Неравноценный обмен

Акаш с Манорамой остановилось возле регистратуры, решая какие-то бумажные вопросы, но Кхуши ждать не могла. Поймав проходящую мимо медсестру за рукав фирменного зелёного халата, она сумбурно изложила свою просьбу, но та её, на удивление, поняла, и даже предложила проводить до палаты, в которой разместили Паяль. Проходя мимо процедурных кабинетов, медсестра пояснила, что не владеет информацией о здоровье данной пациентки, и Кхуши оставалось только мысленно торопить размеренный шаг девушки, пока они добирались к отделению, где на сохранении лежали беременные женщины. - Подождите минутку, - попросила медсестра, входя внутрь кабинета, на котором не было таблички. Появилась она достаточно быстро, но Кхуши уже успела оббежать ближайшие палаты, заглядывая в них в поисках сестры. Сердце было не на месте, а слёзы, то и дело набегавшие на глаза с самого утра, снова струились по щекам. Кхуши не стирала их, даже не замечала. – Наденьте, - появившаяся девушка протянула Кхуши мягкие бахилы и халат. И не переживайте так, с вашей родственницей всё в порядке. - Правда? – Кхуши схватила медсестру за руку, умоляюще заглядывая в глаза. - Конечно, правда. Мы не шутим такими вещами, - строгий тон девушки смягчался теплотой взгляда. Ей повезло – будучи одной из лучших выпускниц медицинского колледжа, она получила предложение сразу после учёбы в одну из самых современных клиник в Индии, где штат персонала был тщательно проработан таким образом, чтобы переработка – бич быстрого перегорания медиков – не сказался на молодых специалистах. Соответственно, и равнодушия, которым отгораживался вымотанный врач в более скромных клиниках и кабинетах, девушка не приобрела, искренне сочувствуя и самим больным, и их родным, которым порой приходилось ещё тяжелее. – Идёмте, ваша сестра лежит в угловой палате, это в конце коридора. Кхуши взглянула в указанный коридор, конец которого терялся где-то вдали, и не вытерпела, представив лишние минуты в обществе неторопливой девушки, когда сестра была так близко: - Спасибо вам большое, я дойду сама. - Хорошо, - не стала спорить медсестра, добавив вдогонку уже убегающей Кхуши, которая на ходу надевала халат: - Последняя дверь слева! - Спасибо! – обернувшись, Кхуши молитвенно сложила руки, благодаря отзывчивую девушку, и помчалась дальше, засунув бахилы в карман халата. Матовое белое стекло двери, через которое Кхуши попыталась заглянуть внутрь палаты, пока торопливо натягивала бахилы на ноги, было непроницаемым. Чуть обозначив стуком пальцев своё присутствие, Кхуши вошла в палату и, разглядев кровать сквозь яркий солнечный свет, заливающий комнату через огромные окна, обрамлённые радостным светло-жёлтым тюлем, бросилась к ней. Паяль открыла глаза, почувствовав движение на кровати, и, увидев сестру, попыталась улыбнуться. - Паяль, - не пытаясь бороться со слезами, которые выступили на глазах при виде сестры, чей цветущий вид, как она помнила её на празднике Дивали, словно смахнули кисточкой, как стирает яркие краски ранней осени ноябрь. – Как же так, Паяль? Нет, нет, не говори! – Кхуши дрожащей рукой коснулась щеки сестры, с тревогой глядя на её попытки что-то сказать, что было затруднительно из-за подсохшей корки на губах. Должно быть, падая, она разбила их, и сейчас они только начали подживать, но явно тревожили сестру, чьё лицо исказилось гримасой. – И не вздумай плакать, слышишь! И я не буду! – Кхуши поспешно отёрла лицо, угадав по выразительному взгляду, что сестра хотела от неё того же. – Ты… ты ждёшь ребёнка? – С этим забегом по коридорам больницы Кхуши забыла спросить у медсестры о состоянии беременности сестры, ещё не привыкнув, что теперь её сестре принадлежали две жизни – своя и будущего ребёнка. - Здравствуйте, - в палату без стука вошёл доктор, в руках которого был планшет с прикреплённой стопкой бумаг. – Вы – родственница миссис Райзада? - Намасте, доктор, - вскочила Кхуши, здороваясь с подошедшим к ним мужчиной. Да, я её сестра. Скажите, пожалуйста, как… - Ваша сестра в порядке, - сухо ответил доктор, словно просканировав Кхуши внимательным, лишённым эмоций взглядом. – Беременность была под угрозой, но мы сумели её сохранить. Через пару дней… - доктор прервался, увидев входящих в палату Акаша и Манораму. – Проходите, проходите, - поторопил он, видя, как мнётся в нерешительности Акаш, и явно не горит желанием проходить дальше порога Манорама. – Я объясню сразу всем, чтобы потом вы не отлавливали меня по отдельности и не задавали кучу повторяющихся вопросов. Итак, - дождавшись исполнения своего фактически приказа, менторским тоном продолжил доктор, - состояние миссис Райзада не вызывает опасений. Была угроза выкидыша, но