Несломленный (Unbroken)

Каждую пятницу, с тех пор как Неметон коснулся его сердца, пробуждая затаенную в нем тьму, Стайлз покупал себе кофе, чтобы отпраздновать еще одну прожитую неделю. Обычно он ждал до рассвета, но Скотт со своей раненой ногой, распластавшийся на заднем сидении, и Дерек, сидящий сбоку, пытающийся хоть как-то прикрыть зияющую в животе рану — давали еще один повод радоваться прожитому дню. Часы показывали полвторого ночи, а значит, чисто технически, пятница уже наступила, и круглосуточное окно в магазине буквально манило к себе. Кроме того, кофеин должен был успокоить Стайлза достаточно, чтобы тот смог проспать всю ночь. Возможно, он пытался заткнуть в себе боль, которая всколыхнулась в нем в момент, когда Дерек свалился на пол с распоротым косой животом, и которая в разы усилилась, когда следом, держась за ногу, упал и Скотт. В тот момент сердце Стайлза остановилось, и только когда он увидел, что Скотт выбрался, а Дерек зашевелился — он смог нормально дышать. В тот момент он собрал все свои силы, вскидывая пистолет и, мысленно благодаря отца за уроки, стреляя, попав при этом в охотника, ранее порезавшего Дерека косой. Он бы и в водителя попал, но Эллисон его опередила. Итан и Эйдан подхватили ребят, а Крис убил оставшихся охотников. Они нарушали Кодекс, заходя на территорию Арджентов. Все закончилось, а Стайлз все еще чувствовал дрожь в руках. Он нервно дергал коленом, пытаясь успокоиться. Если бы Дереку не было так плохо, он, наверное, загрыз его. Кофе. Стайлзу определенно нужен бодрящий кофе. Подъехав к окошку, он искренне понадеялся, что на улице достаточно темно, чтобы бариста не заметила кровь на его одежде. Девушка похоже действительно не обратила на это внимание, лишь в любопытстве склонив голову, закрывая «Виноваты звезды», за которой она коротала эту ночь, и осматривая посетителей. Даже без пятен крови вокруг, Дерек выглядел так, будто еще немного и он испустит дух, тяжело опираясь на стекло. Также она видела Скотта, растянувшегося на заднем сидении, и, скорее всего, видела его ногу, вытянутую на ворохе одеял. А еще она видела синяк, начинающий формироваться на щеке Стайлза, в том месте, куда пришелся удар одного из охотников. И это не считая его разбитой в кровь губы. — Тяжелая ночка? — участливо осведомилась она. — Ты даже не представляешь, насколько, — с чувством сказал Стайлз. В такие дни ему казалось, что он мог на физическом уровне ощутить темноту внутри него, которая поглощала его все глубже и глубже, утягивая в концентрические круги, пытаясь задушить. Проведя рукой по волосам, Стилински со вздохом обнаружил там листья и ветки, запутавшиеся в прядях. — Можно мне большой черный кофе, пожалуйста, — сказал он, а затем, чувствуя прилив небывалой щедрости, обернулся, спрашивая. — Вы что-нибудь будете? — Стайлз, не у всех нас такие странные отношения с кофеином, — ответил Скотт. — Уже поздно! А я ведь надеялся сегодня поспать. — Кофеин вообще не должен влиять на тебя, — напомнил ему он, делая взмах согнутыми пальцами, будто бы царапая воздух. Скотт на это только скривился, отворачивая голову, тогда Стайлз повернулся к Дереку. — А что насчет тебя? — спросил он, пихая его локтем. Тот покачал головой, еще сильнее сжимая рану на животе. Боль нанесла глубокий отпечаток на лицо, а глаза, подозрительно яркие для обычного человека — смотрели только вперед. Стайлз чувствовал, как все внутри него сжалось. Похлопав Дерека по колену, он попытался не задумываться над тем, что его штаны были липкими от крови. — И еще один большой кофе с фундуком и миндальным молоком, — добавил он, зная, что Дерек любил сладкое, и почему-то ненавидел обычные для людей продукты. Запах из бумажных стаканов, переданных баристой, плотным ореолом распространялся по всему салону. Даже Стайлз, не обладавший исключительным обонянием это чувствовал. Остановившись на красном, он взял стакан, делая глубокий вдох, прежде чем глотнуть крепкой жидкости. И… через секунду он открыл дверь, выблевывая на тротуар содержимое своего желудка. — Эй, чувак, ты в порядке? — спросил Скотт, подаваясь вперед, хватая Стайлза за плечо. Даже Дерек на мгновение проигнорировал свои болевые ощущения, с беспокойством смотря в его сторону. Подумать только! — Стайлз! — очень хрипло и болезненно протянул он. — Я в порядке, — просипел Стайлз, вытирая рот рукой. — Только знаешь, странно это все, — он посмотрел на Скотта. — Ты чувствуешь этот запах? — Ничего из ряда вон выходящего. И знаешь чем пахнет? Пахнет серной аккумуляторной кислотой, Стайлз! — А мне нравится, — тихо проговорил он. Он стал пить кофе тогда, когда его мама была в больнице. Он раз за разом наполнял свой стаканчик слабым, чуть поджаренным кофе из больничной столовой. Как ни странно, но этот напиток успокаивал Стайлза, помогал сконцентрироваться, помогал усидеть на жестком пластиковом стуле, а не носиться по больнице, заставляя медперсонал и отца сходить с ума. Позже, в том же году, когда ему поставили СДВГ, врач рассказал ему о том, что его реакция на различные стимуляторы отличается от реакции большинства людей. С больничного пойла он перешел на напиток, который Тара готовила в офисе шерифа. Ей нравился крепкий черный кофе, и она научила Стайлза ценить этот напиток. Осторожно поднеся стакан к носу, Стайлз медленно втянул запах кофе. Богатый, насыщенный аромат, которым он грезил всего несколько мгновений назад — теперь казался ядовитым. Его желудок сжался в спазме, при воспоминании о вкусе