Daddy's little boy.

      — Тут обычно никого нет. — Мальчишка повёл плечом, бросая свою сумку на кафельный пол и сползая спиной по стене, не смотря на своего спутника. Тот, замешкавшись, опустился рядом, скрещивая ноги и быстро вытаскивая ноутбук из рюкзака. Его лицо не выражало ни единой эмоции, кроме глубокой, невероятной усталости, боли, разочарования в жизни. Светло-карие глаза в обрамлении тёмных, почти чёрных ресниц смотрели словно в сами линзы очков, а не сквозь них, не замечая ничего вокруг. От него словно исходила усталость, измождённость, и даже Леку захотелось обнять, успокоить, прижать к себе это несчастное создание.       И он поддался эмоциональному толчку: обхватил руками широкие плечи парня, прижимаясь к его руке и жмурясь, словно закрытые глаза спасут его от смущения. Брендон замешкался лишь на секунду, а затем положил голову на плечо мальчишки, ненадолго замирая, а затем едва слышно хмыкая. Лек вздрогнул:       — Что-то не так? — Он было отстранился, но крупная ладонь притянула его обратно, уверенно устроившись на его пояснице. Мальчишка уткнулся лицом в плечо Брендона, но через некоторое время положил голову на это плечо, дыша приятным коктейлем из тепла, базилика и Его шампуня. Кисть с красными костяшками легла на ногу парню, а тот лишь сжал её, поглаживая сухую кожу с пятнышками от мороза.       — Всё хорошо. — Его голос успокаивал, а Лек мог видеть очертания его приоткрытых губ. До его слуха даже долетало тихое дыхание, и приятный запах его кожи заставил мальчишку уткнуться носом в щёку, покрытую жёсткой, короткой щетиной. Он не понимал, почему, но даже видеть её было приятно, а прикасаться самому было непередаваемо. У него самого на щеках рос разве что пух, иначе называемый peach fuzz, и ему это не то что брить нечего было — он периодически вообще забывал, что бритва однажды станет частью его жизни. Раздался тихий вздох, и Лек, на мгновение забывшись, слегка коснулся своим носом носа Брендона, всматриваясь в его глаза сквозь линзы очков.       — Мне холодно, — Брендон поднял голову и посмотрел на мальчишку. Тот и вправду немного дрожал, то и дело облизывая сухие губы. Парень вздохнул и высвободил руку, уже прижимая хрупкое тело к себе и сминая под пальцами белоснежную ткань рубашки.       — Ты одеваться не умеешь? — Светлые волосы рассыпались по тёмно-синей толстовке, и Лек тихо вздохнул.       — У меня бизнес-соревнования сегодня, нужно одеться формально.       Мальчишка поёжился и лишь ближе прильнул к боку Брендона, на мгновение закрывая глаза, чтобы после этого почти сразу углубиться в учебник, отвлекаясь лишь на несколько новых пометок в открытом на экране ноутбука документе. Вновь тишина нарушалась лишь тихим дыханием, клацаньем клавиш и шорохом страниц.       Через некоторое время Лек поднял взгляд. Лицо парня не менялось — в нём отражалась отрешённость, стресс и глубокая грусть. В уголках глаз виднелись слёзы. Отложив учебник и закрыв ноутбук, мальчишка осторожно обнял Брендона, обхватывая широкие плечи тонкими руками, и, уткнувшись лицом в удачно оказавшуюся на пути шею, вдыхал приятный запах шампуня и средства для бритья. Щёку покалывала явная щетина, от которой парень никогда не мог избавиться, а Лек мечтал, чтобы он и не избавлялся: было что-то в этом ощущении жёсткости на его нежной коже.       — Ты в порядке? — наконец спросил он, поднимая голову и заглядывая в глаза парня с наивной надеждой на положительный ответ. Брендон лишь кивнул, пытаясь сосредоточиться, но раз за разом проваливая эту миссию. Лек, почувствовав некое напряжение, приблизил своё лицо к лицу Брендона.       Тёмные глаза смотрели сквозь линзы очков на светлые глаза. Брендон смотрел на Лека. Лек чуть приоткрыл рот, невольно наблюдая за движениями парня, который едва заметно наклонил голову. И тут Лек понял. Брендон хотел его поцеловать. Это сорвало крышу ему намного сильнее, чем он планировал, и мальчишка сделал осторожное движение вперёд, чтобы на короткое мгновение коснуться своими губами сухих губ парня.       Лишь короткое мгновение.       Меньше секунды.       И он отстранился.       Брендон застыл буквально на долю секунды и почти сразу притянул мальчишку к себе, ладонью надавливая на его шею и впиваясь в его губы собственническим, властным поцелуем. Лек не мог отстраниться, даже если бы хотел. Он лишь отвечал на поцелуй, языком мягко скользя по чужим губам и получая за это наказание в форме слегка сдавленной шеи.       Прерывать поцелуй не хотелось.       Но едва они отстранились друг от друга, щёки мальчишки покрыл явный и яркий румянец. Лек отвёл взгляд, заглядывая в телефон, словно за поддержкой. Ему едва ли стоило смотреть в глаза Брендону — дикий восторг был очевиден.       И тут он почувствовал лёгкое давление. Тёплая рука давила на заднюю часть его шеи. Брендон наклонил голову, слегка подаваясь вперёд. Его дыхание участилось, а зрачки были немного шире обычного. В коридоре было светло.       Брендон пытался снова поцеловать мальчишку, но тот заметил это слишком быстро. И реакция спортсмена его не подвела. Пухлые, алые, искусанные губы на мгновение коснулись тонких, обкусанных, сухих, потрескавшихся губ.       Лек отпрянул, ухмыляясь.       Ладонь Брендона сильнее сжала его шею, притягивая к себе. Порывистый, страстный поцелуй. Тот не хотел поддаваться. Он даже попробовал отстраниться, но на его шею давило — несильно, но ощутимо, достаточно для того, чтобы показать, что он уже никуда не денется. Он не хотел поддаваться, но поддался, отдался, приоткрывая рот и отвечая на поцелуй.

