Альтернативная история

      Ночной Республиканский город внешне был прекрасен. Яркие фонари, свет из окон многоэтажек, красивые здания и дома. На небе святила луна. Сейчас время полнолуния. Блеск и саму луну отражала вода, тем самым придавая некую романтичность. Влюбленные гуляли по ночному городу, наслаждаясь атмосферой и хорошей погодой. Дул легкий, слабый ветерок. Но этот город не был полностью идеален. В нём тоже имелись свои недостатки и проблемы…       Женщина около тридцати лет шаталась по улице, стараясь не упасть на дорогу из-за высоких каблуков. Но туфли будто хотели, чтобы брюнетка упала и заснула прямо на месте. Она устало шла домой после вызова очередного клиента. Киао была девушкой по вызову. Ей была противна такая работа, но другого выбора у неё просто не было. Брюнетка не получила никакого образования, так как вынуждена была пойти работать с четырнадцати лет. Родителей женщина никогда не знала. Её воспитанием занималась старая бабушка. Раньше старушка работала врачом, но из-за травмы ноги стала сидеть дома. Когда Киао исполнилось семнадцать лет, та подалась в проституцию. Сначала платили немного, но со временем зарплата увеличилась. «Работа» не позволила закончить учебу и женщина по сей день работает на панели. Киао проклинала свою жизнь. Брюнетку даже тошнило от собственного имени. Хотя в детстве она подавала большие надежды. Хорошо училась, занималась спортом, отлично владела магией металла и земли. Была бы мастером своего дела. — Ненавижу эту работу! Мне это уже не приносит удовольствие. Взамен ничего не получаю. Только одну грязь и унижения в свой адрес. Было бы образование, устроилась куда-нибудь. Официанткой хотя бы или… да на любую легкую работу устроилась бы! Старуха мне жизнь испортила. Травму получила и отправила меня пахать за гроши! Возилась с кучей навоза и прочей гадости! — внешность соответствовала проститутке: проколотые уши, своеобразная прическа, вульгарное платье, туфли на высоких каблуках.       От мыслей женщину отвлекли толчки в области живота. Киао раздражали эти толчки всё больше. — Хватит толкаться! Достал уже! Тупые врачи! Сделали бы мне аборт, и все дела! — мысленно вопила женщина.       О том, что она беременна, Киао поняла спустя два месяца. Брюнетка сразу же решила сделать аборт, но врачи запретили даже думать об аборте. Женщина забеременела от очередного клиента. С тех самых пор считала дни до родов, но сбилась со счёта. Киао вновь прокляла всех и свою жизнь, в том числе. — Как же я всё ненавижу! Поскорее бы сдохнуть! Это отродье внутри меня мешает трахаться нормально! — брюнетка уже устала от огромного живота, перемен настроения, иногда её мучили боли в животе.       Сейчас женщина вдобавок была пьяна. Несмотря на своё положение, Киао была не против выпить чего-нибудь крепкого. От брюнетки исходил жуткий запах перегара. Её не волновало здоровье сына или дочери. Всё равно она избавится от малыша. — Зачем мне ребёнок?! Я никогда не хотела быть мамой! Да и зачем это нужно?! Это необязательно! Хочу не иметь ребёнка — не имею! Плевать, что подумают другие. Я для себя живу. — Киао возмущала позиция некоторых людей.       Прохожие иногда стыдили её. Говорили, что она мать и не должна подавать дурной пример ребёнку. Брюнетка такие нравоучения посылала куда подальше. — Их это волновать не должно! Не их ребёнок! Зачем они вообще обращают на меня внимания?! Посмотреть больше не на что что ли?! Обязательно должны лицезреть мою внешность и на мой живот больше всего взглядов! Бесит уже! — всё больше раздражалась проститутка.       