наша будущая мамочка, - он неожиданно ласково улыбнулся с тревогой глядящей на него Паяль, - оказалась очень сильной, и её организм справился. Ещё пару дней укрепляющих капельниц, наблюдений за плодом, и вы сможете забрать вашу родственницу домой. Разумеется, ей в ближайшее время нужен щадящий режим, постарайтесь исключить стрессы, волнения и окружить заботой и любовью. Ну и… не падайте больше с лестницы, - как-то непонятно хмыкнул доктор. - Паяль такая слабенькая, хеллоу-хай, бай-бай, - встряла встрепенувшаяся Манорама. – Мы разговаривали, а у неё просто закружилась голова, и… ах, она уже упала! Дайте нам все рекомендации, доктор, я прослежу, чтобы мой внук… то есть, Кровавая ножка… то есть – Паяль… ни в чём не нуждалась, – растопырив пальцы и сверкая огромным кольцом прямо под носом невозмутимого доктора, Манорама усиленно жестикулировала, явно воспрянув духом. Кхуши, которая снова присела на краешек кровати и гладила руку сестры, лежащую поверх тонкого одеяла, проследила за её взглядом, который при рассказе свекрови о произошедшем, упёрся в дальний угол палаты, и не поднимался ни на кого из присутствующих. Растерянно взглянув на Акаша, она увидела, как тот так же пристально изучает реакцию жены. Должно быть, Паяль чувствовала этот пытливый взгляд, но упорно не отвечала на него. Опасалась, что её глаза могут сказать больше, чем ей хотелось? - Доктор, - вежливый тихий голос Акаша перебил Манораму на полуслове, - как скоро Паяль сможет говорить? Два испуганных женских взгляда, принадлежащих Паяль и Манораме, взметнулись к его глазам. Один он проигнорировал, а на второй ответил вопросительным и успокаивающим одновременно. Доктор или не обратил внимания на происходившую на его глазах пантомиму, или решил не вмешиваться в семейные дела статусной пациентки, ответил так же спокойно: - Если она будет пользоваться мазью, которую мы прописали, то уже завтра корка на губе станет мягче, - подойдя к Паяль, доктор достал из кармана перчатки и, одев их, мягкими, аккуратными касаниями исследовал рану на губе. - В принципе, нанесите мазь – и уже можете разговаривать, просто старайтесь не сильно шевелить губами, - обратился он к своей пациенте. То же самое касается и еды. - Спасибо, доктор, - Кхуши, нарушая какое-то многозначительное молчание, воцарившееся в палате, поблагодарила врача, который углубился в заполнение документов, присев за небольшой стол у окна. Пока Акаш расставлял принесённую еду, а Манорама суетилась вокруг него, пытаясь не то помочь, не то помешать, доктор закончил с бумагами и направился к выходу. Уже у самого выхода он поманил за собой Кхуши. Ободряюще улыбнувшись сестре, которой Акаш, вооружившись мазью, смазывал губы, она вышла вслед за врачом. - Послушайте, - в интонациях доктора сквозила неуверенность, - возможно, это не моё дело, но мне бы хотелось предупредить вас. Ваша сестра – член хорошо известной семьи, и мне сложно говорить на эту тему с её мужем, поскольку я не знаю их взаимоотношений. Но считаю себя обязанным прояснить один вопрос, поскольку уже, к сожалению, не раз и не два сталкивался со случаями домашнего насилия в ситуациях, когда наследница была нежеланна. - Что вы имеете в виду? – Кхуши испугалась, поняв, что имеет в виду врач, но усилием воли собралась с духом, и уточнила сама: - У сестры будет дочка? - Да, - коротко подтвердил врач. - И вы думаете, что её падение могло быть не случайным? – еле выговорила Кхуши, вспоминая поведение Манорамы, которому она не один раз была свидетельницей. То, что свекровь не любила невестку, и всячески помыкала ей, бросалось в глаза, но ребёнок… внучка… - Я не могу ничего думать по этому поводу. Не имею права вмешиваться и что-либо говорить вам. Просто хочу, чтобы вы услышали мои слова и подумали над этим. Будет жаль, если, несмотря на все наши усилия и желание самой пациентки сохранить ребёнка, ему не суждено будет родиться только потому, что девочка нежеланна в семье мужа. - Я… - Кхуши сглотнула комок в горле. – Я поговорю с сестрой. Но, уверяю вас, вы ошибаетесь, потому что… - Дай Бог, чтобы всё было хорошо, - перебил её врач, закругляя разговор. Он сказал всё, что требовала его совесть, и что предполагал многолетний опыт наблюдений за беременными и их семьями. Явный для него страх невестки перед свекровью, её нежелание общаться с мужем на щекотливую тему, которое также легко читалось видавшим виды врачом, наводили на обоснованные подозрения. Оставалось надеяться, что её сестра сумеет сделать хоть что-то, дабы сохранить дитя. В конце концов, его пациентку привезли в дорогую больницу, в кратчайшие после падения сроки, и это давало надежду на то, что все его подозрения окажутся беспочвенными, и