«Разрешите мне понюхать ваши волосы...»

Дженаи применили против них какое-то новое трофейное оружие. Оно было похоже на оглушающую гранату, изготовленную по технологии рейфов, но об этом Илейн подумала только потом. А пока она недвижно лежала, чувствуя, как острые камушки впиваются в предплечье, и смотрела, как солдаты в серых кителях методично убивали её обездвиженных товарищей. Их офицер скомандовал: «Одного оставьте живым, бросим его в яму». Она услышала, как бывший рядом солдат пробубнил другому: «Выбери самого мелкого, нам же ещё тащить его к проклятой яме». Так вышло, что они убили всех её товарищей, а Илейн осталась жива. Слезинка выкатилась из уголка её глаза, когда дженаи поволокли её всё ещё парализованное тело. Некоторое время они ехали на грузовичке, а потом втащили её в бункер, большая часть которого, похоже, была спрятана под землёй. Солдаты так долго несли пленницу по одинаковым бетонным коридорам, что она начала чувствовать, как в её онемевшие руки и ноги потихоньку возвращается жизнь. Но этого оказалось недостаточно. Когда дженаи перекинули Илейн, словно куль с картошкой, через край огромной ямы, пробитой прямо в полу очередного коридора, она совсем не смогла сгруппироваться. Пролетев несколько метров, капрал с хрустом упала на бетонное дно. Хрустели её ноги — лодыжки и колени, раздробленные в крошку падением. От дикой боли к Илейн, наконец, вернулся контроль над собственным телом. Она взвыла и услышала наверху стук быстро удаляющихся шагов, будто дженаи испугались чего-то. «Хуже уже просто быть не может», — подумала она и тут же поняла, как сильно ошибалась. Из теней, скрывавших противоположную стенку ямы, медленно выступила высокая тёмная фигура — это был рейф. Раздробленные ноги не давали Илейн даже отползти. Она лежала, приподнимаясь на локтях, и с ужасом смотрела на приближающегося рейфа. Он выглядел измождённым — видимо, голодал не меньше нескольких недель. Он приблизился и навис над девушкой, рассматривая её сверху вниз. Раскрыв жуткий зубастый рот, что-то булькнул. Остановившись, несколько раз глубоко вдохнул и вдруг вполне отчётливо, хотя и хрипло сказал: «Не бойся, человек, я не буду тобой питаться». Илейн замерла, ожидая продолжения, и рейф продолжил: «Твоя маленькая жизнь лишь ненадолго продлит мою, а я не могу больше гнить в этой яме, — он чуть склонил свою большую и косматую, похожую на львиную голову. — Наверно, тебе интересно, пытался ли я выпрыгнуть отсюда? Сотни раз. Но дженаи точно рассчитали высоту стен, как раз, чтобы мучить надеждой старого рейфа вроде меня. Однако я смог бы выбросить из ямы маленького человека — вроде тебя. И тогда у меня был бы один шанс из миллиона, что человек, возможно, вернётся за мной», — закончил рейф совсем тихо и как-то без особой надежды в голосе. «Ни фига не получится, — ответила Илейн, стараясь следить за тем, чтобы голос не дрожал. — У меня ноги переломаны». Рейф наклонился, протягивая руку, и девушка в панике вжалась в пол. Доболталась, подумала Илейн, рейф понял, что она бесполезна и теперь подкрепится ею. Она закричала, когда большая когтистая рука легла ей на грудь, и приготовилась к боли. Но вместо боли почувствовала облегчение, словно на ней лежал груз камней, которые сейчас исчезали один за другим. По жилам струился огонь, как от глотка хорошего бренди, но голова при этом прояснялась. И, когда рейф выпрямился и отступил, чуть при этом пошатнувшись, она легко вскочила на ноги. «Что ты сделал?», — спросила Илейн растерянно. «Просто исцелил, — ответил рейф. — Теперь ты меньше боишься?». Она не знала, что ответить, и он нетерпеливо мотнул головой. Подошёл к стене ямы и властно скомандовал: «Залезь мне на руки, человек, я выброшу тебя наверх». Она никак не могла решиться приблизиться, и рейф буркнул: «Не бойся, я не дам тебе упасть. У меня не хватит сил, чтобы исцелить тебя ещё раз». В конце концов, она подошла и с