Это было сродни предзнаменованию...
На улице оказалось не так уж и холодно. Скорее прохладно. В самый раз для уходящего дня конца Ноября. Небольшой ветерок заставил меня растереть острые плечи. Я зачем-то остановился на пороге. Я стоял и вдыхал морозный воздух. Будто ждал чего-то... необычного. Наверное, на меня накатило желание проветрить заросшую голову. И стоило мне развернуться, уходя... Маленький силуэт качнулся в тени. — Это-чан? Её невозможно было не узнать. Она жалась на неосвещённом участке и смотрела исключительно на меня. — Что ты здесь де-... Я умолк. Писательница вышла на свет фонаря. Она опустила глаза в ноги и замерла не сделав и трёх шагов. Её повседневно распущенные волосы сейчас были сложены в неуклюжий пучок. На хрупкий лоб спадали вырывающиеся из него пряди. Они красиво огибали собой тонкие дужки широких круглых очков.Она была неожиданно прекрасна...
Но не одна смена причёски и уже видимые очки заставили меня впасть в ступор. Нет, всё было куда более удивительнее. Она перешла ту черту, за которую я не мог перетащить её всеми силами... Это-чан избавилась от своего повседневного бесформенного свитера и заменила его... На ней был целый комплекс новых вещей. Синее не застёгнутое пальто. Из под него выглядывала белоснежная рубашка. Ноги скрывали чёрные колготки и юбка выше колен. Шею обернул шерстяной объёмный шарф. А образ завершала небольшая жёлтая сумочка на узком ремешке.Могла ли она дождаться от меня другой реакции?
Когда я очнулся, она успела приблизиться на расстояние вытянутой руки. Осторожно помахивая у меня перед лицом ладошкой. Это-чан, несвойственно ей, смущённо, заглядывала мне в глаза исподлобья. — Ты что-то говорила, да? — я наконец-то подал признаки жизни и захлопнул разинутый рот. Подруга облегчённо улыбнулась и отступила на шаг. — Я лишь спросила о твоём самочувствии, — произнесла она... Аккуратно? «Что с ней случилось? Она никогда не вела себя так...» Меня откровенно потрясало поведение давно знакомой девушки. Дошло до абсурдного! В голове замелькал круговорот больных предположений — от лихорадки до промывки мозгов. — Моём... самочувствии? — пожалуй, я отвечаю чересчур медленно, вынуждая Это-чан топтаться на месте. Она небрежно кивнула и указала на здание кафе. — Насколько я знаю, ты работаешь здесь на полставки. Когда заканчивается твоя смена? Разве уже не поздно? — Это-чан вернула взгляд ко мне. — Или я не права? — Не то, чтобы не права... — я удостоил её смущённым почёсыванием затылка. Почему-то работа официантом неожиданно потускнела в красках. Это-чан улыбнулась и качнулась на носках: — Так ты готов? — спросила она. Я лишь непонимающе моргнул. Подруга напряжённо растянула губы — ей не очень нравилось моё пустое выражение не понимающее происходящее. — Свидание... — со вздохом подсказала девушка вымучив лёгкую улыбку. Брови подскочили вверх, против моей воли растянув лицо. «С-сегодня ведь Воскресенье... неужели она всерьёз решилась на такой шаг? — метнулось в голове, пока я комкал в кулаке ткань жилетки» Внутри нарастала паника. За ней возрастало желание скрыться от её глаз. Спешно разворачиваясь, я изловчился на одну глупую фразу: — Мне н-нужно переодеться... На периферии мелькнули расширившиеся за стёклами глаза. Они были последним, что я увидел прежде чем скрылся за дверью. Шатающейся походкой я добрёл до угла. И скатился по нему на колено. В голове звенели высокие частоты. Ничего кроме этого зудящего звука. Ничего кроме него и слабости в теле. Моральное истощение... Состоянии полной усталости, вызванное невозможным поворотом событий и переломившее ход сознания. Горло свело спазмом. Резко стало стыдно. Стыдно за то, что мой разочарованный мозг не обратил должного внимания на очевидно выбивающийся из общего разряда факт. Это-чан... НИКОГДА не приглашала меня на свидание! Разве мог я бросить взволнованную девушку одну? Решившуюся сделать столько тяжёлый шаг вперёд... Чтобы вновь вернуть на три мили назад? Следовало объясниться с Тоукой. Она безусловно будет злиться и негодовать. Неудивительно. Сначала сам предложил, потом иду просить прощения за непредвиденные обстоятельства. Наверное, это больно и неприятно. «Впервые мною обещанное будет не выполнено... — но разве есть другой выход?» Разве правильно вот так сбегать? Я определено ступаю неправильным путём... по отношению к кому? Тоуке-чан? Это-чан?.. Или себе? Запах тонких пряностей вился из подсобного помещения отведённого как для отдыха, так и для других нужд персонала. Излюбленные духи девушки-официантки. Жаль ограниченное восприятие не позволяет ей насладиться собственным ароматом. Постучавшись в прикрытую дверь, я неспешно заглянул внутрь. Тоука стояла перед зеркалом. — Ты закончил? Тоука накинула свою мешковатую куртку, устремив сквозь отражающую поверхность улыбчивый взгляд. Перешедший в возмущённый. — Так почему ещё не переоделся?! Улыбка на губах погасла. Она выглядела сердитой. «Выглядела, — отметило сознание» Тонкая, невидимая, улыбка Тоуки загоняла в угол.Она была незаметной. Почти не выделяющийся. Но казалось, будто сами черты лица поднимают кончики её губ выше и выше. И эта пахучая аура... Легко говорить о том, что давно минуло. Тогда я и половину бы не разобрал в сложившийся атмосфере...