девочка станет радостью в семье Райзады. *** Мужчина не крался. Зачем? Человек, судорожно оглядывающийся по сторонам, вызывает куда больше подозрений, чем уверенно подходящий к нужной ему двери. Уверенно достающий из кармана подходящий к замку ключ и открывающий её. Поэтому именно так он и поступил, после чего вошёл внутрь небольшого дома, осторожно. Возможно, его могли узнать работники небольшого автосервиса, расположенного по диагонали от этого дома, но для этой цели он дождался подходящего момента, когда возле него никого не было, остановившись возле торговца, продававшего женские безделушки – пластиковые браслеты и серьги-джумки в сопровождении ядовито-ярких, синтетических дупатт, стоивших очень дёшево и пользующихся популярностью среди местного, далеко не богатого, населения. Войдя внутрь, мужчина не спеша огляделся. Прошёл в гостиную небольшого дома, задержавшись на кухне, заглянул в ванную. Большинство вещей, которые он помнил, находились на своих местах. Спёртый, чуть затхлый воздух нежилого помещения ещё хранил в себе примесь тёплых специй, с которыми готовили пищу хозяева дома. Прислушавшись к ароматам, можно было различить пряные и свежие нотки кардамона, сладкие - корицы, и острые – перца. В ванной витал нежный, почти выветрившийся аромат жасмина, и то – девушки, которые умащивали волосы его маслом, давно съехали из этого дома. С внутренним трепетом мужчина открыл дверь в комнату, в которой центральное место занимала двуспальная кровать под балдахином. Не сказать, что ложе выглядело дорого, но старое, скрипучее дерево, из которого оно было изготовлено так давно, что смело можно было относить эту кровать к раритетам; тонкий матрац, продавленный двумя девичьими фигурами, и две подушки, хранившие в себе тот самый аромат жасмина, были мужчине, должно быть, дороги. Наверное, именно поэтому он, взяв одну из двух подушек, поднёс её к носу, жадно вдыхая слабый аромат наволочек, пытаясь через стираную чистоту хлопковой ткани уловить впитавшийся в пух запах девушки. Очевидно, она была ему дорога, судя по его следующим действиям. Достав из кармана дешёвую парусиновую сумку, в сложенном виде занимавшую совсем маленький объём, но оказавшуюся довольно вместительной, он положил подушку внутрь. Затем, пройдясь по комнате, и безошибочно выдвигая нужные ему ящики, отправил ещё несколько вещей в сумку. Не забыл положить внутрь, заботливо завернув в красивое оранжевое сари, расшитое пайетками, и фотографию молодой девушки, полюбовавшись перед тем её лучистыми глазами и нежной улыбкой и прижав к груди простенькую рамку, словно самое большое сокровище. Когда сумка раздула свои бока, он ещё раз внимательно оглядел комнату, заглянул под кровать, и, с трудом втиснувшись в маленькое пространство, достал какую-то маленькую вещицу. Торжествующе улыбнулся, выбравшись наружу перепачканным в толстом слое пыли, подняв руку вверх. Из его коротких толстых пальцев, смотревшихся удивительно негармонично рядом с находкой, свисала тоненькая, звонкая серёжка-джумка. Он слегка покачнул её, заставив соприкоснуться крохотные бубенчики, и в их нежном тихом перезвоне ему, на миг прикрывшему глаза, послышался задорный девчачий смех. Находка отправилась также в сумку, и мужчина в последний раз оглянулся, проверяя, есть ли ещё что нужное ему в этой комнате. Должно быть, придя к выводу, что нет, он направился обратно в гостиную. Выглянул в окно, выискивая возможную опасность, и, не найдя таковой, столь же спокойно, как и вошёл, покинул дом, унося с собой объёмную сумку. Его путь лежал в другой район, намного более тихий и спокойный, полный маленьких уютных домиков, окружённых пышной зеленью. По крайней мере, так это выглядело в объявлении в газете, торчащей из его кармана, в котором хозяева, срочно покидающие Дели, дёшево продавали свой дом при условии оплаты наличными в кратчайшие сроки. Наличных денег у него было мало, но он знал место, где можно их раздобыть, поэтому данный факт мужчину не смущал. Его – окрылённого мечтой – давно ничего не смущало, в том числе и то, что его исковерканные эгоизмом понятия добра и зла сменили свою природную сущность на противоположную. *** Разобравшись с возникшей на производстве проблемой, оказавшейся не столь серьёзной, как изначально предположил Аман, Арнав, взяв с собой папку с документами и планируя после больницы направиться к своему юристу, вышел из комнаты. Вызванный слуга доложил, что Анджали, навестив с раннего утра Паяль, направилась в храм вместе с нани, поэтому он не стал заходить к ней в комнату, думая, что в доме никого нет, но уже на выходе столкнулся с Нанке и Рашми. - Доброе утро, а Кхуши дома? – сходу выпалила Рашми, покраснев, словно