Aut vincere aut mori

Смерть Исайи Блэка изменила многое. Лагерта «залегла на дно», и Бьерн, якобы вернувшийся из Калифорнии, убеждал Ивара, что понятия не имеет, где она. Разумеется, Ивар ему не верил, хотя доказательств у него тоже не было. Банковские выписки говорили о том, что Бьерн покупал билеты до Лос-Анджелеса и обратно, а сотрудники аэропорта Чикаго отказывались предоставлять сведения о составе и количестве пассажиров этого рейса. Ивар знал, что мог бы надавить на них, но не стал этого делать. Бьерн проколется, он был в этом уверен. Рано или поздно Бьерн проколется. Ида переживала смерть отца тяжелее, чем она думала. Чем сам Ивар думал, она будет переживать. Она старалась не показывать своей боли, однако Ивар, даже не будучи чувствительным человеком, знал, что ей больно. Когда-то он испытал эту боль сам. Рагнар никогда не был хорошим отцом: выбирая между строительством своей криминальной империи и воспитанием сыновей, он выбрал первое. Только Бьерн ещё помнил, каким был Рагнар-отец, а не Рагнар-бизнесмен и глава клана Лодброков. Но Ивар всё равно любил его и горевал после его смерти. Всё, что осталось от небольшой «семьи» Блэков теперь принадлежало Иде. Ивар бы солгал, если бы сказал, что его не интересует возможность расширить своё влияние ещё и на Милуоки, и он понимал, что для этого должен жениться на Иде. Не то чтобы он был против. Не то чтобы она была против… наверное. Ни словом, ни делом за эти дни она не обвинила его в смерти Исайи, она и не смогла бы: это было дело рук их обоих. Просто Ида должна была пережить. На похоронах Исайи она держалась молодцом. Все вокруг делали вид, что не знают, от чьей руки он погиб. Друзья Исайи — те немногие, что ещё оставались, — косились на Иду, и их взгляды забавляли Ивара. Он только крепче сжимал её ладонь. Маленькая Оливия плакала, прижимаясь к матери. Глаза миссис Блэк были сухими, но в них металась паника. Она, привыкшая жить за спиной мужа, понятия не имела, как решать бытовые проблемы без него. Ида, избавившаяся от отца и выигравшая Лодброкам ещё немного времени в борьбе с их истинными врагами, получила двоих детей в нагрузку к осколкам отцовской империи. Несколько дней она практически не выходила из комнаты. Не горевала безутешно, а лишь пыталась смириться с положением вещей. Ивар не беспокоил её, хотя постель без Иды казалась ему пустой и холодной — когда он только успел привыкнуть к ней? На третий день она пришла. Скользнула к нему под одеяло и прижалась всем телом.  — Я знала, на что иду, — произнесла она тихо. — Просто не думала, что будет так…  — Больно? — подсказал Ивар. Это было жестко, возможно, жестоко, но он привык называть вещи своими именами. Она кивнула.  — Я никогда его не любила. Он не был хорошим отцом, но он им был всё равно. Глупо было надеяться, что я испытаю только облегчение. Горечь тоже есть. Когда-то он не был ко мне так несправедлив, — она уткнулась носом в шею Ивара. — Когда я была маленькой, он водил меня в зоопарк. «А потом продал тебя Рагнару Лодброку за малую толику власти, — закончил за неё Ивар. — Исайя получил по заслугам» Но, разумеется, Ида знала это и без него. Ивар никогда не признался бы, что его — неожиданно и для него самого — смутило её доверие, её проявление слабости. Но не отвернуло. Он хорошо знал, что змеи уязвимее всего в момент, когда сбрасывают кожу, и именно это происходило сейчас с Идой. Она сбрасывала кожу, чтобы стать другой. Стать сильнее. И она тоже это понимала.  — Завтра я должна встретиться с его людьми, — Ида подняла голову, вглядываясь в лицо Ивара. — Ты поедешь со мной? Предложение было заманчивым. Ивар мог поехать с ней. Мог показать свою власть, мог внушить им страх. Но люди, когда-то дававшие клятву верности семье Блэков, не принадлежали ему. Они никогда не признали бы его силу. Они ждали появления Иды, они хотели видеть только её. И она должна была справиться с этим сама. Ивар был уверен, что справится.  — Нет, — он покачал головой. — Это — твой клан, Ида. Они должны увидеть тебя. Меня они не признают, даже рядом с тобой. Было нелегко признаваться в этом себе. Ивар Бескостный привык, что перед ним склоняют головы даже те, кто не желал этого. Но сейчас он понимал, что, несмотря на их отношения с Идой, после смерти Исайи его люди были вольны уйти, и они уйдут, если предъявить им убийцу их босса, как их будущего «отца». Возможность союза с людьми Блэков была всё ещё слишком хрупка. Сначала Ида должна завоевать их доверие. Убедить их в необходимости не мстить Лодброкам, а сотрудничать с ними. Сейчас они были в раздрае. Но если она не покажет им, кто теперь главный в Милуоки, они переметнутся к Лагерте или обратятся к Экберту с просьбой помочь отомстить. Этого Ивару было не нужно. Ида закусила губу.  — Что, если они знают о нашем плане? Ивар хмыкнул:  — Всё, что они знают, — это что ты привезла им Хвитсерка, а потом где-то и что-то пошло не так. Ты сможешь убедить их, что хочешь отомстить, но сначала нужно уничтожить моих врагов, чтобы ударить меня исподтишка. Бойцы Исайи — как и любые бойцы — не слишком-то умны, они заглотят наживку. Задумчиво кивнув, Ида поднесла к глазам ладонь, принялась рассматривать давно заживший тонкий шрам, оставленный Иваром.  — Мне жаль, что отец закончил именно так, — она сглотнула. — Но я… — вздохнув, она зажмурилась на мгновение и продолжила: — но я знаю, что моё будущее связано с Лодброками. И с тобой. Это был не самый типичный для них разговор. Они оба не привыкли открыто выражать свои эмоции, прячась за частоколом недоговорок, намёков и подколок. И теперь Ивар думал, что, возможно, эти слова Иды стоили любых признаний в любви. Их обоих и связывало нечто большее, чем любовь. Партнерство. Понимание. И притяжение, каждый раз выбрасывающее Ивара за все возможные грани.  — Сигюн, — хрипло произнес он. — Ты — Лодброк теперь. И ничто этого не изменит. Ивар Бескостный не любил слабости, но хорошо помнил, что значит потерять отца и остаться одному. Знал, что значило стать главой клана, который мог тебя таковым и не признать. Ивар был калекой. Ида была женщиной. Они оба были не слишком-то желанными кандидатами на места своих отцов, но когда больше некому взять вожжи в руки… кто-то же должен сделать это, правда? Кто-то должен. * * * Ида уезжает в Милуоки, а Ивар возвращается к повседневным делам Lothbrok Inc. За время его отсутствия — почти неделю — на его столе скопилось множество контрактов и коммерческих предложений, которые он должен был просмотреть. Рядом больше не было Уббе, чтобы заменять его, и Ивар выпил немало кофе прежде, чем окончательно разобрался в бумагах. Это помогало ему отвлечься от мыслей о Лагерте. О возможном предательстве Бьерна. Об Иде, которая где-то там, в Милуоки, справлялась с последствиями смерти Исайи Блэка. Часы показывали семь вечера, когда Ивар оторвался от последнего контракта. Буквы расплывались перед его уставшими глазами. Он откинулся на спинку кресла и зажмурился, но сухие юридические формулировки, казалось, были выжжены у него под веками, и отдохнуть не удалось. Открыв глаза, он потянулся за телефоном и набрал Ауд. За то время, что эта девчонка работала помощником юриста, она показала себя достаточно… неглупой. Может быть, ей можно будет доверить проверку договоров, хотя бы поверхностно. Ивар не доверял своему юристу.  — Да, мистер Лодброк? — Ауд отозвалась на звонок почти сразу же.  — Полагаю, ты уже не в офисе? — сухо поинтересовался Ивар. — Я оставлю тебе у моей секретарши несколько договоров, заберешь их утром и перепроверишь. И он сбросил вызов, нисколько не заботясь о её мнения. Он платил Ауд за то, что в вопросах назначения очередного задания она не имела своего мнения, а выполняла то, что ей скажут. И она успешно справлялась и с этим, и со своей основной работой. Ауд была достаточно умна, чтобы ей хватало мозгов это не выпячивать. Ивар помассировал пальцами виски. Великие боги, как у него болела голова… Он с удовольствием бы сунул её даже в мясорубку, если бы это прекратило боль. Смартфон зазвонил, врезаясь в мозг громкой стандартной мелодией.  — Фенрирово дерьмо… — простонал Ивар, глядя на экран, затем ткнул в зелёную кнопку. — Что тебе надо? — нелюбезно рыкнул он. Судя по спокойному тону, Альфреда его хамство не смутило.  — Нужно встретиться, Бескостный. Есть новости. Срочные, — добавил он прежде, чем Ивар успел послать его в Хельхейм. Встречаться за очередной партией в шахматы уже вошло у них в привычку. Глядя, как Альфред расставляет фигуры на доске, Ивар задумался, насколько тесно были переплетены судьбы их семьи. Он не был в восторге от этого — причастность Экберта к смерти Рагнара была очевидной, хоть он и не мог её доказать. Но Альфред не выносил своего деда точно так же, как Ивар ненавидел Лагерту, и это объединяло их.  — Рассказывай, — Ивар прошел пешкой на е2, подпер подбородок рукой. Сегодня они не старались переиграть друг друга, а всего лишь продолжали партию, прерванную раньше.  — Лагерта приходила к моему деду, — Альфред сделал свой ход и скрестил на груди руки. — Экберт заключил с ней союз. Мне кажется, если не ответить им сейчас, то мы оба окажемся в дерьме.  — Херовый заплыв, — соглашается Ивар и «съедает» пешку Альфреда. Тот морщит нос. — Твои предложения? Всё, что рассказывает ему Альфред, заставляет Бескостного забыть о партии. Мальчишка собирается пойти ва-банк. Здоровье Экберта висит на волоске, и правильно замененные таблетки могут спровоцировать ухудшение самочувствия. Пока Экберт будет наблюдаться в больнице, Альфред будет представлять его интересы. Ни Джудит, ни Этельвульф не обладали акциями компании, а Этельред, уходя из дома, позаботился о передаче своей части Альфреду. В отсутствие деда Альфред мог единолично решать судьбу акций… по крайней мере, своей части. Он и решил. Ивар не мог не признать: от мальчишки он ожидал чего угодно, только не хода конём, идущего вразрез с любыми планами. Альфред собирался объединить компании. Объединение должно было пройти несколько этапов: сначала Ивар приобретал у Альфреда часть акций, которая когда-то принадлежала Этельреду, а Ивар, в свою очередь, продавал Альфреду часть акций Lothbrok Inc. Вторым этапом должно было стать слияние корпораций — как только Экберт окажется одной, а лучше двумя ногами в могиле. Как только он потеряет способность хоть что-то решать. Идея была практически безумной. Дерзкой, как и сам экбертовский мальчишка. И, возможно, именно поэтому она могла бы… сработать?  — С чего ты взял, что я соглашусь? Альфред фыркнул:  — Я спас твою задницу, Бескостный. И даже безотносительно этого — ты не хочешь, чтобы мой дед объединялся с Лагертой. А предотвратить это может только его смерть или хотя бы то состояние, когда он не сможет адекватно воспринимать реальность или выражать свою волю. Лагерта уже получила от моего деда контакты человека, который может убить тебя.  — И кто же это? — Ивар вцепился в последнюю фразу, как клещ. Разумеется, Ингстады не собирались сдаваться. Разумеется, Лагерта была готова сделать всё, чтобы уничтожить сыновей ненавистной Аслауг. И даже нанять убийцу. Или искать союзников там, где прежде бы и не подумала. Чертова сука! Ивар едва сдержался, чтобы не зашипеть сквозь зубы.  — Пока не знаю, — Альфред покачал головой. — Но я выясню. Только я могу это выяснить. Если ты, в свою очередь, поможешь мне. Ивар воспользовался ладьей, чтобы Альфред лишился коня. Удовлетворенно улыбнувшись, Бескостный сложил руки под подбородком — так, чтобы браслет в виде змеи был хорошо виден. Да, Альфред спас его жизнь, однако разве это повод верить ему безоговорочно? Альфреду лучше помнить, с кем он имеет дело. А задумка его была весьма любопытной, Ивар это признавал.  — Мне нравится твоя идея, — признался он. — Позволишь изучить проект договоров купли-продажи акций и проект слияния компаний?  — Разумеется, — тонко усмехнулся Альфред. — Я буду ждать протокол разногласий. Он положил на стол папку с документами.  — Шах, — сообщил Ивар, забирая бумаги. — Сообщи мне, как только Экберт попадет в больницу. Крах Экберта он хотел наблюдать сам. И пусть ему не удастся убить старика своими руками, что ж, так даже лучше. Смертельный удар прилетит Экберту от человека, которому он доверял больше всех на свете. И которого, на свою беду, воспитал слишком умным.