Неравноценный обмен

Кхуши стояла у окна крошечной одноместной палаты, безучастно глядя на засохшие ветки деревьев, царапавших стекло, когда, как сейчас, поднимался сильный ветер. Глухой скрежет не был ей неприятен, он странным образом гармонировал с тем, что творилось в её душе. Первый всплеск страха и паники, случившийся день назад и закончившийся истерикой, которую врачи смогли прекратить только медикаментозно, сделав успокаивающий укол, прошёл, оставив после себя странную, необъятную пустоту чувств и эмоций. Пустоту, не меньшую, чем провал в памяти, который казался бескрайним и бездонным ущельем, отделявшим её, теперешнюю, стоящую на безжизненном берегу, от другой, той, которой она себя не знала, но, должно быть, счастливую. Она на ощупь нашла единственную связь с прошлым – кольцо, зажатое в кулаке, которое удивительным образом осталось с ней. Теперь оно висело на простеньком шнурке на её шее, став преградой на краю того ущелья, где она, покачиваясь стояла, готовая в любой момент рухнуть в безумие. Именно оно не позволило сделать шаг в пропасть. Оно стало спасением, стало связью с реальностью, дало надежду на то, что она однажды вернётся к себе. Кхуши привыкала к этому состоянию, а врачи и психолог, которых ей обеспечил Ансари, явившийся на следующий день с гостинцами и букетом белых роз, тормошили девушку, не позволяя ей полностью раствориться в страхе перед реальностью. Кхуши опустила вниз руку, пальцы которой бессознательно чертили какие-то символы на стекле, и, вздохнув, направилась к двери. Пора было идти на обед, а затем на процедуры, и лучше сделать это самой, пока улыбчивая, но чем-то раздражавшая медсестра не пришла за ней. Если бы она хоть на секунду задумалась, заинтересовалась тем, что начертили её пальцы на стекле… если бы подарила ему немного своего дыхания, то увидела бы буквы, сливающиеся в такое любимое, забытое ею имя – Арнав. - Не повезло твоей подопечной. Удар по голове за последнее время был явно не первым, - высокий мужчина в синем халате размашисто шёл по широкому коридору больницы, успевал показывать на ходу рентгеновские снимки головы и результаты ультразвукового исследования мозга своему собеседнику – импозантному молодому мужчине, внимательно слушающего его диагноз и откровенно игнорирующего совершенно непонятные для непосвящённых снимки и медицинские пояснения рентгенологов. – Перелома не видно, но не факт, что его нет. Нужно будет провести дополнительные обследования. Для проведения томографии нужно будет свозить подопечную в другую клинику, у нас нет необходимого оборудования. Но нужно, обязательно, - настойчиво произнёс доктор, хотя его молчащий до сих пор собеседник ни слова не возразил. - Черепно-мозговая травма не так проста и безобидна, к сожалению. Как в этом случае… - Доктор, я знаю, вы мне это уже объяснили, - вежливо, но твёрдо перебил Ранбир Ансари пошедшего по второму кругу врача. – Дайте мне рекомендации, и я обеспечу весь необходимый девушке уход у нас дома. Разумеется, после того, как будут проведены все нужные исследования и процедуры. Вы же сами говорите, что состояние у неё стабильное, да и медсестра по вашей рекомендации будет находиться круглосуточно рядом с Кхуши. - Амнезия… - словно не слыша его, задумчиво повторил доктор, глядя на снимки в своих руках отсутствующим взглядом. – Вы же знаете, это моя специализация, я собаку съел, фигурально выражаясь, на таких случаях. Сколько больных, да и симулянтов тоже, прошло через мои руки. Так вот… - Так вот? – переспросил Ансари спустя пару минут, когда ему надоело изображать из себя островок посреди бушующей людской реки, огибающей их с застывшим на месте профессором исключительно из уважения к его врачебному статусу. – Она симулирует? - Симулирует? – встряхнулся профессор и подошёл к двери палаты Кхуши. Взялся