От горького привкуса слюны ломило шейные позвонки. Она было собиралась оставить меня одного. — Тоука-чан... Я позвал тихо. Как можно тише. Лишь бы она ничего не услышала. — Да?На что я тогда надеялся?
— Канеки? — её голос наполнился нарастающим волнением — она заметила как я остервенело загибаю шею.Только сейчас мне понятно... Почему было так сложно сказать такую «простую» вещь.
Тяжёлый вздох встретился со спёртым воздухом помещения. Или это была игра моего воображения? Не знаю... От понимая того, что я вынужден сказать девушке с теплотой ожидавшей меня... только недавно принявшей меня в «свой» мир... Простые слова — они никак не рвутся наружу. Безуспешно выстреливая в затылок. Я уверен — моё лицо исказилось в печальную мину. Я не умею подбирать слова в разговорах и беседах. Потому у меня так мало друзей... Никому нет до меня дела. Человека без встроенного социального переводчика не принимают к себе. Бесстрашно встретившись с ней глазами... Её голубая радужка напряжённо сверкала. «Она беспокоится, что моё волнение связано с нашей скрытой жизнью?» Нужно придумать оп... Нет, не так. Правильно выражать свою мысль тебя учила мать. Да бестолку всё! Ты всё равно не слушал взрослую женщину. Безмозглый гений. «Прости, у меня появились срочные дела..?» Нет, слишком бредово и ярко. «Мне нужно идти..?» Издеваешься? «День выдался тяжёлым, думаю мне стоит поскорее пойти домой и отдохнуть..?» Издеваешься... Фразы гениальнее другой менялись в моём разогнавшемся мозге. Мир безмолвно застыл, уподобившись игре с безлимитным выбором ответа. Жаль у меня нет достаточного количества очков отношений, чтобы не беспокоиться о срыве рута... Болван! Даже в такой ситуации пытаешься думать о чём угодно кроме дела?! Одно мне въелось несмываемым маркером. И мир обрёл былую скорость. — Я не смогу сегодня с тобой позаниматься. Прямолинейность лучше всяких увёртываний и отговорок. Ложь никогда не взыграет над правдой, а ложь во спасение не более чем напыщенный бред. — Непредвиденное обстоятельство. Прошу простить меня, Киришима-сан. Я не следил за её реакцией. Только глубже склонился в поклоне. — А... а-ам... я, — она звучало потеряно, старательно пытаясь вымолвить слово. — Х-хорошо, я поняла... Прекрати уже, болван! Тебе не стоит извиняться! У всех бывают такие случаи! Я послушно разогнулся с последней фразой. И увидел раскрасневшийся лик Киришимы. Но меня больше поразила её понятливость и... Плечи расслаблено рухнули вниз. И грудь наполнилось свежим воздухом. «Действительно воображение...» — Thank you!***
Выбежав на улицу в наспех застёгнутом пальто, я словил носом свежий вечерний воздух. Темнота сковала зрение, ограничив видимую ночную улицу. Пусть фонари прекрасно справлялись со своей работой, однако, это не мешало зданиям покрыться тёмным туманом. Это-чан нигде не было видно. Ни под одним из фонарей. Ни в одном из скоплений людей. Нигде не оставила свой знак загадочная писательница. Пока сердце пропускало новый стук... Она нашлась в глубокой тени. В излюбленном месте для влюблённых парочек. Там, где никто не заметит и не осудит за проявление «низменных» чувств. Мне стоило немногого — подкрасться к ней на цыпочках и замереть в отдалении. Она не повернулась ко мне, погружённая в себя с беспокойным видом. Сжимая пальцами новенькую сумочку, трепля у той ремешок. Что-то шептала под нос. Неслышно. И ближе... Прислушался. — ... не должна, — единственное, что ухватил слух. Прежде чем я успел показаться, её лицо омрачилось вдвое. — Назад пути нет. — Это-чан! Девушка удивила своей реакцией — испуганно ойкнула и резко развернулась выйдя на свет. В глазах читалось первозданное чувство удивление и... страха? Сверкнули стёкла и вновь полные робости глаза. Столь знакомые, но в тоже время нет. Неловкое молчание. Оно заполонило пяток земли вокруг нас. Со мной, пытающимся разобраться в происходящем, и Это-чан, переминающейся с ноги на ногу. Юная писательница светилась. Она выбивалась из общей картины в кромешной тени зданий и крохе света. В глубинах сознания потрескивали догорающие шаблоны. Девушка, представшая передо мной сегодня, успела полностью их сжечь. — Куда мы пойдём так поздно? — взлохматив затылок, прервал я тишину. Это оправила дужку очков и склонила голову к земле: — Секрет... Старательно пытаясь что-то скрыть, девушка впервые за сегодняшний вечер загадочно улыбнулась.***
