Ненавидь её

      Но Сабаку спит крепко, но почему-то всегда просыпается, когда её муж собирается на работу. Встаёт, будто не доверяет ему, чутко реагируя на каждый шорох. Темари тихо вздыхает, растягивая тонкую улыбку на ещё сонном лице, наблюдая за тем, как всегда собранный Итачи, в очередной раз ходит из стороны в сторону, собираясь на работу. На нём уже надеты чёрные брюки, белая рубашка и отвратительно завязанный красный галстук, волосы собраны в хвост, а от вчерашней щетины осталось только лёгкое раздражение на коже.       Замечая проснувшуюся жену, Учиха в спешке целует её сначала в губы, а после по привычке в лоб, отчего девушка улыбается и, обнимая мужчину за шею, пытается вернуть его в постель. Однако он упирается руками в спинку кровати, а после бережно расцепляет кольцо рук на своей шее.       — Я опаздываю, Темари. Твой брат опять напортачил с документами, — как только мужчина возвращается в вертикальное положение, девушка подрывается вслед за ним и помогает по-нормальному завязать галстук, в то время как Итачи возмущается на счет Канкуро, ведь Гаара точно «не портачит» да и занимает более весомую должность.       — Братишка вчера был не в себе, — девушке не привыкать к едким высказываниям от мужа в сторону старшего из своих братьев, они почему-то не ладят с самого дня знакомства. К тому же, назло или просто так, но Канкуро часто допускает ошибки в работе, которые приходится исправлять Учихе.       Но Сабаку, проводив Итачи, и сама начинает собираться на работу, медленно путешествуя по дому от ванной до гардеробной и обратно. Вчерашнюю футболку можно только выкинуть, да и не жалко, джинсы ждет та же участь, ведь кровь с них уже никогда не смыть. У неё болит голова после всего, что было вчера, а ещё какое-то странное предчувствие не покидает. Будто забыла что-то очень важное. Ломая голову над этим, только по пути на работу, стоя перед очередным светофором, она вспоминает, что Канкуро вполне может забыть заехать к Шикамару даже при том, что сестра скинула ему сообщение.       — Кан, привет, — Темари делает долгую паузу, осмысливая, что стоило вспомнить об этом раньше, а в целом не стоило ввязываться в это всё и вовсе, но раз уж начала, то не может не довести всё до конца. Брат успевает поздороваться и поторопить с разговором, ведь сам куда-то опаздывает, — ты ведь заедешь к Нара?       — Сестрёнка, ты смеёшься? Твой муженёк меня муштрует, как только может. Кажется, он хочет меня убить, — голос у Канкуро хоть и громкий, но сбивчивый, создается впечатление, что он только пробежал марафон, — ты, видимо, его не удовлетворяешь, и он насилует меня.       — Я ведь серьёзно, ты же знаешь Шикамару, он никогда сам не дойдёт до аптеки, — но Сабаку сразу же вспоминает десятки случаев, когда просто необходимы были хотя бы самые простые лекарства, но у Нара не оказывалось ни аптечки с медикаментами, ни желания идти и покупать эти самые медикаменты.       — Ничем не могу помочь, сама сходи, знаешь же, где он живёт, — но Сабаку тяжело вздыхает и быстро прощается, ссылаясь на обилие важных дел.       — Я же не могу… Вот зараза! — девушка резко выкручивает руль вправо, разворачиваясь и шокируя как случайных прохожих-зевак, так и автомобилистов. Делает она это виртуозно, ведь каждое движение отточено и доведено до совершенства. Заезды, в которых она участвовала когда-то, заставляли вытворять вещи гораздо опаснее.       Купив в ближайшей аптеке пластырь, обеззараживающие и заживляющие средства, но Сабаку буквально за полчаса добирается до дома бывшего возлюбленного и уже несколько минут стоит под дверью подъезда, не решаясь набрать знакомые цифры. Она совсем не хочет туда идти, борется с желанием сбежать, как девчонка со свидания, и помочь некогда самому дорогому человеку. Темари не уверена, что поступает правильно, но и не приехать просто не могла.       Да, Нара когда-то давно, а точнее всего два года назад, предал её, поступив, как самый гнусный подлец, заставил рыдать ночами, но ни в коем случае не допускать ни единой мысли, чтобы простить его. Впрочем, всё же очень хотелось, ведь сомнения, словно противные черви, пролезали в голову. Однако от этого ничего не менялось, Темари стояла на своём, ломаясь изнутри. Это были не кости — что-то куда важнее. Тогда же очень вовремя в её жизни появился Итачи, сумевший развеять все депрессивные мотивы и даже добиться её руки и сердца, заручившись поддержкой со стороны Гаары. Канкуро же остался верен Шикамару и продолжал доказывать его невиновность. Но всё это сейчас уже не имеет никакого значения, ведь прощение Нара, даже если и будет оно им заслужено, ничего не изменит. Темари испытывает слишком сильное чувство благодарности по отношению к Итачи и не посмеет от него уйти.       