Габриэлла Поттер

      Проснулась от слепящего света и бормотания над ухом. Переборов матушку лень, с трудом открыла глаза и попыталась найти источник шума. До сознания медленно доходил образ того, кто стоял рядом с моей кроватью и что-то мне говорил.  — Элла, Элла! Вставай же! Потёрла глаза рукой и сладко зевнула.  — Элла, блин, мы же опоздаем!  — Куда? — остатки сна всё ещё не хотели покидать разум, прямо сейчас Гарри обыскивал одного из мёртвых пожирателей, в отчаянной надежде найти хоть что-нибудь полезное для борьбы с Лордом…  — Занятия. Зелья. Завтрак ты проспала! Вынырнула из сновидений и более осмысленно посмотрела на девушку, переспросив:  — Зелья?  — Да, с профессором Снейпом.  — Сколько времени?  — Через пять минут начало. Пробормотав непечатное, подскочила и в темпе аргентинского танго начала надевать на себя всё, что под руку попадётся. Волосы расчёсывать уже не стала и, схватив за руку Дану, побежала с ней на первое занятие по зельям.       Мы успели за минуту до начала урока. Снейп уже был там и смерил нас не самым дружелюбным взглядом, но промолчал. Свободных парт не оказалось, поэтому нам с Даной пришлось разделиться: она села с Миллисентой, а я упала на стул рядом с Драко. Было приятно вновь послушать эффектную речь Снейпа, а после приступить к тому, что благодаря некоторым личностям, я терпеть не могла в бытность Гарри.       На удивление, Снейп не трогал ни меня, ни Невилла. Первое занятие было лекционным, а вот следующее в этот же день — практика для самых маленьких. Никто ничего не взорвал, да и это было невозможно, — мы просто учились правильно отмерять количество ингредиентов, нарезать их и помешивать воду именно так, как написано в учебнике. Снейп форму не потерял и на втором занятии облил ядом, которого у него в запасе лет на двести, половину гриффиндорцев и даже одного слизеринца (он весьма выборочно читал рецепт и неправильно нарезал хвостики мышей, недостаточно нагрел воду и помешал её не пять раз против часовой стрелки, как было написано в учебнике, а четыре раза по часовой). С занятий по зельям мы выползли морально уставшими.       На выходе из кабинета Гермиона задела плечом Драко и, услышав от него презрительное: «Ослепла, грязнокровка?!», завесив лицо волосами, убежала из подземелий. Я наблюдала за этим и была удивлена. Раньше мне казалось, что вражда Малфоя и Гермионы подпитывалась больше из-за близкой дружбы со мной… Мы перепирались с Драко, а Гермиона была тем, кто пытался предотвращать настоящие стычки, и часто из-за этого сама начинала ссориться со слизеринцем.  — Драко, — отошла с прохода и подозвала его.  — Что?! — после встречи с Гермионой он был зол.  — Почему ты так груб с ней?  — Грязнокровки не заслуживают другого обращения! — он сплюнул.  — Я, вообще-то, полукровка! Драко посмотрел на меня и слегка смягчился.  — Ты — другая. В конце концов, у тебя один родитель — чистокровный. Да и не ты виновата в том, что он решил жениться на грязнокровке.  — Железная логика, Малфой! Гермиона тоже родителей не выбирала. Ты не знаешь, что она за человек, и какие люди её родственники. Они могут быть лучше многих из магов!  — Магглы? Не забывайся, Поттер! На этом факультете магглолюбам не место! А по поводу Грейнджер… Её поведение на зельях говорит о многом. Жалкая выскочка! Он развернулся и, вместе с ожидающими его Крэббом и Гойлом, скрылся за одним из поворотов.       