напитка. Нахмурившись, он открыл окно и выбросил остатки кофе, стараясь дышать через рот и пытаясь побороть приступ тошноты. — Думаю, что я официально слишком напряжен для кофе, — посетовал Стайлз. — Куда скатилась моя жизнь? — а может, у него была язва? И вот теперь он задумался, влиял ли на все это кофе. Припарковав машину у дома МакКоллов, Стайлз вышел из нее, отодвигая свое сидение, чтобы не беспокоить Дерека и собираясь помочь Скотту, но, как оказалось, в этом не было необходимости: тот выбрался сам и выглядел при этом относительно окрепшим. Улыбнувшись Стайлзу, он обошел машину, открывая дверь, и кладя руку на плечо Дерека. — Ты был сегодня великолепен, — сказал ему Скотт своим тихим спокойным голосом, который он использовал, подключая внутреннего Альфу. Честно говоря, Стайлз всегда считал это несколько возбуждающим, но Дерек, услышав это, слабо улыбнулся в ответ. Его глаза блеснули синим, прежде чем он снова устало опустил голову. — Поправляйся скорей, ладно? —произнес МакКолл, поглаживая плечо Дерека и отпуская. Закрыв дверь, он подошел к Стайлзу, коротко его обнимая. — Позаботишься о Дереке? — спросил он, не обращая внимания на слабый протест со стороны пассажирского сидения. — Конечно, не вопрос, — кивнул Стайлз, ударяя Скотта по плечу. — Официально освобождаю тебя от обязанностей Альфы на эту ночь. Но взгляд Скотта только подтвердил его догадку, что «один раз Альфа, навсегда Альфа». Принимая во внимание то, что у Скотта не было особой истории его достижений в качестве лидера до того как его укусили, можно было сказать, что со своей работой он справлялся даже лучше, чем Стайлз того ожидал. Стиль руководства Альфы-Скотта состоял, в основном, из делегирования задач. И мотивирующих речей. Скотт был мастером в мотивации. — Спокойной ночи, ребят, — сказал он, направляясь к дому. — Будьте осторожны. Почему-то теперь фраза «будь осторожен» стала заменять простое «до встречи». — Да, ты тоже, — сказал Стайлз, залезая в джип. Дерек снова закрыл глаза. Возможно, он заснул, прислонившись головой к прохладному стеклу, продолжая обнимать себя за живот. Но стоило Стайлзу приехать к своему дому, а не к его лофту, как тот тут же выпрямился, словно готовясь спорить. — Чувак, сделай мне одолжение — не спорь, — сказал Стайлз, не сводя глаз с дороги. — Ты не можешь сейчас себя защитить. И ты это знаешь. И я это знаю. И охотники, которые чудом спасли свои задницы сегодня вечером, наверняка тоже это знают. Я рассказал все отцу, пока ты со Скоттом вел светские беседы. Так что за тобой уже закреплен диван, а еще, если кто-то будет хотя бы отдаленно-близко к тому, чтобы ступить на нашу собственность, папа тут же засадит его за решетку, глазом не успеешь моргнуть. Так что давай сейчас позаботимся о тебе, ладушки? Дерек бросил на него неодобрительный взгляд, но кивнул. Стайлз вытянул руку, касаясь его запястья. — Ты моя любимая бета, — сказал он, и вышло это несколько более серьезно чем он ожидал, но Дерек, похоже, не жаловался. Подъехав к дому и припарковавшись у входа, Стайлз тут же заметил отца, быстро идущего к ним. Вместе они смогли дотащить Дерека до дивана, который, как Стайлз и обещал, был подготовлен к приходу гостя, застеленный чистыми простынями и со старинным одеялом с Бэтменом в придачу. Оставив отца рядом с Дереком, Стайлз побежал в ванную. Размер и разнообразие аптечки Стилински с приходом в его жизнь оборотней — вырос в экспоненте. Огромный пластиковый ящик, находящийся под раковиной, предназначавшийся раньше для хранения рыбных снастей, теперь содержал в себе полный набор первой помощи, набор для наложения швов и кучу антисептиков. Кроме того, там всегда был сверток с полотенцами, которые были уже порядком изношенными, но все такими же чистыми, и несколько бутылок воды купленных в «Костко». — Я могу это сделать, — предложил отец, когда Стайлз вернулся в комнату, держа в руках все необходимое. Ему удалось снять рубашку с Дерека, в то время пока Стайлз был в ванной. Оборотень лежал с закрытыми глазами, медленно и прерывисто дыша. Даже сквозь пальцы, сомкнутые у того на животе, Стайлз видел как рана все еще кровоточила. Очевидно, все было намного хуже, чем он себе представлял. Регенерация оборотня всегда заботилась о самых серьезных повреждениях в первую очередь, а уж потом заживляла травмы кожи. Подойдя ближе и взглянув на рану, Стайлз содрогнулся, чувствуя ком в горле. Вообще-то, ему хотелось согласиться на предложение отца. Но, не давая себе обдумать, он лишь качнул головой. Стилински младший знал, что даже находясь на грани сознания, Дерек не навредил бы ему, даже если бы он коснулся слишком болезненного участка кожи. И он не собирался рисковать отцом. Поэтому, устроившись поудобнее и открыв бутылку, Стайлз избавился от грязи в ране, а потом вытер кожу. Бормоча невнятные извинения, он принялся обрабатывать рану антисептиком, на что Дерек только негромко рыкнул. Легко коснувшись его бедра, будто пытаясь обнадежить, Стайлз потянулся за бинтами. Стало несколько спокойней, когда страшная рана исчезала под повязкой. А еще ему показалось, что Дерек уснул. Но, когда он положил ненужное в коробку, Хейл открыл глаза. Его рука мягко приземлилась на колено Стайлза, сжимая его. Тот положил свою руку на его, но только на мгновение. — Все будет хорошо, — прошептал он. — Отдохни. Хейл кивнул, откидываясь на подушку, глубоко задышав. Стайлз снял с Дерека ботинки и положил их рядом со стулом, укрыл его одеялом, только потом замечая, что