Don't let me drown

LiL PEEP – i crash, u crash (Feat. Lil Tracy)

Лиза потерялась. Она просто не понимает, где именно проебалась, раз не может нормально жить, не думая о самовыпиле каждый день, просыпаясь и вырубаясь на пару часов сна. Депрессия накрывает с каждым днем все сильнее, и девушка упускает тот момент, когда она начинает быть пьяной чаще, чем трезвой. Лиза почти не ходит на пары, а если и ходит, то на половину занятий, и временами, когда совесть вдруг просыпается, удивляется, как ее до сих пор не исключили. Лиза понимает, что проебала свою жизнь еще пару лет назад, заканчивая школу, но умиротворения это осознание не приносит, скорее боль в висках. Она просыпается, в очередной раз приветствуя этот бренный мир. Утро (точнее день) отдается острой болью в голове и желанием хорошенько проблеваться. Неред не знает, тошнит ли ее от похмелья или от себя, когда стоит на коленях, обнимая белого друга. Рвотные массы остаются на русых волосах, и Лиза чувствует себя жалкой, вытирая слезы и откидывая засаленные патлы назад. Девушка не в силах даже встать с кафельного пола — так и сидит около получаса, потом все же поднимается и по стеночке идет в сторону кухни, морщась от головной боли. Кухня, как и все жилище Лизы, захламлена и требует уборки, только вот кого это ебет. Грязная посуда неаккуратной горочкой ютится в маленькой раковине, бутылки из-под алкоголя валяются везде, где только можно, и об одну Неред все-таки спотыкается, матерясь себе под нос. Добравшись до холодильника, девушка достает бутылку пива, шумно захлопывает его дверцу и возвращается обратно в комнату. Лиза садится на ковер, открывает бутылку и прикрывает глаза, сделав глоток. Голова отчего-то начинает болеть еще сильнее, и с губ девушки слетает раздраженный стон. Жизнь дерьмо, мир клоака. Вдруг на всю квартиру раздается звук дверного звонка. Лиза не шевелится. Пусть соседи попросят подписать ненужные бумаги у кого-нибудь еще, соль найдут в соседней квартире, а котятам найдут дом где-нибудь не здесь, пусть просто уйдут, никого нет дома. Вот только этот кто-то оказался весьма настырным и после пары минут насилования звонка начинает стучать, видимо, ногой, потому что звук весьма громкий. Неред нехотя поднимается, плетется в сторону прихожей, открывает дверь и на секунду замирает. А потом попадает в медвежьи объятия лучшего друга. — Блядский Кашин, — бормочет Лиза, вдыхая родной аромат и слушая звук биения чужого сердца. — Ты какого хрена не сказал, что придешь? — Я тебе вообще-то вчера говорил, но ты предпочла забыть об этом с помощью водки, — Неред хочет сказать что-то еще, но в итоге просто расслабляется в руках Дани. — Я скучал. — Я тоже скучала, ты, придурок, — Данил почему-то подумал, что уехать на месяц колесить по ‘Золотому очку России’* автостопом, дохрена весело, и бросил Лизу и всю их компанию торчать в Питере без него. Конечно, Лиза скучала. С этим рыжим долбаебом она встречается минимум три раза в неделю, и целый месяц без него казался девятью кругами Ада. Но прямо сейчас он снова дома, широко улыбается, от него пахнет сигаретами, дождем и грустью, и он такой до судорог родной, что хочется прижаться к нему как можно крепче и не отпускать еще несколько часов. Собственно, этим они и занимаются следующие несколько часов: лежат на кровати, превратившись в двухголового осьминога из одеял и людей, и перебрасываются какими-то фразами. Говорить совершенно не хочется, несмотря на то, что они не виделись так долго. Просто все слова сказаны давным-давно в телеграмме, и сейчас не хочется тратить время на дежурные