Дни учёбы полетели быстро. Почти всё, чему обучали на первом курсе, я помнила и с домашними заданиями особо не заморачивалась. На занятиях сидела тихо, стараясь, чтобы меня вызывали как можно реже (не хотелось отнимать у Гермионы заслуженное право быть лучшей на курсе). Никаких троллей и Квирелла в этом мире не было. Точней, может Квирелл и был где-то, но не на должности преподавателя Хогвартса. Вместо него защиту вела профессор Саммерс — женщина средних лет с впечатляющим бюстом и приличным багажом знаний. С Хагридом мне удалось немного поладить, но вот с гриффиндорцами почти не пересекалась. Было несколько попыток начать общение с Роном и Гермионой, но они все заканчивались провалом и причиной этому был либо Драко, который часто оказывался рядом; либо то, что я учусь на Слизерине.       Незаметно подобрался Новый год, многие ученики разъехались по домам. Меня родители тоже ждали на праздник, но я отправила им несколько писем с причинами, почему мне нужно остаться в Хогвартсе. На самом деле причина была всего одна: о моём обучении на Слизерине родители пока не знали, а сообщать им это очень не хотелось…       Выпросив у родителей разрешение остаться, я пошла к директору и поведала, что отцу дали важное задание в аврорате из-за которого ему пришлось уехать из Лондона и забрать с собой семью, но так как в доме у нас только эльфы, а близких родственников, с которыми я могла бы провести праздники — нет, родители попросили разрешить мне не покидать Хогвартс. Директор улыбнулся добродушной улыбкой, не поверил ни единому слову и дал добро на пребывание в Хогвартсе.       Утро встретило морозными узорами на окнах и завыванием ветра. Не спеша одевшись, спустилась в большой зал, где за столом собрались все жители предновогоднего Хогвартса. Из взрослых в замке остались: Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Стебель, мадам Помфри и Хагрид. Детей же было пятнадцать человек: пять гриффиндорцев, три когтевранца, четыре слизеринца и три пуффендуйца. Из первокурсников: я, Невилл и девочка с когтеврана.       Мы позавтракали в неформальной обстановке, а после начали разбредаться по своим делам. Вдруг, на меня снизошло озарение: эти каникулы — хороший шанс подружиться с Невиллом, понять причины его «забитости» и придумать как повысить его уверенность в себе!       Не дожидаясь пока мальчик уйдёт слишком далеко, догнала его и остановила:  — Невилл! — оперлась руками на колени, восстанавливая дыхание, после чего выпрямилась и улыбнулась. — Привет! Он испуганно посмотрел на меня, на значок Слизерина и неуверенно ответил:  — Пр-ривет! Т-ты кт-то?  — Твоя ровесница. Всегда хотела познакомиться с будущим спасителем мира! На самом деле такие вот обращения ко мне в прошлом неимоверно бесили, но ничего лучше в голову не пришло. Невилл залился краской и, виновато посмотрев на меня, сказал:  — Я н-не гер-рой! Эт-то ош-шибка… Глядя на тебя Невилл, я с этим полностью согласна, но вслух стоит сказать что-нибудь другое…  — Не думаю. Возможно, ты пока не знаешь своих истинных сил!  — Н-но даже зель, — он сглотнул, — вар-рен-ние…  — Невилл, героям не обязательно быть хорошими зельеварами… Мальчик смотрел в пол, ему явно было неловко от такой беседы.  — Ладно, — вздохнула, — давай вечером погуляем по школе? Все уехали и одной тут скучно. Он поднял испуганный взгляд и попятился назад. Что за чёрт?! Я оглянулась, но за спиной никого не было.  — П-прост-ти, н-но я н-не… Гхм, значит придётся рискнуть.  — Невилл, с каких пор ты заикаешься? Он отшатнулся. Я вытащила палочку и прошептала:  — Легилименс! Его зрачки расширились.       