отец все это время за ним наблюдал. — Что? — спросил он. — Ты хороший друг, — грустно улыбнулся отец. — Твоя мама бы тобой гордилась. Рука Стайлза непроизвольно сжала ткань одеяла возле лодыжки Дерека, и ему пришлось сделать глубокий вдох, заставляя себя расслабиться. Его мама говорила ему это в тот день, когда умерла. Она сжимала его руку, говоря, что несмотря ни на что, будет гордиться им. Но даже говоря эти слова, она смотрела куда-то за Стайлзом. Медсестры силой оттаскивали его, когда линия на мониторе стала сплошной. В сознании Стайлза стоял разочарованный взгляд маминых глаз. Ему всегда было интересно: смог ли бы его отец успеть вовремя, если бы Стайлз предсказал момент и вызвал медсестер до того как сердце матери перестало биться. — Спасибо, — пробормотал он. Стайлз не мог смотреть на печальное выражение лица отца, поэтому перевел взгляд на Дерека. Даже когда тот спал, боль оставляла след на его лице в виде россыпи морщин. На секунду Стайлз захотел стать оборотнем, чтобы забрать хотя бы часть этой боли. Он осторожно провел рукой по волосам Хейла, будто пытаясь успокоить. Дерек вздохнул, утыкаясь лицом в подушку. — Ты рассказал его сестре? — спросил отец. — Нет, — признался Стайлз. — Я хотел отправить ей СМС. Потянувшись, он попытался нащупать у себя телефон, который куда-то запропастился. После недолгих поисков, мобильный был обнаружен на полу джипа, наверное, он оказался там в пылу драки. Усевшись на водительское сидение, он быстро написал Коре: «Дерек серьезно ранен. Он, конечно, исцелится, но было бы неплохо, если бы ты завтра ему позвонила». Стайлз писал подобное так часто, что теперь уже ни о чем не задумывался. Он не мог винить Кору в том, что та осталась в Нью-Мексико и позволила Дереку вернуться в Бейкон-Хиллс в одиночку. Не винил, но и не понимал. Если бы Стайлз вдруг узнал, что это все ошибка, и что его мама на самом деле не умерла — он бы никогда не выпустил ее из виду. Но Кора и Дерек, казалось, прекрасно ладили только на расстоянии. — Мы не знаем друг друга, — сказал как-то он, когда Стайлз решил уточнить вопрос их родства. — Нам будет лучше, если мы окажемся в нескольких сотнях миль друг от друга. Это ложь. Как же они могли узнать друг друга, проведя вместе всего пару недель в году? Но из всех ошибок, которые совершал Дерек, эта была одной из тех, о которых Стайлз напоминать просто не хотел. Поэтому он просто сказал: — Ты бы мне тоже понравился, разделяй нас несколько сотен миль. Дерек все понял, но не стал намекать на его откровенную ложь. Иногда они прекрасно понимали друг друга. Выключив телефон, Стайлз обратил внимание на стакан с кофе, который он купил для Дерека. Осторожно взяв его в руки, он понюхал, пытаясь распознать аромат фундука и эспрессо. Сладость чувствовалась намного ярче, чем в обычном напитке. Стайлз не был поклонником миндального молока, но справедливо решил, что это все же лучше чем ничего. Он хотел кофе. Ему нужно успокоиться. Вздохнув, Стайлз сделал первый глоток. Сначала он почувствовал, насколько сладким был ореховый сироп. Он никогда не различал кофе по вкусам. Он просто знал, что кофе это кофе. За всей этой сладостью вдруг почувствовался горьковатый привкус эспрессо, и как только Стайлз распробовал его, то тут же присел на корточки и его снова вырвало прямо на их газон. — Ты в порядке? — спросил вышедший на крыльцо отец. Стайлз поднял вверх дрожащий большой палец, и вылил кофе Дерека в ближайший куст. *** С того момента как Скотт стал Альфой, вся стая должна была каждое субботнее утро встречаться в заповеднике. Стайлз и Лидия обычно проводили время с Дитоном, а оборотни и Эллисон тренировались под бдительным оком Криса. Иногда к ним без предупреждения приезжал отец Стайлза, словно желая убедиться, что тот вместе с друзьями просто играл в лесу, а не влезал в неприятности или, что еще хуже, не играл с наркотиками. Его отец был в неведении в самые страшные моменты прошлых лет, и Стайлз просто не мог винить его в излишней бдительности. Обычно шериф Стилински оставался лишь на пару минут, и Стайлзу казалось, что его просто не впечатляло наблюдать за тем, как он занимается йогой или предается медитации, в то время как его друзья бросались друг на друга в явных попытках нанести тяжкий вред здоровью. Наверное, для него это было так же увлекательно, как наблюдать аналогичное протирание одним местом скамеек Стайлзом во время матчей по лакроссу. Возможно, именно поэтому Стилински старший не задерживался более чем на пару минут. Но однажды, он приехал в тот момент, когда Стайлз увлеченно засовывал руку в мешок с пеплом рябины. Тогда он вышел из машины, внимательно за ним наблюдая. Стайлз понятия не имел, почему тот остался. Возможно, он просто беспокоился. На другой стороне поляны был полностью обращенный Дерек, а близнецы висели на нем, словно дети; Айзек в это время бегал около них, пытаясь связать. Рядом была Эллисон, раз за разом стрелявшая в Скотта, который ловил стрелы буквально на лету. Чуть дальше, в тени дерева, можно было увидеть Лидию, которая сидела в позе лотоса, медленно напевая про мертвую птицу, а Дитон, сидевший рядом, не отрывал от нее взгляда. Но даже это не привлекло отца. Из всех людей он сосредоточил внимание именно на Стайлзе. Он наблюдал, как тот пересыпал золу сквозь пальцы. Сначала магия и сознание Стайлза было вне досягаемости для него самого. А Стилински старший, тем временем, можно сказать наблюдал выход своего сына на первую линию в лакросс. Стайлз