Русская рулетка

Мы чуть-чуть поиграем здесь, в темноте — Пистолет, я и тень, попытайся понять.

Вера сидит в кухоньке своего маленького, словно кукольного, домика и в упор смотрит на пятно света, исходящее от одной-единственной настольной лампы, притащенной из гостиной и водруженной ровно посередине обеденного столика. Вокруг нее густыми клубами дыма сгущается тьма, а Беннетт все никак не может отвести взгляда от вещиц, что лежат перед ней. Носовой платок, погоны, поблескивающие золотыми коронами в приглушенном свете лампы, несколько волокон веревки и револьвер — короткая и трагичная история ее собственного мнимого величия. Офицер оставила лишь самое главное, без зазрения совести отправив в мусор пустую бутылку Шираза и бейдж с собственным именем и должностью Управляющей — все это уже не имеет значения. Не та история. Не о счастливой жизни. Не о ней. Беннетт мутит. Не то от голода, не то от событий прошедшего дня, яркими красками всплывающих перед глазами. Клубящаяся вокруг тьма вдруг начинает приобретать очертания, устраиваясь за столом по ту сторону лампы. Они узнают друг друга, и Вера горько усмехается. Черные тени прошлого — единственное, что ей осталось от некогда светлых воспоминаний. Маленькая Вера берет в руки револьвер и проверяет барабан. Одна пуля, способная решить все. Она или тень. Память или забвение. Офицер крутит барабан и, взяв в свободную руку белоснежный платок, зажмуривается, приставляя дуло к виску. Одно нажатие. Щелчок. Ничего не происходит. Тьма отправляет Веру погостить в прошлое. Перевод Фергюсон из-под защиты в общий блок. Двор. Разъяренные заключенные: одна другой краше в своей ненависти и желании прикончить бывшую Управляющую. И эти ощущения… Полный контроль и безумный животный страх, смешавшиеся в маленькой и беззащитной мисс Беннетт. Вера вышагивала по двору победительницей, ведя за собой свою победу. Ее трясло изнутри, и этот плевок… Не в лицо Джоан, а в самое сердце. Управляющая ничем не управляет. Она бессильна и слаба. И все, что она может, это протянуть Фергюсон в камере чистый платок. Вот так просто проявить заботу и участие к человеку, игра с которым во взаимную ненависть, кажется, не прекратится никогда. Вера слишком добра. Беннетт мотает головой, отгоняя наваждение, но тень сильнее нее. Фергюсон возвращает несчастный платок и даже выдавливает язвительную благодарность. Эта женщина делает все, чтобы Вера сдалась. Что значат слова маленькой Управляющей против железобетонного спокойствия психопатки? Ни-чер-та. Беннетт лопочет что-то о поступках Джоан, а та лишь усмехается. У нее свои демоны в душе и коварные планы в голове. Вера слишком недальновидна. Женщина устало откладывает револьвер и вглядывается в тьму напротив. Та преобретает все более знакомые очертания и, кажется, даже мерцает глубокими черными глазами, насмехаясь над неудачницей-Беннетт. Платок летит прочь, прикрывая собой лампу и делая свет еще более тусклым. Сомнений нет: тьма скоро возьмет верх. Вера затеяла игру, зная, что проиграет. Беннетт берет в руку кусочек ткани и кончиками пальцев проводит по золоченой вышивке. Эти маленькие короны — объект желания и ненависти. Знак статуса. Власти. Важности. На деле — пустышка. Вера откладывает погоны и вновь хватается за револьвер, крутя барабан. Тьма подкрадывается сзади и гладит ледяными пальцами крепкие плечи, медленно подбираясь к шее. Беннетт вновь зажмуривается и подносит оружие к голове, на этот раз упираясь дулом под горло так крепко, что невозможно сглотнуть. Щелчок. Жар, прокатившийся по телу. Снова ничего. Лишь тьма ехидно смеется на ухо. Фергюсон обещала вернуться за своими маленькими золотыми коронами. Вернуться и растоптать своего ничтожного заместителя, предавшего доверие и по ее костям поднявшегося до должности, которая ей не по силам. Уже в тот момент Беннетт знала, что Джоан не остановится, пока не получит свое, но вряд ли она осознавала, чем все закончится. Она надеялась удержать власть и полный контроль. Вера слишком наивна. Вере хочется выпить. Она ищет глазами бутылку на столе, оглядывает шкафчики, но не может сориентироваться в собственной кухне. Все вокруг стало нарочито искусственным, будто пластиковый домик Барби. Наверное, выпитое до этого вино дает о себе знать. Беннетт отбрасывает револьвер под самую лампу и швыряет погоны в тень напротив. У той уже появилось лицо и оформились пальцы, скребущие черными ногтями по столу в томительном ожидании довольно предсказуемой развязки. Вера лишь усмехается. Взять в руки ошметки веревки она не решается. От одного взгляда на серые волокна внутри все сдавливает, а на глаза наворачиваются слезы. Она не успела. Потеряла заветный миг, способный все изменить. Ублюдочный змееныш задержал ее, разрушив все. Вера уже была разбита и даже не пыталась собрать себя по частям, но она могла бы помочь Фергюсон. Бы… Могла бы, если бы успела. Безжизненное тело Джоан с глухим звуком рухнуло на баскетбольную площадку, когда Беннетт обрезала веревку. Уже тогда офицер поняла, что тьма пришла за ней. Массаж сердца. Искусственное дыхание. «Поцелуй жизни». Бестолку. Мир замер вокруг них двоих. Бездыханное тело Фергюсон и согнувшаяся над ним маленькая Вера, отчаянно пытающаяся вернуть в это тело жизнь. Зачем? Ей было это нужно. Необходимо, как воздух. Без Джоан Беннетт не могла дышать. Не могла жить вовсе. Она готова была делить на двоих ненависть; соперничать и доказывать, кто чего стоит; надеяться на что-то. Глупая-глупая мисс Беннетт. Ощущая на губах все еще мягкие губы Фергюсон она так и не поняла одного: Вера слишком любит. Беннетт тихо всхлипывает, вспоминая красное от удушения лицо Джоан, и проводит кончиками пальцев по губам. Вера еще помнит: когда надежды не осталось, она просто поцеловала Фергюсон. То, что осталось от этой язвительной психопатки. Она ничего не успела. Даже сорвать с желанных губ первый и последний поцелуй. Живой и теплый. Вера решается взять обрывки в руки, перебирая облезлые нити, и вздрагивает, когда замечает, что тень полностью перевоплотилась в Джоан. Она ждет. Выжидает момент, прожигая Беннетт насквозь черными углями вместо глаз. Вере не страшно. Она пуста и безжизненна. Тень уже высосала из нее весь свет и все силы, чтобы окрепнуть и принять нужную форму. — Ты победила, Джоан. Как и всегда, — обиженно выплевывает Беннетт, надеясь на ответ. В ответ лишь тишина и электрическое шуршание лампы, готовой вот-вот перегореть. Тьма слишком сильна, и жалкой пучок света быстро сдаётся под ее натиском. Вера хватает револьвер и, уверенно крутанув барабан, стреляет в висок, бесстрашно глядя в сияющие победным злорадством глаза тени. Оглушающий звук. Густые алые брызги на кукольной мебели кухни. Тьма смыкается над обмякшим телом Веры, забирая ее в свои липкие и цепкие лапы. Беннетт не смогла найти свой свет. Она навсегда пропала во тьме Джоан.