Лицо морщилось так, будто она съела целый лимон без остановки и без закуски. Было желание что-нибудь сломать, но ещё не хватало, чтобы из-за этого забрали в полицию. Брюнетка вновь хотела мысленно жаловаться на свою жизнь, но внезапная резкая боль в животе оборвала все её мысли. — Что за…       С ужасом она посмотрела на ноги, по которым ровной струёй стекала вязкая жидкость. От страха и отвращения женщины едва не потеряла сознание. Она смотрела то на лужу, образовавшуюся под ней, то на свой живот, чувствуя адскую боль. — Ах ты, мелкий маленький выродок…       Очередная порция боли заставила ее осесть на землю и пронзительно закричать, разрезая небеса. На секунду ей показалось, что что-то начало разрывать ее матку изнутри. Ребенок выходил… — Что, прямо сейчас?! Серьезно?! — кричала она так, что сама чуть не оглохла.       Киао была не готова. Не сейчас. Ее голова была затуманена алкоголем, тело ныло после долгой рабочей ночи, а одурманенный разум был уверен, что скоро свершится то, о чем женщина ещё долго будет жалеть. — Ааа!!!       Пульсирующая боль была не постоянной, а возвращалась через промежутки, что было лишь больнее и страшнее. Брюнетка стиснула зубы и попыталась подняться. Она была не настолько пьяна, чтобы совсем ничего не понимать. Ей нужна была помощь, хоть чья-то! Хватаясь за живот, опираясь на стену, она направилась вглубь улицы.       Как на зло, улица словно вымерла. Конечно, на улице было ранее утро, солнце ещё не встало, лишь небо было окутано серовато-оранжевой дымкой. Осень подходила к концу, оставляя в памяти проливные дожди, разноцветные листья и длинные холодные ночи. Прекрасное время для мечтателей, любивших посидеть у окна, читать интересную книгу и слушать, как дождь играет свою мелодию. Однако Киао никогда не ценила эти маленькие мгновения жизни, в которой каждый день превращался в борьбу за выживание.       Очередная схватка застала её в самый неподходящий момент. Какой-то тупик в очередном переулке встретил её жуткой вонью и осенней прохладой. Девушка больше не могла терпеть. Свалившись с ног, она забилась за мусорный бак и попыталась придти в себя.       Ей никто не поможет. Всем плевать на неё и её проблемы. Так было, есть и будет. Этот жестокий мир равнодушен к людям, у которых нет денег и связей. У Киао не было ни того, ни другого. Ей приходилось справляться самой, и сейчас ничего не изменилось.       Много часов она лежала на земле, задыхаясь от боли и унижения. Из-за какого-то маленького урода ей приходилось терпеть невыносимую боль, которая нарастала с каждым часом. Схватки были все чаще и болезненнее, что хоть немного отрезвило женщину. Но недостаточно, чтобы понять все происходящее. — Да выйдешь ты из меня или нет?! Как же я тебя нена… Ааа!!!       И её молитвы были услышаны. Промучившись почти сутки (удивительно, что ее до сих пор никто не услышал) и успев устать так, словно работала месяц без выходных, она наконец услышала такой противный ей детский плач. — Наконец-то это дерьмо закончилось! — обрадовалась проститутка, пытаясь отдышаться после мучительных родов.       Полное спокойствие нарушал только плач новорожденного ребёнка. — Да заткнись ты уже!!! — крикнула Киао на младенца и стала трясти его, надеясь, что хотя бы так он успокоится.       Но малыш стал плакать ещё сильнее. Брюнетка не знала, что делать. Голова и так раскалывалась после родов, ещё и плач младенца продолжал усиливать боль.       Голова настолько сильно болела и была затуманена, что проститутка не сразу вспомнила, что лежит сейчас возле мусорного бака и ребёнка можно положить туда. Кое-как поднявшись, Киао взяла ребенка на руки и положила в коробку, которая лежала в баке. — Отлично! Теперь мне придется мыться от этой мерзкой жидкости! — вновь возмутилась брюнетка.       