С отзвучавшим отзвуком предупреждающего сигнала поезд лениво тронулся после недлительной остановки. Стремительно набирая скорость, вынуждая крепче вцепиться в вертикальный поручень. Грохот колёс гулом нарастал в черепной коробке. Безмолвие и пустота. В столь удивительное для этого время вагон пустует. Возможно слишком поздно даже для зазевавшихся трудяг? Или сегодня особый день? Ах, да. Воскресенье... Очередная остановка. Передо мной распахиваются двери. Никого. На платформе парочка человек заняла места в соседних вагонах. Мы с Это продолжили путь в одиночестве. С самого погружения, она молчаливо села возле дверей и уставилась на новые туфли. У меня же, то ли смелости не хватило, то ли взыграло иное чувство, неизвестно что не позволило мне присесть рядом с девушкой. На бросаемые мной редкие взгляды она не реагировала. Её лицо не дрогнуло ни разу за поездку. Превратилось в безликое подобие себя. Грохот снова заполонил голову. Напоминает детство... когда мне нравилось кататься с матерью по городу на метро. Сейчас воспоминания тускнеют с каждым днём. Детские забавы уже не кажутся такими весёлыми, а болезненное прошлое не ранит так больно. Я помню тот день... нет, не так будто это было вчера. Так, будто это никогда не кончалось... Обычный день, как и все остальные. Обычный день, превратившийся в трагичную комедию. Иронично ли, что в самый счастливый для меня день, моя дорогая мать ушла из жизни за низким столиком, который она использовала для подработки? С уставшей кожей на кистях. Покрытыми пластырями пальцами. Я вновь остался один... С тётушкой «Лживой улыбкой», её мужем «Конченным лентяем» и сыном «Бездарностью». Бессмысленное времяпровождение и жизнь в четырёх стенах без крыши над головой... Выкарабкаться из удручающего состояния, не в малой доле с взыгравшей депрессией, мне помогли двое моих самых важных человека. Нагачика «Хиде» Хидейоши на школьных занятиях, в городе и различных магазинах, «весёлых» компашках. И Йошимура... Это-чан в домашнем уюте, который она с таким трудом для меня создавала. Мне понадобился неполный год, чтобы прийти в себя и понять одну вещь: моя дорогая подруга всеми силами старается заменить мне мать... Было ли это шокирующе? Немного удивление в меня прорвалось, не более. Я стал чаще замечать незначительные признаки в её поведении. Со временем на её столе появились глупые книжки. О том, как стать хорошей матерью и о правильном воспитании ребёнка. Сперва, меня это позабавило. После, начало беспокоить. И позднее, переросло в чувство вины на самого себя. Мне уже было почти одиннадцать, когда я принял решение повзрослеть. Из моей личной библиотеки исчезло большинство литературных книг. Они стали ненужными и неинтересными. Их места заняли учебники, научные сборники, энциклопедии и многое другое. В том числе множество статей на великое множество тем. Даже брошюрки затесались в количестве пары десятков штук. В те времена, я хватался за всё, желая утолить взыгравшую гордость и голод до знаний. И с гордостью, а точнее гордыней, было хуже всего... Только в настоящем, понимание и отличительные черты этих двух похожих друг на друга эмоций дошли до меня в полной мере. Иллюзия своей собственной значимости. Глубокого склада ума. Понимание внутренних переживаний людей. Краткий, сокращённый втрое, список погрешностей допускаемых мною в школьные годы. Забавно, считая себя самым умным, в какой-то момент словить лицом железные доказательства опровергающее это. С разрушением мирного внутреннего мира, того далёкого, что есть у каждого мыслящего, мировоззрение переворачивается с ног на голову. И осознание... Иллюзию, плетённую мной многие годы этими кривыми пальцами... не так легко разорвать и стереть в труху. И ведь в первые дни Это радовалась за тогдашнего маленького меня. Вот только беспокойство её росло с каждым последующим днём. Пока не разразилось до невероятных масштабов спустя месяцы. Для неё я слишком быстро повзрослел и обрёл самостоятельность. Она не была готова к этому. И потому, нехотя, не найдя ключика к нововыкованному замку, отдалилась от меня в душевном плане. Я заметил это позднее некуда. Когда и сам успел в немалой степени отдалиться от неё в ответ. Глупый я считал это взросление, тем, через что проходят все люди. Я помню тот заключительный день, по-особенному перевернувший нашу жизнь. Ничем не примечательный. С задуваемым с востока ветром. С жарящем голову солнцем. День, когда на Её возобладавшие проблемы... я отмахнулся парой фраз. Но что вспоминать больнее? Столь перетянутое до нельзя обычное внимание к деталям? Или причину, по которой я вновь заинтересовался своей повзрослевшей подругой?.. От душноты вагона хотелось хвататься за голову и раздербанить воротник. Это всё стыд и грёбанное смущение. Я ведь парень... в конце концов. В окошках замелькала знакомая остановка. Значит через пару минут нужно выходить. Обрадованный скорым выходом на свежий воздух, я бросил случайный взгляд на не сдвинувшуюся подругу. На её глаза напала тень, скулы приобрели чёткие очертания челюсти, а кожа покрылась красными и белыми пятнами. Меня пробрала дрожь. Слова, хотевшие вырваться наружу, утопились в горле. С проглоченным комом сознание затопило болью. Кто как ни я... виновен в её состоянии? В голове взорвался образ. Смеющаяся девочка-подросток с длинными зелёными волосами. Она весело скачет на недавно купленной кровати и размахивает руками. Её счастью не было предела. Так же как и моей радости за подругу, в чью жизнь я ввёл яркие краски. «Прости меня, Это-чан... — ладони прострелило болью. Поручень прогнулся. — Я клянусь, я сделаю тебя самой счастливой!»Это обещание? Не забывай Они не всегда выполняются