***

      Узкая ладонь с длинными пальцами лежала на лбу мальчишки, и Брендон мог насладиться видом его лица без боязни встретиться с проницательным взглядом светлых глаз. Россыпь ярких веснушек по щекам и носу была особенно видна при свете зимнего солнца.       В городе было тепло, снег почти весь растаял в этот совсем не-зимний день посреди января, и они оба были в лёгких толстовках. Лек дрожал, и было очевидно, что виной тому вовсе не холод.       — Я могу почти физически почувствовать твои эмоции. — Он улыбнулся, облизывая нижнюю губу и чувствуя шероховатость под языком. Ещё не знал, стоит ли осуществлять задуманное, но с другой стороны — что ему остаётся терять?       — И какие же у меня эмоции? — усмехнулся Лек, открывая глаза и поражая Брендона, замораживая время. После того, как тот успел насладиться видом светло-рыжих ресниц, покоившихся на молочно-белой коже, пронзительный взгляд серых, словно искусно нарисованных каким-нибудь художником, глаз… Брендон уже не мог сдержаться.       Слишком долго, слишком мучительно. Слишком много растянутых дней он сдерживался, контролируя себя. Он хотел заполучить этого наглеца, стоящего перед ним на цыпочках в попытке хоть как-то казаться выше.       Парень наклонился и накрыл его губы своими. Он увидел, как мальчишка закрыл глаза; увидел, как его ресницы затрепетали, когда он чуть было не отстранился, чувствуя, как приоткрытые губы не-ответили на поцелуй, как приоткрытые губы не-двинулись в ответ, как мягкие, слишком яркие для этого мира губы не-отреагировали на чистоту его эмоций. И почти сразу он увидел, как Лек двинулся вперёд, пытаясь вернуться в поцелуй. Именно тогда он его прервал.       — Это неправильно, — прошептал Лек, облизывая губы и неловко-быстро перебирая пальцами по ткани своих джинсов. Брендон не ответил. Он просто смотрел на мальчишку, который, пробормотав несколько извинений подряд, сбежал обратно под арку в здании, а дальше — в направлении местной кофейни.