Набрав номер квартиры Шикамару, Темари спокойно заходит в подъезд. Нара даже не подозревает, что к нему идёт именно она, ведь никогда не смотрит на своих посетителей и просто открывает. Стоя перед дверью, она вновь задумывается, но дёргает за ручку и входит неторопливо и грациозно. Как-никак, но это именно она виновата в той аварии: не стоило выводить нетрезвого Шикамару из себя, поэтому нужно исправляться.       — Шикамару… — но Сабаку совершенно негромко зовет старого приятеля, а тот по-домашнему выходит из-за перегородки, где стоит кровать, с чашкой в руках. На нём старые штаны и теплая толстовка с косой молнией — очень странная одежда, ведь на улице так тепло, — привет.       — Мари? — Нара удивлён, но точно рад. Увидеть Мари куда приятнее, чем Канкуро с похмелья, поэтому даже не хочется интересоваться, почему именно она здесь, — проходи. Чай? Кофе?       Шикамару ставит свою чашку в раковину и присаживается на барный стул. Темари может делать здесь всё, что заблагорассудится. И на это есть две объективные причины: во-первых, она сама и оформила когда-то всю квартиру, поэтому знает расположение каждой вещи, во-вторых, это просто Мари — ей априори можно всё. Девушка оставляет куртку в шкафу для верхней одежды и проходит к ярко-оранжевому столу, за которым сидит Нара.       — Я принесла медикаменты. Твою бровь надо обрабатывать, — девушка ставит пакет на стол и уже хочет поскорее уйти, но без неё Нара вряд ли воспользуется хотя бы пластырем, не говоря уже о мазях и прочем, — тебе помочь? — не дожидаясь очевидного ответа, Темари распаковывает все коробочки и, помыв руки, приступает к обработке. Обильно нанося перекись, она тут же промакивает края раны ватой, а после наносит заживляющие средства.       Стоит ли говорить о том, что Шикамару практически замер, застыл, словно высечен из камня, наблюдая за ловкими, хоть и стесненными движениями Темари. Она закусила губу, когда случайно неаккуратно задела рану и Нара скривился, смолчав. Ему нравится видеть её даже при том, что самому пришлось пострадать ради этой встречи, а когда она, наклеив последний кусок пластыря, собирается уйти, он категорически не хочет её отпускать. Это его Мари, ну, по крайней мере была таковой.       — Мне нужно на работу, — но Сабаку оставляет моток пластыря на столе и делает шаг в сторону, через секунду останавливаясь под натиском Нара. Он держит её за руку, как делал это и два года назад в этой же квартире, за этим же столом, пытаясь остановить. Ничего не вышло, он её предал. Темари подобного не прощает. Ей не стоило здесь появляться снова после всего того, что было. Канкуро — предатель!       — Задержись, — он зачем-то тянет её обратно, а она почему-то покорно садится за стол, — твой жасминовый кошмар заварился. Запах отвратительный, — Нара усмехается, как когда-то давно. Ведёт себя слишком по-домашнему, будто Темари никогда от него и не уезжала, проклиная всё на свете, в том числе и этот ею любимый чай с его тошнотворным для парня ароматом.       — Зачем тебе это всё? — напрямую спрашивает девушка, случайно касаясь слишком горячей ладони Шикамару, когда тянется за кусочком сахара, лежащим в деревянной сахарнице, купленной самой но Сабаку, — такая горячая, оделся тепло. У тебя, случаем, нет температуры?       — Мари, брось, всё в порядке, — Нара не любит жаловаться на жизнь, разве что на недостаток сна, не любит жалость к себе, при этом не решает отмахнуться от ладони Темари, которая тянется к его лбу, а после к чуть впалой щетинистой щеке и шее. Руки у неё на удивление изящные, ледяные, но, словно бархат, мягкие.       — Да ты весь горишь! У тебя есть термометр? — девушка подрывается с места, нисколько не удивляясь, когда Нара медленно отрицательно качает головой, и заставляет его лечь в постель, грозясь сделать с ним что-нибудь максимально суровое, если он вздумает что-то делать.       — Может останешься? — молодой мужчина, закутавшись в плед, словно в кокон, выходит в проход, останавливаясь прямо перед входной дверью там, где Темари потихоньку одевается, желая уйти. Она быстро накидывает куртку на плечи, не поднимая взгляд на Шикамару. Ей так страшно увидеть там знакомое тепло, именно то, чем она когда-то очень дорожила. Она его до сих пор любит? Точно нет. Ведь есть Итачи, заботливый и не предававший никогда. Она и сама не посмеет его предать, хотя почему-то сейчас находится здесь и уверена, что вернётся, потому что не может оставить Шикамару в беде, — я скучал.       — Ты уже бредишь, Нара. Я до аптеки, нужно приобрести что-нибудь жаропонижающее, — он открывает одну из створок большого серого шкафа, достает кошелек и протягивает Темари несколько тысяч йен. Принимая деньги, девушка покидает квартиру, обещая скорее вернуться. И делает она это действительно быстро, а после констатирует тот факт, что у Шикамару довольно высокая температура, резко поднявшаяся скорее всего из-за вчерашнего происшествия.       