Don't let me drown

ATTENTION Во втором эпизоде присутствуют сцены самоповреждения. Эпизод после первых звездочек не рекомендуется к прочтению лицам, которым данная тема может являться тяжелой для восприятия.

Na$ty Matt ft. Bones – Burn

Похмельное утро уже не является редкостью. Просыпаться с головной болью и тошнотой становится привычным настолько, что Лиза даже не встает с кровати. Она залипает в потолок минут двадцать (или черт его знает, сколько она лежит полумертвым бревном на кровати), пока не начинает дрожать от холода. Озноб, пронизывающий тело мелкой тряской, заставляет девушку принять частично вертикальное положение, и она осматривается. Данил лежит рядом и храпит, пуская слюни в подушку. Заебись картинка (Лиза даже фотографирует эту сцену на телефон и публикует в инстаграм без подписи). Ночевать они, оказывается, остались у Руслана, но самого хозяина квартиры не наблюдается по крайней мере в комнате. Квартира будто бы застыла во времени, как замок Спящей Красавицы. Пьяные тела спят, где только могут: ютятся на диванчиках, оккупируют надувные матрацы, посапывают носом в столы или просто лежат прямо на полу. Переступая через этот парад инвалидов и дрожа от ебучего холода, ломающего кости, Лиза доходит до кухни, где чудом остались две бутылки пива. С мыслью ‘кто первый встал, тот молодец’ девушка выходит с этими бутылками обратно в комнату, прячет одну для Кашина и открывает свою. Вчера она выпила не особо много, и алкоголь отдается лишь легким недомоганием, которое быстро исправляется пивом. Жизнь приобретает былые краски, и сдохнуть хочется чуть меньше. Циферблат показывает второй час дня, и Лиза думает, что Дане пора бы прекратить спать. — Эй ты, чудовище. Просыпайся, иначе придется все здесь убирать, — Данил недовольно бурчит и переворачивается на спину. — Ненавижу эту жизнь. Сколько же я, блять, вчера выпил? — Кашин говорит убито, будто бы его насиловали только что, и девушка понимающе улыбается. — Больше меня точно. Ты про таблетки помнишь хотя бы? — Даня страдальчески стонет и натягивает на голову подушку. — Блять, еще и таблетки. Блеск, — Лиза смеется и отбирает у друга подушку. — Держи, последнюю специально для тебя спиздила, — девушка протягивает Данилу бутылку пива, и тот мгновенно преображается. — Что бы я без тебя делал, золото мое! — Даня сгребает подругу в объятия. Лиза вдыхает запах перегара, смешанный с остатками одеколона, и чувствует умиротворение. Объятия Данила всегда успокаивающие и теплые (озноб все еще не проходит, но внутри становится гораздо теплее). *** Лизу буквально тошнит от самой себя. От этого вечно пьяного чудовища, сидящего в депрессии добрые несколько лет. Ей блевать охота от того, что она ничем не отличается от своей матери: душит душевную боль в алкоголе и делает вид, что это помогает. Лиза ненавидит себя каждой клеткой своего пропитого тела, и от этого так хуево, кто бы только знал. Лиза давно разучилась справляться с эмоциями без бутылки и действительно думает, что загнется, если не будет пить. Алкоголь помогает убежать от реальности и ебучих мыслей о суициде (не будь рядом с ней Кашина и стакана, она бы уже повесилась в ванной). Неред настолько привыкла бухать, как только становится хуево (а хуево почти всегда), что ей не кажется зазорным сидеть на кафеле в ванной, прислонившись к стене, и пить водку прямо из горла. Напиток обжигает горло, девушка морщится, но пьет. Когда бутылка становится пустой на восьмую часть, ее наконец отпускает. Голова кружится, и Лиза в обнимку с Беленькой вываливается из ванной и падает на пол в комнате. Она вливает в себя еще n-ное количество жидкости почти без перерыва с желанием просто вырубиться, и Лизу будто накрывает. Мысли в голове начинают активно копошиться, и то, от чего Неред пыталась сегодня убежать, возвращается с двойной силой. Дерьмо набатом пульсирует в голове, Лиза начинает реветь. От навязчивых идей сбежать не получается никак. Она снова пытается их залить, но выходит из этого херня. (Будь проклят тот день, когда Лиза завела у себя дома канцелярский нож, потому что именно он попадается под руку совсем не вовремя.) Неред еле сидит, приходится опираться о стену, руки дрожат, слезы и сопли текут и размазываются по всему лицу. Она, блять, жалкая. Она все не решается сделать первый порез. Лизе страшно, ей пиздец как страшно, и в голову даже на секунду закрадывается мысль о том, что надо бы отложить этот металлический кусок дерьма и лечь спать, но эта мысль уходит так же быстро, как и приходит. Чтобы на руке появилась первая красная полоса, ей приходится зажмуриться. Боль блядски окутывает, хочется еще. И Лиза снова делает порез. Потому что она упала, она достойна только такого обращения к себе. Поэтому за вторым следует третий, а за третьим четвертый. И так какое-то бесконечное количество падений, смешанных с отчаянными воплями и кряхтением, пока девушку просто не начинает выворачивать на изнанку от вида собственной крови. Ножик с лязганьем падает на пол, и Лиза, давясь собственными рыданиями и ненавистью к себе, выводит водку из организма естественным способом. Она жалкая. Жалкаяжалкаяжалкая. Даня приходит проведать, не спилась ли