Aut vincere aut mori

Давно уже Блайе не было так страшно, хотя её жизни ничего не угрожало. Так страшно, что она чувствовала, как желудок переворачивается от одной мысли, что ей придется спуститься в столовую. Семья Лодброков впервые за долгое время собралась на ужин вместе, и Блайя знала — когда им станет известно, что именно Сигурд хочет им сказать, искренне рад будет только Уббе. И, возможно, Торви, если она в них верила. Хотя, Торви, наверное, верила. Однажды она рассказала Блайе, что была женой одного из врагов клана, пока Бьерн не убил его и не женился на ней сам. Блайя не знала, как вести себя, и за десять минут до ужина была готова запереться в туалете, чтобы пересидеть этот момент. Может, Сигурд как-то без неё справится? Может, он просто поговорит с Иваром о свадьбе, и на этом официальная часть будет закончена? Может, она просто останется у себя и переждет бурю? Блайя не представляла реакцию братьев Сигурда. Скорее всего, они предполагали, что Ивар солгал Осберту, чтобы не отдавать её врагу клана, и это еще раз напомнило ей о её положении. И решение пожениться уже не казалось поспешным: они должны были обезопасить себя от Ивара. Хотя бы так. Она сполоснула руки холодной водой и дотронулась до горящих щек. Господи, пусть все пройдет хорошо! В семье Блайи не было принято как-то особенно наряжаться на семейные сборища, если не предполагалось присутствия других гостей, и, перерыв весь свой нехитрый гардероб, она остановилась на черных джинсах и блузке. И, взглянув на себя в зеркало, расстроилась еще больше: белый верх, черный низ, она похожа на школьницу или секретаршу! Сигурд застал её сидящей на кровати, в окружении одежды.  — До ужина пять минут, вообще-то, — улыбнулся он. — Мне нравится смотреть на тебя в нижнем белье, а еще лучше — без него, но только наедине. Ты идешь?  — Заткнись, — почти всхлипнула Блайя и швырнула в него отвергнутой блузкой. — Я тебя ненавижу! Сигурд присел перед ней на корточки и положил ладони ей на колени.  — Всё хорошо, — прошептал он, глядя ей прямо в глаза. — Все будет хорошо. Иди ко мне, — он обнял Блайю и уткнулся лицом в её шею. Блайя обняла его в ответ, слушая размеренное теплое дыхание, опалявшее кожу. Постепенно паника отступила, и она вздохнула:  — Прости.  — Я тебя за дверью подожду. — Сигурд поднялся, подхватил с кровати одну из отвергнутых блузок, протянул ей. — Вот эта.  — Почему?  — Хм-м-м, — он почесал подбородок, озорно улыбнулся. — Расстегивать легче.  — Пошел вон, — прошипела Блайя. Но скрыть смех за притворным гневом ей не удалось, и, когда Сигурд захлопнул за собой дверь, она расхохоталась ему вслед. * * * Нельзя сказать, что Блайя осталась довольна своим обликом, но, по крайней мере, голубая рубашка выглядела на ней лучше, чем пресловутая белая блузка, которая в её гардеробе осталась ещё со школы. Спускаясь с Сигурдом в столовую, она смотрела только себе под ноги, прямо на ступеньки, и старалась незаметно вытереть о джинсы вспотевшие ладони. Господи, пусть все пройдет хорошо, и Ивар их обоих прямо за ужином не пристрелит! В столовой обнаружились почти все. Уббе с женой сидели за столом и что-то обсуждали, Бьерн наливал Торви бокал вина. Хвитсерк что-то читал в телефоне и периодически всхохатывал. Также Блайя заметила Лагерту и её нового мужа, известного бизнесмена Калфа, лет на семь или десять её моложе. Сигурд сжал губы, и Блайе захотелось обнять его, но в итоге она просто сжала его ладонь в своей. Она знала, что братья подозревали Лагерту в убийстве их матери, но доказательств у них не было. Лагерта была первой, кто поддержал их после неожиданной смерти Аслауг (экспертиза подтвердила наличие яда в организме), и она же помогала им устроить похороны и искать пропавшего Рагнара. И всё равно Сигурд не верил ей, и он знал, что остальные тоже не доверяют этой красивой, моложавой женщине. Блайя тоже не доверяла ей. Она чувствовала, что Лагерта следит за ней, и стоит ошибиться — это не останется незамеченным. Возможно, Лагерта предпочла бы увидеть её мертвой, как ее отца Эллу. С такими же развернутыми наподобие крыльев ребрами. Окровавленную и не представляющую опасности.  — Кажется, все в сборе, — сообщил Ивар, подъехавший из своего кабинета. Его спальня и кабинет находились на первом этаже, чтобы ему не приходилось слишком часто пользоваться оборудованным для него лифтом. — И я голоден. Предлагаю начать ужинать. Блайе кусок в горло не лез. Она ковырялась в тарелке, исподволь разглядывая свою новую — будущую — семью. И понимала, что из них она может доверять только Сигурду и Торви. И, возможно, Уббе. Она не верила Хвитсерку, который обманывал собственного брата и спал с его женой. Она не верила Бьерну, потому что видела в нем стремление к власти, и в этом он чем-то напоминал ей отца. Она бы могла сказать — отцов её и Сигурда, потому что во многом Рагнар и Элла были похожи, и поэтому ужиться на одной территории так и не смогли. Она не верила Маргрет, разумеется: на что ещё способна женщина, хладнокровно обманывающая двоих мужчин и умирающая от любви к третьему? Она не могла доверять Лагерте. Про Ивара даже и упоминать не стоило. Она боялась его, и всё тут. Блайя подняла глаза и столкнулась взглядом с Иваром. Он улыбнулся и приподнял стакан с бренди. Сигурд поднялся и кашлянул, привлекая к себе внимание.  — Мне бы не хотелось разводить долгих речей, но, — он взял Блайю за руку и потянул, заставляя встать, прижал к себе, — у меня есть для вас небольшая новость. Я сделал Блайе предложение.  — И она согласилась, разумеется, — лениво протянул Ивар и, отставив свой стакан в сторону, несколько раз медленно похлопал. — Удивительно, что ты наконец-то остановил свой выбор на девушке, любимый брат, — он выделил слово «девушка» и ухмыльнулся, ожидая реакции. Блайя поняла, что Сигурд едва держит себя в рамках приличий — он сжал её талию на мгновение и тут же ослабил хватку, улыбнулся в ответ.  — Ты совершенно прав, Ивар. Она согласилась. «Ну вот, — подумала Блайя. — Самое страшное уже случилось». Наблюдать за лицами членов семьи было даже интересно. Уббе не пытался скрыть радость. Маргрет рядом с ним натянуто улыбалась, и змея на шее у Блайи начала тихонько нагреваться. Лагерта в изумлении приподняла брови, будто и не предполагала, что Сигурд может захотеть жениться.  — Значит, я тоже немного могу видеть будущее, как наша мать. — Ивар откинулся на спинку кресла. — Впрочем, я не имею ничего против вашей свадьбы. Но только с одним условием.  — Условием? — Сигурд нахмурился. — Почему ты ставишь условия?  — Потому что я не только твой босс, братец, я глава семьи, — тот развел руками. — Я имею право ставить условия, кому хочу и когда захочу. Блайя почувствовала, что ещё вот-вот — и разразится буря. Волной на неё нахлынули воспоминания о сне, который она видела на днях и после которого проснулась в слезах. Она видела Ивара в каких-то странных доспехах, и всех остальных братьев тоже видела и узнала. Разговора их она не помнила, зато помнила, как, выхватив топор, Ивар швырнул его через стол, и лезвие вошло Сигурду аккурат между ребер. Она помнила, как он рухнул на землю, и в темных зрачках отражалось небо. И она понимала, что Ивар способен убить брата за неповиновение. Блайя не могла этого допустить. Во рту у неё стало сухо и горько, и она сглотнула.  — Какое условие? — спросила она тихо.  — Твоя будущая жена умнее тебя, Сигурд. — Ивар наклонился вперед, вперил ледяной взгляд в Блайю, и она в очередной раз удивилась пронзительному, яркому цвету его глаз. — Мне плевать, как вы проведете гражданскую церемонию. Но я хочу, чтобы вы поженились и по нашим законам. Я хочу, чтобы вы провели языческую свадьбу. Если он надеялся, что Блайя откажется от языческой церемонии из-за своей религии, то он ошибался. Её не очень многому ещё научила жизнь, но за двадцать лет она поняла, что надеяться на Бога она не может. Где был Бог, пока отец избивал её? Где был Бог, когда он собирался продать её Осберту за объединение кланов? Где был Бог всю её жизнь? Помог ли он ей? Сигурд спас её. Сигурд всё это время был рядом, не давая ей упасть. Сигурд утешал её боль и любил сильнее, чем кто-либо любил её в жизни. И всё, чего Блайя хотела — сделать его счастливым. Видеть его улыбку каждый чертов день. Просыпаться рядом с ним. Готовить ему завтрак. Заниматься с ним сексом. «Я готова любить тебя. Слушать тебя. Спорить с тобой. Вместе решать, что будет правильно для нас обоих».  — Блайя — христианка, — начал Сигурд, но она зажала ему рот рукой, и ей было плевать, как со стороны выглядел её детский жест. Он удивленно замолк.  — Все в порядке, — она улыбнулась. — Я согласна. Ивар смотрел ей прямо в глаза, долго и испытующе, и Блайя едва сдержалась, чтобы не отвести взгляда. Холодок пробежал по её позвоночнику, но она только ещё сильнее растянула губы в улыбке. Это было противостоянием, которое она не могла проиграть. Наконец, Ивар сделал глоток своего бренди.  — Skål, — произнес он. * * *  — Я бы не хотел, чтобы ты заставляла себя. — В полутьме синие глаза Сигурда казались очень темными, и зрачок почти сливался с радужкой. — Поверь, мне не важно, язычница ты или нет, я просто люблю тебя. Ты не обязана слушаться Ивара. Блайя лежала, удобно устроившись под его рукой, и пальцами лениво вычерчивала круги на его торсе. Что бы, интересно, сказал Элла, узнав, что она спит с парнем до свадьбы?  — Ивар не при чем. — Она приподняла голову, вглядываясь в лицо Сигурда. — Я боялась за тебя.  — За меня? — Он улыбнулся. — Я живу рядом с этим психопатом больше двадцати лет и всё ещё жив! Блайя прикусила изнутри щеку. Она не знала, сможет ли объяснить ему тот иррациональный страх, который испытала, в красках вспомнив свой жуткий сон. До сих пор она без труда могла вызвать образ мертвого Сигурда, в глазах которого плавало небо. И от мысли, что сон может оказаться вещим, у неё сводило желудок.  — Ивар никогда не тронет никого из семьи. — Сигурд поцеловал её в макушку. — Он знает, что это приведет к еще большему раздраю, и его власть пошатнется. Она и так висит на волоске, потому что мы с Уббе намного больше верим Бьерну. И Ивар это знает.  — А Хвитсерк?  — Ему плевать, лишь бы его не трогали.  — Почему Бьерн не стал преемником Рагнара? Этот вопрос мучил Блайю уже давно, и наконец-то она смогла озвучить его. Сигурд чуть нахмурился, раздумывая над ответом.  — Я не могу постичь логику Рагнара Лодброка, — произнес он через минуту. — Но мне кажется, дело в том, что Ивар — единственный из нас, у кого работают даже самые сумасшедшие планы. Ты же видела сама, что он провернул с Осбертом. — Он пожал плечами. — Бьерн учится на собственных ошибках, но учится медленно. Ивар ошибок практически не совершает.  — Понимаю…  — И всё же, почему ты согласилась на языческую церемонию? Ты ведь…  — Христианка? — Блайя подтянулась на постели, села, прикрываясь одеялом. — Я бы хотела ответить на этот вопрос даже сама себе. Сигурд, — протянув руку, она убрала с его лба светлую прядь волос, заправила ему за ухо, — не Бог был рядом со мной всё это время, а ты. Не Бог заботится обо мне, и не ему я готова варить по утрам кофе. Не Богу я буду рожать детей. Не Бог спас меня, когда Ивар жаждал моей смерти. Это был ты, и всегда будешь ты… Сигурд смотрел на неё и молчал. Она видела, как поднимается и опускается его торс от мерного дыхания.  — Это не значит, что… — начал он. Блайя потянулась и поцеловала его. Сигурд улыбнулся сквозь поцелуй, попытался увлечь её на себя, но в итоге оба запутались в одеяле, чуть не рухнули на пол и разразились смехом.  — Если бы мы сейчас грохнулись, сюда сбежалась бы половина дома. Я лучше пойду к себе. — Блайя натянула белье и рубашку, на которой теперь отсутствовала половина пуговиц. — А то мы здесь ещё что-нибудь порушим.  — Ну, Бьерн и Торви однажды сломали кровать. — Сигурд наблюдал за ней, заложив руки за голову. — Мне было десять, и я решил, что началось землетрясение. Так что…  — Иди к черту. — Блайя обернулась на пороге и показала ему средний палец.  — Во имя Фрейи и прочих богов, женщина! Когда ты выйдешь за меня замуж, — состроил гримасу он, — ты больше не посмеешь показывать мне палец!  — Утешай себя этим, — фыркнула она и, уже закрывая дверь, услышала в ответ:  — Я тебя люблю! Когда-то мать — когда ещё была жива — говорила Блайе, что мужчина не должен говорить много слов любви, и она даже верила в это. Но Сигурд умел доказывать свою любовь десятками разных способов. Он доверял ей, он защищал её, он собирался жениться на ней. И его действия говорили о его чувствах лучше любых слов. Просто его слова были тем, что дарило Блайе тысячу и одну бабочку в животе. Забравшись в свою постель, она укуталась в одеяло и закрыла глаза, размышляя, на что похожа языческая свадебная церемония. У неё никогда не было предубеждений против язычества, и их обряды представлялись ей чем-то одновременно красивым и мрачным. Но разве может свадьба быть мрачной? Она попыталась вспомнить, что знала о язычестве, но потерпела сокрушительную неудачу. Все, что она помнила, — это имена, часто упоминаемые Сигурдом и его братьями, и очень обрывочные сведения из уроков по истории. Жертвоприношения и кровавые жестокости, на которые напирал их преподаватель по истории религии, никак не сходились у Блайи в голове с безмерным уважением (но не благоговением), звучавшим в голосе Сигурда, когда он вспоминал своих богов. Ей казалось, что, в отличие от верующих в Христа, язычники были ближе к своим богам, и находились с ними в постоянном, непрерывном общении. И что-то в этом привлекало её, взывало к темным сторонам её души. Так же, как Сигурд и его поцелуи могли, как дарить ей свет, так и пробуждать тьму, в которую она падала с радостью, замирая в его объятиях. Мысли становились тягучими, словно мед, и через десять или пятнадцать минут она погрузилась в дрему. Сквозь вязкую пелену сна, Блайя ощутила, как змей, покоившийся между её ключиц, нагрелся так сильно, что обжигал ей кожу. Ахнув от боли, она распахнула глаза. И очень вовремя. Над ней, с подушкой в руке, склонилась Маргрет, и Блайя едва успела откатиться в сторону прежде, чем подушку опустили на её лицо. Маргрет не удержалась и упала на постель. Она тут же вскочила, но её падение дало Блайе пару секунд форы. Скатившись с кровати, она выхватила нож из ящичка стола и выставила его перед собой. Она вовсе не была уверена, что сможет им воспользоваться, но времени думать, что делать, у неё не было.  — Не подходи, — тихо произнесла Блайя. Змей опалял шею, и она была почти уверена, что на коже останется ожог, но думать об этом было тоже некогда. Она была благодарна Сигурду за то, что он научил её всегда держать оружие поблизости, даже если это был просто маленький складной ножик. Возможно, Сигурд тоже мог видеть будущее. Маргрет, как японский призрак, очень быстро перебралась через кровать и бросилась на Блайю, целясь ногтями ей прямо в глаза. Не желая ранить жену Уббе, Блайя едва успела увернуться, почти потеряла равновесие от резкого движения и уронила нож на пол. Маргрет затолкала его ногой в угол и с шипением накинулась на Блайю. Та успела перехватить её руки, и какое-то время они боролись, пока Маргрет не оттеснила Блайю к стенке. Откуда только сила взялась в хрупком теле? Блайя вновь попыталась оттолкнуть её — несмотря ни на что, она всё еще боялась нанести вред, ведь Уббе никогда бы её за это не простил. Маргрет умудрилась извернуться, схватила её за волосы и сильно дернула, одновременно выбивая дыхание ударом колена в живот. Блайя вскрикнула от боли, согнулась пополам… А потом дверь хлопнула, и Сигурд перехватил Маргрет, вцепившуюся Блайе в волосы, поперек талии одной рукой.  — Только попробуй, — процедил он, другой ладонью сжимая её горло. — Я выкину тебя в окно, тварь.  — Сигурд, — всхлипнула Маргрет. — Сигурд, пожалуйста… Я люблю тебя! Он издал смешок, затем наклонился к её уху и четко произнес:  — Запомни: ты ещё жива потому, что Уббе любит тебя, хотя, видит Один, ты не заслуживаешь его. Запомни: если ты ещё раз прикоснешься к Блайе, я тебя убью. Ты всё поняла? — Он чуть сильнее сжал пальцы на её горле. Маргрет закивала. По её лицу текли слезы, и Блайя даже пожалела её: жена Уббе не была виновата в том, что влюбилась. В Сигурда нельзя было не влюбиться. Но саднящая под амулетом кожа напомнила ей, что её только что пытались задушить во сне, а потом — избить, и неизвестно, что Маргрет собиралась сделать потом. И жалость испарилась, будто не было.  — Если ты подойдешь к моей девушке ближе, чем несколько метров, Уббе обо всем узнает, — тон Сигурда стал холодным, как сталь, и Блайя поняла, насколько он похож на Ивара сейчас. — И о Хвитсерке тоже. А теперь пошла вон, — он выпустил Маргрет и вытер ладони о джинсы с брезгливой гримасой, будто прикоснулся к чему-то скользкому и противному. Наверное, Маргрет ушла. Блайя не была уверена, потому что Сигурд обнял её, притягивая к себе, и она обхватила его за спину, цепляясь пальцами за его лопатки. Плакать ей не хотелось, но её трясло от пережитого потрясения. Что ещё может случиться с ней в этом доме?  — Как…как ты здесь оказался?  — Вспомнил, что не пожелал тебе спокойной ночи. — Сигурд гладил её по спине и плечам. — Но, кажется, я останусь с тобой сегодня. Некоторое время они стояли так в молчании, потом Блайя отстранилась.  — Не волнуйся за меня, — произнесла она тихо. — Я бы с ней справилась. Сигурд спрятал улыбку.  — Не сомневаюсь. — В его глазах мелькнуло лукавство. — Но для чего еще есть я, как не защищать тебя и быть рядом с тобой? — Он обхватил ладонями её лицо. — Я надеюсь, что боги услышат меня, потому что перед ними и во имя их, я обещаю тебе, что отныне и всегда мой дом будем твоим домом. Моя семья будет твоей семьей, и где буду я, там будешь и ты, и я буду защищать тебя, потому что я твой, а ты — моя. Ты понимаешь? Блайя открыла рот и поняла, что ей нечего сказать, и не потому, что она не могла ответить тем же. Её поразила глубина его слов, и его обещание всколыхнуло в её душе что-то языческое и древнее, и она не могла понять, что именно. Будто где-то и когда-то, очень давно, он уже говорил ей эти слова, и она верила ему, как никому другому. Будто старые боги, о которых люди почти не помнили, пробудились лишь для того, чтобы связать их так, как не связало бы ни одно христианское венчание. Блайя сглотнула.  — Я понимаю, — прошептала она. — Я понимаю, — и добавила, глухим и тихим, не своим голосом: — А я обещаю, что если ты будешь искать любовь и поддержку, ты всегда найдешь её во мне, и я… — Она дотронулась до его щеки. — Я обещаю, что я — твоя, потому что ты — мой. Сигурд поцеловал её, и Блайе показалось, что этот поцелуй, долгий и нежный, был куда большим, чем простым прикосновением. Ей почудилось, будто Бог — или боги? — дотронулся до неё, благословляя. Или это и правда были те боги, в которых Сигурд так страстно верил? Она чувствовала, что змей у неё между ключиц уже перестал быть таким обжигающе-горячим, с момента, как Маргрет покинула её спальню. И Блайя поняла, какой вопрос уже давно хотела задать Сигурду.  — Я хочу, чтобы ты кое-что мне рассказал. — Она взяла его за руку. — И обещай, что ты будешь честен.  — Что именно? — Сигурд взглянул на неё заинтересованно. — Только не вздумай расспрашивать про моих женщин, или что-то в этом духе, — взмолился он. — Не сейчас!  — Дурак, — покачала головой Блайя, увлекая его за собой на кровать. Села на постель, скрестив ноги. Сигурд плюхнулся на пол рядом, устраиваясь головой у неё на коленях. — Этот медальон… — Она дотронулась до змея, уютно устроившегося в ямке у неё между ключиц. — Иногда он нагревается, когда рядом находятся определенные люди. Отчего это происходит?  — Ты мне скажи, — улыбнулся Сигурд. — Он ведь на тебе, не так ли? Блайя почувствовала, что ещё немного — и кто-то из них не доживет до свадьбы — и даже до утра — и это будет не она. Манера Сигурда отвечать вопросом на вопрос иногда раздражала её до невозможности. Он ухмылялся, будто очень смешно пошутил, и в его глазах плясали черти.  — Сигурд, не беси меня. — Она прихватила его за волосы и дернула, склонилась к нему так близко, что могла видеть змея, притаившегося на радужке. — Я знаю, что ты понимаешь, о чем я говорю!  — Ау, женщина! Никакого уважения! — Возмутился он. — Один Одноглазый, зачем ты благословил феминизм? — Блайя закатила глаза, наблюдая, как её жених корчит страдальческие рожи. — Я просто хочу, чтобы ты подумала, Блайя. — Посерьезнев, он переместился на кровать рядом с ней, взял её руки в свои. — В каких случаях ты ощущаешь тепло, идущее от медальона? Что происходит потом?  — Обычно происходит что-то, что мне угрожает. — Она облизнула верхнюю губу. Сигурд следил за её движением горящим взглядом и неосознанно его повторил. — Прекрати! — Блайя сжала рот так, что он превратился в тонкую полоску. Сигурд хохотнул. — Я проснулась от того, что змей обжигал мне шею, и увидела Маргрет с подушкой. И когда я познакомилась с ней, змей тоже сильно нагрелся. И когда Ивар почти вручил меня Осберту…  — И? — Подбодрил её Сигурд.  — Этого не может быть… — Покачала головой она. — Я могла бы предположить, что змей предупреждает меня об опасности, но магии не существует. Он сжал её пальцы в своих ладонях.  — Твой разум отрицает то, что не может объяснить, и делит мир на черное и белое, и в этом проблема всех христиан и их самая большая дилемма. Люди не живут в гармонии с миром и самими собой, а придумали концепцию греха, которая заставляет их постоянно чувствовать себя виноватыми перед кем-то, хотя единственный, перед кем ты несешь ответственность — это ты сам и, возможно, твои близкие. Только твои намерения и твои действия формируют последствия, но почему-то людям проще переложить ответственность на Бога и его волю. Это лишает многих умения и желания принимать все происходящее, как подарок, и воспринимать мир таким, какой он есть, а также — отвечать за себя и по-настоящему творить волшебство.  — Я тебя не понимаю, — нахмурилась Блайя.  — Любовь моя, — Сигурд улыбнулся, и её сердце пропустило удар, — магия — часть этого мира, и ты можешь сколько угодно отрицать её, но она от этого никуда не исчезнет. Она не черная и не белая, она — то, что ты сам вкладываешь в намерения, а боги помогают тебе исполнить твои желания. Ты можешь искать разумные причины, почему мой подарок спасает тебе жизнь, но единственная правда в том, что я хотел, чтобы он помогал тебе, когда меня нет рядом. Для меня мои боги всегда рядом, они слушают мои просьбы и дают мне то, что я прошу. Я просил у них твоей защиты, и она у тебя есть. И только я буду отвечать за последствия моей просьбы, потому что это не воля богов, а моя. Блайя вгляделась в его лицо, пытаясь понять, не подшучивает ли он над ней. Но Сигурд был серьезен. Ей было трудно, очень трудно поверить в то, что он только что сказал, но и отрицать, что змей спас ей жизнь сегодня, она не могла. Если бы она не почувствовала жар, исходящий от серебряного амулета, то Маргрет могла бы придушить её во сне. И неизвестно, смогла бы сама Блайя отбиться от неё или нет. Но могла ли она поверить в то, во что верил Сигурд, по-настоящему? Она решила, что пока не готова.  — Ты не обидишься, если я просто постараюсь смириться с этим? Не думая, магия это или моя интуиция, или…?  — Думаю, это даже больше, чем я бы мог попросить, если ты обещаешь, что не будешь игнорировать свои ощущения. Давай спать. — Сигурд выпустил её руки, поднялся и принялся расстегивать джинсы. — Ради всех богов, женщина, — фыркнул он, — прекрати пялиться на меня так, будто я собираюсь покушаться на твою девственность! Я уже это сделал, и ты не была против. Блайе очень хотелось швырнуть в него подушкой, но внезапно она почувствовала усталость, навалившуюся на неё, и зевнула. За окном даже не думало рассветать. Она забралась под одеяло, и Сигурд присоединился к ней, обнимая. Прижавшись щекой к его груди, Блайя закрыла глаза и тут же провалилась в сон без сновидений.