за ручку и повернулся к Ансари. – Нет, вряд ли. Скорее, мне кажется, что у неё своеобразный психологический посыл, наложившийся на реальную травму. - Доктор, можно яснее? – чуть поморщился Ансари, недовольный тем, что не способен сходу уловить мысль профессора. - Можно, - улыбнулся тот, поняв мимолётную гримасу на лице клиента. – Кхуши не просто не может вспомнить, она не хочет вспоминать. - Наннав, я заказал кофе и завтрак, - НК влетел в комнату брата, умудрившись запнуться о дверь и едва на кувыркнувшись вперёд, в последний миг удержавшись на ногах. Арнав зашёл к себе минутой ранее, на ходу стаскивая с себя пропитавшийся потом и покрытый пылью джемпер, и на его мрачном лице не дрогнул ни единый мускул, несмотря на забавные выкрутасы НК. - Спасибо, - отрывисто бросил Арнав, скрываясь за дверью ванной комнаты. Быстрый душ – это всё, что он позволял себе для того, чтобы передохнуть от выматывающих поисков Кхуши. Даже мысленно он не произносил слово «безрезультативных», запретив себе думать об этом и заперев все чувства внутри. В одном привычном к этому, но сейчас едва справляющемуся с дичайшей нагрузкой органе – сердце… Страх за неё довлел, властвовал над всеми чувствами, вместе с чувством вины, вынимая по частям душу из тела и бросая её в ад саморазрушения и самобичевания, в который он с готовностью погрузился бы с головой, платя муками за каждую её слезу. Если бы он тогда не был так груб, если бы не наговорил ей всего того, что сказал, не думая, в очередной раз раня свою любимую, она бы не ушла в никуда. Она была бы в безопасности, пусть даже и злилась бы на него. Арнав стиснул зубы, отгоняя чем-то манящую бездну. Не сейчас. Он должен её найти, должен удостовериться, что она в порядке. Он найдёт её, найдёт. С ней всё в порядке, он уверен в этом… - Чёрт, - красный, как варёный рак, Арнав выскочил из душевой кабины. Как он не почувствовал, что уже минуту стоит под кипятком? Отрегулировав воду на прохладную, он встал под струи бодрящего душа, шипя сквозь зубы от острой боли в обожжённом теле. Спустя пять минут он, накинув полотенце на плечи, сбривал отросшую щетину. Угол губ дёрнулся в мрачной усмешке: что же, благодаря незапланированному обжигающему душу он сумел ненадолго отвлечься от выматывающей душевной боли, с который жил последние сутки с тех самых пор, как удостоверился в том, что его Кхуши действительно пропала. Чашка кофе, чтобы взбодриться ещё больше, завтрак и лекарства, чтобы организм не подвёл в самый неподходящий момент, и он будет готов к новому витку поисков. - Я найду тебя, Кхуши, - наверное, в тысячный раз пообещал он себе и той, без которой его сердце остановилось, и вышел из ванной комнаты. - Новости есть? – встретил его вопросом НК, который вынужден был прекратить поиски вместе с братом вечером, и, оставив его, появиться дома. В Шантиване ещё не знали о том, что Кхуши пропала. НК сказал всем, что Кхуши с семьёй повезли её отца к врачу в пригород Дели, а буа джи, которая согласилась поддержать эту маленькую ложь, подтвердила всё по телефону Паяль. Правда, трубку у Паяль перехватила Анджали, которая хотела непременно поговорить с Кхуши и узнать, как у неё дела, да и назначить дату следующего ритуала, но Мадхумати оказалась сообразительной, и сделала вид, что пропала связь. Впрочем, Анджали не сильно озаботилась этой проблемой, снова сосредоточившись на своём негодяе-муже. От мыслей о сестре, которая напрочь отказывалась видеть истинное лицо своего мужа, НК отвлёк Арнав. - Нет. Полиция занялась делом, но я совершенно не верю в их результативность, - залпом выпив стакан сока, Арнав приступил к завтраку. – Если сегодня к вечеру я её не найду, сообщим домашним. Дольше скрывать не получится – их в любом случае будут расспрашивать о Кхуши. - Да, - тяжело мотнул головой НК. Он переживал за обоих – и за брата, который почернел за прошедшие сутки, и в глазах которого поселилась странная смесь боли, тоски и непробиваемой решимости найти свою невесту-жену; и за Кхуши, которая растворилась в огромном городе. – Мы найдём её? - Я найду её, - с трудом проглотив ставший вязким кусок рассыпчатой лепёшки, Арнав поднял голову, глядя на брата исподлобья. – Я найду её, - повторил он, отодвигая нетронутый завтрак и залпом выпивая остывший кофе. – Будь на связи, - он говорил уже на ходу, собирая в карманы важные мелочи – ключи от машины, сотовый телефон и бумажник. На мгновение стиснул кожаную обложку, и вложил его во внутренний карман пиджака – там хранилась маленькая фотография Кхуши с обряда обручения. Он не мог открыть бумажник и взглянуть на неё, опасаясь выпустить сгусток боли и отчаяния, который пока мог контролировать, но то, что она находится рядом с его сердцем, придавало ему сил и уверенности. Стремительным шагом он вышел из комнаты, на ходу строя распорядок дня, единственной целью которого был поиск его любимой, его жены, его Кхуши. - Ой, - Кхуши врезалась в какое-то препятствие, оказавшееся прямо за её дверью, и зашипела от боли, потирая лоб. – Вас что, не учили не стоять за дверью? – вырвалось у неё прежде, чем она увидела доктора Амбани. – Ой, - растеряно повторила она, переведя взгляд с врача на своего спасителя, - простите, - совсем смутившись, Кхуши сделала шаг назад, освобождая проход. - За что простите? – игнорируя хмыкнувшего доктора, который, пройдя к журналу обследований, которые вели сёстры, проверял, все ли необходимые процедуры пройдены, мягко спросил Ансари. – Вы абсолютно правы, нам не стоило стоять за дверью. Это вам, - улыбнувшись, он протянул Кхуши небольшой, но очень изящный букет из веточки розовой орхидеи и мелких, розовых же, роз. – Надеюсь, вам нравится розовый цвет. И это тоже вам, - видя, как растерянно вцепилась Кхуши в букет, явно радуясь тому, что можно занять руки и глаза, показал он прозрачный пакет, в который была упакована корзина фруктов. – Я пока поставлю её на стол, а вы найдите вазу, хорошо? Кхуши качнула головой, и поспешно вышла из коридора, чтобы найти медсестру и узнать насчёт вазы, радуясь возможности справиться со своим смущением. «Нравится мне розовый цвет?» - задумалась она, и впервые этот вопрос, связанный с потерей памяти, не заставил её сердце сжаться от страха и тоски. Скорее, возникло любопытство. Повертев в руках букет так и этак, Кхуши поднесла его к лицу и осторожно втянула воздух, пробуя аромат. Нежный. «Наверное, нравится», - решила она и внезапно улыбнулась. Вспомнились слова, которые сказал ей Ансари. Тогда она их не восприняла, была просто не в состоянии видеть что-то хорошее в своём положении, а сейчас они внезапно всплыли в голове, удачно дополнившись нежным букетом и его же вопросом. -Попробуйте отнестись к этому, как ко второму шансу, Кхуши. Как к игре, - он говорил тогда тихо и размеренно, пытаясь пробиться к её сознанию через постоянно льющиеся слёзы, которые превратили мир вокруг в серое пятно, точно так же, как неизвестно чей удар по голове – ей сказали – превратил её память в серое ничто. – Наши вкусы и наши пристрастия, наш выбор и наше прошлое, всё это частенько результат навязанных нам людьми ли, жизнью ли, событий. Выбора, когда выбора вовсе и нет. Сейчас же у вас есть возможность узнать саму себя заново. Узнать, что вы любите, а что – нет. Понять, что заставляет вас улыбаться, а что – плакать. Вы можете раскрыть в себе новую личность, Кхуши, и многие, по сути, позавидовали бы вам за такой шанс. А потом, когда вы вспомните своё прошлое и себя, а вы это обязательно вспомните, я уверен, вы лучше поймёте, кто вы есть в этой жизни, и, возможно, увидите какие-то иные пути для развития своей личности. Простите, я увлёкся, - неожиданно