***

      Он знал, что не сможет сделать всё идеально, предупреждал то, что будет задыхаться, пытаясь выдержать быстрый, удушающий в прямом смысле темп, но у него было невероятное желание добиться своего. Это и лишь только это желание заставило его не сдаваться.       Он опустился на колени медленно. Даже медленнее, чем стоило. Видеть стоящий член другого человека перед лицом — тот ещё стресс, так что глаза закрылись сами собой, в то время как язык, который явно с мозгом контакта не имеет, мягко скользил по головке. Сверху послышался тихий вздох. Именно он заставил Лека облизнуться и, водя языком по члену, наконец-то открыть глаза       Чтобы столкнуться с испытывающе-восторженным взглядом Брендона.       За спиной неуютно чувствовалась жёсткая кора поваленного дерева. Перед лицом — красновато-розовая, по какой-то причине приятно пахнущая головка чужого члена. Лек ухмыльнулся и показательно её облизнул. Некоторое количество предэякулянта упало ему на язык, обжигая солёностью и непривычностью. Сдержав отвращение, парень медленно прикусил губу и, сосредоточившись, мягким и быстрым движением взял член в рот.       Двигаться было сложно и немного больно. Неправильный прикус, не ношеные в шесть лет брекеты — всё, теперь всю жизнь рот широко открывать нельзя. Но Лек ебал в рот все эти правила ровно так же, как сейчас этим занимался Брендон. Двигая бёдрами, он вбивался в рот мальчишки, держа его за волосы. К горлу подступала тошнота, дышать было сложно, а шея болела просто невероятно.       Слегка проскользив языком, Лек попробовал остановить движение. К его удивлению, рот оказался освобождён почти сразу. Послышался вопрос: «Ты в порядке?».       — Да, просто дышать сложно, — улыбнувшись, сказал мальчишка. Это частично было правдой: дышать с заложенным носом и занятым ртом очень сложно. Встряхнув головой, он слегка облизнулся и вернулся к осторожным, скользким попыткам доставить удовольствие.       Лек успел прерваться несколько раз к тому моменту, когда Брендон положил руку себе на член и начал быстрые, рваные движения. Ответной реакцией был тихий, восхищённый вздох и ревнивый взгляд Лека, довольно быстро отстранившего длинные пальцы парня и вернувшегося к резким, неловким движениям, вырывая стоны из чужой груди.       Когда Брендон кончал, его бёдра дрожали. Он не сдерживал громких стонов и больно надавливал на затылок Леку, вынуждая того задыхаться от нехватки воздуха.       Сперма была кислой и жгла горло.       Смотреть вверх было страшно, но Лек посмотрел.       Лицо Брендона выражало смесь удивления с восхищением, а его руки — о, эти руки с длинными пальцами и аккуратными ногтями! — быстро застёгивали джинсы. Мальчишка смотрел на него с нескрываемым обожанием.       — Когда ты научился? — прервал тишину Брендон. Блондин слегка вздрогнул и криво улыбнулся.       — Я многое скрываю, — протянул он, поднимаясь с колен и присаживаясь на поваленное дерево. Голова немного кружилась, дышать было очень сложно. Лек приоткрыл рот и закрыл глаза, восстанавливая дыхание.       Тёплая рука мягко легла на его скулу, поглаживая кожу большим пальцем, а губы нежно накрыли его, вовлекая в смущающий и пылкий поцелуй.

***

      Поцелуй после долгого перерыва в общении казался чем-то неправильным, запрещённым, нежеланным. Они не виделись многие часы, дни, недели, месяцы — после всего этого времени происходящее было слишком страстным и захватывающе-жадным, чтобы быть настоящим. Лек чувствовал это. В отличие от Лиама.       Лек целовал мягко, почти не используя язык, а Лиам сразу же коснулся его языка своим. Тогда пришлось делать хоть что-то. Этим «чем-то» оказались мягкие, едва ощутимые прикосновения языка к зубам, клыкам, а затем — быстрое, жёсткое движение, результатом которого оказался глухой стон, вырвавшийся из груди его ещё-парня...       — Надо поговорить, — пробормотал Лек, запуская руку в волосы и по пути вынимая из уха наушник. Лиам посмотрел на него внимательно, медленно наклоняя голову и сжимая одну руку в кулак. Он надеялся, что это незаметно, но, к сожалению, блондин отличался своей внимательностью. — Понимаешь…       — Алека Забриски, если ты начинаешь предложение с «понимаешь», то это значит, что всё плохо. Не отвирайся, не надо только лапшу мне на уши вешать. — Лек опустил голову и взъерошил себе волосы.       После короткой паузы, на протяжении которой Лиаму было слышно лишь тихое дыхание, а Леку приходилось переживать шум крови в ушах, сердцебиение и полуобморочное состояние, блондин поднял голову.       — Мы расстаёмся, — это прозвучало прямо как приговор, и Лиам лишь вздохнул, опуская голову и не прерывая зрительного контакта. Широкие брови медленно поднялись вверх, а затем опустились обратно, оставляя Лека в состоянии глубочайшего замешательства.       — Почему? — В голосе слышалась такая искренняя горечь, которую было больно слышать.       — Я ничего не могу поделать.       Больше ничего говорить надобности не было. Лек развернулся и надел наушники. Каждый его шаг был подобен шагам Ариэль, но боль, пронизывающая его, была почти реальной. Никакой магии.