***
Тишина ночного парка завораживала романтической атмосферой. Мы шли рука об руку, едва соприкасаясь пальцами. Настолько близко, насколько далеко друг от друга. За весь прошедший от входа в парк путь, меня поражала одна мысль — насколько тяжело просто взять её ладонь в свою. С каждой попыткой сложнее, а в мозгу бьётся навязчивый страх быть отвергнутым. Глупо. С Киришимой такого не было. Должно быть, из-за разных источников проявления наших чувств. Вскоре, вблизи показалось небольшое озеро. Это-чан тут же устремилась к нему ускоренным шагом. Мне не оставалось ничего другого кроме как поспешить за ней, сохраняя выразительную дистанцию. Замерев перед ограждением, Это-чан уставилась на водную ночную гладь не издавая ни звука. Я остановился позади на пару секунд. Подул усилившийся ветер. На его потоках затрепетали края плиссированной юбки. С резким разворотом, девушка прошла к вычурной скамейке. Всё ещё ничего не понимая, я покорно присел рядом. Это оказалось не так уж и сложно. Благо место позволяло не жаться в неловкости в плечи. Шуршащие деревья, журчащая вода, стрекот насекомых. Зеркальная поверхность озера отражала бездонное ночное небо с миллиардами светил. Красиво и завораживающе. И явно имеет не малую значимость для Это-чан. — Что это за место? — небольшой намёк, с надеждой на продолжение. Ведь она не обронила ни слова с того момента, как мы погрузились в поезд. Это-чан не отвечала, всё также безлико и безэмоционально наблюдая за тихим озером. — Я... всегда прихожу сюда успокоиться и расслабиться, — донеслось от неё несмело. — Я никому не рассказывала о нём... «Значит, я единственный?» Я даю знать, что услышал её одиноким кивком. Но поздно осознаю — она не смотрит на меня. В упокоении, я откидываюсь на спинку скамьи и затихаю. Дыхание становиться тише. В медитативном состоянии, почти уснувший с опущенными веками, мне довелось пробыть какое-то время. До вырвавших меня из оледенения глухих похлопываний. Стучали не по мне. Левее, со стороны сидящей рядом писательницы. Глазам предстало причудливое действо. Это-чан, зачем-то, с нелепым выражением лица, похлопывает себя по груди. Выглядит ужасно. Будто она подавилась и пытается выкашлять инородной предмет. Без сопровождающего кашля... — Это-чан, с тобой всё хорошо? — я невольно вытянул к ней руку. Девушка кивает и отмахивается второй рукой, тут же прекращая постукивания. Её брови в миг хмурятся и она хватается за дужки очков. Скользя ими по переносице туда-сюда, Это-чан не то старается их снять, не то просто поправить. «С ней точно всё хорошо?..» И словно читая мою мимику боковым зрением, девушка поворачивается ко мне, оставив очки в покое: — Прости, сегодня я странно себя веду? — за круглыми стёклами дрогнули ресницы.Она была так близко. В парочке жалких сантиметров.
Столь неожиданный вопрос застал меня врасплох. В удивлении, я невольно прошептал навязчивый ответ: — Немножко. Это-чан хмыкает и отворачивается. Её взгляд устремляется обратно на поверхность воды. Послышался негромкий хруст. Стараясь скрыть нервозность, девушка начала заламывать фаланги пальцев. «Старая привычка...» — У меня была тяжёлая неделя, прости, — снова извиняется она, уставившись на свои ладони. «Почему?.. Почему она так тоскливо поджимает губы?» Я прочёл этот момент в одной из книг... Если правильно помню, то он означал... Внезапно Это-чан взвилась вихрем и вскочила со скамейки. — Спасибо за сегодня! — искусственная улыбка растянула её лицо. — Я хорошо про-! Я схватил девушку за руку и дёрнул на себя. От неожиданности Это не смогла договорить и с изумлённым криком повалилась мне на колени. Её ладони упёрлись мне в грудь. Лицо оказалось в считанных миллиметрах. За сбитыми на кончик носа очками, на меня уставились ошалевшие зелёные глаза. Её ротик приоткрылся обнажая белоснежные зубки. — После тяжёлой недели каждому нужна поддержка, — шепнул я, обнимая и прижимая к себе тонкую талию. У Это перехватило дыхание. Она могла лишь замереть и хватать ртом воздух. Меня смущала такая близость, но я не позволил волнению взять вверх. — Пожалуй, за один вечер я пересмотрел отношение к множеству вещей, больше чем за прошедшие годы, — я осторожно приближался к вжимающей в плечи шею девушке. Её лицо покрыл нежный розовый румянец. Он был приятного светлого оттенка. Таким, что хотелось расцеловать его обладательницу. Крепко сжать, согрев между ладонями алеющие мёрзлые щёки и уткнуться носом в копну пышных волос. — К-Канеки? — она издала глупый свист и шмыгнула носом. Её дыхание утяжелилось, когда юркий язычок облизал пересохшие губы. — Но за эти годы, — я продолжал, склоняясь к ней с одним желанием, — я сделал один немаловажный вывод — всегда, когда ты волнуешься или находишься в возбуждённом состоянии, ты теряешь контроль над своим языком. Её лицо наполнилось потрясением и осознанием. — Непроизвольное облизывание губ, — она поперхнулась и задышала со мной одним воздухом. От кричащих эмоций кружилась голова, — Или обращение ко мне по фамилии, а не по имени. Вмиг... мир, отражавшийся в её глазах, рухнул и взвёлся заново. Руки, что до этого не могли найти себе место, сжимаясь у груди, скомкали пальто на моей