смешался Ансари, и, видя, что Кхуши не реагирует на его слова, вышел из палаты, тихо прикрыв за собой дверь. Нет, она не была готова радоваться тому, что потеряла память, но… Какой смысл тонуть в страхе и бесплодных попытках вспомнить хоть что-то? Возможно, Богиня дала ей такое испытание? Богиня… Дурга… от прежнего пациента в палате осталось маленькое мурти Дурги, и Кхуши так обрадовалась, когда нашла эту статую в тумбочке. Словно она – её подруга. Именно ей рассказывала она, проснувшись ночью, о том, как страшно ей внутри себя, в абсолютной пустоте своей памяти. И именно от неё, ей казалось, чувствует поддержку, тепло и обещание помощи. Наклонив голову и перекинув косу на другое плечо, Кхуши снова посмотрела на букет в опущенной уже руке. Она просто обязана попробовать. «Цвет… итак, цвет… Розовый… не знаю, нравится ли мне розовый, но совершенно точно мне не нравится серый! Я уверена, что я люблю яркие цвета, цвета, которые раскрашивают серую пустоту. Точно!» - чуть более эмоционально, чем чувствовалось, сказала себе Кхуши, надеясь удержать чувство лёгкости, пришедшее вместе с этим решением. Пусть даже она не справится, но никто не скажет, что она сдалась без борьбы. Арнав с трудом заставил себя припарковать машину и снять ногу с педали газа. Ему казалось, что только находясь в движении, в безостановочном поиске Кхуши, он живёт. И, стоит ему остановиться хоть на мгновение, то где-то там, вдалеке, не увиденная им, она исчезнет с его пути. Понимая умом, что это практически невозможно, он всё же ехал и ехал вперёд, по сужающемуся кругу объезжая все места, где мог предположить её пребывание. Храмы, сколько же храмов он объездил в эти два дня? Все в Дели и на его окраинах или нет? Сколько пожертвований сделал, раздавая пандитам и прихожанам фотографии Кхуши, спешно распечатанные с праздника их обручения? Её лицо, счастливое, улыбающееся, стояло перед его глазами. Тоненький пальчик, который так охотно обняло его кольцо, и сияющие глаза, в которых он утонул вечность назад… Выключив фары и нудно царапающие стекло дворники, он заглушил машину и на минуту прикрыл глаза, пытаясь избавиться от ощущения в них песка. Не получилось, перед ними просто замелькали цветные пятна, добавив «приятных ощущений». Глаза, до рези вглядывающиеся в мельтешение фигур на обочинах дорог в попытке найти одну-единственную, сквозь зарядивший ближе к вечеру дождь, не сразу привыкали к темноте какого-то проулка, в который он свернул, едва не став причиной аварии, чтобы выпить ещё кофе из термоса, заботливо сунутого ему НК в машину, когда он подъехал к воротам Шантивана и ждал их открытия. Стоило ему вспомнить брата, как тут же раздался телефонный звонок. Растерев лицо ладонями, Арнав ответил на вызов. - Наннав, мне звонили из полиции, завтра они собираются всех опросить, - НК, когда нужно, умел быть серьёзным, это Арнав давно подозревал. – Думаю, сегодня вечером тебе нужно рассказать семье правду. Сейчас все садятся ужинать, думаю, после ужина… - Ты прав, - перебил Арнав. Всё потеряло смысл, всё. Спокойствие семьи уже не имело для него такого значения, как раньше. Даже спокойствие Анджали. Собственно, он сказал бы всем раньше, но ему совсем не хотелось отвлекаться от поисков, чтобы тратить на это время. Однако сейчас, когда на город опускалась дождливая ночь, продолжать поиски было бессмысленно. – Я скоро буду. - Я ищу тебя, - глухо произнёс он, глядя наполненным мУкой взглядом перед собой и обращаясь к Кхуши, как делал уже не раз с тех пор, как начал поиски. Ему становилось легче, когда он разговаривал с ней, пусть даже так, иллюзорно. – Ты только дождись меня, я тебя обязательно найду. Звук заведённого мотора разорвал тишину сонного переулка, и Арнав, утопив педаль газа, резко рванул с места, сопровождаемый почти неслышным в дожде шорохом