сосредоточился: он заставил себя забыть про отца, забыть о Лидии и Дитоне, забыть про оборотней, бьющихся совсем рядом с ним. Юноша закрыл глаза и сконцентрировался. Он нашел искру внутри себя и прильнул к ней. Медленно идя по кругу, рассыпая пепел между пальцев, он представлял каждый свой шаг. Представлял свои действия. Он понял, что это сработало сразу же, как только закрыл круг. Стайлз чувствовал это внутри себя. Он ощущал на себе взгляд отца, и позвал Скотта, чтобы доказать тому, что он смог. Воздух дрожал от напряжения, когда Скотт, разогнавшись, попытался пробить защиту, ударяясь о невидимое препятствие. Не сдержавшись, отец зааплодировал. — Это невероятно! — он подошел к Стайлзу, хлопая его по плечу, как раньше, когда он получал хорошие оценки. Стайлз довольно склонил голову. Не дав себе времени одуматься, он протянул мешок отцу. — Тебе нужно попробовать. — Но я не знаю… — начал было тот, но Скотт тут же кивнул. — Это отличная идея, — сказал он. — Ведь может случиться так, что вам нужно будет задержать оборотня. И вот это — наиболее удобный способ. Взвесив все «за» и «против», шериф все-таки согласился. Дитон прислонился к стволу дерева, внимательно за ними наблюдая. Стайлз старался объяснить отцу все тонкости, не упуская ни единой детали, и, конечно же, наиболее подробно о том как «ловить искру». Только с третьей попытки Стилински старшему удалось остановить Айзека, и Стайлз в этот момент чувствовал себя таким гордым, будто бы это был его личный успех. Он вскинул руки вверх, и подпрыгнул, похлопав отца по плечу. Казалось, его лицо вот-вот треснет от улыбки, но зато теперь он понимал, что такое — настоящая гордость за родителей. Шериф взял немного пепла с собой, и, улыбаясь, вернулся к машине, отправляясь восвояси. Стайлз наблюдал за ним, сидя на пне. Сзади него была куча оборотней, а впереди — дорожная пыль, поднятая колесами патрульной машины. Он словно был на распутье. Стайлз размышлял о том, какая тонкая нить связывала человеческий и сверхъестественный миры, и как хорошо, что у Скотта и у его отца были способы защиты Бейкон-Хилсс. А позже, когда Дитон отправится в отставку, сам станет эмиссаром. Он, конечно, не экстрасенс, но казалось, он почти видел как развивалось их будущее, так же ярко, как видел перед собой фотографии. *** Шерифу Стилински пришлось работать на День благодарения — отстойно, но ожидаемо. Во время праздников обычно много чего происходило, поэтому Стайлз торчал у Скотта, пытаясь скрасить свое одиночество. Мелисса тоже работала в этот день, но позже, поэтому они все вместе собрались за столом, чтобы отметить пораньше. Стайлз, усевшись на диване, уплетал крудите, в то время как Скотт, Айзек и Мелисса возились на кухне. Ему было запрещено готовить еду на вечеринках у МакКоллов после того, как он сжег праздничный пирог аж в 2008 году. И это, по мнению Стайлза, было жутко несправедливо. У духовки Мелиссы был совершенно другой функционал, он просто не привык. Любой мог так ошибиться. И вообще: кто мог додуматься поставить пирог на решетку для жарки, в надежде что тот немного остынет? Кроме того, огня не было, и Мелисса просто поднимала бурю из ничего. В дверь позвонили, и Стайлз откинул морковку на тарелку, уходя открывать. На пороге стоял Хейл, держа перед собой кастрюлю, словно это был щит. — Дерек! — воскликнул Стайлз, не в силах скрыть своей радости. Ему было откровенно скучно и даже немного одиноко в своей диванной ссылке, издалека наблюдать за всеобщим весельем. Теперь, с приходом Дерека, Стайлзу было с кем поговорить. Кроме того, на том был зеленый свитер (естественно под кожаной курткой), что выгодно подчеркивало цвет глаз, и не могло не радовать. Юноша медленно понял, что на его лице все это время держалась глупая улыбка. — Стайлз, — кивнул Дерек. Его губы слегка дернулись, словно он пытался не улыбаться. Неразрешимое, почти робкое выражение появившееся на его лице в тот момент, когда мальчишка открыл дверь. — Ты впустишь меня? И только сейчас тот понял, что все это время стоял, загораживая проход. Покраснев, он отошел в сторону, пропуская Дерека вперед. — Ты пришел! — радостно сказал Скотт, на ходу перебрасывая на плечо полотенце. Подойдя к Дереку, он забрал у него кастрюлю и потянул за собой на кухню. Стайлз пошел следом, не в силах побороть любопытство. Тем временем на кухне Айзек увлеченно размешивал соус, а Мелисса вытаскивала из печи хлебные рулеты. Она уже переоделась в рабочую одежду, и выглядела, в целом, очень усталой, но заметив зашедшего Дерека, искренне улыбнулась. — Я рада, что ты пришел, — произнесла она. — Скотт, забери у него куртку, и ты! — она ткнула пальцем в Стайлза, пропускавшего Дерека, чтобы тот снял куртку и поставил вино. — Вон из моей кухни! — грозно сказала она. Вздохнув, Стайлз вышел, поймав куртку, брошенную Скоттом. Подойдя к шкафу, он остановился, осторожно вдыхая запах кожи, сосны и мха, исходящий от ткани. В одночасье Стайлз почувствовал дрожь, пробежавшую по позвоночнику, когда до него дошло, что он проводил с Дереком столько времени, что теперь мог с легкостью идентифицировать его запах. Повесив куртку рядом со своей, Стайлз обернулся, натыкаясь взглядом на стоявшего в коридоре Хейла. Казалось, мальчишка покраснел от макушки до кончиков ушей, надеясь, что Дерек не видел, как он нюхал его куртку. Конечно, оставался вариант, что тот все же заметил, но не воспринял это как что-то странное. Волчьи штуки, все дела. — Прогнали с кухни, да? — улыбнулся