совершенно невообразимым ощущением наступила своим берцем на его ладони с темнеющими на них кормовыми щелями. Он резковато спружинил руки, чтобы поднять её повыше, и она от неожиданности начала падать. Рейф перехватил её в падении так, что на секунду она оказалась прижатой к нему, а потом с упрёком сказал: «Я же сказал, что не дам тебе упасть. Сосредоточься». Со второй попытки у них всё вышло гораздо лучше: она была внимательнее, а рейф двигался более плавно. Он поднял её над головой, словно цирковую гимнастку, потом спружинил и подбросил вверх с невероятной силой. Она увидела свет коридора и успела ухватиться вытянутыми руками за край ямы. Наверно, она бы свалилась обратно, если бы рейф не накачал её своей энергией. А так Илейн сумела подтянуться и выползти на пол коридора. После чего встала и, не оглядываясь на яму, быстро пошла прочь. Она же не была полной дурой: стоит только ей вытащить рейфа наверх, как он набросится на неё, чтобы утолить свой голод. Да пусть подыхает. С этой мыслью Илейн упрямо сжала губы и свернула в следующий коридор. Она прошла уже минут 20, пытаясь запоминать по дороге хоть какие-нибудь ориентиры, когда её взгляд зацепился за одну очень полезную вещь. У стены просто так, как нарочно, лежала бухта толстой верёвки. Капрал остановилась и уставилась на неё. Не будь идиоткой, сказала она себе, но было уже поздно: такое простое человеческое чувство, как совесть, подняло свою голову. В голове эхом прозвучали тихие слова её необычного спасителя: «Один шанс из миллиона, что человек, возможно, вернётся за мной...». Стиснув зубы, она взвалила бухту на плечо и зашагала обратно к яме. *** Илейн оставила верёвку у стены и осторожно подошла к краю бетонированного провала. На этот раз человекоподобный клещ находился в середине ямы — в круге тусклого света. С закрытыми глазами он стоял на одном колене, обхватив другое руками, унизанными тяжёлыми металлическими перстнями. Видимо, он всё-таки услышал шорох, потому что медленно поднял косматую голову и взглянул наверх, а увидев её, стремительно вскочил. «Ты вернулась», — сказал он. Капрал угрюмо ответила: «Ага, вроде как вернулась. Но вот что я хочу у тебя спросить... Если я помогу тебе выбраться, что тебе потом помешает подкрепиться мной?» Рейф долго молчал, а потом ответил очень тихо, будто ветер прошелестел: «Мне нечем заставить тебя поверить в обратное». И внезапно сгорбился, опустил голову, сломавшись за мгновение и став похожим на седого старика. Сердце Илейн кольнуло острой иголочкой ещё одно простое человеческое чувство — сострадание и, шёпотом чертыхаясь, она вернулась к верёвке и принялась искать, куда бы её привязать. Она по очереди повисела на настенном светильнике и на какой-то трубе. Оба крепления выглядели достаточно надёжными, но и рейф был большим, поэтому Илейн привязала верёвку и к светильнику и к трубе. Подтащила свободный конец к яме и сбросила вниз. Услышала, как верёвка шуршит, разматываясь, и стучит по стенке, развернулась и, что было духу, побежала прочь... Конечно же, очень скоро она заблудилась. И после пары часов блужданий по бетонным коридорам её перехватил патруль из трёх дженаев. Нацелив на девушку дула автоматов, они принялись лениво гадать, откуда она взялась и куда её девать. Один сказал было, что надо отвести её к командиру, и пусть тот решает. Но солдат с толстыми мокрыми губами возразил: «Её или расстреляют, или бросят в яму, и такое добро зря пропадёт. Девка-то симпатичная». Илейн поняла, что они собираются сделать, и отчаянно начала сопротивляться, позабыв об осторожности и инстинкте самосохранения. Ещё раньше капрал подобрала на полу отвёртку, и теперь ей удалось воткнуть её в плечо одного из нападавших. Но что могла она сделать одна и без оружия против троих озверевших солдафонов? Несколько ударов кулаками в лицо расквасили ей нос и разбили губу. Почти без сознания она упала на пол, чувствуя