Отдышись

      Какое-то время в студии стояла тишина. Тяжёлая, непробиваемая. Настолько плотная, что обволакивала каждого, будто зимнее одеяло. Нарушали её лишь городские шумы — отдалённые, приглушённые и совершенно неважные.       Рычание моторов, грохот грузовиков, шорох колёс машин, подъезжающих к мойке неподалёку. Не самое музыкальное сопровождение, конечно, но каждый считал, что лучше слушать какофонию улицы, чем сидеть в духоте с закрытым окном: погода совсем не радовала благосклонностью, влажный и тягучий воздух стоял киселём.       Сентябрь. Скоро деревья начнут издыхать, как и мечта наивных идиотов. Своя группа, да? Слава и быстрый взлёт. На деле же музыка у них рождалась слишком... вторичная.       «Вторичность — бич поколения», — устало нацарапал Кирилл, борясь с подступающей головной болью.       — Я так больше не могу! — вдруг взорвалась Вика, зло сбросив с рабочего стола измятые черновики. Листы зацепились за облупившийся лак и разлетелись во все стороны. — Достало! У меня нет времени учить это сейчас! Работать надо постепенно! Одна песня, вторая... а не десять сразу!       — Их всего три, — бросил Кирилл.       — Три, но времени почти не осталось!       — Солистка, неспособная выучить тексты, — новое музыкальное течение, — ядовито заметил Макс, от злости едва не швырнув микрофибру прямо в разукрашенное Викино лицо. Пока она бесновалась, разбрасывая всё, что поддавалось разбрасыванию, он пытался отмыть пятно от маркера на мембране малого барабана. Тени и мешки, залёгшие под злыми карими глазами, полностью выдавали его подноготную: опять хреново спал, опять поддерживал бессонницу светом яркого экрана, опять находится в отвратном настроении. — Назовём «альтернативный амнезия-рок». Амнезия-ню-транс.       — У меня, в отличие от вас, есть личная жизнь! И семья!       — Вика, хорош орать. У тебя каждый раз одно и то же. «Времени не хватает, я устала, мне не до этого». Задолбало, — сказала Мёрдж, пухлыми вишнёвыми губами обхватывая сигаретный фильтр. Кирилл собрался поставить в блокноте палочку — пятая сигарета подряд. Немного подумав, зачеркнул предыдущие четыре метки на тюремный манер.       Сам он в конфликт не вмешивался: знал, что проще дождаться, когда утихнет буря. Миролюбивый Гоша тоже не спешил подкидывать дровишек, лишь хмыкал и наигрывал на синтезаторе минорную мелодию, похожую на звук проигрыша в платформерах девяностых.       — Солисты обязательно должны болеть звёздной болезнью? — рявкнул Макс, поднявшись на ноги.       Кирилл нарисовал мёртвую рожицу и насторожился.       — Это не звёздная болезнь, идиот, а занятость!       — У нас четыре недели. Че-ты-ре, — выдохнув дым, добавила Мёрдж. — Этого мало, чтобы выучить три простейших текста?       Вика некрасиво сплюнула и ушла, хлопнув дверью. Кирилл поднялся следом и пошёл обуваться.       — Репетиции, я так понимаю, не будет? — поинтересовался Гоша.        — Не будет, — сказал Макс. — В жопу всё это. И Вику, и группу. Я ухожу.       — Бабы способны разрушить любую мечту, — поэтично сказала Мёрдж. — Именно поэтому я не связываюсь с фантазёрами вроде нас. Бери потом ответственность… ну нахер.       Гоша в ответ лишь беспомощно пожал плечами.       Он, в отличие от остальных, мечтателем себя не считал.       Кирилл позвал Руслана, чтобы отвлечься.       В последнее время он всё чаще ловил себя на мысли, что не может обойтись без его помощи. Как говорят, к хорошему быстро привыкаешь, а Руслан Врублёвский примерно на пятьдесят один процент был хорошим, и эта его положительность всё же перевешивала оставшиеся сорок девять процентов отборного тараканьего дерьма.       К первой его половине привыкнуть проще простого. Примерно как к никотиновому удовольствию, наркотическому веселью или пьяной смелости.       