Дерек. — Вранье! — возразил Стайлз, отходя от него на относительно (как ему показалось) безопасное расстояние. Они сели на диван, возвращаясь к поеданию овощей, и к пустым разговорам. Ну, разговаривал в основном Стайлз, а Дерек только хмурился. Вскоре Мелисса позвала их за стол, и Стайлз увидел вино, разлитое по бокалам: похоже Скотт и Айзек изрядно постарались, убеждая ее, что алкоголь на них не действовал. Поняв это, Стайлз начал громко возмущаться, говоря, что он против дискриминации не-оборотней, и что вообще-то, он тоже заслужил свой бокал. — Но тогда кто-то должен будет отвезти тебя домой, — твердо сказала она, ставя перед ним вино. — О, да ладно, от бокала вина мне ничего не будет! — возразил Стайлз. — И почему же ты в этом так уверен? — вскинула бровь она. — Ну… просто сужу по личному опыту? — попытался отвертеться мальчишка, на что Мелисса только покачала головой. — Я серьезно, Стайлз. К нам попадает слишком много людей, перебравших с алкоголем. Ты не станешь одним из них. — Я отвезу его, — произнес Дерек, игнорируя многозначительный взгляд Стайлза. И, как и каждый год подряд, Мелисса настояла на том, чтобы они все взялись за руки и сказали, кто и за что благодарен. Стайлз оказался между ней и Дереком. Он держал их руки, пытаясь игнорировать предательский трепет сердца, почувствовав теплые пальцы Хейла. — Я благодарен за мою стаю, — произнес Скотт, оглядывая всех взглядом. — Я благодарен за моего отца, — как и всегда, сказал Стайлз. — Я благодарен за то, что Скотт и Мелисса дали мне крышу над головой, — ответил Айзек, чуть склоняя голову, чтобы не сталкиваться взглядом с Дереком. Тот повернул голову вбок, и Стайлзу пришлось сжать его руку, будто бы он боялся, что Дереку действительно хватило бы ума наброситься на Айзека. Скотт тоже весь напрягся, собираясь, если что, вмешаться. Возможно, разразился бы настоящий конфликт, если бы не Мелисса: — Отлично. А я благодарна за то, что эти замечательные ребята собрались здесь, и приберутся на кухне, пока я буду на работе. Напряжение спало, и все засмеялись. Стайлз и Скотт одновременно хмыкнули, а Дерек расслабил плечи. — Кора, — тихо сказал он. Стайлз на секунду завис, держа большой палец на косточке Дерека, чуть погладив, прежде чем отпустить его ладонь. Подняв глаза, он столкнулся с ним взглядом. После всех благодарностей, Мелисса позволила им начать есть. Стайлз по привычке навалил себе полную тарелку еды, взяв дополнительный рулет, и налив соус на картошку. Но когда Скотт и Айзек пошли за добавкой, он напротив, остался на месте, бездумно гоняя еду по тарелке. Мелисса бросила на него обеспокоенный взгляд. — Милый, ты в порядке? — Я просто не голоден, — ответил он. На самом деле, Стайлз всегда был голодным. С тех самых пор, как у него началось половое созревание — он сметал все на своем пути. Серьезно, он постоянно был голодным. А теперь ему нужно было напоминать самому себе, что надо поесть. Наверное, он перестал расти. Только вот Мелисса нахмурилась. Встав, она обошла стол, приложив ладонь к его лбу. Это напомнило ему кучу моментов с его мамой, которые он бережно хранил в своей памяти. Стайлз поморщился, сглотнув неприятный комок. Дерек, все это время наблюдавший за ним, нахмурился. — Температура нормальная, — кивнула Мелисса, убирая ладонь. — Но вообще, сейчас самый пик кишечной инфекции. На прошлой неделе три человека оказалось в реанимации, — она похлопала его по плечу. — Отдыхай, ладно? Стайлз радостно поднял голову. — Значит ли это, что я могу не мыть посуду? — Хитро, — улыбнулась Мелисса, взъерошив его волосы. *** Стайлз не чувствовал той страшной кишечной инфекции, о которой предупреждала Мелисса, как и не чувствовал аппетита. Ему все еще нравилась еда, но ему не нравилось есть. Иногда, после того как он поест, его желудок сильно болел, и буквально разрывала жгучая боль, концентрирующаяся где-то в верхней части живота. От запаха кофе просто воротило. С каждым днем он все больше и больше верил в то, что у него язва. Это была не просто потеря аппетита. Он чувствовал дикую усталость. Стайлзу требовалось приложить немало усилий для того, чтобы хотя бы встать с кровати. Какое же было облегчение, когда, наконец, наступили рождественские каникулы, позволяющие ему спать до полудня каждый день. Но в глубине души он все еще чувствовал себя неважно. Стайлз все больше ощущал, как тьма внутри него расползалась по всему организму. Иногда, безо всякой на то причины, он думал о маме. Вспоминал ее лицо, которого коснулась печать болезни. Вспоминал, какой она была бледной и как сильно у нее впали щеки. Вспоминая это, Стайлз задумывался о том, как со стороны выглядел он сам. Стая распалась на время праздников: Дерек собрался провести Рождество с Корой, Лидия и ее мать уехали в Швейцарию, близнецы собирались провести праздники у родственников на западном побережье. И поэтому, выбрав день, когда все точно были в городе, Скотт объявил о вечеринке. Если не считать всех этих волчьих штучек — все это было похоже на те пижамные вечеринки, которые Скотт и Стайлз устраивали еще в младших классах. Они весело чистили зубы, и, пихаясь, спускались в гостиную, где уже расположились ребята, поудобнее устраиваясь в спальных мешках. Все были в пижамах, кроме, конечно, Дерека. Элисон, как ни странно, выглядела даже миролюбиво в своих ночных шортах и майке. В данный момент она занималась тем, что красила ногти Айзека пурпурным лаком. Рядом с ними сидела Лидия, которая залезла в свой мешок, держа в руке чашку