спине. С безумным взглядом, доведённая до обрыва девушка сделала заключительный шаг. И на этот раз, я был готов. Я смело склонился к ней и поймал её губы. Она нетерпеливо вцепилась в меня не желая отпускать. Это целовалась напористо. Заменяя неумение голодной страстью. Она отдавала себя по полной, будто это был её последний поцелуй. Не позволяла перенять инициативу. А в отместку — пускала в ход зубки и зализывала ранки языком. Она оторвалась от меня тяжело дыша. С раскрасневшимся и пылающим жаром лицом. В уголках её затуманенных глаз стояли слёзы. Она блаженно облизнула губы и мягко умостила свой подбородок мне на плечо. Её тело сильно содрогалось. Высоко вздымалась грудь. Дрожь пробирала всё её тело с ног до головы. На искусанных губах сама появилась улыбка. Наполненная умиротворением, улыбка. «Она так требовательно поглощает кислород... Боже, Это, и ты меня называла «излишне эмоциональным»? — осторожно проведя дорожку по спине девушки, я любовно зарылся носом в в её волосы. — М-м-м? Да, точно...»Моей девушки
***
С щелчком переключателя ночник озарил комнату. Зажмурившись от яркого света, Это спохватилась и настроила регулятор на пульте. Ночник перешёл в тусклый, приглушённый свет. После яркой вспышки резало глаза, в прочем, быстро сойдя на нет. Зрение сфокусировалось на небольшом освещённом отрезке комнаты включающем в себя кровать и прикроватную тумбочку. Даже с таким тихим светом можно было разглядеть непривычное убранство. Это уже расположилась на кровати забравшись на неё с ногами. Она не стала отползать далеко и спокойно уселась рядом с краем наблюдая за мной. Она всё ещё выглядит смущённо и потерянно. Я приблизился и поднялся на кровать нависнув над ней. Легонько огладил тонкое плечо покрытое одной лишь белой рубашкой. Это сняла очки дрожащей рукой и убрала их на тумбочку. Заглянула бесстрашно в мои глаза. И я успокаивающе взял её личико в ладони, склонившись за нежным поцелуем. Девушка мгновенно приняла меня, чуток приоткрыв губы и сладостно сжав мои. Послышался приятный мокрый звук. Было оторвавшись от подруги, я был перехвачен и осторожно притянут обратно. Её губы снова нашли мои, сминая и обсасывая в своё удовольствие. Раздалось тихое довольное мычание. Стоило ей остановиться на секунду, как я потёр её скулы большими пальцами. — Ты ведь так хотела этого... — на лицо вылезла глупая улыбка, растянувшая лицо от открывшегося вида. Это потёрлась об мои руки и, нежась в них, издала неслышный полустон. — Почему именно сегодня? Из-за того случайного поцелуя? На заданный вопрос она распахнула ресницы: — Частично. Это сыграло большую роль... — и отвела взгляд. — Была и есть другая причина... В голове сразу возникло предположение о чём она говорит. Палец очертил её правое веко: — Даже не смей говорить, что из-за этого... — я пытался прошептать как можно строже, но вышло слишком натужно и ненатурально — атмосфера не располагала на такие фразы. И, словно подтверждая это, девушка смущённо засмеялась. То ли просто от щекотки, то ли в ответ. — Близко, но не в той стороне. Я нахмурился и направил взгляд к её глазам. Она перехватила его и безотрывно всматривалась в глубь. Подбирала слова?.. — Я слушаю, — подтолкнул я подругу. Она моргнула и серая пелена спала с её глаз. Она выдохнула: — Я не хотела уходить из твоей жизни... Я не успел открыть рот для уточнения. Она дала мне понять лёгким жестом, что собирается продолжить. — Наш план подразумевает мой негероический уход после битвы с повзрослевшим Птенцом. «Что? Неужели это тот самый придуманный ею план?» План по взращиванию нового Одноглазого Короля. Того, кто должен будет изменить людей и гулей. Но для чего в нём зачёркнутые строки имён прежних Королей?! — Я!.. — моё лицо перехватили горячие ладони. — Я всегда хотела быть с тобой! Но шанс оставить тебя одного был слишком высок. Потому мне не оставалось ничего, кроме как отстраниться от тебя и выдавать свои чувства за дурацкую игру! Это склонила голову. Послышался всхлип. На мои руки упали горячие капли. Впервые на моей жизни моя бойкая подруга заплакала. — Мне было страшно... — её голос сорвался. Она встряхнула головой. — Моя человеческая суть изнывала и рвала себя на куски... пока вторая половина руководствовалась холодным расчётом... На душе стало грустно и тоскливо. Снова всё сводиться ко мне. Если бы не я... Смотреть на плачущую девушку, любимую девушку, было невыносимо. Я прижал её к себе с такой теплотой и нежностью на которую только был способен. Мягко приподнял за подбородок и расцеловал красные щёки. Её кожа намокла от горьких солёных слёз и по ней не прекращаясь катились маленькие прозрачные гроздья. Не удержавшись от соблазна, я стал аккуратно слизывать все мокрые дорожки пока не поднялся, и не добрался до алого ушка. Всхлипы потихоньку стали затихать, сменясь негромкими стонами. — Мне сложно понять. Одно знаю точно — глубину вины за разрушение твоей личности. За то, что пока одна любит меня всем сердцем, вторая рвётся к всемирной справедливости. Я знаю что это значит для тебя, моя дорогая. Всхлипы окончательно