Но это уже была не такая великая проблема. Главное, что роды прошли удачно. Ещё каким-то чудом повезло, что она осталась жива. Киао понимала, что ей следует быть осторожной в следующий раз, если не хочет испытать подобного опять. — Как же это неудобно, когда твой дом находится далеко от работы! — спешила девушка лет двадцати семи на работу.       Девушка была ухоженной внешне: расчесанные короткие темно-коричневые волосы, глаза коричневого цвета, среднего роста, стройная фигура. Видно, что держит себя в форме. На ней была специальная форма горничной, белый фартук и черные туфли без каблуков. Эту симпатичную девушку звали Микой.       Проходя мимо высокого здания, Мика услышала слабый плач. Девушка думала, что ей показалось, ведь звук иногда затихал, но, прислушавшись получше, горничная поняла, что звуки доносятся из мусорного бака. Находка внутри бака заставила её ужаснуться. — Боже! Какая тварь могла избавиться от крохи таким бесчеловечным способом?! — младенец слегка побелел, слабо плакал и учащено дышал.       На глазах горничной выступили слёзы. Ей стало жалко малыша. Девушка осторожно взяла его на руки, несмотря на то, что малыш был в крови и висела половина пуповины. Сняв с себя фартук, она запеленала малыша. Мика поняла, что сегодня ей придется задержаться, так как ребенку была необходима помощь. Горничная понеслась к себе домой, прижав младенца к груди.       Добежала Мика до дома за пятнадцать минут. Девушка забежала в ванную и, включив теплую воду, стала аккуратно мыть кроху. Когда водные процедуры закончились, горничная нежно вытерла полотенцем младенца и укутала. Зайдя в комнату, Мика положила младенца на кровать. Как только она нашла ножницы, одним движением отрезала пуповину и вновь запеленала ребёнка. — Значит, ты у нас мальчик…       Малыш продолжал заливаться пронзительным криком — наверняка был голоден. Мика даже не знала, чем его кормить, у нее не было сейчас возможности сходить за смесью и оставить его одного. Немного подумав, девушка нашла выход. — Тихо, есть у меня идея.       Она аккуратно взяла его на руки и укутала посильнее, стараясь заглушить плач. Сама не понимая как, девушка донесла его до семьи, где уже год работала горничной.       Танака была очень богатой семьёй. Они буквально сорили деньгами, хвастаясь своей богатой родословной и весьма успешным положением в обществе. Как раз недавно Миссис Танака родила своего первенца, и все в доме были заняты малышом. Всего лишь под игрушки мальчика были отданы целых три комнаты, а уж цены на детские вещи просто зашкаливали (родители не скупились). Среди этих вещей было и сцеженное молоко кормилицы, которым девушка и собиралась накормить ребенка. — Ты опоздала! Купчиха опять разорется! И что это у тебя?       Молодая кухарка сначала укоризненно посмотрела на Мику, прежде чем заметила в ее руках движущиеся полотенце. Кто-то в нем усердно плакал. — Если ты опять не проболтаешься, она и не заметит! Не важно! — Мика свободной рукой освободила себе стол, скинув на пол все столовые и кухонные приборы. — Ты что творишь?! — закричала пораженная девушка. — Не увольняли давно?! Нас же обеих… — Замолчи.       Горничная положила ребенка на стол и строго сказала кухарке. — Следи за ним! — А почему именно я? — Нинг, если я так сказала, значит, выполняй! Почему, почему! Потому! Делай, что говорю! — отругала коллегу Мика.       Нинг только тихо вздохнула и стала смотреть за крохой. Спорить девушка не стала, так как знала характер Мики.       