Никогда не будем прежними

Эрену Йегеру показалось. Ему показалось, что занавески в спальне на втором этаже задернуты наглухо. Ему показалось, что голубой кардиган Армина валяется на полу. Ему показалось, что сам Армин, полураздетый, лежит на их с Эреном супружеской кровати. Лежит без него, но не один. Над ним, поставив одно колено на кровать, стоит Жан Кирштейн из соседней квартиры. Эрену показалось, что Жан наклоняется над его, Эрена, мужем, прижимает к кровати его запястья, впивается губами в его горло. Армин не отталкивает чужака, не просит его остановиться, не говорит тому, что у него есть муж. Конечно, ведь Жан Кирштейн и сам это знает, но не прекращает свои посягательства. Эрену показалось, он знает, что должен делать. Ворваться туда и разворотить в кровь чертову конскую рожу, которая давно просила кулака. Это Эрен и собирается предпринять, пока не слышит, как любимый стонет от нескрываемого удовольствия под губами этого ублюдка. И в этот момент что-то внутри Эрена разбивается, потухает, становится неощутимым, будто отрубленная конечность, которая ещё секунду назад была на месте. Эрен хочет распахнуть приоткрытую дверь, но не может сдвинуться с места. Он хочет дотянуться до дверной ручки, но руки не слушаются. Армин на кровати выгибается, прерывисто дышит, когда Жан накрывает его тело своим, и в этот момент разум Эрена сжимается в одну точку. Игнорируя чугунную тяжесть во всём теле, Эрен с усилием делает шаг вперед, поднимает руку, но оступается, случайно задевает ладонью выключатель на стене и валится в сплошную тьму. Когда Эрен открывает глаза, он совершенно точно знает: ему показалось. Ему всё это показалось. Потому что на кровати, на которой Жан Кирштейн мгновение назад целовал его мужа, сейчас лежит сам Эрен. Лежит и смотрит в ту же сторону, в которую было обращено лицо Армина, когда он издал свой первый стон под Жаном. В комнате, кроме него, больше никого нет. Эрен с трудом поднимается с кровати и идёт включать свет. Уже семь часов утра, но окна спальни выходят на западную сторону, поэтому в ней всё ещё темно. Эрену показалось. В этом он убеждается, когда не находит выключателя там, где он был в его сне… или лучше назвать это наваждением? Сны не бывают такими реалистичными. На ватных ногах Эрен спускается в ванную и смывает с лица остатки сна. Легче от этого не становится. Ещё бы, ведь он проспал-то всего часа три, если не меньше. К подобным жертвам Йегер был готов со дня подачи документов в полицейскую академию, и всё же не так он представлял себе свою работу в полиции. Конечно, что угодно лучше, чем сидеть сложа руки и полночи хлебать кофе в участке, но и разгонять шпану с выпивохами или, как сегодня, разбираться с домашним насилием не было пределом его мечтаний. И всё же Эрен принимает это как неизбежную первую ступень на пути к продвижению по карьерной лестнице и возможному переводу в более элитный отдел полиции. Только так он терпит всё это. Но терпение его капает, как вода из плохо закрытого крана, и никогда нельзя сказать наверняка, какая капля станет последней. Эрен идёт на кухню. Заталкивает капсулу в кофемашину, несколько раз жмёт кнопку, хотя и знает, что аппарат подтормаживает с запуском ровно на три секунды. Дешевая кофемашина начинает тарахтеть, как трактор. Эрен поднимает жалюзи, берёт в руки чашку с простой водой и смотрит в окно. Сделав небольшой глоток, Эрен снова думает о том, что ему, наверное, просто показалось. Жана и Армина здесь сегодня не было. Потому что вон они, Жан и Армин, по другую сторону стекла, выходят из автобуса и идут к дому. Пройдя две трети пути, они расходятся каждый к своему крыльцу. Жан что-то говорит, а Армин в ответ поднимает руку в вялом прощальном жесте. Через тридцать секунд поворачивается замок входной двери. — Эрен? — слышит Йегер голос мужа из прихожей. Да, всё-таки ему показалось. Но по кружке в его пальцах ползёт трещина, и вода капает на пол. Эрен выплёскивает воду в раковину и выкидывает кружку перед тем, как выйти в прихожую. — Давно пришёл? — голос Армина ниже обычного, и Эрен знает: это от усталости. Нет других причин, ведь правда? — Часа три-четыре назад, — Эрен прислоняется спиной к дверному косяку. — А твой кавалер тебя теперь и до дома провожает? — Эрен, ты знаешь, что Жан живёт с нами в одном доме. С тех пор, как мы с ним вместе работаем, попасть домой иным путём, чем я, для него весьма проблематично. — Я в курсе. Для меня главное, чтобы он к тебе не лез. Армин на секунду прекращает развязывать шнурки, чтобы глубоко вздохнуть и поднять на Эрена вымотанный взгляд. — Он не лезет, — наконец отвечает Армин, — нам в больнице не до этого. — Неужели? Чем же вы с ним занимаетесь? — Этого я тебе не расскажу… — Так и думал. –…но могу показать. — Армин позволяет себе заговорщицки улыбнуться и достаёт из сумки блоковую тетрадь и две папки с бумагами. Действует безотказно: Эрен поднимает ладони вверх, признавая