её застали за чем-то неприличным. - Привет, - Арнав взглянул на Нанке, который так и держал в руках учебники, но упрямо смотрел в сторону, не желая встречаться с ним взглядом. – Нет, она в больнице у сестры. Что-то передать? - Брат просил отдать ей учебники, - растерялась Рашми, поняв по сказанному и сумрачному виду Арнава, что она не вовремя. – А… что с её сестрой? - Надеюсь, ничего серьёзного, - пожал плечами Арнав, протягивая руку в сторону Нанке. Тот без слов вложил в неё стопку, и отошёл в сторону, но не торопился уходить. – Мы только что приехали с Кхуши из Агры, и она сейчас в больнице. Я тоже собираюсь туда. Ваш дом по дороге, могу подвести тебя, если хочешь, - неожиданно для всех присутствующих предложил он. - Я… нет, наверное, - покосившись на Нанке, с преувеличенно увлечённым видом рассматривающим кадку с пальмой, ответила Рашми. – Я доберусь сама, спасибо. - Не за что, - махнув рукой на странности молодых людей, Арнав занёс учебники в комнату и направился вниз. - Нанке, вы не проводите меня? – спросила Рашми, думая о том, что проходить одной мимо отчётливо видимой с лестницы старой леди ей совсем не хочется, но тут же поняла, как двусмысленно прозвучала её просьба. – Я имею в виду, до выхода из Шантивана, - смутившись, добавила она. - Конечно, Рашми! Не волнуйтесь, НК не даст вас в либидо! – выпятив грудь, парень сжатым кулаком ударил себя в грудь, и подал руку девушке, которая прыснула, услышав не подходящее слово, не удержавшись от того, чтобы не поправить его. – О, конечно! Именно это я и имел в виду, - заулыбался Нанке. Обоим стало легко, словно они вернулись обратно в начало их знакомства, охотно оставляя в прошлом разделившее их недоразумение. Переглянувшись, они сбежали по лестнице, и, стараясь двигаться тихо, проскочили за спиной Арнава, которого остановила расположившаяся в гостиной Субхатра. Благополучно оставшись незамеченными, они остановились за дверью Шантивана. - Тебя проводить? – как само разумеющееся спросил Нанке, с удовольствием глядя на раскрасневшуюся и улыбающуюся Рашми. Открыто выражающая свои эмоции девушка привлекала его, и расставаться не хотелось. – Или, может, сходим в кафе? - Я согласна, - радостно ответила Рашми. Настроение взлетело к небесам, и не очень приятная ситуация с Субхатрой Малик была забыта. – Я как раз знаю, где подают чудесные сладости! - Шоколад? – воодушевлённо спросил Нанке, и машинально похлопал по карманам, проверяя, не залежалось ли там любимое лакомство. - Шоколад? О, нет! Много, много лучше, чем шоколад! – Рашми чмокнула сложенные щепотью пальцы, и закатила глаза. – Поверь, ты не пожалеешь! – схватив за руку ошарашенного её пантомимой парня, Рашми рванула к воротам, на ходу крикнув проезжающему рикше, с готовностью затормозившему возле богатого дома. И спустя минуту молодые люди уже ехали, оживлённо болтая и обсуждая вкусовые предпочтения. А в Шантиване Арнав, поприветствовав неожиданно вернувшуюся дади и выслушав результаты суда, уже хотел было поехать в больницу, но остановился, услышав резкий окрик: - Арнав! - Да, дади? – нетерпение было явно выражено и в отрывистом тоне, и во всей его позе – он остановился боком, готовый в следующую секунду продолжить движение, но Субхатру Малик этим было не остановить. - Я разговаривала с Девьяни, - поставила она в известность внука. – И выяснила, что каким-то невероятным образом Кхуши, вместо того, чтобы жить в своём доме, живёт в Шантиване. Я надеюсь, что меня подвёл мой слух, или же Девьяни ошиблась, и этой девушки в нашем доме нет? - Эта девушка – моя жена, - подсознательно готовый к битве за Кхуши с возвращением дади, но надеявшийся, что всё же у бабушки хватит благоразумия не лезть в его дела, Арнав обернулся к ней лицом, впечатав ноги в мрамор пола. – И я надеюсь, вы будете помнить об этом при встрече с ней. - Вы не прошли ритуалы, Арнав! Ты не можешь называть её женой, а она должна была бы постыдиться находиться даже у ворот нашего дома, не став законной женой, а не то, что жить вместе в одной комнате! – вышла из себя Субхатра, видя непримиримое выражение на лице внука. – И, разумеется, я всё выскажу ей, едва увижу эту… - Остановитесь, дади, - процедил Арнав, перебивая Субхатру и делая шаг вперёд. – Остановитесь, прежде чем вы посмеете оскорбить меня и мою жену. Кхуши – моя жена по закону, наши отношения зарегистрированы официально, и она имеет полное право находиться в Шантиване. В моём доме, - подчеркнул он. – Ритуалы мы возобновим, когда вернутся её родители, но они ни на что не влияют, кроме спокойствия Кхуши и одобрения общества. На самом же деле, с ними, или без них, Кхуши уже давно моя жена, дади, это понятно? И, надеюсь, в вас