она, через час и замирает у входа в комнату. Лиза, его Лиза, лежит на полу, содрогается в рыданиях, испачканная своими же рвотой и кровью, и выглядит совершенно беззащитной перед самой собой. На полу валяется окровавленный канцелярский нож, и до него до конца доходит, что, блять, произошло. От этого удручающего зрелища хочется выть. Ему нужно всего лишь несколько секунд, чтобы взять маленькое тельце на руки и принести в ванную. Крошечная беззащитная Лиза сидит в нижнем белье в душевой кабине, смотря в пустоту. Видеть этот потухший взгляд до чертиков больно. Данил берет в руки душевой шланг и аккуратно поливает голову лучшей подруги, смывая с волос рвоту и кровь шампунем. Уменьшив напор воды, Кашин смывает кровь с рук девушки, трясясь от шока и беспокойства вкупе с отчаянием. Закутав Лизу в полотенце, парень несет ее обратно в комнату и кладет на кровать. — Что же ты наделала, дурочка моя? — голос дрожит. Он поглаживает большим пальцем порезы, а после притягивает девушку к себе. — Как же ты меня напугала. А если бы я потерял тебя, идиотка? — Лиза переплетает их пальцы, и они оба начинают плакать. Неред вжимает в себя Даню, будто бы пытаясь раствориться. *** Этот момент они больше не вспоминают, и Лиза действительно благодарна Дане за это. Он обработал раны, поцеловал в лоб и остался спать с ней рядом (Лиза цепляется за него руками и ногами и не отлипает, пока не просыпается), но тему они больше не затрагивают, хотя в Даниле точно что-то поменялось. Он чаще спрашивает, как она, обнимает еще больше и еще заботливее и приходит к ней на чай теперь почти каждый день (еще он тайком поднимает ее рукава, когда Лиза засыпает у него на плече, чтобы проверить, не проебал ли он свою подругу в очередной раз (число четырнадцать теперь его нелюбимое, от числа четырнадцать его трясет так, будто у него приступ эпилепсии). Он и так проебался, когда не смог предотвратить того дерьма, что случилось). Лиза усердно пытается заснуть, не прибегая к алкашке или еще чему (она не пьет уже три дня, и это маленькая победа), но в итоге в два часа ночи сдается и выезжает к Кашину домой. В ушах наушники, в голове каша, а в жизни пиздец. Будь она сопливым подростком, ее бы уже загребли в ментуру, потому что уставший дяденька в форме спрашивает у нее паспорт, когда видит маленькую девочку с брекетами в третьем часу ночи на улице. Убедившись в совершеннолетии Неред, он несколько понуро уходит, а Лиза вновь понимает, что выглядит дохера молодо. Кашин открывает дверь слишком резко, зрачки расширены, он слегка пошатывается. Парню требуется некоторое время, чтобы понять кто перед ним, а потом притянуть к себе и, сильно наклонившись, поцеловать. Отчаянно, делясь своей болью (Даню пидорасит не меньше, он сам потерялся в себе, разлагается в своих пиздостраданиях и регулярно находится под действием алкоголя, травы, таблеток, всего сразу. Нужное подчеркнуть). Кашин кусает губу Лизы, посасывает, заставляет почувствовать боль. Лиза отвечает, оттягивая за волосы. Данил шипит, прижимает ее еще сильнее, заставляя слиться вместе с ним. Ебучее отопление еще не включили, но он все равно теплый, а Лиза по-питерски холодная, от нее веет уличным ветром и отчаянием, и этот контраст до дрожи приятный. — Блять, Кашин, я даже за порог не зашла, — они оба тихо хихикают, Лиза заходит в квартиру, скидывает куртку и обувь, и Даня снова пытается притянуть ее к себе, но девушка лишь идет в сторону кухни в поисках что-нибудь выпить (трахаться с лучшим другом, находясь в трезвом состоянии, не совсем хорошая идея, как бы хуево ни было). В холодильнике оказывается дешевый коньяк, и Лиза делает пару глотков из горла, откупорив бутылку. Данил не спрашивает, что у нее случилось, потому что и так знает, что просто так она не придет. Если у Лизы все нормально, она мирно сидит дома или шляется в их большой компании, если все херово, то она приходит к нему или просит его прийти к ней (прошлая ситуация была настолько из ряда вон, что как только картинки прокручиваются в голове, он скуривает две сигареты подряд). — Уебашь меня чем-нибудь тяжелым, я очень хочу спать, — Лиза делает еще пару глотков из бутылки, шумно ставит ее на стол и идет в комнату. Кашин заходит в комнату как раз тогда, когда девушка в одном нижнем белье достает из шкафа одну из его огромных футболок, и замирает, давясь воздухом. Хочется повалить ее на кровать и долго целовать, а потом взять настолько нежно, насколько может (а нежно Данил не умеет, только жесткий животный секс до пронзительных криков). Но он слишком хорошо чувствует свою подругу и понимает, что сегодня все должно закончиться тем, что она уснет, обнимая его. Лиза в его футболке выглядит слишком мило и нелепо. Она протяжно зевает и прыгает в его кровать, подзывая к себе. Даня шумно выдыхает и ложится рядом, обнимая. От подруги пахнет шампунем, желанием умереть и чем-то неуловимо родным. Кашин вытягивается, как струна, заснуть из-за напряжения совершенно не получается, и он выползает из объятий подруги, как только в течение пяти минут слышится равномерное сопение. Данил выкуривает пять сигарет подряд, смотря на спящую Лизу, и радуется, что не проебался хотя бы сегодня.