с пуншем. На ней был халатик, небесно-синего цвета, который придавал ее коже какой-то сливочный оттенок. Стайлз даже на секунду почувствовал укол ревности, когда рядом лег Эйдан, без футболки (ну, естественно), одетый в легкие фланелевые брюки, целуя ее в плечо. Рядом с ним, прислонившись к дивану, сидел Итан, также без рубашки, сосредоточенно разговаривая с Дэнни. Дерек казался отделенным от всей компании. Он лежал на спальном мешке, в самом углу, подальше ото всех, полностью одетый и со скрещенными на груди руками. Взгляд его был направлен в потолок. Он выглядел каким-то очень уж сконцентрированным. Стайлз вспомнил их первое Рождество без мамы, вспомнил ощущение пустоты, оставшееся после ее смерти, вспомнил тоску и неправильность от того, что они с отцом пытались соблюдать традиции праздника. Должно быть, Дерек чувствовал себя так же. Только он был еще и одиноким. Это было хуже во сто крат. Не давая себе шанса все обдумать, Стайлз поднял свой спальный мешок, лежащий рядом с мешком Скотта, и пересек комнату, укладываясь рядом с Дереком. Его голова повернулась, встречаясь со взглядом Стайлза, но он предпочел промолчать. Впрочем, это было взаимно. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Стайлзу хотелось спросить Дерека о семье, об их традициях, обо всем том, что он потерял. Он хотел спросить Дерека, как Кора обжилась в Нью-Мексико, и где было лучше: провести Рождество там, или в Бейкон-Хиллс? Но Стайлз промолчал, просто слегка улыбаясь, похлопав Дерека по руке, а тот только головой покачал, ситуация была бесконечно испорчена. Опустив руку ему на плечо, он вскоре убрал ее вовсе, поворачиваясь на бок, практически сразу засыпая, оставляя Дерека наедине со своими мыслями. Впрочем, сон его продлился недолго. Где-то после полуночи Стайлз проснулся, чувствуя, что весь горит. Обжигающая боль в верхней части живота, отдавала в позвоночник, заставляя свернуться калачиком. Стон боли сорвался с его губ прежде, чем он вспомнил, что был в комнате не один. — Стайлз? — сонно пробормотал Скотт, не поднимая головы. Айзек, лежащий рядом с Элисон, моргнул, тут же несколько смущенно задрав голову. Даже близнецы, лежащие дальше всех в комнате, зашевелились, просыпаясь. Стайлз обнял себя руками, медленно выдыхая, пытаясь успокоить быстро-бьющееся сердце. — Что произошло? — спросил Скотт. — Желудок болит, — хмыкнул Стайлз, все еще сжимая себя. — Наверное, это газы, — мрачно пробормотал Айзек, потирая глаза, и снова устраиваясь на подушке. — Но если ты пустишь «шептуна», — продолжил он. — То я гарантирую, ты огребешь. Мы очень хорошо чувствуем, так что это можно будет считать самообороной. — Это не газы! — зашипел Стайлз. Эйден дернулся, зевая. — Заткнись, — буркнул Итан. — Некоторые тут пытаются спать. Скотт приподнялся на локте, лениво приглаживая смешно-торчащие в разные стороны волосы. — Чувак, — зевнув, сказал он, потирая свой лоб. — У нас в аптечке есть «Тамс», сходить? — он показал на дверь. — Нет, — покачал головой Стайлз. — Я сам схожу, ложись спи. Второй раз уговаривать не пришлось. Скотт тут же повернулся на бок, моментально засыпая. По комнате раздалось мерное сопение. Айзек моргнул, все еще смотря на Стайлза, а затем снова лег. Вздохнув, он осторожно вылез из своего мешка, и только выпрямившись, заметил, что Дерека рядом с ним не было. Наполовину сонный, еле соображающий от боли, Стайлз по стеночке направился в ванную. Найдя «Тамс», там, где Скотт и сказал, он пошел на кухню, наливая воду в стакан. Он терпеть не мог пастообразное послевкусие от этих таблеток, и поэтому постарался влить в себя как можно больше воды. Поставив стакан в раковину, Стайлз обратил внимание на заднюю дверь: она была открыта. Изначально он шел к ней чтобы просто закрыть. Вряд ли Мелисса одобрила бы открытые двери, даже если учесть, что дом был просто полон оборотнями, спящими в гостиной, и даже одного Скотта, по сути, было более чем достаточно, чтобы остановить любого грабителя. А потом Стайлз вспомнил, что спальный мешок Дерека был пуст, и, вместо того, чтобы запереть дверь — наоборот, открыл ее. Надев на босые ноги пару тапок, которые Скотт всегда держал у двери, он вышел на улицу, идя по влажному газону. В лунном свете силуэт Дерека, сидящего на старых качелях, которые Мелиссе все никак не с руки было убрать — был особенно заметен. Он не качался, а просто слегка покачивался взад-вперед, держа обе ноги на земле. Запрокинув голову, Дерек смотрел на звездное небо с каким-то потерянным, безнадежным выражением лица. Без лишних слов, Стайлз сел на соседние качели. Цепи заскрипели под его весом, но он не упал, так что, можно было сделать вид, что все в порядке. Стайлз вытянул ноги, чуть раскачиваясь. Он был слишком высоким для того, чтобы просто раскачиваться, и чтобы не задевать ногами землю: ему нужно было задрать колени к груди, это внушало чувство легкости, уверенности, и свободы. Но… спустя мгновение Стайлз почувствовал боль, чуть не задыхаясь от нее. — Ты в порядке? — через секунду спросил Дерек. — Я чувствую запах… странный. — Просто живот болит, — сказал Стайлз, не поднимая глаз. — Наверное, я переел. — Или съел что-то не то, — все еще сверля его взглядом, сказал Дерек. — В последнее время ты почти не ешь. — Или так, — не стал спорить Стайлз. Его ноги коснулись земли, и он попытался сделать толчок, чтобы качнуться и полететь высоко-высоко, подальше ото всех проблем. Как раньше, когда он был маленький, когда мама была жива, а оборотни были