разлетающегося гравия. Он ехал в Шантиван. - Анджали, не волнуйся! – НК изо всех сил держал дурашливую улыбку на лице, мысленно поторапливая Арнава, чтобы тот поскорее добрался до дома. Домашние закончили ужин и, чтобы задержать их в гостиной, ему пришлось сказать, что брат скоро будет, и будет не один, а с новостями. И то, что он нарочно перепутал слово, сказав «со сладостями», вызвало лишь кратковременную передышку – Паяль слишком быстро догадалась, что он имел в виду, и смешки сменились озабоченными расспросами. Дело осложнялось тем, что он не мог обманывать, потому что правда вскрылась бы слишком быстро - с приходом Арнава, вот и мучился, успокаивая всех одновременно, умудряясь при этом не говорить ничего конкретного. - Спасибо, НК. Голос брата, раздавшийся за спиной и лёгшая на его плечо тяжёлая рука, заставили его облегчённо выдохнуть и отступить в сторону, освобождая место для долгожданного действующего лица. Арнав сделал шаг вперёд, встав рядом с НК, и поздоровался с семьёй, игнорируя хлынувшие со всех сторон вопросы. Только Паяль не спрашивала ничего, испуганно глядя на хозяина дома и вцепившись в руку Акаша, ища в нём поддержку. Ей казалось, она была почти уверена, что эти новости о Кхуши. И она боялась, очень боялась, потому что подспудно чувствовала что-то неладное со своей бедовой сестрёнкой. И ещё один человек ничего не спрашивал, да и спроси он – Арнав не ответил бы ему. Шьям молча стоял за Анджали, не сводя пристального взгляда с ненавистного ему Райзада. Многое смешалось в этом взгляде, но то, что лежало на поверхности, словно подталкивало Арнава – говори уже скорее, я хочу это знать. Знать или услышать?.. Арнав успокаивающе поднял руки, и, чуть повысив голос, чтобы перекрыть гомон в комнате, хмуро произнёс: - Пожалуйста, тише. Я вам сейчас всё расскажу, - дождавшись, пока в комнате наступит относительная тишина, он продолжил: - Моя жена… - Она тебе не жена, - неожиданно перебила его дади, демонстративно усаживаясь на диван и строго глядя на внука через очки. Весь её вид выражал протест против нарушения традиций, даже в такой мелочи. - Подожди, Субхатра, - неожиданно властно прервала её Девьяни, опираясь дрожащей рукой на спинку дивана. – Продолжай, Чоте. - Моя жена, - невозмутимо, лишь сжав руки в кулаки, продолжил Арнав, - Кхуши, она пропала. - Ка-ак пропала? – пролепетала Анджали, протянув к нему руку и пошатнувшись. - Сестра, - НК опередил Шьяма, который, не споря, уступил ему место возле Анджали, позволив подхватить её под руку, - не волнуйся так, всё будет хорошо. - В тот день, когда, - Арнав бросил полный ненависти взгляд на Шьяма и прикрыл на секунду глаза, пытаясь сдержать готовую перехлестнуть барьер благоразумия ненависть и ярость, - когда мы поссорились, Кхуши не вернулась домой. Мы с НК искали её эти дни, но, к сожалению, пока не нашли. - Ты обратился в полицию, брат? – Акаш, удерживая руку жены в своей, проигнорировал возмущение увидевшей это Манорамы, которая осталась стоять с открытым ртом, и подошёл ближе. - Хэлло-хай, бай-бай, - пробормотала Манорама себе под нос и плюхнулась на диван, неожиданно оказавшись рядом с Субхатрой, чего даже не заметила, настолько удивила её новость. Удивила и… огорчила? Как же так, только что они вместе с Рваным сари спасали похищенного Арнава (теперь она в это верила, убедив себя, что сыграла едва ли не главную роль в его возвращении от похитителей), то теперь и Кхуши, то есть Рваное сари, пропала! - Да, - кивнул головой Арнав. – Именно поэтому и решил вам сообщить. Полицейские придут завтра для того, чтобы опросить вас всех, вам нужно быть дома и быть готовыми отвечать на их вопросы. Паяль, я найду её, - заметил Арнав состояние сестры своей жены, которая молча и беззвучно плакала, узнав, что сбылись её худшие опасения. – Прошу вас всех, сохраняйте