поражение. Сегодня на вызове истеричная домохозяйка пыталась угрожать ему кухонным топориком. Жаль, она не знала, что научные работы и всё, что с ними связано, пугают офицера Йегера куда больше, чем острые предметы. — Ну вот! Мой супруг не хочет помогать мне с исследованием, — в шутку пожаловался Армин, убирая материалы обратно в сумку. — Зато всегда готов поддержать тебя в этом деле морально. Но только после того, как ты поспишь. — Разумеется, — Армин перекидывает сумку через плечо. Эрен закрывает глаза, ожидая, когда останется в прихожей наедине со своими запутанными мыслями. Вместо этого он вдруг чувствует, как к нему прижимается что-то тёплое. — А ты? — тихо мурлыкает Армин ему на ухо, и Эрен устало обнимает мужа одной рукой. — Через пять минут присоединюсь, — обещает он. — Иди ложись. У Армина нет сил даже возразить. Эрен знает это. Изо дня в день, из ночной смены в ночную смену он чувствует то же самое. Опустошающее изнеможение вкупе с желанием проспать всю свою оставшуюся жизнь. Вот только сегодня всё иначе. Сегодня что-то неприятно горит в груди, то вспыхивая, как искрящая лампа, то угасая вновь, но не до конца. Показалось. После ухода Армина проходит пять минут, десять, пятнадцать. Но Эрен не поднимается в спальню, вопреки своим словам. Он знает, что Армин заснул, стоило его светлым волосам коснуться подушки, так что неважно, когда Эрен придёт. В гостиной темно, жалюзи остаются опущенными. Единственный источник света — экран смартфона, который не гаснет до тех пор, пока Эрен не вбивает в окошко сообщения всё, что ему сегодня приснилось. Всё, до последней подробности. Вбивает, отправляет и ждёт, глядя в полумрак отсутствующим взглядом. Он почти успевает задремать, когда потухший экран гаджета вспыхивает вновь. «Не переживай, это был просто сон». — Микаса, надо отдать ей должное, всегда сразу читает все его сообщения. В любое время дня или ночи. «Знаю, что сон. Дело не в нём. Это началось ещё раньше. Я тебе писал». «Помню. Они ходят вместе домой. А как ещё? Они ведь работают вместе». «Вот именно. Они не только домой вместе ездят. Они вместе на работе. Всё рабочее время вместе». Микаса долго печатает. Эрен ждёт. Точнее, ждёт его разум, но тело потихоньку начинает давать слабину, норовя выключиться, как забытая на кухне кофемашина. Наконец, экран вспыхивает снова. «Эрен, ты полицейский. Ты понимаешь, что у тебя нет ни одной улики, ни одного свидетеля. Твои аргументы не выдерживают критики, и всё же ты за них цепляешься. Это совсем на тебя непохоже. Но, что ещё важнее, Армин никогда не давал тебе причин сомневаться в его верности». «Знаю. Но это не логика, пойми. Это какой-то инстинкт. Я знаю, что ничего нет, но я чую, что что-то есть. Каждый день смотрю, как они идут вместе к дому, и что-то вижу». — Эрен отправляет сообщение, трёт виски до тех пор, пока они не начинают гореть, и дописывает: «Не знаю, как объяснить это. Может быть, они просто как-то слишком хорошо… смотрятся вместе?». Микаса начинает набирать сообщение, замолкает на пару минут, а затем присылает файл. «Вот, кто хорошо смотрится вместе». — дописывает она. Эрен смотрит на присланную фотографию. Это снимок с их с Армином свадьбы. Эрен в синем нарядном костюме с белоснежной рубашкой, галстуком и крохотным белым бутоном в нагрудном кармане пиджака, Армин — в кремово-белом костюме с галстуком в карамельную полоску. У них обоих здесь ещё не отросли волосы, и каре Армина едва достаёт до плеч. Тогда Армин ещё не мог собирать волосы в хвост, как сейчас, но Эрену всё равно нравилась его причёска. Может быть, попросить его постричься, как тогда? Эрен находит в себе силы встать и подойти к оригиналу фотографии, стоящему в рамке на деревянном комоде. Впервые за последние сутки он улыбается. Улыбается и качает головой. Микаса. Она сохранила эту фотографию и хранила её все четыре года. И это после того, что между ними произошло. Должно быть, непросто. Эрен почти жалеет о том, что терзает её разговорами о своей личной жизни, но кому ещё он может доверить проблемы семьи, как не члену этой самой семьи? А Микаса всегда им будет. «Спасибо тебе. Мы и правда хорошо смотримся вместе». «Конечно. Тебе не нужно волноваться. А насчёт Жана… Интуиция иногда даёт сбой. Поверь мне. Тебе просто показалось». Эрен долго смотрит на экран и, как ему кажется, перестаёт моргать. Ему хочется написать что-то ещё, и он сам не понимает, что именно. Привести ещё одну догадку в копилку своих ничем не подкрепленных подозрений? Наверное. Но в глубине души он знает, что Микаса отметёт и её. И будет права. Она уже права. Или Эрен просто слишком хочет спать, чтобы найти в себе силы с ней спорить. С другой стороны, из их троицы Микаса всегда отличалась самым трезвым взглядом на ситуацию, без домыслов и пустых предрассудков. Нет причин ей не верить. А это значит, Эрен может пойти наверх и спокойно уснуть рядом со своим мужем. Ему, в конце концов, просто показалось.