затихли и девушка упёрлась ладонями в мою грудь. — Ты ошибаешься, — она отстраняется, показывая мне дрожащую заплаканную улыбку счастья. Я сбит с толку. Вмиг её правый глаз загорается алым светом. — Я же сказала — тот поцелуй сыграл большую роль. Он стал причиной и следствием для чего-то более важного. Заворожено наблюдая за обоими фантастичными глазами: зелёным и красным; я с долей непонимания, боясь спугнуть, задал один вопрос: — Для чего?.. Её улыбка растянулась ещё сильнее. — Тем поцелуем ты влюбил в себя моё второе сердце... «Второе сердце?..» В тот день... Это как обычно заигрывала со мной. Игралась и вела себя привычно развязно. — Ты влюбил в себя Одноглазую Сову, — на шее затянулись её руки. — Заставил её принять то, что она не признавала многие годы... Любовь к тебе. Я растерялся... Можно ли это назвать признанием? Кровь прилила к щекам полыхнув в капиллярах и венах. Захотелось рефлекторно прикрыть алеющее лицо рукой. Это смущённо подтянула меня ближе. Её заплаканное лицо кричало и выдавало желание девушки. Она затрепетала ресницами и вытянула шею. Я поддался вперёд и ухватил её за плечо. Это дрогнула в нерешительности, но не остановилась. Её движения были медлительными. Выверяющими любые варианты отхода и наступления. Девушка излишне страшилась своей инициативы. Не выдержав растянувшегося момента, я перехватил Это под руку и притянул к себе. Поцелуй вышел кривоватым, зато чувственным и глубоким. — Мм-мым-м?! — Это даже не успела пискнуть, только замычала с приятной дрожью на губах. Её руки легли мне на плечи, огладив их, она молчаливо попросила пространства. Неторопливо прервав поцелуй, облизала сладкие губы и разместилась попкой на мне. Приятная сердцу тяжесть девушки надавила прямиком на пах. — Нам... можно? — смотря на меня снизу вверх загнанным котёнком, Это шепнула совсем тихо. Её неуверенность и страх отразились на лице. Я осторожно пригладил пышные волосы ранее покинувшие неуютный пучок, и провёл пальцем от щеки до красноватых губ. Со столь близкого расстояния мне стала заметна лёгкая косметика подчёркивающая очертания зелёных глаз. — А почему нам нельзя? На, казалось бы, очевидный ответ, Это взбудоражено выдохнула. Она снова неуверенно приблизилась вплотную к моим губам. Заглянула в глаза, словно спрашивая разрешения. И прикрыв веки, поддалась вперёд. — Ух... Наши носы чуток столкнулись. Но это не помешало мягким губам девушки найти мои. Она замерла, не зная что делать дальше. Ещё минуту назад она целовала меня в ответ, а сейчас не находит в себе решимости. Вразумив себя, я подал пример: захватил губами верхнюю губу девушки, легонько её оттянул и пощекотал языком. — М-мм-ма... — Это издала удовлетворённый звук. С лёгким «чмок» мы разъединились. На губах Это воссияла по настоящему счастливая улыбка. Которая быстро переросла в знакомую ухмылку. Девушка набралась уверенности. Она потянула меня за края футболки и требовательно загнула её вверх. Я услужливо подчинился. Мой оголённый торс смутил не только залюбовавшуюся Это... Крошечные шрамы были усеяны по всей поверхности моей кожи. Включая тот самый шрам от операции. Чтобы хоть как-то справиться со смущением, я начал расстёгивать рубашку Это. От неё сразу последовал грудной вздох. Она молча позволила мне снять рубашку и чёрный бюстгальтер, с которым пришлось немного повозиться. И стоило последнему клочку ткани покинуть её грудь, как она сразу залилась краской и отвела взгляд. Небольшая грудь девушки учащённо вздымалась. Хорошо сложенная, с маленькими розоватыми сосками и соразмерными им ореолами. Красочно выделяющиеся верхние рёбра только сильнее подчёркивали девичью грудь каждый раз когда она вздымалась. Они подобно трону огибали и поддерживали упругие полушария. — Канеки... — Это опустила на меня жалобный взгляд. — Я возбуждаюсь от твоего взгляда. И в тоже время — смущаюсь... Я издал лёгкий смешок и легонько обхватил торс подруги. Её кожа была горячей и мягкой. — Ты не против? — я приблизился к шее Это, согрев её дыханием. По ней пробежали забавные мурашки. — Н-нежно... — дыхание девушки сбито. Я не стал грубо обхватывать её грудь, прекрасно зная, что могу причинить боль по неопытности. Потому, долго не размышляя, я приблизился к правой груди девушки и обхватил губами сосочек. Вобрал его в рот и закружил вокруг него языком. — Фха-ах! — реакция Это не заставила себя ждать. Моя подруга прогнулась в спине, чем лишь сильнее вогнала свою грудь мне в лицо. Я прижался к ней крепче и стал играться с грудью. Всасывая, толкая и облизывая гладкий сосочек языком и губами. Тот живо растерял в мягкости и стойко упёрся в язык. — П-прош-шу~! Вто-о-о-рой~... — Это вцепилась мне в затылок, взлохматив волосы. Голос подруги срывался на стоны и тихий выразительный шёпот. Я послушался и чмокнул напоследок раскрасневшийся участок кожи. И повторил все те же действия и ласки с левой грудью. Это продолжала громко отзываться и блуждать по мне руками. Следовало углубиться и перейти на новый уровень... Я оторвался от груди девушки и начал проводить дорожку к её губам. — Уху-ху-ху... — Это