Мика забежала в одну из комнат и взяла с тумбочки бутылочку со сцеженным молоком. Горничной было глубоко плевать, что после такого проступка её запросто могут уволить или сильно отругать. Жизнь маленького человека зависела полностью от неё. Спустя одну минуту Мика прибежала на кухню и стала свидетелем следующей картины: Нинг подбрасывала младенца вверх, отчего тот сильнее рыдал. — Нинг! — крикнула горничная на кухарку, поставив бутылочку на стол. — Тебя кто просил трогать его?! Я попросила всего лишь присмотреть! Ничего лишнего! Ничего тебе доверить нельзя!       Кухарка отвернулась от Мики. Нинг была чувствительной натурой. Она не любила, когда на неё повышали голос или кричали. Девушка могла даже заплакать от такого обращения. — Только не реви. На меня твои слёзы не действуют, — оборвала коллегу Мика.       Горничная взяла малыша в одну руку, а другой принялась кормить ребенка. Кроха довольно причмокивал. Мика облегчено вздохнула. — Так откуда он у тебя?— поинтересовалась кухарка. — Нашла его в мусорном баке. — И как ты осмелилась взять его? Он же вонять должен, раз лежал в мусорке. — Ты предлагала мне его бросить? Да меня бы чувство вины потом замучило! Да и я искупала его. — Вот тебе достанется от купца и купчихи, когда узнают, что ты здесь натворила. — Не достанется! Тебе сегодня явно нравится выводить меня. — Ладно. Я тебя предупредила. — Может быть мне обратится в полицию? Должны же они наказать тех, кто оставил малыша в опасности. — Не надо. Тот, кто это сделал, не хотел этого ребёнка. Отдашь ты его полиции и что? Они его в детдом сдадут, там ужасно обращаются с детьми. — И что полагаешь сделать с ним? — Оставь его себе. Будешь его мамой. Если ты спасла малыша, забери с собой. Он будет тебе благодарен.       На секунду Мика задумалась. А ведь на самом деле, что мешало ей приютить дитя у себя? Она любит детей, молодая, богатая. Да и совесть не позволит кроху отдать в приют. Но с другой стороны… Как она расскажет мальчику, что не родная ему мать, если он узнает об этом? Ведь рано или поздно это всплывет наружу. Горничная долго размышляла, взвешивала все «за» и «против» и, наконец, приняла решение усыновить малыша. — Я его всё-таки возьму к себе. Малышу нужна мама, хоть и приемная, но нужна. — Мика посмотрела на малыша, который мирно посапывал у неё на руках. Молоко не только успокоило его, но и усыпило. Не придется укачивать. — А что ты скажешь Госпоже и Господину? Они тебя по головке не погладят, когда увидят какой бардак ты здесь устроила, — громко процедила Нинг.       Младенец слабо простонал, услышав громкий голос кухарки, и готов был заплакать, но Мика стала покачивать кроху. Горничная дала коллеге несильный подзатыльник. — Чего разоралась? Не буди ребёнка. Не видишь, что он спит? — отчитала Мика кухарку шепотом. — Да брось. Я случайно, — немного обиженно шепнула Нинг. — Из-за него меня обижаешь. — А ты не веди себя, как дурочка. Вроде бы мозги есть, но не думаешь ими. — Ой, ну и воспитывай, мамаша! Сама за все отвечать будешь, я всю правду расскажу!       Гордо подняв голову, повариха, покачивая худыми бедрами, удалилась. Мика закатила глаза. — Ну, Нинг! Нинг… Гррр… Ладно, не обращай на нее внимания, солнышко. Идём, я отнесу тебя домой.       Девушка прижала к себе ребенка и поспешно ушла. По дороге она внимательно рассматривала своего новообретенного сына и впитывала каждую чёрточку его крохотного личика. Совсем как родная мать… Она понимала, что рано или поздно ей придется всё ему рассказать, понимала, что ей самой придется нелегко (все-таки сначала ей нужно было привыкнуть к нему), но почему-то… Мика хотела попытаться. Очень хотела. — Тебе же нужно имя… Хмм… Баатар! Как тебе? Так звали моего отца. Он был настоящим героем. По крайней мере, для меня.       Баатар лишь сладко зевнул, пока приемная мама несла его в новый уютный дом.