Ещё Кирилл знал: если Врублёвский берётся за проблемы, они будут препарированы, изучены и разложены по полочкам в самые кратчайшие сроки. Он выстраивал правильные цепочки безошибочно и не глядя свысока. Безжалостно засыпал трудными вопросами, мог орудовать и пряником, и кнутом, и топором. В процессе разговора разорвать все болевые узлы, чтобы после плеснуть на раны антисептика и прошептать: «Ты же знаешь, что так было надо».       Руслан знал, что нужно сказать, чтобы это не звучало так, будто ему глубоко наплевать. При этом общепринятые вещи, истины, фальшь презирал как идею. Как ему удавалось творить такое, не затрагивая глубинных чувств, оставалось для Кирилла загадкой.       Конечно же, его суперспособность не единственная причина, по которой Кириллу нравилось проводить с ним время, но об этом не стоило упоминать вслух.       — Ваша Вика, судя по всему, разрушитель, — сказал Руслан, выслушав историю с самого начала. — Есть такие люди, которые разрушают дорогу под ногами, даже если пытаются двигаться к цели. Ими руководит страх.       — И что я должен делать? Она вредит не только себе, но и нам тоже. Хотя... не то чтобы мы имели большой успех.       Руслан закинул одну ногу на табуретку. Они у него были длинные и сильные, несмотря на то, что казались тонкими, как палки, особенно в чёрной одежде. Он вообще был приятный — гармоничный и удачный в любом ракурсе, светловолосый, с глубокими глазами оттенка болотной земли.       В латы его, меч в руку, щит в другую — и всё, готов принц-из-сказки-где-моя-нежная-мисс. Пока рот не откроет. Если открыл, пиши пропало, потому что из очаровательного рта лезли самые злые монстры на свете — правдивые монстры. А из принца, скинувшего сладкую мордашку, лез Энакин, только настоящий и русский.       — Ты ведь хорошо играешь и поёшь, — прохладно усмехнулся Руслан. Скорее всего, он шутил, но Кирилл не мог сказать наверняка. — Почему ты не фронтмен?       — Мой голос ничем не выделяется. Он... пресный. Даже если я буду выкладываться на все сто — я звучу посредственно. А у Вики чистое сопрано, при этом яркое, свирепое. Правда, она ещё на стадии становления и не нашла свой стиль.       — У разрушителей нет стадии становления, это нужно людям вроде тебя — творцам и упрямцам. А таким, как она, хочется видеть суету вокруг себя. Если всё валится, когда она хлопает дверью, значит, на ней всё и держалось. Это подкрепляет, воодушевляет и будоражит.       Кирилл не нашёлся с ответом. Вздохнул, залез в холодильник и поставил перед Русланом банку энергетика — держал про запас, как только узнал, что тот иногда не прочь выпить что-нибудь… эдакое.       — Подождёшь, пока схожу в душ? Я быстро.       — Угу.       Кирилл всегда спокойно оставлял Руслана в одиночестве. Тот, казалось, настолько привык к оторванному от мира состоянию, что мог «впадать в одинокий анабиоз» безо всяких на то причин, просто по привычке.       Даже несмотря на то, что они общались целых три месяца, их отношения нельзя было назвать полноценными. Какое-то... недо-всё. Недодружба, недовлюблённость, недопривязанность, недообщение. Не хватало какой-то детали. Элемента, позволившего бы хоть раз полноценно сойтись хоть где-нибудь.       Руслан присосался к банке, задумчиво разглядывая субботу за окном. Суббота обещала сопли и дожди, собиралась ныть и портить всем настроение. Чудесная была суббота — он любил такие дни куда сильнее, чем ясные.       В голове вертелся мотивчик как раз под стать. Горячо любимый Кириллом Lumen, который Руслан успел заслушать: под эти тоскливые и грубые мотивы ему легко работалось. Он вообще не так уж часто обращался к музыке и предпочитал всевозможным модным течениям неустаревающую классику. Но сегодня взыграло эмоциональное.       