скулила и тёрлась об меня попой. Посмеявшись, я прижал Это к себе и одарил её поцелуем. На этот раз, я не пренебрёг языком. И получив разрешение, соскользнул в горячий ротик. Её язык ловко маневрировал с моим. Они сливались друг с другом и запутывались насколько это возможно. Это не было соперничеством. Ни в коем случае. Мы оба влюбленно наслаждались открывшимися широтами. Я коснулся кончиком языка её нёба и зубов, скоропостижно покидая ротик девушки. Всё её тело пылало на мне. Длинные волосы проскальзывали сквозь фаланги пальцев. Глаза Это дурманили. С кричащей похотью они оба блистали разным цветом. Никогда ещё я не видел столь будоражащий вид. Она кинула тяжёлый, мокрый взгляд на мой пах и обратно. И я только сейчас заметил ужасающую тесноту в штанах. — Канеки... — Это потянулась ладошками к замку на своей юбке и она ежесекундно соскользнула с её бёдер. Это было призывом к действию. Мои штаны переплелись в полёте с юбкой и колготками. Им вслед полетело нижнее бельё. И уже полностью раздетые мы сцепились в объятии. Наша увлажнившаяся кожа тёрлась и скользила. Искусанные губы находили всё больше мест для ласки, как и одичалые руки. Я провёл влажную дорожку на шее подруги языком и зарылся в макушку. Шею тут же начали лизать и покусывать. Вспыхнуло плечо. Ноготки Это рвали кожу не хуже настоящих когтей. Девушка опёрлась на меня и приподнялась. В мою макушку зарылись тонкие пальчики. Под её напором я запрокинул голову и мои губы атаковали белоснежные зубки. На языке мелькнул металлический привкус. Я сместил ладони ниже по спинке девушки. Погладил горячие бёдра и сжал ягодицы. — Нгха-а! Н-не так сильно! — хриплый стон вырвался из Это, когда она оторвалась от моих губ. Я лишь усмехнулся пылающими губами и прижал её бёдра к себе. Потёрся членом об живот и игриво толкнулся. — С-секунду... — гонор Это поутих, и девушка немного отстранилась. Она привстала на коленях надо мной и замерла. Её сбитые во время поцелуев дыхание колыхало голую грудь. Это вытянулась всем телом, опасливо сверкая глазами, и, очертив тем самым свой стан линией рёбер, протянула и схватила рукой напряжённый член. — Кхы-а! — ногти грубо впились в нежную плоть, вызвав у меня недовольное мычание. Но боль скоро переросла в нечто большее. — П-прости!.. — Это извинилась мгновенно, состроив жалостливую мину. Меня бы пробрало на смех от её лица, но положение вынудило меня сдержаться. — Ничего страшного, — я ободряюще улыбнулся и погладил талию девушки. — Это было... даже приятно. Это распахнуло рот в вопросе, как я повторно сжал её попку. И подруга поняла намёк. Она переместилась точно над головкой пениса и неспешно начала опускать бёдра. Я аккуратно придерживал её за талию и ягодицы, не позволяя подруге упасть. Приятные ощущения разрослись от головки. Это опустилась достаточно низко, чтобы потереться об неё киской. — Г-горячий... Её дыхание заметно участилось. Она качнула бёдрами и член юрко скользнул внутрь. Головку пениса покрыли мокрые и мясистые стенки. Секунда, и они туго стягивают её собой. — Кхн-кх! — лицо Это искривилось и нахмурилось. Я невольно грубо впился пальцами в нежные бёдра. В голове застучала кровь. Постепенно естественная регенерация справилась и девушка выдохнула с облегчением. — Было больно? — погладил я Это по голове словно маленького котёнка. Она отвела взгляд: — Скорее неожиданно... С этими словами Это неспешно опустилась до упора. Её пальцы сжимали и разжимали хватку на моих плечах. Лицо искажалось в львином экстазе. Член полностью скрылся внутри. Место сочленения наших тел покрылось поблескивающими выделениями. Её руки соскользнули по моим груди и торсу. Врезались в живот. Схватились за рёбра и зашли за спину. Девушка доверчиво прижалась ко мне. Её естество требовало внимания и ласки. Скрипнула кровать. Я изменил позу и принял устойчивое положение. От телодвижений соски Это потёрлись об моё тело. Её мягкая грудь сплющилась и вжалась намертво в мою. — Мне так хорошо, Канеки... Она шепнула на ушко. Тихим и нежным голосом. Провела губами дорожку от щеки до уха. Лизнула мочку и затихла. Только умиротворённое дыхание достигало моих ушей. Это выглядела уснувшей. Полностью расслабившейся. И я наслаждался мгновениями нашей передышки. Для нас сегодня всё в новинку. Но не время для расслаблений. Я решился. Сжал соблазнительную попку подруги и совершил первый толчок. — Ах-ах~♪... Тихий вздох, едва похожий на стон, согрел мне ухо. На этот раз я взял больший «разгон». И толкнулся вновь. Головка проскочила по влагалищу и легонько ткнулась в матку. — Фуах-ах~♪! Настоящий стон вырвался из её груди также быстро, как я сделал третий толчок. За ним последовал четвёртый и пятый. — М-мил-лый мо-о-ой~♪! Бёдра двигались инстинктивно. Интуитивно. Я не давал им команды. Они словно ходили по специальным рельсам. Туда и обратно. Вглубь и наружу. Они быстро словили нужный ритм. — Пр-одол-жай~♪! Не оста-ан-нха-авливайся~♪! Так при-ят-тно~♪! Нгха-ха-ах~♪! Ты бьё-нха-шь-кха-ся в неё~♪! Крики Это тешили самолюбие и доставляли ещё больше удовольствия. Было невыносимо