только в фильмах ужасов. Но, наверное, он был уже слишком тяжелым для таких качелей. Вся конструкция опасно накренилась, грозясь повалить его. Дерек быстро соскочил с качель, хватаясь руками за алюминиевые крепежи, будто пытаясь удержать их. Но Стайлз решил проблему более радикально — спрыгивая на землю, вытягивая руки вперед. Приземлившись на ноги, Стайлз с улыбкой подумал о том, что был еще порох в пороховницах, и не все потеряно, но триумф продлился недолго: спустя, буквально, мгновенье его ноги поехали на мокрой траве и он плюхнулся прямо на задницу, смеясь одновременно от стыда и удивления. Подняв глаза, он увидел, что Дерек стоял перед ним, молча протягивая руку. Схватившись за нее, Стайлз поднялся на ноги. — Это плохо, — хмуро сказал Дерек. — То, что у тебя болит желудок. — Забей, — сказал Стайлз, а потом нахмурился, поняв, что они все еще держались за руки. — Хм… — протянул он, почесывая затылок. Дерек промолчал, но руку так и не отпустил. Вместо этого он нахмурился еще сильнее, а через секунду вены на его руках потемнели, и Стайлз, не сдержавшись, застонал от облегчения. — Слишком много боли, — сказал Дерек. — Боль в желудке обычно не такая же? Стайлз забрал свою руку из его, и вернулся к качелям, обняв себя. — Много ли ты понимаешь, волчара? — пробормотал он. Осторожно сев, он склонил голову, увидев, что Дерек сел рядом. Мозг Стайлза пытался сгенерировать внятное объяснение тому, что они вдвоем, посреди ночи, торчали на заднем дворе Скотта. Он даже почти поверил в то, что был пьян, и ему все это мерещилось. Все-таки, не стоило так прикладываться к пуншу. Возможно и боли нет, а все это — плод его воображения. — Когда нам было десять, — начал Стайлз, в основном для того, чтобы отвлечься, — Я убедил Скотта раскачаться и прыгнуть с качелей. В итоге он оступился и сломал себе ногу. Мелисса тогда злилась на меня, наверное, месяца два, не меньше. Дерек улыбнулся, качая головой. — Раньше, когда я был ребенком, у нас были качели, — сказал он. — Лора пыталась убедить меня, что если я сделаю «солнышко», то обязательно попаду в другой мир. — И ты ей поверил? — Я сделал это, чтобы доказать, что она неправа, — Дерек поднял голову, смотря на балку на качелях. — Это было не так сложно, когда ты оборотень. А затем она пыталась убедить меня, что понятия не имеет кто я, еще и Питера подговорила. Мама нашла меня рыдающим в подвале… ох, и выволочку она потом всем сделала, — он пожал плечами. — В детстве я был чувствительным ребенком. На самом деле и сейчас, будучи уже взрослым, Дерек был очень чувствительным, разница была лишь в том, что его уязвимое и больное сердце было скрыто под кучей шрамов и злости. Нужно было что-то сказать, чтобы сгладить ситуацию. Но сложно было говорить о том, чего не вернешь, это Стайлз знал не понаслышке. И, вместо успокаивающих слов, он качнулся, ударяя Дерека в бок, приводя качели в движение. *** В дом они вернулись тогда, когда небо окрасилось розовым предрассветным цветом. Забравшись в спальный мешок, Стайлз, после того как Дерек забрал большую часть боли, почувствовал себя лучше, настолько, что даже смог поспать пару часов, до того момента, пока Мелисса не разбудила его на завтрак. Отчаянно зевая, он сел на свое место, все еще находясь где-то между сном и явью. Мелисса тут же налила ему кофе. — Я больше не пью кофе, — покачал головой Стайлз. — С каких это пор? — спросил Скотт. Стайлз разочарованно вздохнул, смотря в его сторону. — Чувак, ты был со мной в тот вечер, когда я и кофе решили расстаться. Услышав это, Дерек выпрямился, странно на него посмотрев. — Но это же было несколько месяцев назад. — Мы так и не возобновили отношения, — пожал плечами Стайлз. — Ты больше не любишь кофе? — нахмурилась Мелисса. — Мне плохо каждый раз, когда я его пью, — объяснил он, снова пожимая плечами. — Ничего необычного. Просто со временем вкусы меняются, правда? — Конечно, — согласилась Мелисса. — Но обычно это происходит не за одну ночь, — какое-то время она смотрела прямо в глаза Стайлзу, а потом покачала головой. — Ты странный, малыш. — О, вы только заметили? — пробормотал Дерек, на что все тут же засмеялись. *** Раньше, синонимом Рождества для Стайлза были Рождественские гимны. Иногда он пел их вместе с родителями, иногда с друзьями. Независимо от того с кем он был, Стайлз всегда просил быть тем, кто стучал в дверь. Он любил эту игру. Любил подходить, звоня в колокольчик, тут же возвращаясь к своей толпе, а когда дверь открывалась, они начинали петь. Голос мамы был громким и уверенным, а в руках у нее непременно была красная лакированная гитара. В молодости она была певицей, исполняя народные песни. Не из знаменитых, конечно, но у нее время от времени были выступления в местных кафе и на фестивалях. У нее даже была демо-пластинка, которую Стайлз любил включать своим друзьям. А еще у него осталась та самая гитара. Канун Рождества для него всегда означал музыку и домашнее шоколадное печенье. Теперь же Рождество означало пиццу и хреновые фильмы. Стайлз вместе с отцом устраивались на кушетке, смотря на экран и обоюдно отказываясь поворачивать голову в сторону угла, где пылилась красная гитара. Стайлз достал телефон, отправляя Дереку СМС: ничего особенного, просто пожелания веселого Рождества. Тот не ответил, и Стилински почти забыл об этом, пока телефон вдруг не зазвонил, прерывая просмотр «Эрнест спасает Рождество». «Спасибо», — ответил ему Дерек, а потом добавил, спустя секунду. — «И тебе». Стайлз не мог