осталось достаточно человеческого сочувствия, чтобы не тревожить Кхуши какими-либо намёками. Врач запретил рассказывать ей что-либо из прошлого, и я хочу, чтобы её выздоровление, восстановление памяти шло естественным процессом. - Я всегда веду себя в соответствии с нормами морали, - напыщенно ответила Субхатра, пропустив мимо сердца слова внука. – И они говорят мне лишь одно: вы не прошли ритуалы, следовательно, эта девица не твоя жена. К тому же, только с твоих слов я знаю о заключённом официальном браке. Так ли это, Арнав? – Субхатра впилась взглядом в лицо Арнава, выискивая малейшие признаки смущения. Но тщетно. Она совсем не знала выросшего без неё внука, и вряд ли смогла понять до конца, насколько безразличны для него условности, когда дело касается той, которую он полюбил. Он готов был пройти ритуалы, зарегистрировать их отношения, но причиной этого было лишь уважение к принципам Кхуши и желание обезопасить её от общества, которое так любило «давать имена» отношениям. Он видел, каким смелым становится индивид такого общества, когда ему в руки попадает жирный бонус в виде – о, ужас! – не полностью соблюдённых ритуалов. Помнил слишком хорошо грязные намёки, от которых склонялась голова Кхуши на ещё одном чёртовом ритуале – представление невесток. Арнав с трудом обуздал вспышку гнева при воспоминании о наполненных слезами глазах Кхуши. Вряд ли она даже понимала, какую грязь на неё вылили, будучи до крайности наивной и невинной, но то, что это грязь, чувствовала каждой клеточкой своей чистой души, которая не заслужила всего этого. Медленно выдохнув, Арнав несколько лениво подошёл к бабушке, и открыл дипломат. - Вас же не остановят мои голословные утверждения, так, дади? – Он достал вложенное в файл свидетельство о браке, удачно закрыв дату и место выдачи оного широкой ладонью, и предъявил его Субхатре. – Очень кстати именно сегодня я подписываю новое завещание, для которого мне потребовалось взять с собой наше с Кхуши свидетельство о браке. Субхатра досадливо поджала губы, разглядев крупную надпись, из которой явно следовало, что внук всё же зарегистрировал брак с Кхуши. Она не была глупой, и резонно могла задать вопрос о том, почему же он не предъявил этот документ, когда его супругу в первый раз выгнали из дома, узнав о том, что они не проходили семи кругов, но Арнаву повезло. Сказанная о завещании фраза переключила внимание Субхатры с законности брака на новую, куда более мощную угрозу, чем проживание девчонки в комнате внука. - Что ты имеешь в виду? – Субхатра Малик встала и сделала шаг навстречу Арнаву. Теперь два непримиримых оппонента стояли, сверля друг друга одинаково требовательными взглядами, и, пожалуй, только в этой непримиримости и было сходство родной бабушки и внука. - Ничего особенного, - буднично ответил Арнав, пряча в дипломат свидетельство, просканированное Субхатрой. – Просто собираюсь оставить своей жене в наследство своё имущество. Недвижимость в Лакхнау я оформил на сестру, а Шантиван, который нани давным-давно была вынуждена заложить, чтобы свести концы с концами, и который я выкупил, едва стал зарабатывать достаточно средств для этого, я переоформлю на Кхуши. - Как ты можешь, Арнав?! Субхатра и Арнав увлеклись противостоянием и не услышали звонка в дверь, как не заметили и Хари пракаша, проскользнувшего мимо них, чтобы открыть её. Арнав обернулся лишь на тяжёлые шаги, но, увидев улыбающегося Шьяма, лишь нахмурился ещё больше, не отвечая на радушное, полное радости от возвращения, приветствие. - Я могу сделать всё, что посчитаю нужным, дади, - отрезал Арнав, но Субхатра не собиралась сдаваться. Увидев Шьяма, она тут же решила втянуть его в борьбу за наследство. - Зять, мой внук сошёл с ума! - Дади! - Я не могу иначе назвать твоё решение, Арнав! - Минуточку, - всё ещё улыбаясь, как чеширский кот, Шьям незаметно оглядел гостиную в надежде увидеть Кхуши. Но даже то, что его грезы не было поблизости, не умалило отличного настроения после всего, что он успел провернуть, начав реализовать свой план. – Что случилось, дади, и чем я могу помочь? - Арнав собирается оставить этой девице… - Дади, я вас предупреждаю… - тон Арнава физически давил, но Субхатра только отмахнулась, впрочем, изменив формулировку. - … оставить этой Кхуши Шантиван! - И не только. Кхуши будет моей единственной наследницей, - поправил Арнав, довольно усмехнувшись, и взглянул в лицо Шьяма, предполагая увидеть на нём досаду. Но в этот раз он ошибся. В глазах зятя лишь на миг мелькнуло удивление, а затем его сменило сосредоточенное выражение, словно в его мозгу шла быстрая обработка новых данных. - Ты слышал, зять? – Субхатра понимала, что инструментов давления на внука