Оно же засело внутри и требовало выхода. Или он действительно немного встревожен тем, что во взгляде беззаботного Кирилла потух казавшийся бессмертным мечтательный огонь?       Руслан осмотрел малюсенькую мрачную кухню и завис на свежераспакованном блоке сигарет. Блок был брошен возле раковины и кричал: «Внимание, тут у нас кризис».       Врублёвский сам не понял, когда именно начал напевать что-то. Себе под нос, тихо, неуверенно, совершенно неразборчиво. Это были лишь отголоски эмоций, требующие выхода. Ничего больше.       Шагов не услышал. Вернее, не отвлёкся на них: мысли о том, как вправить мозги разрушителю, были важнее. Можно, к примеру, показать, что вокруг этой девушки — Вики — мир не крутится. Найти кого-то другого, хотя бы временно. Группе главное не распадаться, это точно. Иначе она сразу вернётся и подомнёт всех под себя.       Жаркое дыхание обожгло щёку, и Руслан отвис, подняв голову.       Сильные пальцы свились в волосах ледяными змеями. Глаза Кирилла загорелись безумным, азартным огнём.       — Повтори, — прошептал он. — Спой... снова.       Руслан сглотнул и, приоткрыв губы, вытянул ноту прилипчивой песни. Влажные после душа ресницы Кирилла склеились, когда он закрыл глаза, вслушиваясь в холодный хрипловатый тенор. Руслан почувствовал — что-то произошло. Что-то произошло, что-то родилось.       И теперь из них обоих это не вытравить ничем.       Он вздрогнул, когда Кирилл опустился ниже и прижался лбом к груди. Тело было холодным, он слегка дрожал. Стало неуютно, но отодвинуться не получилось, да и Кирилл не напирал, просто жался к нему, как мокрая бесхозная псина. Накапало всюду — на стол, на джинсы, на футболку, на руки.       Не прошло и пары минут, как он вдруг разогнулся и куда-то умчал, по-собачьи же потряхивая фиолетовой чёлкой. Притащил гитару. Подтянул табуретку и сел так близко, что Руслан мог разглядеть каждое мельчайшее пятнышко — родинки, веснушки, даже шрамы...       — Напой что-нибудь, пожалуйста? Так громко, как можешь.       — Зачем?       — Ты не понял? У тебя голос... Слушай, просто попробуй.       — Я клоуном не нанимался, — поморщился Руслан.       — Самое время попробовать?       Руслан неприятно рассмеялся.       — Ты просто сходишь с ума из-за того, что потерпел неудачу с Викой. Не надо хвататься за всё подряд, это не выход.       — Пожалуйста? — Кирилл чуть наклонил голову к плечу. Во взгляде плясали любопытные черти.       Руслан закатил глаза.       Кирилл начал петь. Уверенно и ярко, копируя придыхания солиста. Гитарная партия шла фоном — на музыке он не сосредотачивался, лишь едва-едва задевая струны.       Сглотнув не пойми откуда взявшуюся панику, Руслан спустил ногу с табуретки и сначала осторожно намычал под мотив нечто несуразное. Кирилл прислушивался к нему, как к динамику телефона, и это нервировало.       Потом он решился, отвернулся и спел пару строк. Пару — потому что, дослушав припев, Кирилл остановился и грубо заглушил струны.       — Серьёзно? — прошипел он. — Ты, блядь, разыгрываешь меня, что ли...       — Чего?       — Ты слышал себя на записи хоть раз?       — Нет.       — А вот зря. У тебя данные. Да, тренировки нет, плавности нет, переходы нулевые, но у тебя слух и Голос, Руслан!       — И что?       — А то! У тебя голос, у меня гитара! И группа, похоже, оставшаяся без солистки. Смекаешь, нет?       — Я никогда не интересовался музыкой.       — А чем ты вообще интересовался, а?       Поморщившись, Руслан отпихнул Кирилла от себя. Тот с каждым словом придвигался всё ближе и клацал зубами, будто намереваясь его сожрать.       Подхватив энергетик, Руслан отхлебнул с треть банки. Приятный малиново-вишнёвый вкус защипал язык. Врублёвский редко позволял себе подобную дрянь и всегда получал изощрённое удовольствие, зная, что это вредно. И, что подкидывает эту дрянь именно Кирилл, тоже необъяснимо радовало.       — Как ты это представляешь? — начал Руслан, грозно опустив банку на стол. — Здрасте, я Руслан, я нихера не умею, зато у меня есть Голос. Мне так сказали.       — Мы все учились. Из четверых музыкантов три года назад играть умел только Гошик. Остальные, включая меня, учились в процессе. Макс вообще не хотел быть на барабанах, хотел гитару, но у него нифига не получалось: пальцы неловкие. А потом вошёл во вкус и хер теперь оттащишь.       — Кирилл, чего ты от меня хочешь? Чтобы я вашу Вику заменил? Ты ёбнулся?       — А почему бы не попробовать? Что останавливает?       Руслан отвернулся. Как всегда, ему просто было лень встревать в явно безумную авантюру. И без этого хватало всякой чертовщины. Ну, или не хватало. Без разницы.       — Песни должны идти от сердца... — тихо сказал он. — Сам знаешь, его у меня нет.       — Найдём и пришьём, — отрезал Кирилл.       Суббота постучала в окно дождевыми каплями.       Затея эта была глупая. Даже нет, не глупая — дурацкая, сумасшедшая. Руслан засыпал и просыпался с зудящей мыслью, что его разыгрывают и никакими способностями он не вознаграждён. Вот Елисей, его ненаглядный родной братец, — букет талантов и наград. И фотограф, и гонщик, и красавчик, и вообще чудо чудное, диво дивное. А он — Руслан. Просто вредный гадкий Руслан, которому только дай кого-нибудь унизить. Или раны всковырнуть.       Кирилл привязался, потому что он больной ублюдок и социальный мазохист. Все остальные участники группы его просто возненавидят. Кстати, да... вот повод.       Руслан почувствовал, как в его душе разгорается чёрный огонь плохой идеи. Гораздо проще пойти у Кирилла на поводу, чтобы он забыл об этой глупости раз и навсегда. Надо познакомиться с другими — и, когда все разбегутся, сказать: «Я же говорил».       Но совсем пасть в грязь лицом почему-то не хотелось. Он нашёл какое-то дурацкое видео «как правильно петь», послушал, попрактиковался и выключил нафиг. Идиот. Нашёл, чем увлечься.       Елисей, всё ещё рассеянно собирающий вещи, случайно услышав его подвывания, удивлённо заглянул в комнату, но ничего и не спросил. Слов не смог подобрать, наверное. От шока. Да и сам Руслан не смог бы: всё это слишком из ряда вон.       Каким-то хреном в итоге оказавшись у расцарапанной, заклеенной объявлениями двери в студию, Врублёвский решил, что это будет приятное развлечение. Очередной плацдарм для демонстрации того, что он всегда и во всём прав.       Дверь вела в узкий тёмный коридор с обшарпанными зелёными стенами. Руслан осмотрелся и, перешагнув через выбоину в полу, побрёл на звук, точнее на стук — грохотал однообразный бит. Кособокая студия состояла из двух гаражей, левый был переделан под маленький музыкальный зал. Тут пылились зеркала, два высоких шкафа, синтезатор, колонки и барабанная установка. За установкой кто-то сидел.       — Эй, — позвал Руслан. — Ты, стало быть, Макс?       Мрачноватый парень молча кивнул. Руслан невольно оценил его контрастную внешность — белая кожа, карие глаза, тяжёлые брови, чёрные волосы. Сутулость и явное недружелюбие напополам с фанатизмом. Одиночка. Точно из тех, кому нахрен ничьё общество не сдалось, но нравится быть хоть немного значимым и выделяться.       Следом за Русланом явились Кирилл и девушка. Девушка Руслану неожиданно понравилась с первого взгляда — спокойный характер проявлялся в плавности черт лица и немного раскосом томном взгляде. У неё были удивительно красивые пухлые губы. В нижней слева блестело стальное колечко пирсинга. Длинный растянутый свитер крупной вязки, рваные джинсы и каре как нельзя лучше вписывались в образ флегматичной Творческой Личности.       Кирилл же выглядел привычно — куртка, фиолетовая чёлка зачёсана набок, на груди поверх пуловера с изображением какого-то психоделического дерьма штук десять кулонов, на руках перчатки с обрезанными пальцами.       — Ребятки, это Руслан. Руслан, это Макс. И Женька, обычно мы зовём её Мёрдж. Гоша подойдёт попозже, он занят.       — Алоха, — мурлыкнула «Мёрдж». Руслан подумал, что ей и вправду идёт такое погоняло — какая она Женя, если она — Мерлин, Лулу или Мёрдж...       Макс здороваться не стал.       — Зачем собрались? — спросил он. — Я пришёл только потому, что ты сказал, что собираемся без Вики.       — Мне надо, чтобы вы кое-что послушали и кое-что сыграли, — сказал Кирилл. — А потом будем решать, подходит нам это или нет.       — Вот он? — Макс небрежно кивнул на Руслана. — Решил сменить вокал на мужской? Это ничего не даст.       — Мы зарекомендовали себя как группа с женским вокалом, — рассеянно добавила Мёрдж.       — Никак мы себя не зарекомендовали, — отрезал Кирилл, сбрасывая гитару в угол. — Сказал же, сначала слушаем, потом решаем. Что непонятного?       Макс хмыкнул. Мёрдж уселась на скрипучее кресло в дальнем углу и, закинув ногу на ногу, закурила.       Руслан поднял глаза на тусклую люстру.       Зачем он вообще в это ввязался? Теперь позориться перед какими-то придурками. Или лучше уйти прямо сейчас?       Хотя... нет. Проще доказать, что он не подходит и свалить, чтобы больше не возвращаться к этой теме.       — Действовать будем так... — задумчиво начал Кирилл, протягивая Руслану свеженькую распечатку с текстом. — Сперва мы сыграем одну из наших песен, я спою, Макс будет на бэке. Второй раз мы споём вместе. Ничего сложного.       Руслан небрежно пожал плечами. Он чувствовал на себе испытующие взгляды Мёрдж и Макса, их хотелось стряхнуть, как налипших на кожу комаров. Оценивали, следили.       Желая показать, что задержаться здесь — его прихоть, он встал у стены, скрестив руки на груди с максимально равнодушным видом.       Группа долго собиралась с силами. Кирилл настраивал аппаратуру, настраивал музыкантов, настраивал сам мир вокруг — он был самым что ни на есть связующим звеном всего и вся, камертоном и тюнером. Чувственным клеем. Без него вся эта шаткая конструкция развалилась бы мгновенно. Но с ним она собиралась и каким-то чудом начинала слаженно работать.       Руслан опустил взгляд на строчки и стал впитывать мотив. Как-то так он называл первое знакомство с мелодией — она была неожиданно гармоничная и незагруженная агрессией. Гладкая. Под неё легко представлялись блики на воде и упругие тела больших блестящих рыб. И холод. Холодные камни.       Запомнить мотив Руслан не успел, но надеялся, что сможет подстроиться под Кирилла.       — Готов? — усмехнулся тот, облизав покрасневшую губу. Он грыз её во время сложных переборов и, похоже, сам был не очень-то в восторге от этой привычки.       — Да, чёрт, давай уже закончим, — отмахнулся Врублёвский, пристраиваясь к микрофону.       Они начали сначала. Руслан смог войти в музыку лишь с третьей строчки — и вздрогнул, осознав, что Кирилл его бросил. Оставил наедине с музыкой.       Его голос упал, горло сжалось. Пошла ещё одна слитая строчка.       Потом в душе взыграло упрямство. И, откуда ни возьмись, злость. Руслан решил, что нахуй такие дела и позор тоже... и запел в голос, на ходу создавая свой собственный мотив, потому что старый благополучно выпал из сознания.       Да. Кажется, именно в тот момент, под неопределёнными взглядами Мёрдж, Макса и Кирилла, его жизнь изменилась безвозвратно.       Когда всё стихло, в ушах звенело и сердце билось так, словно гоняло не жиденькую кровь, а густую нефть. Редкое чувство. Подобное случалось только во время активного бега и сдачи нормативов.       Макс со всей явно немалой дури бросил палочки, они пролетели над головой Кирилла и приземлились в другом углу студии. Мёрдж стала судорожно пихать в губы сигарету, даже не сняв с плеча гитару. Кирилл моргал и тяжело дышал, то ли боясь пошевелиться, то ли потеряв связь с собственным телом.       