышал, другое… Сопоставил. Нас учили. Ты не хочешь быть ключом для двери Великого Господина. Ты хочешь покончить с собой, если попадёшь к нему в руки. И я тебя понимаю. Иногда смерть – лучший выход. Но ты уже не хочешь думать о смерти, правда? - Не хочу, - согласился я. Умирать мне действительно совершенно не хотелось. А уж после того, как я окончательно принял и этот мир, и свою любовь – тем более. - Есть хорошее средство. Его пьёшь – и становишься как мёртвый. Никто не отличит, даже Маги. Но ты не умрёшь. Только заснёшь сильно. На день, на неделю, на месяц – смотря, сколько выпьешь. А потом проснёшься и опять будешь живой. Понимаешь? Я понял. Но если это такое известное средство – знать о нём может и Великий Господин. - Это тебя в Храме научили? – спросил я. - Нет, - ответил Натик, - я сам нашёл этот рецепт в Храмовой библиотеке. Он давно там лежал и о нём все забыли. Рецепт я выучил, а свиток уничтожил. - И ты можешь сделать для меня такое средство? – поинтересовался я. - Могу, - кивнул Натик, - только не сегодня и не завтра. Он посчитал что-то в уме, загнул пальцы и заявил: - Через четыре дня. Когда мы будем в столице. Я кивнул, соглашаясь, и положил на место мешок Фехта. Думаю, за четыре дня с нами ничего не случится.