у неё немного, и искала помощи у того, кто неплохо умел манипулировать, не понимая, что итогом всех манипуляций Шьяма всегда была его личная, а отнюдь не семейная, как ей думалось, выгода. - Дади, что в этом такого? – развёл он руками, удивив обоих. – Кхуши – жена Арнава, ведь так? - Они ещё не прошли ритуалы! – тут же выдвинула свой главный аргумент Субхатра. - Послушайте, - Шьям был само терпение. В его голове уже созрел новый план, удачно дополняющий его ближайшее будущее. К тому же, появился шанс уточнить наличие официально заключенного между Арнавом и Кхуши брака, и такую возможность упустить он не мог. – С точки зрения закона зарегистрированный в официальном порядке брак является достаточным основанием для того, чтобы считать их мужем и женой. Я уверен, что у шурина есть такой документ, не так ли? – он повернулся к Арнаву, всем своим видом демонстрируя доброжелательность и радушие. - Как ты догадлив, зять, - усмехнулся Арнав, погладив дипломат. Взгляд Шьяма моментально сместился следом за его ладонью, но – увы – шансов заглянуть внутрь у него не было. Арнав понимал, что Шьям, будучи юристом, может разглядеть куда больше, чем Субхатра. Например, название органа, выдавшего документ. А вкупе с тем, что они только вернулись с Кхуши из Агры, сделать нужные выводы он сумеет. Арнав давно не питал иллюзий о том, что Шьям глуп. Плен и последующие события доказали, что к угрозе по имени Шьям Манохар Джа следует относится серьёзно. В голове даже пронеслась нелепая мысль о том, что, пожалуй, передача «АР-дизайн» в руки Ансари пойдёт на пользу его семье. У Арнава появится время для того, чтобы разработать и воплотить план по устранению из жизни Анджали и их с Кхуши жизней этого недочеловека. Он не питал иллюзий, понимая, что такие люди не меняются. И очень хорошо помнил признание Шьяма в любви к Кхуши. Эта опасность висела над ними дамокловым мечом, и следовало уделить ей самое пристальное внимание. - Да зарегистрировал Арнав их брак, я видела документ! – раздражённо прервала мысли обоих мужчин Субхатра, про которую они как-то подзабыли, погрузившись в свои планы, в чём-то очень схожие. Оба стремились удалить из жизни Кхуши соперника. – Но я говорю не об этом. Как ты можешь, Арнав, лишить свою сестру наследства? Как она будет жить, если с тобой что-то случится? - Кажется, вы забываете, дади, - усмехнулся Арнав, взглянув на Шьяма, - что у Анджали есть муж, который обязан содержать её. Объяснять бабушке свою уверенность в том, что Кхуши никогда не лишит Анджали того содержания, которое он установил сестре и тем более никогда не выгонит кого-либо из родных из Шантивана, было бесполезно. Казалось, только Шьям понимал это, ничуть не встревожившись намерением Арнава отписать всё Кхуши. Впрочем, Шьям сумел удивить его. И это было плохо. Арнав нахмурился, услышав его реплику. - Я полностью солидарен с шурином, дади. Более того, если бы Арнав сделал Кхуши не наследницей, а просто переписал на неё часть своего состояния, я бы понял его и поддержал. Никогда не знаешь, что может случиться. Будь я богат, я бы поступил именно так. Увы, но моих скромных денег не хватит Анджали даже на достойные её украшения, - сделав одновременно грустный и виноватый вид, Шьям смотрел на дади, не решаясь взглянуть на буравящего его профиль Арнава. - Перестань, зять, - поморщилась Субхатра, злясь на то, что он встал на сторону её внука. И в этой злости выдавая его тайну. Впрочем, уже не актуальную. – Ты сумел скопить достаточно средств, чтобы купить для Анджали дом. Я знаю, что ты делаешь для моей внучки всё, что можешь, и говорю сейчас не о тебе. Арнав – её брат, и на нём также лежит ответственность за благополучие своей сестры. - Которую я и не собираюсь снимать с себя, дади. - Вот видите, - поспешно встрял Шьям, про себя ругая несдержанную на язык женщину. – К тому же, вы неправильно поняли моё материальное состояние. Документы на дом были оформлены на меня на краткий срок в процессе одного дела моего клиента, и крайне не желательно об этом распространятся, поскольку это адвокатская тайна. Увы, пока я не могу приобрести для моей королевы дом, которого она достойна, но я работаю над этим. Но сейчас речь не об этом. Просто я прекрасно понимаю поступок Арнава, который хочет обеспечить Кхуши. Кстати, а где она? – вопрос вырвался у него невольно. Всё это время он прислушивался, не раздастся ли в где в Шантиване похожий на перезвон колокольчиков звук. Как же он соскучился по её смеху, живя с этой старой, лезущей не в свои дела мегерой! Арнав полоснул его взглядом. - Тебе не кажется, что ты должен интересоваться местонахождением своей жены, а не моей? – резко ответил он. - Анджали в храме, я с