спокойствие, я обязательно найду Кхуши. - Я могу чем-нибудь помочь, Арнав? – спросил Акаш, только сейчас увидев, насколько ужасно выглядит брат. Серое лицо, провалы на месте глаз и обострившиеся скулы – беспрестанные поиски и страх за Кхуши сказались на его самочувствии и внешнем виде не лучшим образом. Хотя стальная воля Райзады могла ещё долго сопротивляться истощению, если была достойная этого цель. А цель была. Цель была дороже его жизни. - Поговорим утром, Акаш, - кивнул Арнав искреннему порыву помочь. - Но, Арнав, нани, куда она могла пойти? – Анджали обняла за плечи нани, непроизвольно обращаясь к той, что была рядом с момента смерти их родителей, к той, что заботилась о ней и искренне любила свою внучку. - Да, Чоте? Ты проверил… - Нани, - вступил НК, давая передышку брату. – Арнав проверил всё, что мог, он ищет Кхуши, и он найдёт её. - Возможно, я могу помочь в поисках? – раздался голос, который ни Арнав, ни НК не ожидали услышать. Шьям сделал шаг вперёд, успешно изображая на лице готовность встать в ряды тех, кто ищет Кхуши. – У меня есть связи с полицией, и я… - И ты… - Арнав медленно выдохнул, но это не помогло. Ярость накрыла его с головой. Накопившееся напряжение, страх и боль не давали мыслить ясно. Сейчас он не видел расширившихся в страхе глаз сестры, которая угадала его порыв едва ли не раньше, чем он случился. Сейчас в нём горела ненависть, бушевала, билась, рвалась на свободу. И он уступил ей… Смазанное движение, которым он оказался возле Шьяма, не увидел никто. Арнав метнулся вперёд, сгребая в кулак ворот дорогой, подаренной Анджали курты, и рванул грузную фигуру зятя на себя. Приблизив ненавистное лицо к своему, выдохнул: - Если ты… если я узнаю, что ты замешан в этом… если я узнаю, что с ней что-то случилось из-за тебя… У Шьяма не хватило ума промолчать, и он, опешив на мгновение, попытался разжать руку Арнава у своего горла: - Шурин, я всего лишь предложил помощь. Ведь Кхуши дорога всем в этом до… Последнее слово оборвалось прилетевшим точно в челюсть ударом кулака Арнава. Шьям пошатнулся, но сумел удержаться на ногах, с явно читаемой ненавистью глядя на квинтэссенцию всех своих неприятностей, на того, кого ненавидел не меньше, чем он его. Обоюдная ненависть клубилась в воздухе плотным маревом, свивалась тугими жгутами межу ними, подталкивая друг к другу, угрожая перейти ту грань, когда человеческая жизнь что-либо стоит. И всё же, ненависть Арнава была сильнее, а возможно, просто деятельнее? - Не смей произносить её имя, - прошипел Арнав, снова схватив его за ворот, и игнорируя поднявшийся шум и суетящихся вокруг родственников. – Никогда не смей! Если я узнаю, что к её пропаже причастен ты… Я убью тебя! – повторный удар, ещё сильнее, свалил Шьяма с ног, и он тяжело рухнул прямо к ногам зажимающей рот руками Анджали. - Чоте! Шьям! – рухнула на колени молодая женщина, торопливо отирая кровь с лица мужа краем сари. – Не бей его! – закричала она на брата, сделавшего шаг к ней. – Нани, вызовите врача! Шьям… - она снова склонилась над ним. - Анджали… - сделав теперь шаг назад, Арнав неверяще смотрел на сестру. Он сказал, что пропала Кхуши, а она… Не правильно поняв его взгляд, Анджали взвизгнула: - Уходи, Чоте, извинениями ты ничего не исправишь! Как ты мог так поступить, как мог?! - Идём, мы проводим тебя, - Акаш и Паяль вместе с НК стояли рядом с Арнавом. – Тебе нужно отдохнуть. - Идёмте, Арнав, - Паяль настойчиво потянула его за рукав. – Я приготовлю вам ужин и принесу в комнату. Всё будет хорошо. Звуки внезапно отрезало, словно он находился за толстым, звуконепроницаемым стеклом. И в этой неправильной, горькой тишине Арнав словно впервые увидел свою семью. Манорама хлопотала вокруг держащейся за сердце Девьяни, призывая слуг принести воды, хотя на столике неподалёку стоял графин