как сквозь вату, как с неё стаскивают штаны и бельё. Перед глазами становилось всё темнее, и в этой темноте она внезапно увидела ещё более тёмную фигуру, выросшую за спинами насильников, словно ночной кошмар во плоти. Первому насильнику, уже расстегнувшему штаны и пытавшемуся пристроиться, рейф просто свернул шею, как курёнку. Второго отшвырнул к дальней стене, и тот, оглушённый и залитый кровью, медленно сполз на пол. Третьего рейф схватил за горло одной рукой, а другую с размаху вбил ему в грудь, и зарычал, затрясся всем телом, начав питаться. Илейн наблюдала за ним сквозь кровавый туман в глазах, не в силах пошевелиться. Покончив с дженаем, рейф небрежно уронил иссохшую оболочку, подобрал у стены оглушённого солдата и высосал его тоже, будто подбирал крошки после вкусного обеда. Потом он шагнул к Илейн и навис над ней, по-жучиному склонил голову набок, рассматривая. При этом она испытывала не столько страх смерти, сколько некое иррациональное чувство стыда. Её пальцы зашевелились в попытке как-то поправить одежду, словно это имело сейчас значение. Рейф шагнул ближе и начал склоняться над ней, протягивая окровавленную руку. Вот и всё, поняла капрал и закрыла глаза. Сил на сопротивление не осталось совсем. А через секунду потрясённая девушка поняла, что рейф повторяет свой невероятный трюк с исцелением. Боль стремительно уходила, как вода в водосток, её глаза широко раскрылись. Рейф отнял руку, выпрямился и сухо сказал: «Это были ваши брачные обряды? Омерзительно». Илейн села, первым делом подтянув штаны, и смущённо пробормотала: «Вовсе нет... то есть, да... но в таком виде они порицаются обществом. Подобное насилие карается уголовным наказанием». К её изумлению рейф коротко хохотнул (они умеют смеяться?!) и сказал: «Значит, я их покарал». Отвернувшись, он принялся деловито обыскивать трупы, собирая оружие. Оглянулся на неё и спросил: «Ты хорошо стреляешь?». Илейн смущённо ответила: «Неплохо». Рейф нахмурился: «Неплохо? Насколько я понимаю, это хуже, чем хорошо? То есть, ты плохо стреляешь?». Она совсем разволновалась: «Нет, я... хорошо стреляю». Тогда рейф бросил ей пистолет со словами: «Надеюсь, ты знаешь, где спусковой крючок. А теперь пошли». Она на всякий случай уточнила: «В смысле, вместе?». Рейф осклабился: «А ты опять хочешь убежать и побродить здесь одной? Тебе нравится попадать в неприятности?», — и быстро вышел в коридор. Ещё неизвестно, что или кто принесёт ей больше неприятностей, подумалось Илейн, однако она встала и побежала вслед за рейфом, который, казалось, точно знал, куда идти. Как бы то ни было, но вскоре он уверенно поднялся по скобам, вбитым в стену, лязгнул чем-то на потолке и в коридор полился мягкий утренний свет. Когда они выбрались наружу, вокруг оказался только лес — не было видно ни тропинок, ни строений. Покрутившись на месте наподобие танцующей мухи, рейф сумрачно признался: «Я не знаю, в какой стороне Врата». Капрал предложила: «Просто пойдём подальше отсюда». Рейф поджал губы и кивнул, после чего, как истинное дитя тьмы направился в сторону от восходящего солнца. А может он просто хотел, чтобы солнце светило в глаза тем, кто мог им встретиться на пути. Когда они прошли километра два, рейф остановился, огляделся и указал на небольшой белый камень: «Выстрели в него. Я хочу посмотреть, как ты стреляешь». Илейн не стала объяснять, что цель слишком лёгкая, просто вскинула пистолет и выстрелила — пуля чиркнула по камню. Рейф властно указал пальцем с длинным ногтем, больше похожим на коготь: «Теперь в тот чёрный сучок». На сей раз Илейн пришлось прицеливаться дольше, но она попала. Рейф показал куда-то в чащу леса: «Смотри, вон там висит один красный листок. Заставь его упасть». Капрал всмотрелась в указанном направлении и озадаченно покачала головой. Она встала в стойку, как в тире — ноги на ширине плеч — взяла пистолет обеими руками и тщательно прицелилась. Раздался