ней уже говорил, - поспешив сделать невинное лицо, ответил Шьям. – Она сказала, что вы уехали в Агру, а теперь я вижу тебя тут, и не вижу твоей жены, вот и подумал, что, возможно, что-то случилось? - Ты разговаривал со совей женой, и она не сказала, что мы вернулись, потому что Паяль попала в больницу? - сарказм Арнава зашкаливал, но Шьям даже не подумал стушеваться. - Кстати, мне пора, - взглянув на часы, закруглил беседу Арнав. – Дади, надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам. Я не хочу, чтобы кто-либо причинял беспокойство моей жене. В противном случае я буду поступать крайне жёстко. - Ты мне угрожаешь, Арнав? – дади выпрямилась, но попытка испепелить внука взглядом провалилась. Лимит терпения Арнава был исчерпан. - Я предупреждаю, дади. Моя жена требует бережного обращения, и я его обеспечу, на какие мы бы меры мне ни пришлось пойти. Даже на разрыв отношений с вами. Пока Субхатра судорожно хватала открытым ртом воздух, не в силах найти сходу слова, чтобы ответить на это вопиющее заявление, он развернулся, и, ещё раз взглянув на Шьяма, словно подразумевая, что сказанное относится и к нему, направился к выходу из Шантивана. *** Кхуши спала. Бессонная ночь вкупе с тем, что она перенервничала за сестру, ожидание, пока закончится процедура, которую проводили Паяль, вымотали её, и она уснула прямо в кресле. К сожалению, за целый день ей так и не выдалось возможности пообщаться с сестрой на поднятую доктором тему. Акаш не отходил от Паяль, да и Манорама уехала не так давно, оставив надежду забрать с собой сына. Правда, примерно полчаса назад уехал и он, поскольку Арнав вызвал его на работу. Проблема на работе внезапно обострилась. Контрольная линия, обеспечивающая проверку качества изготавливаемой на заказ коллекции одежды, которую должны были закончить через двое суток, встала; объём заказа и суммы неустойки были настолько значимыми, что сейчас вся верхушка руководства сосредоточенно искала запасные варианты, которые позволили бы получить знак качества. Заказчик – владелец крупной сети магазинов модной этнической одежды, расположенной по всей Европе, - ждать не станет, а расторжение контракта означало нанесение солидного урона по репутации фирмы в европейских странах, выход на рынки которых являлся важным этапом стратегического развития корпорации «АР-дизайн». Акаш, курировавший этот проект, был нужен Арнаву для мозгового штурма. И, несмотря на его понимание состояния брата, жена которого попала в больницу, ему пришлось отвлечь Акаша. Кхуши, которой он всё рассказал по телефону и попросил дождаться его рядом с Паяль, планируя забрать жену примерно через час, заверила его, что всё в порядке и уходить домой одна она станет, поэтому он с чистой совестью снова окунулся в работу, полагая, что ей никто не сможет навредить в клинике, одним из крупнейших спонсоров которой была его корпорация. Вокруг никого не было – палата, расположенная напротив палаты Паяль, пустовала, и в этот конец коридора никто без необходимости не заходил: статусные пациенты любят спокойствие и тишину. Поэтому ей никто не мешал, повозившись в полудрёме на удобном мягком кресле, погрузиться в глубокий сон. Шьям легко нашёл больницу, куда увезли Паяль. Собственно, он знал это и так – все члены семьи Райзада лечились в одной клинике, расположенной в нескольких минутах ходьбы от его адвокатской конторы. Узнать же планы Арнава было ещё проще – один разговор с Анджали, и она бесхитростно сказала ему, что ужин перенесли на час позже, потому что Акаш с Арнавом заняты на работе, а Кхуши до сих пор находится в больницу у Паяль. Пообещав жене, что вернётся как можно скорее, Шьям уже через пять минут входил в здание больницы. Обратившись к лечащему врачу Анджали, который знал его в лицо, он получил полную информацию о том, где найти Паяль Сингх Райзада. Добравшись до нужного коридора в больничном лабиринте, Шьям ещё издали надел на лицо свою самую слащавую улыбку, увидев сидящую в кресле Кхуши, но только подойдя к ней довольно близко, понял, что девушка спит. Улыбка превратилась в напряжённо-жадную, пока он, склонившись над Кхуши, рассматривал свою добычу. А затем трансформировалась в оскал, когда в нежном аромате девушки, ласкающем ноздри, резко отрезвляя, послышался терпкий и резкий мужской запах. Шьям был мужчиной, и ему не нужно было искать причину того, что на Кхуши сохранился запах Арнава. Он яростно сжал в руке стебли цветов, купленные для Паяль в большом цветочном киоске, расположенном аккурат возле входа в больницу, представляя, как его пальцы смыкаются на шее ненавистного шурина, посмевшего сорвать бутон невинности той, по которой сходил с ума. Тихий вздох Кхуши, приоткрытые