***

      Вновь опускаясь на колени, Лек привычно вздохнул. Горло болело невыносимо, а новые джинсы пачкать не хотелось. Поэтому он остался на корточках, потирая свою шею и с ухмылкой смотря снизу вверх. Парень лишь сказал:       — Не тяни время, малыш, — и мальчишке мгновенно снесло крышу. Он рвано вздохнул, самостоятельно расстёгивая ремень, пуговицу, молнию и останавливаясь лишь тогда, когда почувствовал насмешливый взгляд Брендона. Ну как можно выглядеть настолько высокомерно, стоя в укромном месте в парке с расстёгнутыми джинсами? Лек закашлялся, подавившись воздухом, а его мысли словно застыли.       И вот привычные движения — сначала медленно, потом быстрее, сначала глубоко, а потом поверхностно, сначала старательно, а потом с небрежными движениями языком лишь по головке, с чистым желанием покончить с этим.       Бёдра Брендона привычно задрожали через несколько минут. Мальчишка слишком вошёл в темп, чтобы заметить тепло спермы, стекающей в его горло; он был слишком заворожён постоянностью, ритмичностью движений, стонами и тихим матом, выбивающимися из Брендона. Всё так, пока Лек не почувствовал, как после очередного стона член в его рту стал мягче — ненамного, но он почувствовал. И этого было достаточно, чтобы дать мальчишке новый шот адреналина, заставляя двигаться быстрее.       «Ну уж нет, not on my watch, » — подумал он, насаживаясь глубже и продолжая быстрые, утомляющие толчки, двигая головой быстрее, чем до этого. Каждое движение давалось с трудом, и он чувствовал, как член снова затвердевал во рту, как бёдра его любимого слегка тряслись и как тёплая сперма коснулась языка. Знакомый кисловатый вкус принёс с собой несколько приятных воспоминаний, но удушающее тепло и хриплое, тяжёлое дыхание Брендона отвлекли Лека от них.       Дышать было сложно. Парень медленно, слизывая каждую капельку, отстранился и посмотрел вверх в глаза тяжело дышащего брюнета. Тот лишь хмыкнул, слегка сжав белесые волосы Лека и поднимая его на ноги. Произошедшее далее было удивительным для ещё чувствовавшего кисловато-солёный вкус на губах парня: его губы накрыли властным поцелуем, словно захватывая рот. Лек не закрыл глаза во время поцелуя, пытаясь рассмотреть прикрытые глаза, тёмные, кажущиеся чёрными ресницы и отблески солнца в очках. Пахло вкусно и приятно, и парень мягко отвечал на поцелуй, цепляясь за шею парня и слегка поднимаясь на цыпочки.       — Ты… я люблю тебя, — прошептал Брендон, прерывая поцелуй и быстро застёгивая джинсы. Он выглядел потрясённым, неуверенным, потерянным и благодарным — прямой взгляд в глаза это лишь подтверждал. Он запустил руку себе в волосы, посмотрел в сторону и пробормотал:       — Ты заставил меня кончить дважды.       Алек хмыкнул, внутренне поражаясь себе. Мысли отказывались появляться, когда он наблюдал за Брендоном, закидывающим рюкзак на спину. Тот обернулся и слегка улыбнулся, кивая в сторону дорожки по направлению из парка:       — Пойдём? — Лек счастливо взял его за руку, слегка прижимаясь и потираясь о его бедро пахом. Парень вздрогнул.       — Какого чёрта, молодой человек? — приподнимая голову наглеца за подбородок, он посмотрел в светло-серые глаза, прищуренные и обрамлённые едва видимыми длинными ресницами. Тот лишь потупился. — Я задал вопрос. — Голос изменился, вынуждая Лека поднять глаза и встретиться с властным взглядом ореховых глаз. Издав тихий, сдавленный и словно осторожный вздох, он всё же ответил:       — Ничего, daddy, — одобряющий кивок и нежная, тёплая улыбка. Брендон не любил слово «папочка», оно слишком напоминало ему слово «папаша».