Девушка приносит таблетки и стакан воды Нара, присаживаясь на край постели, где он сидит, ожидая её, укутавшись в белый плед, а после вновь порывается покинуть со вкусом обставленную квартиру, но в очередной раз ничего не выходит.       — Может, всё-таки поговорим уже? — Шикамару сиплым голосом останавливает девушку, неожиданно хватая её за руку, но не так, как сделал это раньше, а чересчур ласково, насильно загибая её пальцы и сжимая ладонь. Ему нравятся её руки и румянец на щеках то ли от стыда, то ли от смущения.       — Давай закончим с этим, — Темари поджимает губы и всей душой желает уйти, но остаётся на месте, тщетно надеясь, что Нара её тут же опустит.       — Мы даже не начинали, — уместно замечает мужчина, избавляясь от пледа, в который его насильно завернули, и прикуривая сигарету, которую только что достал из кармана брюк. Затяжки впервые за долгое время отдаются непонятной болью, но, выдыхая дым — исключительно не в сторону Мари, Нара испытывает облегчение, будто вместе с этим едким воздухом избавляется и от всего накопившегося.       — Не начинали что? Обсуждать, как ты мне изменил? Извини, я не хочу окунаться в подробности вашей личной жизни! — на взводе, Темари резко поднимается с кровати и будто меняется в лице — она зла.       — Чей нашей?! Моя личная жизнь на тебе закончилась, — пепел с сигареты падает прямо на белоснежное постельное бельё. А Шикамару стоит ровно перед любимой девушкой и не видит в ней и намёка на ответные чувства. Она его ненавидит, по крайней мере, так может показаться с первого взгляда.       — Я видела тебя с девушкой! — громко восклицает Темари, забывая о том, что хотела секунду назад уйти и не возобновлять давно оставленный в прошлом конфликт, — не смей оправдываться. Зачем, Нара?! Зачем?       Темари повышает голос, кажущийся стальным, и Шикамару, к своему сожалению, не слышит сожаления и снисхождения, зато точно замечает, что в нём находится место, отведённое под упрёки, и воспоминания о старых, ныне вновь развороченных, травмах. Да, он знает и всегда знал, что его Мари ни в коем случае не простит измену. Знает также, что она просто не может промолчать в конфликте, где стоило бы это сделать, именно поэтому готова сейчас высказать ему абсолютно всё. Однако Нара далеко не глупец, чтобы попасться на измене.       На глазах но Сабаку медленно наворачиваются слёзы, которые она не позволит себе показать этому наглому лжецу, но, к несчастью, Шикамару знает её слишком хорошо. Под этим, вновь разочарованным, взглядом Нара вовсе не комфортно и становится стыдно даже с тем учётом, что он уверен в своей правоте.       Сигарета тлеет в пепельнице, а разбитый Нара буквально по кусочкам разрушается, сидя на краю кровати. Ноги его уже не держат, а руки в собственных волосах до боли сжимают голову. Что за чёрт! Темари и её необоснованные доводы сводят его с ума.       — Я бы не посмел, — Нара оборачивается на Темари, севшую рядом, такую же грустную, такую же запутавшуюся, — я не обманывал тебя, Мари.       Темари безропотно прислушивается к словам своего бывшего лучшего не парня, не друга, а, пожалуй, просто самого близкого человека, медленно склоняя голову до его плеча, когда-то, казалось, самого надёжного из всех возможных, и, наверное, намеренно поддавшись чувствам, не обращает внимание на то, как добровольно оказывается в самых уютных объятиях. И губы у Нара тоже по-своему «уютные», знакомые, едва касаясь, скользящие по высоким скулам и знакомым изгибам, так по-свойски мягко, ненавязчиво целующие. Возможно, она даже скучала по этому.       От него также пахнет обязательно сигаретами, горькими и крепкими, и только после ощущается дурманящий запах дорогой туалетной воды. Темари не шевелится, старается собрать мысли в упорядоченную кучу и понять, в какой момент всё вышло за рамки разумного. И всего одна обидная мысль, мельком проскакивая, заставляет оттолкнуть от себя Шикамару, ошарашивая его звонкой пощёчиной. Его касались чужие руки! И совсем не важно было это вчера, за час до её прихода или всё-таки тогда, два года назад:       — Не смей больше никогда! — нарочито грозно, но не повышая голос говорит девушка. По её щекам стекают слёзы, а взгляд стеклянных глаз устремлён куда-то сквозь Шикамару.       Темари поднимается со своего места и почти бегом покидает чужую квартиру. Вторя ей, в стену летит несчастная пепельница, которая оставляет вмятину в штукатурке и раскалывается на несколько кусков, а Нара падает спиной поперёк кровати. Зачем всё это? Она точно больше не явится на порог.       — Чёрт! Болван!

