Aut vincere aut mori

Торви смотрела, как Астрид наливает виски в стакан, и кубики льда бьются о стеклянные стенки. Руки у Астрид дрожали, а напиток она выпила в несколько глотков, будто не замечая, что пьет неразбавленный. Торви подумала, что волнуется она неспроста… и вряд ли волнуется за Лагерту и Бьерна. И что-то внутри, вроде интуиции, подсказало ей, что не в таких уж они с Астрид разных ситуациях, как могло бы показаться. Но всё же различие было. Астрид всё ещё была приближена к Лагерте. Ингстады всё ещё доверяли ей, пусть и с оглядкой. И пока что ей ничего не угрожало. А вот о себе Торви сказать этого не могла. Она хорошо понимала, что для Лагерты она — уже «отработанный материал», и, чем бы ни закончилось противостояние Лодброков и Блэков, и ей, и Эрлендуру, возможно, уготована смерть. Если Ивар и его люди не будут достаточно расторопны, чтобы вытащить их отсюда. Или если Торви сама не придумает, как выбраться. Только в голову ничего не приходило. У неё не было с собой оружия, а что происходило у Блэков, не знал никто. У Торви была только надежда, но она прекрасно знала, какой ложной надежда может быть. И всё же не могла не не надеяться. Что ещё оставалось? Если бы Торви могла, она бы выгрызла зубами свободу себе и Эрлендуру, да только не было у неё шансов. Она уже сделала всё, что от неё зависело. Тишина, прерываемая только глухим стуком льда о стакан, вспарывала Торви нервы. Хлопнула дверь, и Лагерта вошла в помещение — как всегда, идеально элегантная, но способная, в случае чего, всадить пулю между глаз любому, кто встанет у неё на пути. Бросила пиджак на кресло:  — Новости? — Никаких вестей, — отрапортовала Раннхильд. — Мобильные телефоны девочек не отвечают. Лагерта нахмурилась. — Плохой знак, — произнесла она. — Известно, кто из братьев отправился к Блэкам? Раннхильд кивнула. — Поехал только Хвитсерк, вместе с дочерью Исайи Блэка. Больше никого. Он либо мертв… — Либо Лодброки в очередной раз вывернулись, — закончила за неё Лагерта. Торви очень надеялась на второй вариант. Она не совсем понимала, как Ивар сможет оправдать свое нападение на Ингстадов, но это её не касалось. Она просто хотела спастись и вытащить Эрлендура, а потом забрать сыновей и уехать как можно дальше от Чикаго. Хоть в Новую Зеландию или в Китай, куда угодно, лишь бы длинные руки Лагерты не достали их. Такой глупый, такой наивный, но полный надежды план… Время тянулось медленно. Астрид придерживала смартфон ближе к себе, будто ждала важного сообщения или звонка, и чем дольше молчал её телефон, тем бледнее она становилась. Торви чувствовала, как звенит в воздухе напряжение, а нервы у всех были натянуты до предела. Все понимали, что битва — не война — подходит к своей кульминации, и кто бы ещё знал, чем закончится это сражение? Кто уползет зализывать раны, а кто наденет корону из чужих костей? Бьерн приехал позже, и новости он принёс очень плохие.  — Исайя Блэк убит, — сообщил он. Торви впервые видела, чтобы у Железнобокого подрагивали руки, пока он прикуривает. — И его люди, насколько я знаю, убиты почти все, мама. Кого-то из них люди Ивара захватили, а это значит, что Бескостный может узнать о нашей причастности! «Он уже знает, — подумала Торви, изо всех сил пытаясь скрыть эмоции. Она годами училась сохранять лицо, чтобы не выдать в этой семье своих истинных чувств, и даже сейчас смогла не выказать радости, что планы Ингстадов провалились. Хотя она знала также, что этот провал мог означать и её собственный крах. — Он уже знает, и он придёт за вами» Она могла чувствовать, как Астрид, сидевшая рядом, ощутимо расслабилась. Не до конца, но всё же, хотя её мобильный по-прежнему молчал.  — Обвёл нас вокруг пальца, — Лагерта оставалась королевой, даже понимая, что калека и его армия собираются сбросить её с импровизированного трона. — Я знала, что с этой историей с женитьбой что-то не так. Взгляд Бьерна метнулся к Торви, и ей пришлось собрать всё её самообладание, чтобы сохранить видимое спокойствие, хотя по её нервам будто тёркой прошлись.  — Это ты сообщила, что Ивар собирается жениться на Иде, и так занят этим, что не подозревает о плане Блэков, — голос Бьерна был подозрительно спокоен, и это не предвещало ничего хорошего. — Если бы он действительно собирался жениться, он бы сообщил об этом всей семье.  — Я ручаюсь лишь за то, что слышала, — Торви приложило много усилий, чтобы ответить ему достойно и не сорваться. — Неужели ты думаешь, что Ивар или Ида, зная, кто я, стали бы отвечать на прямые вопросы?  — То есть, ты хочешь сказать, что ещё и рисковала ради моей матери, так? — Бьерн закипел, и это видно по его вспыхнувшим гневом глазам. На щеках начали ходить желваки. — А вовсе не ради…  — Бьерн, — холодно прервала его Лагерта. — Успокойся. Нам всем нужно успокоиться и попытаться понять, как действовать дальше.  — Я бы тоже хотел знать, как, — Бьерн яростно выпустил в воздух сизый дым, на мгновение скрывший злые складки у него рта. Сигареты, которые он так любил, воняли просто ужасно, и этот запах теперь забился Торви в ноздри. Ей очень хотелось чихнуть. — Ивар никогда не доверял мне до конца, иначе я бы знал о его планах! И он вызвал в США Сигурда. Без моего ведома! Он знал, что я не лоялен к нему! Торви подумала, что она может слышать грохот, с которым рухнула уверенность её мужа в том, что Ивар держит его за равного… равного хотя бы Хвитсерку. Ибо теперь становилось понятно, что Ивар Бескостный четко разделял уровни доверия, на которых держал собственных братьев, и уровень Бьерна Железнобокого оказался намного ниже, чем тот полагал. И теперь Железнобокий был почти в панике. И в ярости, только усиливавшейся его страхом. Прежде тихо сидевший в кресле Уббе поднялся, подошел к Бьерну и положил ему руку на плечо.  — Если кто-то из «дев», что были у Блэков, остался в живых и расколется под пытками Ивара, вам лучше убираться отсюда. И тебе, и Лагерте. Мы оба знаем Ивара всю жизнь, и мы оба знаем, что он постарается смести всех своих врагов, если у него возникнет эта возможность. Лагерту он всегда ненавидел, но нужно убедить его, что ты всегда был на его стороне. Где, он думает, ты сейчас?  — В Лос-Анджелесе, проверяю, как идут дела в одном из наших казино, — Бьерн всё ещё был похож на разъяренного медведя, в чью берлогу вломились посреди зимней спячки.  — Пусть он продолжает так думать, — кивнул Уббе. — Ты должен быть осторожен. Лагерта, тебе нужно уехать из города как можно скорее. Желательно, прямо сейчас. Я разберусь с происходящим. По крайней мере, пусть Ивар лучше думает, что я и те «девы щита», что попались у Блэков, провернули это без вашего участия и ведома. У меня, по крайней мере, есть мотивы увидеть и Ивара, и Хвитсерка мертвыми. Лагерта, чуть прищурившись, изучала Уббе. Торви могла поклясться, что Лагерта ему не доверяет — ей наверняка чудится странным, что старший единоутробный брат Бескостного переметнулся на её сторону так быстро. С другой стороны, будучи вхожей в семью Лодброков даже после развода с Рагнаром, Лагерта видела, насколько недооценивают Уббе и Аслауг, и сам Рагнар, а после — Ивар. И знала, что обожаемая жена Уббе изменяла ему с Хвитсерком. А вода, как всем известно, камень точит. Ещё Торви понимала, что сейчас у Лагерты толком не было выбора: уходить и оставить всё Уббе, чтобы хоть как-то сохранить вхожесть в семью Лодброков и постараться убедить Ивара в своей