сдержать улыбки. Оставив едва надкусанный кусок пиццы на цветастой тарелке, которую мама почти заставила купить, он быстро напечатал: «Ты так же сильно ненавидишь эти праздники, как их ненавижу я?» «Еще больше», — ответил Дерек, на что Стайлз усмехнулся. — Кому ты пишешь? — спросил отец. — Дереку, — не стал врать мальчишка, тут же печатая ответ. «Мне бы хотелось, чтобы ты был здесь. Люблю страдать за компанию, знаешь ли». Непонятно почему, но его сердце часто забилось, когда он ткнул на кнопку отправки. Всю оставшуюся часть фильма он ждал ответа, задумчиво покусывая пиццу. Наконец, когда на экране появились титры, его телефон завибрировал, и Стайлз молниеносно кинулся к нему, чем вызвал смех у отца. «Я тоже», — ответил Дерек. Стайлз весь раскраснелся, хотя в комнате было достаточно прохладно. Смутившись еще больше, он засунул телефон в карман, поднявшись, помогая отцу убрать тарелки и остатки пиццы. Ко всеобщему удивлению, в коробке оставалось больше половины кусков. — Ты что, ничего не ел, сынок? — Ел, — солгал Стайлз, заворачивая остатки в фольгу и аккуратно складывая в холодильник. — Я просто недавно объелся ею у Скотта. Отец, явно в это не поверивший, нахмурился, но Стайлз не дал ему опомниться, быстро несясь по лестнице, скрываясь в ванной. Приняв душ, он еще долго стоял перед зеркалом, изучая свое отражение. Стайлз определенно терял вес. Он всегда был худым, но теперь он видел свои ребра и острые косточки бедер. К счастью, на дворе была зима, поэтому, можно было нацепить на себя несколько слоев одежды, оставаясь незамеченным для остальных. Жаль, что он забыл, что его отец — не просто хороший, а отличный детектив. Он загнал Стайлза в угол на следующий день после Рождества, положив перед ним кусок орехового пирога. — Ты в порядке, сынок? — В полном, — кивнул Стайлз, заставляя себя взять кусок в руки. Отец смотрел на него очень внимательно и обеспокоенно. — Просто ты совсем не ешь, — сказал он. — Я ем! — с жаром возразил Стайлз, на что отец показал ему на почти полную тарелку с пирогом. — Как правило, к полудню эта тарелка чуть ли не вылизана, — напомнил он. — А теперь ты к ней даже не притронулся. — Я просто пытаюсь умерить свой аппетит, — наугад парировал Стайлз. — Ты не ешь, — повторил отец. — Ты теряешь в весе. Ты думаешь, что я не заметил, что теперь ты спишь дольше обычного? — И что ты хочешь этим сказать? — с вызовом спросил Стайлз, и ни один мускул не дрогнул на его лице. — Ты в депрессии? — решительно спросил он. Стайлз застыл, так и не донеся вилку с наколотым на нее пирогом до рта. — И как бы ты это определил? Отец выглядел очень серьезным, очевидно, он был готов к этому разговору, и теперь ничего не могло его отвлечь. — Я бы определил ее по отсутствию аппетита, по тому, что ты постоянно спишь, а ночью просыпаешься от кошмаров. — Это смешно, — сказал Стайлз, со звоном опустив вилку. — Потому что я бы определил депрессию по бесконечной тьме в сердце, которая пожирает тебя, потому что ты пожертвовал собой, ради спасения остальных. Но я не думаю, что от этого есть таблетка, пап. — Ты не можешь этого знать! — решительно сказал он. — Послушай, я принимал антидепрессанты в течение трех лет после смерти твоей мамы. В этом нет ничего постыдного. — Я знаю! — ответил Стайлз. — Но это… — он покачал головой, пытаясь подобрать нужное слово. — Это не химический дисбаланс, пап. Это волшебство. Никакой врач этого не поймет. — Тогда поговори с Дитоном! — И что он сделает? — вскинул руки Стайлз. — Если бы был способ мне помочь, разве, по-твоему, он бы его не испробовал? — Я не знаю! — вздохнул отец. — Я ничего не знаю обо всех этих сверхъестественных вещах, в которых вы, мальчики, застряли по самые уши! И именно поэтому Стайлз потратил столько времени и нервов, пытаясь удержать отца от понимания, кто такие оборотни. Часть его хотела рассказать об этом, обсуждать детали, советоваться, но он знал, что слыша об этом — отец просто злился. Стайлз устал, ему было плохо, а еда, которую он в себя впихнул — тяжело упала в желудок. Он не хотел бороться. Больше всего ему хотелось подняться по лестнице и заснуть. Но его отец продолжал говорить. — Я не понимаю, — сказал он. — И мне это не нравится. Ты знаешь, я не рад тому что ты сделал, чтобы найти меня. Черт, Стайлз, если бы я знал цену, которую ты должен заплатить за мое спасение — я бы предпочел, чтобы ты позволил мне умереть. — Я не мог этого сделать, — сломленным голосом сказал Стайлз. Отец только головой покачал, втягивая его в свои слегка грубоватые объятья. — Я знаю, — через секунду сказал он. — Знаю, что ты не мог. — Вздохнув, он отодвинул Стайлза, всматриваясь в его лицо. — Послушай. Я не могу помешать тебе попасть в ванну, чтобы сбежать от меня, но нет никакого гребанного способа, заставившего бы меня не смотреть на то, как ты иссыхаешь. Поговори с врачом, когда он вернется. Пойми, может быть он ничего не сможет сделать, но он хотя бы вылечит симптомы. Стайлз вздохнул, кивая, и прекрасно осознавая, что сейчас спорить не было никакого смысла. На следующей неделе, после школы, он посетил врача, как, собственно, и обещал. Поэтому, теперь на его полке вместе с «Аддеролом» стоял пузырек «Лексипро». Не то чтобы эти таблетки помогли бы осознанию темноты, царившей в нем, но так хотя бы было спокойнее. Живот болеть меньше не стал, но Стайлз и не надеялся, что все внезапно пройдет. Но зато, принимая лекарства, он создавал вокруг себя иллюзию того, что все в порядке. По крайней мере пока.