выстрел, и листок резко исчез из виду, сорванный горячим смертоносным жалом. Рейф посмотрел на неё своими жёлтыми глазами и изрёк: «Отныне всегда отвечай, что ты стреляешь хорошо». Им так и не удалось за весь день определить, где находятся Звёздные врата, так что они переночевали прямо в лесу — на противоположных сторонах поляны. Причём Илейн не могла уснуть из-за самой этой дикой ситуации — ночлег рядом с рейфом! — а вот почему не спал рейф, понять не могла. Может, ждал момента, чтобы наброситься на неё? Наконец, не выдержав, она спросила: «А рейфы спят?». Он тихо сказал: «Спят. Но я смотрю...». «На что? Темно же». «На небо, — просто ответил он. — Я не видел его много месяцев. Смотри, как красиво, сколько звёзд, между которых сейчас летают корабли моего вида...» Илейн от этой мысли немного поёжилась, но, как она сейчас заметила, вид и вправду был хорош: две луны неспешно плыли по небосклону, звёзды казались огромными сквозь чистый неиндустриальный воздух. Девушка смотрела долго, пока незаметно для себя не уснула. На следующий день они наткнулись на патруль дженаев, что оказалось рейфу только в радость. Высосав обоих солдат, он обыскал их тела и притащил к Илейн свою добычу: два фруктовых батончика и старую зажигалку. Преодолевая отвращение, она съела батончик, ведь у неё во рту маковой росинки не было уже почти двое суток. Зажигалка же оказалась настоящим сокровищем: вечером с её помощью Илейн разожгла крохотный костерок, спрятанный в валунах. Рейф без колебаний пристроился рядом, тоже радуясь теплу. Он глянул на нахохлившуюся девушку и неожиданно спросил, где это она научилась такие костры складывать? Девушка сглотнула голодную слюну (второй батончик она решила приберечь на завтра) и, чтобы отвлечься от мыслей о еде, просто рассказала рейфу про школьный поход в очень похожем лесу, только тогда рядом с ней были беззаботные друзья и инструктор. Рейф оказался внимательным слушателем, и ночные посиделки у костра как-то незаметно стали для них традицией. Днём они шагали по бесконечно простиравшемуся лесу, а ночью разжигали огонь, и Илейн рассказывала, как мечтала поступить в армию, как училась в военной академии, как попала в звёздную экспедицию и как впервые узнала о рейфах. Но особые краски ночь обретала, когда пытался говорить рейф... Его рассказы были странными и бессвязными, он перескакивал с темы на тему, и перед Илейн постепенно вырисовывался совершенно чужой мир, наполненный церемонным этикетом и бесконечным терпением в ожидании отбора добычи или смертельной битвы. Его очень позабавило, когда девушка передала ему слова Тейлы: «Рейфам не нужно объяснять свои поступки», — а сам он повторял часто и грустно: «Ты ещё очень мало знаешь о рейфах. Рейфы — не звери. Рейфы — терпеливая раса». Рейф продолжал питаться попадавшимися патрулями и чувствовал себя вполне прекрасно, а Илейн с каждым утекавшим сквозь пальцы днём всё больше впадала в уныние. Она даже стала пробовать изредка попадавшиеся местные ягоды и грибы, хотя понимала, что это опасно. Когда же она споткнулась о корягу и никак не могла встать на ноги, рейф навис над ней и хрипло сказал: «Ты слишком медленно идёшь, капрал. Давай покормлю». Илейн вспомнила всех оравших в его руках дженаев и торопливо помотала головой. Собрав силы, девушка поднялась с земли, и они снова пошли на условный запад этой планеты, однако ещё через пару часов трясущиеся ноги отказали ей. Она села на опавшие листья, а рейф наклонился и вопросительно потянул за ворот её куртки. Она сдалась и расстегнула молнию. Он нагнулся ещё ближе, так, что она почувствовала слабый суховато-горький запах его кожи, и приложил свою мощную руку к полоске голой кожи над вырезом футболки. Его прикосновение было почти нежным, а потом у Илейн прояснилось в голове, она почувствовала тепло и перестала трястись. Пристально смотревший ей в глаза рейф убрал руку, и она смущённо