Случайное воспроизведение

Пустынной улицей вдвоём с тобой куда-то мы идём, И я курю, а ты конфеты ешь… Лина склоняет голову Грише на плечо, соединяющий их проводок наушников, ослабнув, провисает. За тёмным окном мелькают кроны деревьев и опоры мостов, вагон вздрагивает и покачивается. И светят фонари давно, ты говоришь: «Пойдём в кино», А я тебя зову — в кабак, конечно. Гриша берёт Лину за руку, перебирает пальцы, подносит их к губам. М-м-м-м, восьмиклассница-а-а… Лину клонит в сон, она смотрит на красные цифры над входом — 23:05. С багажной полки свисает лямка её рюкзака, набитого домашней едой: мама заявила, что Лина вон какая худая — нифига не ест. И только попробуй поспорить! Лина стискивает Гришину ладонь в ответ, поворачивается, целует в щёку; наушник выпадает, и Лина со смехом вставляет его обратно. …по географии трояк, А мне на это просто наплевать. Ты говоришь, из-за тебя там кто-то получил синяк… Их пальцы вновь переплетаются. От резкого белого света у Лины начинают болеть глаза, и она прикрывает их. — Спать хочешь? — Угу. А ты? Мамина помада, Сапоги старшей сестры… — Немножко. Ничего, скоро дома будем. Мне легко с тобой, А ты гордишься мной. — А сапоги-то на самом деле Лолкины, — хихикает Лина, вытягивая ноги. Сапожки у неё красивые — мягкие, короткие, как фэнтезийных девочек из Гришиных игр. Ноги у Лины тоже красивые. Но это уже отдельная история. М-м-м-м, восьмиклассница-а-а… Остановившийся было поезд трогается вновь, устало вздохнув. — Наша следующая, — Гриша выключает музыку, заталкивает наушники в карман и достаёт с полки рюкзаки. В тамбуре прохладно, пахнет сигаретами и почему-то дождём, видимо, из-за дверей. Надпись «не прислоняться» на двери ободрана едва ли не наполовину. У стенки стоит парочка: девушка в кожаной куртке уткнулась носом в плечо высокому парню, до ушей замотанному в шарф; чёрная чёлка падает ему на глаза. У девушки Машины зелёные хвостики, и Гриша подаётся вперёд, чтобы окликнуть её, но Лина подносит палец к губам.