разговоры о жизни, да и зачем, если можно просто лежать и наслаждаться близостью друг друга. Спустя несколько часов зависимость дает о себе знать, и Даня выпутывается из их кокона и закуривает. Лиза берет начатую утром бутылку и делает глоток. — Не кури. Это вредно, — Кашин усмехается и перездразнивает подругу. — Не пей. Это вредно. — Туше, — Лиза хрипло смеется и бьет друга кулачком в плечо. Давящее чувство в груди и комок в горле все еще не пропадают, но ей гораздо спокойнее с ним, нежели без него. Они с Даней всегда действуют друг на друга, как анестезия: притупляют боль, чтобы стало легче хотя бы на чуть-чуть. *** — Сегодня Руслан устраивает вписку, не хочешь сходить? Будет много народу, но все же лучше, чем снова бухать в одиночестве, — Лиза смотрит в потолок, раскинув руки в сторону, и хочет утонуть в кровати. Она соглашается лишь потому, что не видела Руслана, Юлика и Кузьму, которые точно не упустят повод побухать, две недели и безумно соскучилась. Оставив Кашина скролить ленту в комнате, Лиза уходит в душ, потому что хоть друзья и видели ее в любом состоянии, надо выглядеть более-менее цивильно. Неред начинает дрожать, когда снимает одежду, поэтому торопится поскорее зайти в кабинку. Вода леденяще горячая и бодрит, хоть и не согревает. Девушка смывает рвоту с волос, усталость с кожи, вкус параши изо рта и выходит вполне себе свежим человеком, будто бы не ее сегодня утром выворачивало наизнанку и пидорасило от похмелья. Они выходят через час, цепляясь друг за друга, чтобы не утонуть в душащем Петербурге. Погода противная, моросящая, будто бы Вселенная издевается, говоря: ‘Долбаебы, сидите по домам, нехуй бухать.’ Но на поводу у системы идти слишком скучно, и ребята героически идут сквозь эту противную морось в сторону остановки. Лиза обнимает Даню, пытаясь спастись от ветра, проникающего под кожу, и тот закуривает, отвечая на объятия свободной рукой. Девушка морщит нос от дыма, но не отстраняется. Маршрутка как назло не приходит в течение двадцать минут, и Неред начинает часто дрожать от пронизывающего холода и отбивать зубами чечетку, на что Данил заливисто смеется, расстегивая куртку. — Мудила, тебе еще и жарко? — Лиза рычит, кутаясь в шарф. И Кашину на самом-то деле вполне себе холодно, вот только он не может упустить шанс лишний раз постебаться над подругой. Маршрутка наконец приходит, и Лиза с победным воскликом забегает в нее. Даня лишь улыбается, оплачивает проезд за двоих и садится рядом с подругой. *** Квартира Тушенцова встречает долгожданным теплом, запахом веселья, смешанного с запахом алкоголя, травы и сигарет, и громкой музыкой, из-за которой трясутся стены. Лиза скидывает куртку на пол и проходит в глубь квартиры, чтобы увидеть друзей. Пришло просто какое-то безумное количество людей, большую часть которых она даже не знает. Поздоровавшись с Максимовым, Хоффман и Черкасовым, Лиза идет в сторону Юлика, Руслана и Никиты. — Посмотрите, кто вышел из запоя и решил с нами повидаться! — кричит Русик, и вся компания сгребает ее в коллективные объятия. Лиза смеется слишком громко и ярко. Как же она скучала. — Учитывая, что я пришла сюда нахуяриться, из запоя я не выходила, — Кашин подходит и отвешивает ей подзатыльник, на что девушка громко матерится. — Еще и блудный сын вернулся! Какой знаменательный день, — Юлик улыбается во все тридцать два и начинает шуточные бои с Даней, а Лиза уходит на поиски алкоголя. Потолкавшись с уже порядком пьяными телами, она отмечает присутствие Эда, Комкова и Игоря и выходит из гостиной, двигаясь в сторону кухни, где, вероятно, должен