пробормотала: «Спасибо. Пожалуй, к такому можно и привыкнуть». Тем вечером она спросила, как зовут рейфа, и с удивлением узнала, что у них нет имён. Благодаря ментальным способностям они просто всегда точно знали, кто к кому обращается, и кто о ком говорит. «Зови меня по рангу — коммандером», — предложил он, а она, заулыбавшись, вдруг вспомнила привычку Шеппарда давать рейфам человеческие имена и сказала: «А ещё я буду называть тебя Ксандором». *** Она сбилась со счёта дней, но ей казалось, что они бродили по этому огромному лесу уже пару недель, когда нарвались на целую дюжину дженаев. Капрал стреляла по противнику с обеих рук, а рейф напоминал чёрный вихрь смерти, и, в общем-то, они отбились даже легко, но, когда она опустила руки с разряженными пистолетами, перед ней из кустов выскочил ещё один солдат и нацелил автомат. Она уже ничего не успевала сделать — ни отбежать, ни перезарядить оружие — и лишь беспомощно смотрела в поднимающееся дуло. Рейф вылетел наперерез, закрывая её от пуль, и выстрелил сам навскидку. Дженай упал, а вслед за ним упал и рейф. Илейн подбежала к нему, ухватилась за широкое плечо и перевернула. Автоматная очередь практически перерезала коммандера пополам, земля не успевала впитывать тёмную кровь, и большие жёлтые глаза стремительно тускнели. Илейн задохнулась от внезапного, жуткого чувства утраты — утраты своего единственного боевого товарища на чужой планете. Она стояла над умирающим рейфом и вдруг поймала боковым зрением какое-то движение. Развернувшись, увидела дженая с окровавленными ногами, который пытался доползти до лежавшего на земле автомата. В несколько прыжков Илейн добралась до него, пнула по раненой ноге так, что тот завопил и почти потерял сознание, после чего схватила за шиворот и поволокла к рейфу. Уложив рядом, рванула воротник серого кителя, взяла руку коммандера и положила на грудь дженая. Первые несколько секунд ничего не происходило, а потом дженай снова закричал. Его лицо начало стремительно ссыхаться, превращаясь в лицо столетнего старца, а рейф приподнялся на локте другой руки и рычал, мучительно ощерившись, впитывая в себя человеческую жизнь. Илейн смотрела на кормёжку до конца, не позволяя себе отвернуться. Ведь это она обрекла молодого солдата на самую мучительную смерть во Вселенной — она подсунула его потомку клеща своими собственными руками, потому что монстры стали ей теперь ближе... Оклемавшийся рейф прошёлся по полю боя и нашёл ещё одного живого бойца. На этот раз Илейн отвернулась — в свою очередь она тоже искала на телах какую-нибудь еду. Сегодня ей повезло: она нашла две пачки солёного печенья и баночку мясных консервов. Она распихала их по карманам куртки, и они с рейфом быстро пошли прочь, как можно дальше от места побоища. Уже совсем стемнело, когда они, наконец, остановились и забились в маленькую расселину, дно которой было устлано толстым слоем листвы. Она разожгла огонь и поужинала консервами и печеньем. Коммандер тихо сидел совсем рядом, похожий на человека-мотылька из земных страшилок. Он сказал: «Ночью будет дождь». Она кивнула. Он предложил: «Давай я отдам тебе свой плащ. Он сейчас драный и вонючий, но всё равно тёплый». Она устало улыбнулась и ответила: «Не сходи с ума, у тебя же под плащом ничего нет. Ты сам замёрзнешь». Кажется, её улыбка подбодрила хищника, потому что он придвинулся ещё ближе и церемонно произнёс, тщательно подбирая слова: «У меня есть к вам одна большая просьба, капрал Мур. Пожалуйста, разрешите мне понюхать ваши волосы. Обещаю, что не причиню вам вреда». И рейф завёл обе руки себе за спину. Илейн была так ошарашена, что брякнула первое, что пришло в голову: «Они же немытые». «Это неважно», — сдержанно ответил коммандер. Несколько секунд она подозрительно всматривалась в его жутенькую непроницаемую физиономию, а потом, чёрт знает зачем, сняла кепку и стянула с волос резинку. Она неловко наклонилась