Aut vincere aut mori

Am I brave enough? Am I strong enough? To follow the desire That burns from within To push away my fear To stand where I'm afraid © Halestorm «I'm the Fire»

— Я — Ивар Бескостный! Я — Ивар Бескостный! Вам меня не убить! Ивар сидит на земле, под проливным дождем, его лицо в крови. Воины в средневековых доспехах наступают на него, но Ивар не боится. Он безумно хохочет и скалится, он — чистое безумие, непроглядная тьма. Ида не может вмешиваться в ход своего сна, может лишь наблюдать. И она наблюдает, всё глубже погружаясь во тьму, что Бескостный несет с собой. Локация сна меняется, и она видит Ивара уже другим. Его лицо странно раскрашено, в руках — факел, а рядом с ним Ида видит себя. Ивар поднимает пылающий факел и кричит:  — Люди Каттегата! Я — Ивар Бескостный, ваш новый правитель! Он стоит на ногах без посторонней помощи, а та, другая Ида, гордо улыбается, глядя на него, и лицо её так же скрывается под слоем краски. Викинги ревут, приветствуя своего нового короля, Ивар ухмыляется и оборачивается к ней. В темных его зрачках полыхают отблески древних костров. Иду окутывает северной магией и дымом, она задыхается… Второе июля, сутки до смерти Соломона Хэнли. Спальня пряталась в полумраке. Ида распахнула глаза и уставилась в потолок. Духота окутывала её, подобно покрывалу, и она задыхалась под её тяжестью. Ивар, Ивар, везде Ивар и его тьма, ласкающая и царапающая, проникающая в организм через раны, которые сама же и наносила. Ида знала, что шагнула за Иваром во тьму, но не знала, какими теперь будут последствия. От того, как Иде хотелось прикоснуться к нему снова, её едва ли не выворачивало наизнанку. В тире Ивар целовал её так, что её выжигало изнутри и хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. И не то чтобы он умел целоваться, как бог, но ей было наплевать. Ида горела, упивалась собственной кровью на чужих губах и, кажется, сходила с ума. И с тех пор ничего не изменилось. Или наоборот. Изменилось всё. Отец говорил, что Лодброки — чистое зло, куда ему с его махинациями. Увидев Ивара впервые, Ида решила, что он — кобра, та самая, ядовитая и злобная, от укуса которой умираешь почти мгновенно. Только змеи не нападают первыми, они защищаются, когда чувствуют опасность. Ивар был сумасшедшим, ибо наслаждаться чужой смертью могут лишь сумасшедшие, но его чувство справедливости импонировало Иде. Ивар пришел в этот мир с искалеченным телом, а душу ему вывернуло наизнанку необходимостью существовать среди тех, кому постоянно приходилось доказывать его состоятельность. Ивар выстрелит в лицо тому, кто ударит его по щеке, и эта извращенная справедливость была… настоящей. Отец измывался над матерью всю жизнь — изменял ей, хотел сделать собственной куклой, и мать в конечном итоге сама превратилась в марионетку, заботящуюся только о благе семьи. Он выдал Иду замуж за человека, которого она видела пару раз в своей жизни, ради денег Лодброков, а потом пытался заставить её уничтожить их изнутри, чтобы завладеть Lothbrok Inc., и во всем этом не было ни капли справедливости. Ивар учил Иду, что отвечать ударом на удар — лучший выход из положения. Ивар был неконтролируемым безумием, завлекающим в свой водоворот всех, кто имел несчастье быть ему близок. И теперь, когда Ивар собирался уничтожить её отца, Ида поняла, как сильно на самом деле желает увидеть этого человека мертвым. Понесшим наказание за все свои деяния, за муки её семьи и её самой. Эти желания были позорными, а Ивар был их живым воплощением, и в его синих глазах, как и у Ивара из её сна, полыхали древние языческие костры. Справедливость Ивара была кровавой, но зато — настоящей, а не показательной. Кровь смывает любые грехи. Кровь очищает. Ида спустила ноги с кровати, и ворс ковра впился в босые ступни. Щеки её горели — от снов, от собственных мыслей. Она всегда считала себя благоразумной, но теперь понимала, что в каждом человеке скрывается безумие, жаждущее выплеснуться наружу. И каждый, если заглянет в самые мрачные уголки собственной души, действия Ивара одобрит. На зло нужно отвечать злом. Именно это Ида и собиралась сделать с Исайей Блэком. Хвитсерк снова нашелся на кухне — переписывался с кем-то в телефоне, скрестив ноги в тяжелых ботинках на подоконнике. Вьющиеся темные волосы, влажные после душа, он забрал в хвост.  — Не спится? — Ида потянулась за кружкой, чтобы налить себе воды. Во рту словно пустыня образовалась. Хвитсерк пожал плечами.  — Не спится и не спиться даже, — неловко пошутил он. — Ничего нового. Смартфон в его руках пикнул очередным сообщением, и, читая его, Хит улыбнулся. Ида вскинула брови: она вообще никогда не видела, чтобы Хвитсерк улыбался настолько искренне. И она, возможно, порадовалась бы за него, но интуиция ей подсказывала, что Хит всё же вляпался в историю с невестой Альфреда. Ида вспомнила, как Хвитсерк и Элсвита МакАддамс разговаривали на приеме у вице-губернатора, и, Иисусе Христе на кресте, их взаимное притяжение в воздухе почти искрило. И, хотя вряд ли между ними на тот момент что-то было, Ида понимала, что на самом деле их отношения — лишь вопрос времени. Похоже, это время наступило. Если, конечно, её интуиция была права. И, похоже, что Хвитсерку оказалось мало проблем, которые он себе уже нажил.  — Тебе заварить кофе? — Ида сделала глоток воды и поставила кружку на стол. — Раз ты всё равно не спишь. Хвитсерк мотнул головой, увлеченный перепиской больше, чем её присутствием. Ида присела на край стола, наблюдая за ним. Он сидел, склонив голову, и короткие вьющиеся пряди спадали ему на лоб. Ида могла понять, почему Элсвита запала на него — её жених даже на людях вел себя отстраненно и холодно, а Хвитсерк, так же, как и его брат, напоминал пламя, но если Ивар был пламенем разрушающим, то Хвитсерк умел согревать, как никто. Возможно, поэтому к нему и потянулась Маргрет. Возможно, поэтому Элсвита не могла сопротивляться. И если Маргрет стала жертвой случайной, то Элсвита могла стать мишенью. Как и любой, кто был ему дорог. Ида была уверена, что Хвитсерк это понимал. Он вовсе не был идиотом. Он был на стороне Ивара сейчас, но если ему или кому-то из тех, кого он ценит и любит, будет грозить опасность, он перегрызет горло даже собственному брату. Такой союзник, как Хвитсерк, должен был оставаться на стороне Ивара в борьбе против Исайи. И, возможно, против Лагерты — Ида всё ещё не была уверена, что бывшая жена Рагнара была причастна к покушениям на Сигурда и Блайю, но не исключала такого варианта. А ещё Ида понимала, что её методы получения союзников и методы Ивара, хоть и следовали одной цели, были различны. Ивар постарался бы запугать брата. Ида знала, что действовать нужно иначе. Хвитсерка не нужно было запугивать, его нужно было мотивировать. Пообещать ему, чего он жаждал больше всего на свете. А вот чего?  — Давно не видела тебя таким счастливым, — Ида улыбнулась. — Учитывая, что все вокруг только и делают, что нервничают, это здорово. Хвитсерк пожал плечами.  — Психовать у нас прерогатива Ивара, так-то. Был ли Хвитсерк, сидевший перед Идой, тем же человеком, который предупреждал её об опасности заключения сделок с Дьяволом? Ей казалось, что в нем что-то поменялось: уходило это странное желание кидаться в самое пекло, не жалея себя, будто за спиной у него появилось, кого защищать и что терять.  — Или у тебя появилась девушка? — сейчас или никогда. Пойдя ва-банк, Ида понимала, что Хвитсерк в любой момент может «захлопнуться», уйти в себя и отказаться разговаривать. И она уж точно понимала, что, если её предположения правдивы, он не раскроет ни имени, ни подробностей, побоится за Элсвиту. Это не важно. Единственное, что было важно — заронить в него мысль, что Лодброки смогут защитить его женщину, у них достаточно сил и возможностей, чтобы окружить Элсвиту охраной, причем такой, которую она и сама не заметит. А Хвитсерку останется одно — быть верным Ивару до конца. И помочь им уничтожить Исайю и его союзников (в том, что они есть, Ида не сомневалась и знала, что их нужно просто выманить на свет). У Ивара, определенно, был план, и Ида была уверена, что он поделится своей задумкой с ней, когда придет время, ведь они связаны теперь, и связь их крепче каната. Она не торопила. Серьезные действия требовали серьезной подготовки. Хвитсерк вскинул бровь.  — Ты это предположение с потолка взяла? Ида фыркнула.  — Если бы с потолка, так бы все об этом знали. Просто у тебя засос на шее — раз. Второе — ты на телефон смотришь так, будто ждешь важного сообщения, но для деловых новостей у тебя при этом слишком довольное лицо. Ну и, да, интуиция, — она присела на стул, подобрав под себя ногу. — Я за тебя очень рада, — улыбнулась. Он хмыкнул:  — Я и девушка? Ида, принцесса, я для отношений не создан, — он зевнул, но Ида видела, что Хвитсерк притворяется. — И засосы для меня — не признак принадлежности какой-нибудь девчонке, а просто последствия отлично проведенной ночи. Должен же в этом доме хоть кто-то получать от жизни всё! Он врал безбожно, а давить на него Ида не планировала, зная, что Хвитсерк при любой попытке взовьется под потолок ракетой, «закроется» и никогда больше доверять ей не станет. Она хорошо помнила, как пьяный в драбадан Хит признавался ей, что любая женщина, что будет рядом с ним, обречена — тогда, в ночь после смерти Маргрет. Кажется, вполне можно было бы сыграть на этом… «Прости, Хвитсерк»  — Да, извини, — извинилась Ида. — Я просто… извини. Вспомнила о Маргрет, подумала, что ты наконец-то оправляешься после её смерти. Я была бы рада, если бы тебе стало легче. Хвитсерк напрягся, это было заметно. Упоминание о Маргрет сделало ему больно и разом заставило осознать, что Уббе ушел из семьи из-за него. Что Маргрет всё ещё не отомщена. Что вся их семья в опасности. И что любая девушка, что сейчас находится рядом с ним, — в опасности. Конечно, не из-за проклятья, но потому, что быть женщиной кого-то из Лодброков — уже почти смертный приговор.  — Мне легче, — произнес Хвитсерк осторожно.  — Надеюсь, — пробормотала Ида себе под нос. — Потому что Ивар рвет и мечет, а я… — она вздохнула. — Честно говоря, мне кажется, что в этом всем замешан мой отец.  — Почему ты так решила? — Хит уцепился за её последние слова, как она и предполагала. Иду изнутри грызла совесть: как она, к черту, может так использовать его?! Но она понимала, что должна сделать это, должна привязать Хвитсерка к Ивару так крепко, как это возможно. О, Боже… Она пожала плечами.  — Он какой-то не такой в последнее время. Злой, будто что-то не получается, и приступы гнева как раз совпадают с преодолением Иваром всех этих проблем.  — И ты рассказываешь мне о возможной вине своего отца так просто? — Хвитсерк спустил ноги с подоконника. Его природная подозрительность не давала ему поверить Иде. Как животное, он чуял фальшь, чуял, что его пытаются направить, как дрессированного пса, а он цирковым зверенышем никогда не был, предпочитая действовать из собственных интересов. «Прости, прости меня, Хвитсерк, — взмолилась Ида мысленно. — Я не могу по-другому». Ей придется сказать ему кое-что правдивое, чтобы уговорить его остаться на стороне Ивара.  — Не рассказала бы, будь он по-настоящему отцом. Но моя семья от него только зло и видела. Матери он изменял, обманывал каждого своего делового партнера, чтобы получить больше денег. А я для него всегда была разменной монетой. Замуж за Рагнара я совсем не хотела, но папа не спросил, а просто заставил. Он никогда не угрожает мне напрямую, но я знаю, что если что-то пойдет не так, он может навредить маме и сестре. У меня есть младшая сестренка, — пояснила она, и, вспоминая Оливию, невольно улыбнулась, как и всегда. — И я за них боюсь. Не знаю, что будет, если он действительно хочет уничтожить вашу семью, и у него не выйдет. Как бы не пострадала моя собственная… Хвитсерк не особо умел успокаивать, поэтому изумленных восклицаний и сочувственных слов Ида от него и не ждала. Достаточно было понимающего взгляда, который он на неё кинул. Он задумчиво вертел в руках мобильник, кусая нижнюю губу. Ида очень надеялась, что он раздумывает над её словами. Откровенность за откровенность, быть может? Иисусе Христе на кресте, какой тварью она себя сейчас чувствовала! И, наверное, ею была, но так было нужно. «Хвитсерк, прости. Ты обязательно поймешь, ведь я пытаюсь защитить свою семью. И твою семью. И тебя. И ради этого предаю собственного отца, но он заслуживает этого».  — Ивар знает?  — Догадывается, — осторожно ответила Ида. Она не была готова рассказать Хвитсерку о своей сделке с Иваром. И уж тем более она не смогла бы рассказать, как тьма Ивара воззвала к её собственной, и насколько легче ей стало, когда она эту тьму приняла. Как приняла самого Ивара. — Теперь, когда Уббе ушел, я думаю, ему нелегко. Если мой отец найдет союзников, в опасности не только он и ты, или я, возможно. В принципе, все, кто с вами связан. Лицо Хвитсерка потемнело. Он поджал губы.  — И каков же план? Ида снова вздохнула. «Если бы я знала, Хвитсерк. А если бы знала — не сказала бы, прости».  — Я не знаю. Но мне кажется, сейчас необходимо усилить охрану всем, кто хоть как-то связан с Лодброками. Просто на всякий случай. Если ты поговоришь об этом с Иваром… -…то он меня не послушает, — в голосе Хвитсерка скользнула и пропала горечь. Ида видела, что его отношения с Иваром далеки от идеала, и тем больше ей импонировала своеобразная преданность Хита. Которая, впрочем, могла испариться, если его женщине будет угрожать реальная опасность. Вместо Ивара он рванется спасать Элсвиту, и, наверное, будет прав, но дорог сейчас каждый союзник. Они помолчали. Было заметно, что Хвитсерк раздумывает над словами Иды.  — В принципе, — через пару минут она решилась продолжить диалог. Её тошнило от собственного поведения, но Ида была хорошей ученицей, и она училась у Ивара искусству управления людьми, даже теми, кого считала близкими. — Я, конечно, не очень хорошо знаю Ивара, но пока я с ним работаю, мне показалось, что он верит хорошим сделкам. Ты к нему лоялен, ты ему верен, и если ты скажешь, что будешь с ним рядом в борьбе против моего отца, Ивар защитит всех, кого ты попросишь его защитить. А я постараюсь уговорить его ударить раньше, чем мой отец что-то придумает. Нельзя допустить ещё одного покушения. По глазам Хвитсерка Ида увидела, что всё же попала в цель. И, хотя Хвитсерк вряд ли раскрыл бы ей имя своей девушки, о которой так волновался, Иде было это не нужно. В любом случае, Хвитсерку придется открыть свою тайну Ивару, чтобы тот сумел обеспечить охрану. «Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что я пыталась тобой манипулировать». Ночь за окном постепенно рассеивалась, и Ида Блэк-Лодброк, прислонив голову к стеклу, глядела на очертания деревьев, проступающих из темноты. Во рту у неё хранился кислый привкус собственной хитрости, о которой, она хотела бы в это верить, её единственный в этом доме друг не узнает. * * * День похорон. Смерть Соломона Хэнли стала для Исайи Блэка настоящим ударом. Как любящая и верная дочь, Ида не могла не поддержать его в минуту утраты и приехала сопроводить его на похороны. Хотя сердце её радовалось смерти старого пройдохи и редкостной сволочи. Отец был расстроен и мрачен. Ида догадывалась, что он строит планы мести, он знает, кто убил мистера Хэнли. Почему-то ей было весело: у отца ничего не получалось, Ивар снова был впереди на два или даже три шага, и теперь отец будет делать то, что Ивар для него запланировал, сам того не зная. Исайя утешал бывшую жену Соломона и его младшую дочь. Сын мистера Хэнли, Кевин, стоял, сунув руки в карманы джинсов — он даже не удосужился надеть приличествующий случаю костюм. Ида знала Кевина с детства: знала, что его пороли за каждую провинность, что его активно готовили перенять отцовское дело. Знала, что Кевин мечтает совсем о другом, но его никто не спрашивал. Итог домашней войны для него стал неутешительным: Йель, юридический факультет, ненавистная профессия и заранее нагретое место в фирме. Кевин был хорошим юристом, но душа у него к профессии не лежала. Иде захотелось подойти к нему, сказать что-нибудь ободряющее, но слов не находилось — она понимала, что о смерти отца Кевин, полжизни его ненавидящий, не жалел, а солгать, что теперь он может быть тем, кем всю жизнь мечтал, Ида не могла. Не сможет. Кто будет преумножать активы семьи? Потом всех отвезли на ужин в ресторан, и, хотя повод был грустный, после нескольких бокалов вина большинство успело забыть, что они только что похоронили человека, которого знали. Исайя отозвал Иду в сторону.  — Я не могу оставить его смерть безнаказанной, — хмурился он. — Мне понадобится твоя помощь. Ида улыбалась, возвращаясь домой. Отец поступал именно так, как хотел от него Ивар, и она ощущала согревающую гордость за человека, сумевшего рассчитать будущие шаги Исайи Блэка настолько четко, пользуясь её подсказками. Ивар всегда был умнее других. Войдя в дом, она сняла с головы шляпку, вытащила шпильки, позволяя светлым длинным волосам упасть ей на плечи. Со вздохом плюхнулась на диван и сбросила туфли, давящие на ступни, будто колодки. Ида знала, что должна найти Ивара и сообщить ему, что Исайя попался в расставленные сети, но позволила себе несколько минут провести в одиночестве и тишине. Подготовиться к разговору. Их отношения с Иваром становились всё страннее. Сопротивляться притяжению не было сил. Иду колотило, когда Ивар прикасался к ней, и после ночи, когда был убит Соломон Хэнли, это проявилось сильнее. Ида всё ещё чувствовала ладони Ивара, оттягивающие её волосы, его окровавленные губы, впивающиеся в её собственные, и эту почти животную ярость и страсть, клокотавшую в обоих. Ида понимала, что с Иваром не может быть нормальных отношений, не может быть никаких отношений вообще — он социопат и калека. Но понимала она это разумом, а первобытная часть её натуры, темная и ошалевшая от запаха крови и безнаказанности, исходящего от Ивара, считала иначе. У неё голова кружилась от желания, которого она так долго сдерживала, а потом выпустила наружу, и оно превратилось в бушующий тайфун, сметающий всё на своем пути к чертям. Ну и пусть. К черту, пускай будет кровь на губах и сумасшествие, толкающее в самую бездну. Лучше так, чем всю жизнь держать себя в рамках и быть в чужих руках куклой, марионеткой, призванной исполнять чью-то волю, когда у неё есть собственная. Пусть будет эта тьма, пределов которой нет. Ида осознавала, что пути назад у Красной Шапочки, последовавшей за Серым Волком, уже не будет. Он либо сожрет её, либо превратит в себе подобную, и оба варианта, если подумать, были не так уж плохи, если итогом их будет освобождение — и самой Иды от условностей и отцовских измывательств, и её семьи от Исайи Блэка. В конце концов, если тебя кусает оборотень, ты либо умираешь, либо становишься ему подобным. Ида была готова рискнуть и сыграть в эту лотерею. Возможно, она была готова раскрутить этот барабан ещё в ту минуту, когда впервые увидела ледяные глаза, смотрящие на неё с изумлением и любопытством. Или когда Ивар коснулся губами её запястья, обжигая змеиным прикосновением. В кабинете Ивара было полутемно. Он сидел в своем кресле у окна и смотрел на улицу, задумчиво вращая в пальцах канцелярский нож. Ида прикрыла за собой дверь.  — Ивар.  — Ида, — отозвался он, не оборачиваясь. — У тебя хорошие новости? Она улыбнулась.  — Нет новостей лучше. Ивар хмыкнул, всё так же не оборачиваясь.  — Тогда подойди ко мне ближе. Почему у вас такие большие уши, бабушка? Чтобы лучше слышать тебя, Красная Шапочка. Он слушал Иду, склонив голову набок, и его холодный взгляд не выражал ничего, но, губы растянулись в довольной ухмылке, стоило ей сообщить о решении Исайи. А такие большие зубы у меня для того, чтобы съесть тебя, Красная Шапочка.  — Я так и думал, — прошептал Ивар. — Блэк сам развязал войну, из которой он живым не выйдет, а с ним — и все союзники, — он побарабанил пальцами по подлокотнику инвалидного кресла. В неверном свете его настольной лампы сверкнули рубиновые глазки змеи-браслета. — Я помню о твоем условии, Ида, — он зашторил на мгновение длинными ресницами ледяной взгляд. — И твоя семья будет в безопасности, что бы ни случилось. Ида знала, что Ивар выполнит обещание. Он мог быть каким угодно жестоким, но клятвы богам были для него священны.  — Я знаю, — тихо произнесла она. — Это единственное, в чем я не сомневаюсь. Но, если говорить честно, Ида не сомневалась ещё в одном. Если она будет лояльна Лодброкам и верна самому Ивару, он перегрызет горло их общим врагам. Всем до единого. И, боже, Иде не нужно было слов, чтобы знать об этом.