непричастности, или остаться и подтвердить уверенность Ивара в её виновности. О, разумеется, его веру в это нельзя было поколебать, но и давать лишних доказательств не стоило бы. Как и подставлять Бьерна. Торви прикрыла глаза. Вряд ли Уббе пощадит Эрлендура или её саму. Или их обоих. Ледяной ужас перед смертью омывал изнутри. Она верила в богов и в Вальхаллу, но также знала, что не попадёт в неё. Эрлендур, быть может, и окажется в чертогах Одина — что есть всё его существование последние дни, как не борьба? — однако ей там места не будет. Они были разлучены в жизни, такими останутся и после смерти, и их обоих разлучат с Эриком и Рефилом, которые, возможно, под влиянием Бьерна и вовсе свою мать возненавидят. К её горлу подкатил горький комок, и она стиснула зубы, чтобы сдержать подступающие всхлипы. Не сдержала обещания. Она не сдержала ни одного обещания — ни сыновьям, ни Эрлендуру, зато Ивар Бескостный нарушил своё слово, и он не поможет ей, а оставит здесь умирать.  — Нет, — прошептала Торви. — Нет, пожалуйста… Кого бы ещё волновала её жизнь, в самом деле!  — Нужна помощь? — Астрид одним махом допила второй стакан виски. — Уббе? Он покачал головой.  — Нет, ты тоже уходи. Я постараюсь закончить здесь всё до прибытия Ивара или его людей. Бескостный и так наверняка в курсе, что ты шпионишь для Лагерты в компании Экберта, не стоит подставлять тебя ещё сильнее. Астрид кивнула.  — Тогда удачи, — и скользнула к выходу, не взглянув на Торви. Так, будто та уже и вовсе была мертва. Раннхильд последовала за ней. Лагерта молчала несколько минут, обдумывая слова Уббе, потом поднялась из своего кресла, взяла пиджак, небрежно брошенный на его спинку.  — Ты не сдержала своего обещания, Торви, — произнесла она. — Я хотела пощадить тебя и Эрлендура и позволить вам уехать — на моих условиях, разумеется, — но Ивар Бескостный всё ещё жив, и я знаю, что ты просила у него помощи. Ты предала не только моего сына, но и меня. Сама знаешь, что я делаю с предателями. Она врала, разумеется. Ни за что и никогда она не оставила бы их в живых. «Нет, нет, нет, нет… Я должна, должна сделать хоть что-то…» Ради Эрлендура. Для сыновей. Ради себя, она должна попытаться спастись, только как? Торви хорошо понимала, что оружия у неё нет, а без оружия её подстрелят прямо здесь. Да и с оружием тоже. Она умела драться и умела стрелять, но это бесполезно, когда у тебя нет ничего, а у Бьерна, Уббе и Лагерты — есть огнестрельное оружие  — У тебя нет доказательств, что я предала тебя, Лагерта! — Торви всё ещё пыталась бороться, хотя понимала, что это бесполезно. Пыталась выцарапать, выгрызть свободу… хотя бы жизнь. — Откуда мне было знать, что Ивар лжет?!  — Дело не в этом, — Ингстад царственно повела рукой. — Ты обратилась к нему за помощью. И ты до последнего была уверена, что Ивар тебе поможет, иначе не была бы так спокойна всё это время.  — Я не обращалась к Ивару! — Торви хотела бы возразить ей твердо, уверенно, однако понимала, что панические нотки выдают её с головой. Лагерта ничего не ответила. Судьба Торви была уже решена, и её с головой накрыло волной безнадежного ужаса. Ещё сильнее, чем прежде, ведь теперь она слышала свой приговор, и обжалованию он не подлежал. Она впилась ногтями в ладони, собирая все силы, чтобы справиться с этим страхом. Не сразу, но у неё получилось. Однако дыхание близкой смерти у Торви на затылке было ледяным, как воздух в горах Норвегии зимой. Она прикрыла глаза. Значит, всё будет так. Значит, надежды у неё нет. И, быть может, если бы она оставалась на стороне Лагерты… Нет. Для Лагерты она в любом случае была бесполезна, зато знала слишком много. Торви поставила не на ту карту, и партия оказалась