и услышала, как рейф сначала глубоко, по-звериному, втянул носом воздух, а потом... заурчал. Он урчал словно большой кот, и было в этом звуке что-то невероятно нежное и при этом первобытное. От неожиданности Илейн покачнулась, выбросила перед собой руки и в итоге упала ему на грудь, уперевшись носом и ладонями. Она уже хотела отодвинуться, но услышала кое-что её поразившее, и тут же это озвучила: «У тебя сердце бьётся». Коммандер тихо засмеялся: «Ты не знала, что у рейфов есть сердце?». Она смутилась: «Ну, разумом знала, конечно, но как-то не ожидала услышать...». Коммандер, посерьёзнев, церемонно продолжил: «Оно бьётся для вас, капрал Мур. Разрешите обнять?». Она только молча кивнула ему в грудь, обтянутую тщательно выделанной кожей чёрного плаща. Рейф медленно вывел руки из-за спины, держа кисти на отлёте, и очень осторожно свёл их вокруг Илейн. Он потёрся щекой о её макушку, и девушка вдруг подумала, что она ведь тоже давно хотела потрогать длинные белые волосы рейфа — узнать, какие они на ощупь, жёсткие или мягкие? Под действием импульса её руки вспорхнули вверх, обвились вокруг мощной шеи и зарылись пальцами в его волосы на затылке. От этого простого действия рейф зарычал и, забыв о всякой деликатности, обхватил её и прижал к себе так, что кости хрустнули. Илейн протестующе пискнула, и он тут же ослабил хватку. Его волосы оказались довольно жёсткими и напомнили ей гривы лошадей, на которых она каталась на ипподроме по выходным, когда была школьницей. Она тихонько перебирала их, а рейф урчал, и так они сидели, обнявшись, пока усталость не взяла своё, и они не сползли на землю, продолжая, однако, крепко держать друг друга. Высоко в ветвях зашелестел дождь, и рейф слегка повернулся, почти накрыв её своей тушей. Она услышала, как первые капли забарабанили по его плащу, и прижалась крепче, вдыхая запах мокрой кожи. Она очень хотела спать, но вопросы не давали ей покоя. Первым делом она задала дурацкий вопрос: «Ксандор, из чьей кожи сшит твой плащ?». Он пробормотал: «Успокойся, не из человеческой, если ты к этому ведёшь. Он сшит из кожи очень большого, уродливого и опасного животного. Когда-нибудь я тебе покажу, как мы на него охотимся». Когда-нибудь... Илейн обдумала это слово и решилась задать следующий вопрос: «Зачем ты нюхал мои волосы?». Помедлив, коммандер ответил: «На самом деле, ласкание волос — это один из самых важных брачных обрядов рейфов...» Она потаращилась в темноту круглыми глазами, а потом спросила: «И... насколько это отличалось от ласкания волос с королевой?..». Он устало сказал: «Не знаю. Я многие годы ждал, что королева, наконец, выберет меня для брачного обряда. Но каждый раз она выбирала другого офицера. Видимо, со мной что-то не так, иначе я бы и в тебя не влюбился». Илейн не нашлась, что ещё сказать, просто прижалась к рейфу сильнее, и вскоре они уснули. Пожалуй, впервые так крепко за последнюю пару недель. Они спали слишком крепко, поэтому не заметили, как с рассветом к ним подкрались люди. Услышав шорох, Илейн с трудом разлепила веки, и сначала подумала, что ей снится Ронон с наставленной пушкой. Потом она обрадовалась: «Ронон! Вы нашли ме...», — и осеклась. Закричала: «Нет! Нет! Не стреляйте! Шеппард!», — одновременно быстро вскарабкиваясь поверх притихшего рейфа, стараясь максимально закрыть его своим телом от выстрелов. Над краем расселины, ощетинившимся стволами, появилось хмурое лицо Шеппарда. «Что здесь происходит, чёрт возьми?», — спросил Джон. Она крикнула: «Шеппард! Прикажите не стрелять! Прошу вас, я всё объясню!». Шеппард нахмурился ещё больше, однако скомандовал: «Без приказа не стрелять». Немного успокоившись, Илейн уселась прямо на животе коммандера, развела руки как можно шире, по-прежнему закрывая его собой, и сказала: «Ксандор помог мне бежать от дженаев и несколько раз спасал мне жизнь. У нас уговор: кого спасут первым, тот поможет другому