и стаканы. Субхатра, возмущённо вскочившая с дивана, и что-то ему сказавшая, спешила на помощь Анджали, убивающейся над мужем, всего-то навсего получившим пару пощёчин. Почти пощёчин. По большому счёту, никому из них не было дело до его боли, до его беды. И только братья стояли рядом, готовые помочь. - Идём, - позволил он настойчивым рукам увлечь себя в комнату, бросив ещё один взгляд на сестру, который та даже не заметила. В сердце неслышно и безвозвратно надорвалось, ниточка, связывающая его с сестрой, истончилась до прозрачности вот так, сразу, но он не обернулся, чтобы попытаться ещё раз найти взгляд сестры. Эта, новая, боль всего лишь влилась в ту, другую, поглощённая большей… Арнав стоял у стеклянной двери, ведущей к бассейну. Стоял, безучастно глядя на идущий с тёмного неба тёмный дождь. Он уже поел, принял душ и выпроводил братьев, решивших проведать его, успокоив их словами «всё хорошо». Всё хорошо… Ничего не будет хорошо, пока он не найдёт свою девочку. Губы шевельнулись, складываясь в беззвучное имя. Кхуши. Боль нарастала, а он-то думал, что больнее некуда. Сопротивляться ей не хотелось – сегодня он уже ничего не может предпринять, оставалось ждать утра, ждать новых возможностей, поэтому пусть берёт своё. Чёрное марево, словно дожидалось разрешения, захлестнуло с головой, остро пронзая сердце, задыхающееся без своего счастья. Вина, умноженная горем, сминала его, уничтожая гордость, самолюбие, принципы. Страх вплетал свою горечь в какофонию чувств, страх за неё. - Где ты? – всё так же беззвучно шевельнулись его губы. Рывком открыв дверь, Арнав вышел к бассейну и запрокинул голову, подставляя лицо под дождь. А если ей негде укрыться? Нечего есть? Если она попала к плохим людям? Сколько если… И каждое из них отгрызало от него ещё один кусочек души, умножая и умножая боль. Где её предел? Или она будет расти и расти, пока своим пудовым весом не раздавит его окончательно? Не выйдет. Он выпрямился, только сейчас заметив, что всегда расправленные плечи ссутулились под тяжестью ноши. Он не сдастся ей – боли. У него есть цель, он должен найти Кхуши, и ничто не в силах помешать этому. Кхуши… Арнав, действуя как по наитию, поднял ладонь, глядя, как разбивается об неё дождь. Маленькая ладошка, не задерживаясь, скользнула в его, и он крепко, но осторожно сжал руку, ловя ускользающую тень, эфирное ведение с грустной улыбкой и родными глазами, спеша поделиться теплом, заботой, любовью – всем тем, чем не успел, не сумел поделиться там, в прошлом. …Она исчезла, оставив после себя быстро растворяющийся в пряном запахе влажной ночи лёгкий аромат сладости, подарив иррациональное, зыбкое чувство, что ЭТО было. - Я найду тебя, Кхуши, - ставшие мантрой не то слова, не то мысли тихо слились с каплями поредевшего дождя, - ты только меня дождись. Кхуши вскинула голову, прислушиваясь к звучанию капель ночного дождя. Гирлянда цветов, которую она захотела сделать сама для местного храма, осталась лежать неоконченной рядом на кровати, потому что девушка внезапно задумалась, а потом, встав и накинув на себя плед, подошла к окну. Она долго стояла, глядя на сбегающие по окну дорожки воды. Странное умиротворение, непонятное, неуловимое тепло, словно чья-то рука обхватила её пальцы, заставляли её оставаться там ещё и ещё, убаюкивая покоем и утешением. «Всё будет хорошо, всё будет хорошо», - слышалось в голосе дождя, и Кхуши верила, туже запахивая на груди тёплый плед. И только когда ноги на прохладном полу совсем закоченели, Кхуши, вернувшись к кровати, нырнула под одеяло, зябко поджимая пальцы на ногах в попытке согреть их. Но тепло, пришедшее с дождём, мягко скользнуло в её сердце, согревая любовью того, кто искал, и почти сразу она уютно засопела, привычно накрыв ладонью кольцо, и также невесомо соскользнув в яркий, цветной сон.