проиграна. Всухую. Слеза скатилась у неё по щеке, а внутренности опять скрутило холодной рукой так, что впору было согнуться пополам и проблеваться на пол от боли. Но Торви не собиралась доставлять Лагерте или Бьерну удовольствия видеть её слабой. Ни за что. Хватит. Они уже достаточно видели. Она зажмурилась на мгновение, а потом распахнула глаза. Перестань, Торви, ты уже выплакала все слезы и достаточно несла на себе груз вины за то, что втянула Эрлендура в свою жизнь. Всё это не могло закончиться хорошо, правда? Только всё равно её раздирало изнутри болью, а где-то на задворках сознания слепой летучей мышью билась мысль, что всё могло закончиться по-другому. И они могли бы… выжить. Вкус крови мазнул по вкусовым рецепторам, и Торви поняла, что зубами содрала нежную кожицу на нижней губе.  — Уходи, как только закончишь всё, Уббе, — Лагерта перебросила Уббе ключи от одной из машин, и тот ловко их поймал. — Избавься от оружия. И забери их документы, их нужно уничтожить. Не слишком ли быстро она согласилась? В чём здесь подвох? Торви вцепилась пальцами в кожаную обивку дивана. Она могла представить, что будет дальше: Бьерн через какое-то время подаст заявление в полицию о её пропаже. Семья Эрлендура сделает то же самое, только более искренно. Разумеется, полиция не сможет их найти. Какое-то время они будут числиться пропавшими без вести, а потом их объявят мертвыми — какими они и будут, только гораздо дольше. Бьерн убедит Эрика и Рефила, что их мать сбежала с любовником или просто сбежала от них. И если ему не удастся убедить Гутрума, это всё равно ничего не будет значить. Гутрум не сможет ничего доказать, даже если у него будут какие-то догадки. Но Торви знала, что ничего бы в своих поступках не изменила, даже если бы могла. Она была счастлива, хоть и немного. И всё это время у неё была надежда, что всё ещё будет хорошо, а надежда — это всегда маяк. Даже если в итоге его свет приведет на рифы. По крайней мере, закончилось это мучительное, выжирающее душу ожидание. Норны щелкают ножницами. Норны привели её и Эрлендура друг к другу, они же и разведут. Только будь милостив к ним, Всеотец, будь милостив к ним обоим…!  — И путь, по которому я пойду, будет так холоден… — шептала Торви, когда Уббе, осторожно подталкивая в спину, вёл её коридором туда, где Лагерта держала Эрлендура. Невольно она всё равно осматривалась в поисках любой сокрытой возможности сбежать… и не находила её. Гладкие стены коридора не предполагали ни одной двери, а единственное оружие — небольшой нож — «девы» забрали у Торви ещё на входе. И она понимала, что всё равно не воспользуется возможностью сбежать, даже если обнаружит её. Она не хотела… не желала спасаться в одиночестве. А ещё Торви очень давно жила в семье Лодброков, и, как бы ни хотела сохранить себя, всё равно впитала некоторые их черты. Например, умение встречать собственную смерть с гордо поднятой головой. Она помнила, как смеялся Рагнару в лицо её первый муж, Борг, и знала, что у неё хватит мужества поступить так же. Уббе молчал почти всё время. Он не пытался подгонять Торви, тыкая пистолетом ей в поясницу, но она и так знала, что стоит ей хотя бы попытаться метнуться в сторону — и Уббе расстреляет её без сожалений.  — Отдай мне свою сумочку, — спокойно произнес Уббе, когда они приблизились к подвалу, где Лагерта держала Эрлендура. Ну, разумеется. Лагерта ведь приказала не оставлять никаких следов. На мгновение Торви сжала в руках сумку, но потом всё же кинула её Уббе. Он поймал вещь одной рукой. А затем выудил из кармана её телефон. Протянул ей и одними губами шепнул:  — Разблокируй. Торви моргнула. «Что?» Уббе огляделся, внимательно рассмотрел стены и потолок, приложил палец к губам.  — Разблокируй и отдай мне. Торви тупо наблюдала, как он набирает в телефоне что-то в поле для сообщений. Голова у неё шла кругом: если он хочет пристрелить её и Эрлендура, почему не сделает этого? Что он задумал? Это какой-то план Лагерты? Что происходит? Он протянул ей смартфон обратно. Черные строчки на белом поле вкладки сначала расплывались у Торви перед глазами, но потом она смогла прочитать: «Лодброки держат свои обещания, Торви». Сообщение казалось бессмысленным. Уббе отпер дверь, впустил Торви внутрь. Эрлендур по-прежнему находился в подвале. Он сидел на полу, окровавленный и измученный, и Торви, забыв обо всем, бросилась к нему, обхватила его руками и уткнулась лицом в слипшиеся светлые волосы.  — Ты жив, — шептала она, целуя его лицо. На губах оставался привкус пота и засохшей крови. — Ты жив, ты жив…  — Видимо, ненадолго, — пробормотал он. — Ты должна была меня послушать… Рядом с ними упал небольшой ключ, явно от наручников. Торви подняла на Уббе взгляд. Тот мотнул головой, провел пальцем по горлу: времени мало. Нужно спешить. Почему он вообще им помогает? Что происходит? Или это очередной план Лагерты, которая хочет загнать своих жертв прежде, чем убьет? Видя, что Торви не понимает, Уббе приблизился к ним и присел на корточки. Очень тихо, практически шепотом, он произнес:  — Оставь мне свои личные вещи, Торви, вытащи Хорикссона, и бегите. Я помогу вам. Лодброки, знаешь ли, держат свои обещания, — он пожал плечами. — Я знаю, что Ивар обещал вам свободу.  — Лагерта убьет тебя, — в голове у Торви гулко звенела пустота. Она почти приготовилась к смерти и смирилась с ней, но боги, кажется, подарили ей ещё один шанс на жизнь?  — Лагерта не узнает, — покачал головой Уббе. — Сегодня она отключила все камеры здесь, чтобы записи не попали в руки Бескостному. В коридоре я не мог говорить лишь потому, что не был уверен в наличии «жучков» в стенах. В подвале «жучков» точно нет, я уже проверял раньше. Уходите. Никто не увидит вас. Я покажу вам путь. Такси уже ждет. «Неужели это шанс? — маячило в голове у Торви, хотя она боялась верить. — Неужели это… шанс?» Ей так было страшно поверить, но неужели у неё — снова, опять — был выбор?  — Разве Ингстады не захотят доказательств нашей смерти? — каждое слово давалось Эрлендуру с трудом. Торви гладила его по волосам, ощупывала его лицо, чтобы убедиться, что он ещё жив, что она не спит и не бредит. В сердце у неё снова расцветала надежда, хотя Торви не знала, может ли верить этому чувству.  — Времени мало, — Уббе указал взглядом на ключ. Когда Эрлендур освободился от наручников и поднялся на ноги, он едва не упал, и Торви подхватила его. Происходящее казалось ей странным черно-белым калейдоскопом из событий, каждое из которых в любой миг могло оказаться ловушкой.  — Так как ты подтвердишь Лагерте, что убил нас? — прохрипел Эрлендур.  — Я предоставлю ей ваши полусожженые трупы, — ответил Уббе спокойно. — Слава Всеотцу, в этом мире ещё есть люди, которых никто и никогда не хватится. Если бы её жизнь и жизнь Эрлендура не стояла бы на кону, Торви ужаснулась бы цене их спасения, но теперь она думала только о том, как выбраться, как остаться в живых и избавиться от преследования Ингстадов. Потом она обязательно подумает, что кто-то потерял жизнь, чтобы она обрела свою… Потом. Не сейчас. Будет думать об этом сейчас — свихнется.  — Почему ты нам помогаешь? — спросила Торви, когда Уббе подхватил Эрлендура с другой стороны.  — Лодброки держат свои обещания, — повторил он. — А теперь замолчи. Я всё ещё думаю, что Лагерта могла оставить «жучки» в коридоре. И времени действительно мало. И тогда у Торви в голове молнией мелькнула догадка.  — Ты ведь никогда не бросал Бескостного по-настоящему… Подумать об этом она ещё успеет. Просто… догадывалась ли Лагерта? Уббе кинул на Торви острый взгляд.  — Шевелись, — только и ответил он. — А за меня не волнуйся. Я уже не раз доказывал Лагерте свою преданность. Она мне верит. Вот только Торви знала, что на самом деле Лагерта не верит никому. Тащить едва живого Эрлендура к запасному выходу было тяжело. Таксист, ожидавший их, покосился на странную пару, но, увидев крупную купюру перед своим носом, только буркнул, что эта сумма не покроет отмывание сидений от крови. Не стоит ли ему вызвать полицию? Это выглядело, как дешевый шантаж, но Уббе вытащил из кошелька ещё одну.  — Тысяча долларов — и ты забудешь, что вообще приезжал в этот район сегодня, — коротко пояснил он. Торви продолжала ждать, что «девы» Лагерты выскочат из-за угла и расстреляют всех троих в упор. И это казалось вполне вероятным. Не могли Ингстады так доверять Уббе, просто не могли. Лагерта иногда не доверяет сама себе. Не доверяет своему мужу, и, возможно, не доверяет сыну. Почему она оставила здесь Уббе? Не попросила Раннхильд помочь ему? Вдвоем они бы справились быстрее. Только если рассчитывала, что Лодброки прибудут раньше и убьют всех троих. Возможно, именно на это она и рассчитывала, предполагая, что Уббе — предатель. И что будет с ним, если всё это — хитро построенная ею ловушка? Либо Ингстады были в невероятной панике, когда Ивар обхитрил Блэка. Быть может, Лагерта не предполагала, что весь план Ивара был выверен настолько, что приведет к ней. Быть может, она просто бросила Уббе грудью на амбразуру, как бросила своих «дев», чтобы спасти себя и Бьерна. Но Лагерта не была дурой, никогда не была. Быть может, она специально держала Уббе ближе к себе. Ингстад была слишком умна. Возможно, смерть Торви и Эрлендура и не была её целью. Возможно, её целью был Уббе. К черту. Торви больше не хотела думать о мотивах Лагерты, какими бы они ни были. Она уткнулась носом в шею Эрлендура.  — Всё будет хорошо, — пробормотала едва слышно. — Ты веришь? Всё будет хорошо… Эрлендур издал хриплый смешок.  — Поверю, когда будем уверены, что не получим пулю в затылок. Уббе протянул Торви клочок бумаги с наспех накорябанным адресом.  — Парня зовут Паук. Он промышляет поддельными паспортами, от настоящих не отличишь. Ваши уже у него, на тебя и на Эрлендура. Оплаченные; всего два документа. Паук даст вам машину. Уезжайте на север, в Мэн, а оттуда — в Канаду. «Канада… — подумала Торви. — Опальные Лодброки бегут в Канаду, будто им там намазано мёдом» И тут она поняла, что ни одним словом Уббе не упомянул ни Эрика, ни Рефила, ни Гутрума. Будто их судьба и вовсе никого не беспокоила. Куда она уедет без детей? Как оставит здесь сыновей?! Ещё десять минут назад Торви прощалась с ними навсегда, но знала, что сможет наблюдать за ними, если боги позволят. А теперь она лишалась даже этой возможности. Она просто… исчезала из их жизни? Так? Так? Слова Уббе обрывали всякую возможность забрать мальчиков с собой.  — А дети? — сорвалось у неё. — Эрик? Рефил? Уббе качнул головой.  — Прости, Торви. Никто не всесилен. Если забрать их из школы, Лагерта и Бьерн точно будут знать, что вы живы. Прости. Горло у Торви сжалось. Она больше никогда не увидит ни Эрика, ни Рефила, ни Гутрума. Эрлендур даже не сможет обнять сына, пусть даже он пока ещё не знает, что Рефил — его, от него. Возможно, её жизнь не стоила этой жертвы, раз дети всегда будут думать, что она — тварь, бросившая их и сбежавшая… куда угодно сбежавшая. И Бьерн постепенно превратит их в таких же, как он сам. Торви заплакала, уткнувшись в плечо Эрлендура, и плакала, пока такси не привезло их к Пауку.