***

      У Темари сердце колотится, словно кроличье, пока она сбегает вниз по ступенькам, выходит из подъезда и садится в автомобиль. Уехать сразу же она просто не может — ноги не слушаются, никоим образом не держатся на педалях. Она обессиленно бьёт по рулю, проклиная все существующие автомобили, а в особенности свой. Если бы только не эта чёртова «БМВ»!       Даже не пытаясь стирать слёзы, но Сабаку выглядывает в лобовое стекло и в одном из окон замечает знакомый силуэт. Шикамару следит за ней, пристально и с сожалением. Она очень хочет поверить ему и хотела этого два года назад, но собственным глазам верит больше. Никогда уже из её памяти в трезвом рассудке не исчезнет тот кабинет Гаары, в котором Нара позволил себе переспать с девушкой на глазах Темари. В те времена Шикамару ещё работал на её братьев, к счастью, это продолжалось всего-то чуть больше трёх лет.       Темари отворачивается, потому что взгляд карих, почти чёрных, глаз Шикамару проникает под кожу прямо до костей. Это больно, ведь когда-то она наслаждалась этими взглядами, выражавшими, казалось, что любовь, но, видимо, простой обман.       Возможно, у неё и остались какие-то светлые чувства к этому гонщику, но скорее всего они надёжно придавлены ответственностью перед Итачи и собственной гордостью. И, наверное, это даже хорошо, ведь последняя точно не позволит ударить в грязь лицом. Кстати об Итачи, он, как оказалось, звонил, ведь на её смартфоне так много пропущенных. С чего бы это? Перезванивать почему-то очень не хочется, но точно надо, он бы не стал беспокоить её без причины. Только всё-таки что-то не позволяет это сделать. Ей так стыдно, что от слёз крепко стиснуты зубы и даже потихоньку сводит скулы. Как же она могла так поступить с собственным мужем?! Это почти также, как поступили с ней. Подло и низко.       Учиха не должен узнать о её визите к Шикамару и уж точно ни при каких обстоятельствах о их поцелуе. Как же стыдно! Она вновь оборачивается на окна Нара и всё ещё находит его на прежнем месте, такого же помятого с непонятными мотивами прожигающего взглядом. Чего он хочет этим добиться? У неё на душе полный бедлам, устроенный им же. Не следит за каждым её движением, а упорно смотрит в глаза, будто зная, что она не уедет ещё несколько минут.       Набирая номер Итачи на память, Темари тоже не отводит взгляд, дышит тяжело, но очень хочет успокоить собственную истерику. Кажется, даже получается. Но голос точно будет сбивчивый, надрывный. Гудки отдаются звоном в голове, поэтому после она ждёт когда же заговорит сам Итачи.       — Темари, где ты? — голос у него спокойный, нисколько не встревоженный, сухой в сравнении с её собственным. А у неё до одури болит голова.       — На работе почти… — но Сабаку говорит медленно, запинаясь, буквально замирая под взглядом Шикамару. Итачи никогда её не простит, если узнает.       — Я звонил туда, твой шеф сказал, что ты и не появлялась. Что-то случилось, Темари? Последние два дня ты просто сама не своя.       Случилось ли что-то? Да, чёрт возьми, случилось! В её жизнь снова ворвался этот чёртов Нара, который снова хочет испортить её, а Темари добровольно поддаётся.       — Итачи, не беспокойся, всё в порядке. Просто немного приболела, заехала в аптеку.       — Ладно, я освобожусь раньше и заберу тебя, оставим твою машину в покое на время на парковке, — Учиха сбрасывает вызов сразу после того, как Темари по привычке благодарит за его беспокойство и вскользь бросает давно, наверное, потерявшее свой первоначальный смысл «люблю тебя».       Как же больно отчего-то. От того ли, что врёт Итачи, или от того, что врёт себе, ведь такого, как Нара, не забудешь. Никогда не забывала. Однако уверяла себя в обратном, греясь в объятиях собственного мужа особенно холодными вечерами. Всё это, к сожалению, далеко не к добру, и что-то подсказывает, что эта встреча с Шикамару далеко не последняя.