Теперь и навсегда

      Есть вещи, о которых Химуро вынужден все время себе напоминать — они на спортивной площадке, не на поле боя. Единственное, чем они рискуют — потерять победу в игре, не жизнь. Их задача — быть щитом для корзины, не для короля.       Но это тяжело, так тяжело иногда — все время помнить. Особенно когда рядом он.       Химуро уже намного лучше контролирует свою память о прошлой жизни. Когда он был ребенком, у него был сложный период. Он не отличал память от реальности, и его родители вполне закономерно места себе не находили от беспокойства. Только после того, как он начал играть в баскетбол, он обрел твердую почву под ногами в этой жизни.       Он — Химуро Тацуя, атакующий защитник. Он больше не рыцарь. Он больше не служит королю. Ему больше не надо сражаться. ***       Когда он встречает Мурасакибару, все эти воспоминания обрушиваются на него.       Ты. Это ты.       Щит для его меча, надежное плечо в бою, его первая и единственная любовь. Как много жизней, гадает Химуро, прошло с тех пор, как они виделись в последний раз? Просто не счесть. И он прожил все эти жизни, тоскуя о том, кого и не надеялся снова повстречать. *** «Каждому мечу положен щит» — так было заведено в их войске. У каждого атакующего должен быть защитник. Сначала они сражались в паре, но потом стали сражаться, словно единое целое. Согласованность их действий в какой-то момент стала граничить с чтением мыслей, настолько они чувствовали друг друга. ***       И вот, теперь они снова вместе, они оба играют в баскетбол, и снова в одной связке, и снова служат общему делу. И каждый раз, когда они вместе играют, это погружает его в воспоминания.       Когда очередная игра подходит к концу, и счет не в их пользу, сердце у Химуро заходится в безумном ритме, и требуется вся его выдержка, чтобы удержаться на мысли — это всего лишь игра. Угроза не настоящая. Они больше не клинки королевского войска (и даже Щит, которым их называют — не настоящий щит).       Но иногда… иногда улавливать отличие невероятно сложно. Иногда он играет, а на него наваливается неконтролируемый страх, словно стресс после пережитой травмы. Хотя событие, ее оставившее, в этой жизни даже не происходило.       Просто иногда ему страшно. Просто иногда так легко забыть, что на баскетбольной площадке в конце игры никто не умрет. ***       Он никогда не был трусом. Он знает это наверняка. В своей прошлой жизни он принимал бой легко, точно так же, как в этой — легко играет в баскетбол. Может, в самом начале и было чувство мучительной тревоги, но чем больше он играл, тем увереннее становился — когда-то он с точно такой же уверенностью владел мечом. И в своем умении играть в баскетбол он уверен ничуть не меньше.       Тогда почему же сейчас стало так трудно?       Потому что он снова помнит. Он помнит, чем все закончилось. ***       Он никогда об этом не говорил. Они никогда об этом не говорили. Как-то раз он начал было:       — Ацуши, ты помнишь…       Мурасакибара просто посмотрел на него, и Химуро слишком испугался того, каким может быть его ответ, поэтому поспешил закончить фразу совсем иначе:       — …когда у тебя следующая контрольная? Тренер не шутила насчет скамейки запасных, если ты не подтянешь свои оценки.       Мурасакибара в ответ досадливо цыкнул, а Химуро тут же проклял собственную трусость. ***       — Иногда я забываю, что служу королю, — признался однажды мужчина, которым в прошлой жизни был Мурасакибара.       — Не говори так, — ответил тот, прошлый Химуро. — Такие разговоры — уже измена.       — Я знаю. Но это правда. Я не хочу быть щитом для короля. Все, чего я хочу, это быть только твоим щитом.       Химуро тогда поцеловал его, только бы заставить замолчать, оборвать слова, за которые их могли обвинить в предательстве.       Мурасакибара всегда был храбрее — во всех возможных смыслах. ***       На баскетбольной площадке он снова вспоминает свою смерть. Их смерть. Они погибли на поле боя, со сломанными щитами у своих ног.       Мурасакибара упал первым, Химуро рухнул рядом почти сразу же за ним. Они умерли, глядя друг другу в глаза и переплетя руки.       — Я хотел…       — Ш-ш. Я знаю. Знаю.       О смерти в бою все вокруг всегда говорили, как о великой чести. Но в те последние секунды, когда жизнь покидала их изрубленные тела, Химуро не чувствовал никакой чести.       Все, что он чувствовал — сожаление. Не потому, что умирал за своего короля, а потому, что не мог жить для этого мужчины. ***       Химуро смотрит на счет — 58:56 — и угроза не настоящая, не так уж смертельно то, что они проигрывают, ничего страшного не произойдет… но его словно промораживает насквозь. Словно все повторяется, и все точно так же, как тогда.       — Теперь все по-другому, Мурочин, — говорит Мурасакибара. А потом уходит под кольцо, чтобы защищать его до последнего.       И, возможно, он имеет ввиду их поражение в игре против Сейрин.       А возможно — совсем другое поражение.