Руслан смотрел на них и думал — всё настолько плохо?       — Да охренеть теперь, — первым заговорил Макс. — Кир, блядь, какого хуя я столько лет тут торчу, по-твоему?       — Я торчу тут по тем же причинам, — огрызнулся Кирилл.       — Надо Гошу, — нервно вышагивая туда-сюда, добавила Мёрдж. — Гошу надо, он может всё свести, он может...       — Я могу идти? — флегматично поинтересовался Руслан, забыв отойти от микрофона, а потому — оглушающе громко.       — Никуда ты не пойдёшь, — сказал Макс и поднялся. Чуть не запнулся о провод комбика, но быстро выпутался из ловушки. — Ты откуда такой взялся, а?       — Макс, держи свои оргазмы при себе, — не по случаю зло выплюнул Кирилл.       — Он новичок! Он новичок, ты понял, да? Или что он тебе наплёл? — буйствовал Макс. — Сколько ещё мы просидим в этой дыре, обучая всему нового человека?       — Сколько нужно, — добавила Мёрдж. — Вика вытрахала всем душу и мозг, так что я отдаю свой голос... как его там? Руслан? Да, в общем, вот ему отдаю. Мне нравится. Переделаем песни под мужской вокал.       — Пиздец! — рявкнул Макс и вышел, так чувственно хлопнув дверью, что та чуть не вылетела следом за ним.       — Не обращай внимания, — вертя сигарету в увешанных кольцами пальцах, улыбнулась Мёрдж. — Макс у нас трепетная лань. И талантливые люди бесят его до чёртиков. Особенно когда эти талантливые ничему не учились.       — Талантливые? — удивлённо переспросил Руслан.       У него возникло стойкое ощущение, что всем присутствующим медведь наступил на ухо.       И не раз.       — Кирилл, объясни мне, будь добр, что тут происходит? — проигнорировав блеяния Руслана, Мёрдж перевела взгляд глубоких бесцветных глаз на Кирилла.       — Этот чувак может нас вытянуть, ты согласна?       — Есть дар, а есть склонность. По одной песне сложно что-то сказать, но, если он никогда этим не занимался, скорее всего, это дар. Ну и голос у него ледяной, наши партии не подходят.       — Темп?       — Да. Музыка недостаточно тревожная. Вообще Гоша сам всё поправит, я даже лезть в это не буду.       — Эй, я вообще-то ещё тут, — буркнул тихо бледнеющий Руслан.       Выходит, у него может что-то получиться? Что-то… своё? Если приложить усилия и не плыть по течению. Рискнуть?       — Мотив мне понравился, — кивнула Мёрдж. — Не обессудь, Кир, но он лучше, чем твои ровные скучные бабьи напевы.       — Я знаю, у меня есть уши, — Кирилл радостно заулыбался, как будто это не его только что ткнули носом в лужу. — Внимание, вердикт.       Как только он замолчал, дверь распахнулась, и Макс залетел в студию на полном ходу. Недолго думая, он двинулся на Руслана, разглядывая его в упор и при этом умудряясь осторожно обходить аппаратуру.       — Не вижу энтузиазма!       — Я пришёл сюда доказать, что это глупая затея.       — Так и есть. Тот, кто не горит и не любит музыку, вряд ли сможет создать что-то стоящее, даже если у него есть некоторые данные, — Макс надавил на слово «данные», будто оно было гадким и опасным насекомым.       Руслан приоткрыл рот, готовый пойти в атаку, и Кирилл уловил, что монстры не дремлют — таким макаром Макс сбежит и уже никогда не вернётся.       — Макс, я понять не могу, ты так к Вике привязался? — встрял Кирилл. — Я привёл Руслана ради эксперимента, ещё ничего не решено.       — Нет, в пизду Вику, — тут же переключился Макс. Потом опять попилил взглядом Руслана и зло фыркнул, заставив всех расслабленно выдохнуть. — Ладно, пофиг. Всё равно из этого ничего хорошего не получится.       Тут дверь вновь открылась, и в помещение ворвался щуплый угловатый пацан в растянутых шмотках и с каштановым пиздецом на голове.       — Всем привет! Я что-то пропустил?!