Темнота. Всепоглощающая и удушающая темнота. Мне нужны определённые воспоминания, но у детского разума нет практики и я не смогу долго бродить по его сознанию. Странно, я должна была оказаться в том дне, после которого у него появилось заикание, но почему же здесь так пусто? Настроилась, приложила больше силы и почувствовала ледяную стену. Блок? Откуда у одиннадцатилетнего ребёнка блок? Аккуратно направляя свой разум, начала прощупывать стену. Голова болела всё сильнее, но мне было не до этого. Когда почти потеряла надежду, ощутила сквозняк и начала искать щель. Она была настолько маленькой, что я бы не смогла увидеть происходящего за ней, поэтому положила пальцы по краям щели и устремила свой разум сквозь неё. Толчок, ещё толчок… Мир наполнился красками и звуками.       Я в доме. Кажется в гостиной. Над мужчиной и женщиной склонились Барти Крауч младший и Рабастан Лестрейндж. Ко мне подошёл Рудольфус Лестрейндж и, глядя поверх головы, спросил:  — Подержишь мальчишку?  — Да, повелитель приказал не убивать его, — услышала голос Беллы. Плечи сжали сильней.  — Знать бы зачем, — пробурчал Рудольфус и повернулся к жертвам. — Поднимайте женщину, начнём с неё. Оба Лонгботтома были без сознания. Без особых проблем мужчины поставили мать Невилла на ноги и привели в сознание с помощью заклинания. Она осмотрела всех испуганным взглядом и хотела подбежать ко мне, нет, Невиллу, но Рабастан ударил её в живот, и Алиса Лонгботтом, согнувшись, повалилась на пол. Рудольфус улыбнулся и лениво проговорил: — Круцио! Дом наполнился криками боли, плачем мальчика и вдохновлённым голосом Беллы, которая шептала на ухо, как причинить жертве большую боль.  — Видишь, Невилл, — проговорила она, обдавая его горячим дыханием, — для того, чтобы жертва смогла ощутить ад при жизни, ты должен хорошо представлять, что именно делаешь. Прямо сейчас Руди представляет, как у твоей матери расправляется кишечник, а после разрывается на мелкие части, потом он выкручивает ей руку и отрывает по пальчику, следом её тело складывается пополам, и она чувствует, как трещит позвоночник. Твоя мама уже почти не дышит, хотя на самом деле её тело в полном порядке, но внушение — сильная вещь, Невилл! Когда миссис Лонгботтом перестала кричать, Белла рассмеялась и в полушутливой — полуобвинительной манере сказала мужу:  — Руди, ты сегодня не ел кашку? Я ведь готовила утром… Слишком слабо, Рудольфус! Он подошёл к ней и, страстно поцеловав, прошептал: — Язва! После чего стал рядом с Беллой, разрешая «поиграться» Рабастану и Барти.       Отец Невилла старался молчать первые несколько минут, но его силы иссякли и пробирающий до дрожи крик оглушил присутствующих. Я смотрела в глаза мистеру Лонгботтому и видела как они подёргиваются дымкой безумия, затухают. Всё это время Белла шептала мне, нет, Невиллу, на ухо:  — Миллиметр за миллиметром с него срезают кожу, вырывают каждый волос, отрезают ухо и заставляют проглотить его. После ему заламывают руки, расставляют ноги, опускают голову вниз и… — её голос заглушает очередной крик. — Ему разрезают грудную клетку и ломают каждое ребро, осколком ребра проводят по отчаянно бьющемуся сердцу, а после, слегка царапнув его, спускаются к лёгкому и наносят удар. Он захлёбывается кровью и страхом, дышать всё тяжелее и он чувствует приближение смерти…       Я выпала из воспоминаний с жуткой головной болью. Невилл лежал на полу и бился в судорогах, из его глаз текли слёзы, рот был открыт, но из него раздавался только приглушенный хрип, одежда мальчика была заляпана пятнами крови. Я с трудом поднесла руку к лицу и дотронулась до жидкости текущей из носа… Моя кровь. За спиной послышались шаги и громкий голос, от которого пошатнулась.  — Что здесь, чёрт побери, происходит?! Перед глазами мелькнул подол чёрной мантии, и я провалилась в спасительную темноту.