располагаться алкоголь. Из комнаты выбегает Миша и встречает опоздавшего Костова. Лиза ошеломленно смотрит на мальчишку в толстовке Максимова, но лишь здоровается, перекрикивая музыку, и заходит на кухню. Ящики с пивом, канистры водки и бутылки виски стоят очень даже привлекательно, и она думает, что Руслан в этот раз слишком разошелся. Взяв пару бутылок темного, девушка возвращается в гостиную и прыгает на диван, где расселась вся компания. Через несколько часов пиво сменяется водкой, смех становится еще громче, улыбка шире, а ужасное настроение отходит на второй план. В какой-то момент Руслан целует Онешко где-то в темном углу, а после выводит из комнаты, на что Лиза усмехается. Все куда-то уходят, и она просто перебрасывается с Юрой Хованским какими-то историями из жизни. К разговору присоединяется только что вошедший Даня. Как только Юра отходит, Кашин притягивает Лизу к себе и целует. Она отвечает, натягивает рыжие волосы и получает в рот, видимо, фен вместе с языком Данила. Поцелуй влажный и должен казаться неправильным, но в них влито слишком много алкоголя, чтобы думать о морали, поэтому они просто получают мимолетное удовольствие, не придавая этому значение. Лиза наконец-то по-настоящему расслабляется спустя месяц напряжения, сминая губы лучшего друга в поцелуе. — Эй, Лиззка!— Неред морщит нос, но поцелуй не разрывает, наоборот целует более яростно. Атева гадкий слизняк, и внимание на него обращать смысла нет. — Снова под Кашина лечь решила? Или они все тебя сразу по кругу пустят? — противный гогот раздается с его стороны, и Даня отстраняется. Он тяжело дышит, сжимает кулаки, скрипит зубами. — Что ты сказал, повтори? — Кашин хватает Эда за грудки, и Лиза готова поклясться, у него будто пар из носа идет. — Я говорил о том, как ты и твоя компания коллективно ебет Неред во всех позах, — на лице Эдварда появляется противная ухмылочка. Даня стоит, дышит и через секунду стирает эту ухмылку кулаком. Кто-то из девушек громко кричит, и на крик прибегают Юлик и Руслан. К ним присоединяются Комков и Синяк. Атева громко смеется и отвечает Данилу ударом, но достаточно слабо, хоть и разбивает ему губу. Тумблер щелкает, и у Кашина падает штора. Он валит Эда на пол и начинает месить тому лицо кулаками с какой-то особой яростью. Тот переворачивается и успевает нанести пару ударов перед тем, как их обоих оттаскивают друг от друга. — Валите втроем, блять! — орет Тушенцов, пытаясь удержать взбесившегося друга, а потом сам дает ему по лицу. — А ты успокойся, еблана кусок. Руки чешутся — иди на дерево вымещай, нехуй снова мясорубку устраивать, — компания быстро ретируется вместе с остатками неспящих людей, а Кашин падает на пол. Лиза уже с аптечкой садится напротив друга и начинает обрабатывать раны. — Долбаеб, ой долбаеб, — она касается ваткой раны на скуле, и Данил шипит. — Вот нахрена ты опять в драку полез, полудурочный? Этот слизняк не стоит того, чтобы руки марать, — Кашин лишь молча сидит. Девушка начинает перебинтовывать татуированную руку, на костяшках которой образовались кровавые разводы. — Дурак. — Неред дотрагивается до разбитой губы и оказывается снова вовлеченной в металлический поцелуй. Тут девушку будто прорывает, и она начинает ронять слезы. — Идиот тупой. Долбаеба кусок, — Данил сцеловывает соленые капельки с щек и снова начинает целовать губы подруги. Та прикусывает его нижнюю, и парень шипит. — Я никогда, никогда, слышишь? Никогда не позволю этому долбаебу и вообще кому-угодно обижать тебя. Лиза обнимает лучшего друга и плачет навзрыд, моча его футболку. Как же она заебалась.