приятно. До одури приятно. Приятно погружаться и наслаждаться этим «грязным» чувством. Комнату давно заполонили пошлые звуки. Те, о которых мы давно мечтали. Влажные, мокрые, потные. Шлепки плоти об плоть. И моё тяжёлое дыхание синхронизированное со стонами Это. Пальцы вовсю сминали женские ягодицы. Внутри нарастало знакомое чувство требующие освобождение. Хотелось большего. Сдавить податливое тело и уткнуться в него. Рычать и усиливать напор до звёзд в глазах. Я сменил угол. Новый толчок пробил последний барьер. — А-а-а-агх-х~♪! Да-а-а~♪! Не прекраща-а-ай~♪! Я бы не осмелился возразить. Лишь крепче ухватился за девушку. Пока бёдра Это не сжали мою талию. Она кое-как отлипла от моего плеча под непрекращающиеся толчки и поймала мой взгляд. Её прекрасные зелёный и красный сияли в восторге покрытые туманом похоти. — Канеки~♪! Я... Анх-ах~♪! — её голос сорвался в удовольствии. — Я-я сей-ча-а-ас~♪! Кья-я~♪! Кончу! Я сейчас кончу! Канеки-и~♪! Я был близок к оргазму как никогда. Старательно пытаясь закончиться вместе с любимой. С последними мгновениями произошёл всплеск. Это было похоже на белую вспышку. Она заполонила глаза и уши белым шумом. Тело расслаблялось с каждой новой секундой. От навалившейся усталости захотелось развалиться на кровати. Мы повалились на бок не разжимая объятий. Глубоко задышали, пытаясь ртом поймать крохи воздуха. Как только спала пелена с глаз, Это потянула меня под одеяло. Нам двоим стоило остыть. Вот только... разве под этим стоит подразумевать толстое одеяло? Наши мысли были заняты друг другом. Не хотелось раскрывать рта ради и пары слов. Ненадолго. Нега потихоньку спадает и сонливость уходит. Мои руки нашли мою девушку и прижали к разогретому телу. Она была ничуть не менее прохладной. Её глаза прикрыты. Лицо разглажено и спокойно. Только блестящая от пота кожа и сбитые мокрые волосы выдавали настоящие состояние девушки, в котором она была мгновения назад. Я смахнул с лица упавшую прядь и погладил тыльной стороной ладони щёку Это: — Отпразднуем рождество вдвоём? На неожиданное предложение Это удивлённо распахнула усталые глаза. — Без Нагачики? — произнесла она заторможено. Посмеявшись с забавной реакции, я поцеловал Это в лоб, на что она довольно улыбнулась. — Без, — подтягивал я девушку к себе в объятия. — Только ты и я. Это нежится в моих руках прижимаясь ближе, зарывается носом в ключицу. — С удовольствием! Мы снова тянемся друг к другу за поцелуем. Как неожиданно звенит сигнал моего телефона. Короткий, режущий уши звук дал понять — пришло сообщение. — Прошу прощения, ты не обидишься если я не пренебрегу своими принципами? Это отпускает смешок: — Не против, — вытягивает она фирменную ухмылку. — У тебя пять секунд, Канеки. Получив разрешение, я быстро перемешаюсь к краю кровати и подхватываю валяющиеся рядом штаны. Телефон оказывается в правом кармане, мигая наружным диодом. Вернувшись в объятия девушки, я запечатлел на её щеке поцелуй и устроился в её руках. Это тут же поместила свой подбородок мне на плечо. — Кто пишет тебе так поздно? Неужели Нагачика, стоило его упомянуть, бросился в холодном поту писать сообщение? — Это весело улыбалась, поглаживая мою грудь. Я лишь пожал плечами. Оговорив тем самым своё незнание. Нагачика действительно редко писал мне после захода солнца. Если на то не было большой причины. Не став гадать, я распахнул телефон. На экране сразу высветилось окошко оповещающая о поступившем сообщении. Отправителем значилась Тоука... «Неужели что-то важное случилось?» Я открыл сообщение и вчитался в текст:Как и обещала — учусь до потери сознания. В одиночку тяжеловато. Боюсь таким темпом я сегодня вообще не усну... P.S. Привет от Хинами! Она теперь живёт у меня!!! P.P.S Надеюсь ты хорошо выспишься
В конце не стояло никаких знаков. Будто девушка и сама не была уверенна в том, как должно звучать это предложение. — Ум? Кто это? — Это тоже прочитала маленькое сообщение и задала закономерный вопрос. К счастью, в нём звучало лишь любопытство. — Моя напарница, если можно так выразиться. Она работала в Антейку на полставки когда я пришёл и стала моим семпаем по опыту. Это снова вытянула губы в усмешке и потянулась всем телом. — Она красивая? «Эм, чего?» — Она младше меня на два года, — начал я неуверенно отвечать. — Ещё совсем юная школьница. Я посчитал такой ответ удовлетворительным. Пока Это не взорвалась смехом: — Аха-ха-ха! — она смеялась под моим непонимающим взглядом ещё десяток секунд. — Значит ей шестнадцать? Утвердила усмешкой Это и вернулась на своё место на моём плече. — Мне просто интересно кто пишет тебе ночные любовные записки, — она махнула рукой. От её наглого заявления, клевещущего на Тоуку, я впал в ступор. — Извинись завтра перед ней, — вдруг продолжила она, старательно заглядывая мне в глаза. — Судя по тексту, ты посмел нарушить своё бесценное обещание данное ей. Какой плохой мальчик, Ка-не-ки-кун! Она подразнила меня, пригрозив пальчиком. И тут меня прорвало: — Ч-чего?! Подожди, это не любовная записка! В ответ мне был слышен заразительный смех моей девушки...