вернуться домой». Ронон криво улыбнулся: «Хорошо, что у меня с ним уговора нет». Илейн почти взмолилась: «Не заставляйте меня нарушать слово. Прошу, не спасайте такой ценой!». Она услышала недоумённый голос Родни: «Ксандор? Может, она под ментальным контролем? Или накачана ферментами?». Тейла тоже появилась на краю расселины и покачала рыжей головой: «Нет, я бы почувствовала действие ментального контроля». Илейн возмущённо сказала: «Нет никакого ментального контроля. А насчёт ферментов, так сделайте мне экспресс-анализ крови и сами убедитесь». Тут коммандер, плотно прижимавший смертоносные ладони к земле, подал голос: «В твою кровь могло попасть немного ферментов, когда я питал тебя. Но этого количества не хватит, чтобы вызвать зависимость». «Питал?!», — переспросил Джон. Илейн попыталась объяснить: «Он пару раз исцелял меня, и один раз подкормил, пока мы прятались в лесу». Шеппард пожал плечами, достал из-за пояса пистолет и сказал: «Капрал, я брошу вам оружие. Оглушите рейфа, а потом расскажете мне всю историю. Предупреждаю: если он хотя бы дёрнется, то будет пристрелен на месте». Илейн медленно встала на ноги и поймала брошенный пистолет. Тщательно проверила, действительно ли он стоит на оглушении, оглядела неподвижно лежавшего Ксандора и выстрелила ему в правое бедро. Короткая судорога — и рейф замер на земле страшненькой сломанной игрушкой. Родни немедленно спросил: «Почему ты выстрелила ему в бедро?». «Подальше от сердца», — ответила девушка. Джон приказал оттащить рейфа в джампер, и морпехи немало чертыхались, выволакивая тяжёлое тело из расселины. В джампере его бросили прямо у входа, в заднем отсеке, и все расселись близ мест пилотов, инстинктивно стараясь оказаться как можно дальше от космического убийцы. Илейн же села ровно посередине, и сейчас закрывая коммандера своим телом. Шеппард вывел замаскированный джампер в космос и пустил в дрейф. Повернувшись к Илейн, он строго сказал: «А теперь рассказывайте, капрал». И она рассказала всё с самого начала: про гибель ударной группы, про яму и сломанные ноги. Про то, как бросила верёвку рейфу (я не смогла оставить его там) и про насильников (можете представить, что он с ними сделал...). Рассказала, как они две недели бродили по лесу, и как нарвались на большой отряд дженаев. Описывая, как рейф бросился закрывать её от пуль, Илейн оглянулась на бесчувственное тело, и все посмотрели тоже: изодранный и перепачканный на животе плащ рейфа говорил сам за себя. Она изо всех сил старалась не заплакать, когда рассказывала о раненом солдате, которого скормила рейфу (я должна рассказать это прямо сейчас, иначе потом никогда не решусь. Я пойму, если после этого вы отстраните меня от службы, полковник, или даже отдадите под трибунал). Единственное, о чём в итоге девушка умолчала, было ночное «ласкание волос»... Шеппард долго молчал, но, наконец, произнёс: «Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но... я даже рад, что этот рейф был с вами. Хоть кто-то поддерживал нашего человека на вражеской территории». Он отвернулся к панели управления, и Илейн, заволновавшись, спросила: «Что с ним теперь будет?». Шеппард пожал плечами: «Сбросим его у Врат, пусть дальше сам разбирается». *** Сидя на корточках, она смотрела, как Ксандор приходит в себя. Его дыхание уже изменилось, веки подёргивались, и вот он, коротко рявкнув, резко сел, напряжённый и готовый убивать. Увидел её, и в жёлтые глаза тут же вернулась осмысленность. «Капрал Мур», — хрипло пробормотал он и огляделся. Увидел Врата и вскочил на ноги одним прыжком. «Ты всё-таки сделала это», — сказал он. «Да вроде как, — она чуть улыбнулась. — Разойдутся теперь наши пути-дорожки». Он некоторое время внимательно всматривался в неё, словно пытался запомнить, а потом произнёс: «Берегитесь рейфов, капрал», — развернулся на каблуках так, что полы плаща свистнули в воздухе, и стремительно ушёл к Вратам.