губы заставили его очнуться от приступа яростной ревности, и он взял себя в руки, напомнив сам себе, что это ненадолго. Совсем скоро его запах будет смешиваться с нежным флёром, окутывающим Кхуши, доказывая всем и каждому, кому на самом деле принадлежит эта женщина, а пока ему стоит насладиться несколькими мгновениями, подаренными ему судьбой. Побыть наедине с Кхуши, такой трогательно-беззащитной в своём сне. Не стремящейся сбежать от него, расслабленной и уютной. Он внезапно осознал то чувство, с которым Анджали обнимала его во сне, вызывая у него неприятие и отторжение. На её лице всегда играла такая же глупая, блаженная улыбка, которая сейчас раздвинула его губы. Очень медленно, аккуратно приподняв склонившуюся на спинку сиденья голову девушки, Шьям пристроился рядом и положил её себе на плечо. Рука потянулась, чтобы обнять Кхуши. Она вздрогнула во сне, когда он коснулся обнажённого предплечья; провёл, не сдержавшись, по руке до локтя, но не проснулась. Слишком глубокий сон для того, чтобы ощутить чуждость прикосновения, накрыл испереживавшуюся за последние двое суток девушку. Шьям млел, рассматривая длинные, изогнутые ресницы Кхуши; полные, чувственные губы, мечтая о том, как будет впиваться в них, подчиняя, грубым поцелуем; сжимать и кусать сладкую грудь, чей верх в глубоком вырезе анаркали сейчас бесстыдно исследовали его глаза. Возбуждение наливало чресла, и он едва сдерживался, чтобы не взять ладошку Кхуши и не переложить её себе в область паха, чтобы ощутить её прикосновение пусть пока такой, спящей. О, с каким удовольствием он будет наслаждаться её телом, присваивая каждый его миллиметр требовательно, насыщая животную страсть, которую вызывала в нём жажда обладания! Шьям облизал толстые губы, в красках представляя себе первую ночь с Кхуши. Он будет груб, будет жесток, оставляя множество синяков на этом прекрасном теле, чтобы навсегда запечатлеть себя в качестве её мужа и стереть образ того, другого. Заставит её кричать, познавая настоящего мужчину. Признавая себя его женщиной. Шьям был уверен, что это именно то, что нужно Кхуши. Ведь не зря она однажды выбрала грубого и жёсткого Арнава, отказав ему, играющему роль нежного и робкого возлюбленного. Он ошибся, но теперь осознал свою ошибку, и с удовольствием готовился выпустить животное начало, терзающее его внутренности. Утолить голод взращённого зверя. Кхуши нахмурилась во сне, сжавшись в комок, но не смогла вырваться из плена подступающего кошмара, ожидающего её наяву. Но и Шьям, погружённый в сладострастные мысли, не слышал посторонних звуков. А они, звуки, были. Спокойный, уверенный шаг, чёткий ритм которого озвучивал мрамор пола, сменился секундной паузой, которая потребовалась владельцу этих шагов, чтобы оценить ситуацию, а затем – взорвалась быстрым перестуком вонзаемых в пол каблуков. Шьям очнулся только тогда, когда сквозь пелену мечтаний, продолжая поглаживать руку Кхуши, увидел чёрные ботинки вставшего перед ним мужчины. Мужчины, чьей женщины он только что касался. Арнав не дал ему и секунды, чтобы перевести взгляд выше, жёсткой хваткой сжав руку, и буквально выдернув его из-под Кхуши. Другой рукой Арнав перехватил голову жены, осторожно переложив её на спинку сиденья. Она уже просыпалась, открывала глаза, с трудом выбираясь из вязкого и липкого кошмара, но двое мужчин этого не замечали. Попытка Шьяма сказать что-то в своё оправдание была прервана Арнавом. Ухватив рукой за воротник, он едва ли не по воздуху пронёс грузное тело зятя, и впечатал в противоположную стену. Прежде чем сжатый до того состояния, когда отливает кровь; до снежной белизны, кулак впечатался в отвисшие губы Шьяма, тот успел только увидеть совершенно чёрные от бешенства глаза Арнава. Он ударил без замаха, наотмашь, вложив всю накопленную ненависть в один удар. Сила удара была такова, что Шьям едва не сполз по стенке, пошатнувшись и удержавшись на ногах каким-то чудом. Впрочем, этим чудом был Арнав, не позволивший избежать Шьяму ещё одного удара. И ещё. Удерживая рыхлое тело Шьяма за ворот, Арнав наносил удары теперь уже в корпус зятя, словно брезгуя касаться дрянной крови, тонкой струйкой стекавшей из разбитой губы. Шьям пытался согнуться, защищаясь; пытался выставить руки, перехватить инициативу и ударить в ответ того, кто был ненавидим им ничуть не меньше, но первый удар был настолько сильным, что дезориентировал его, и все движения выходили замедленными, вялыми. В ушах стоял звон, и сквозь него ему казалось, что он слышит глухое рычание и похожий на скрежет звук вбиваемых в его тело жёстких и тяжёлых, словно железо, кулаков Арнава. Когда Кхуши всё же смогла выбраться из тяжёлого сна, осознать, что она сидит на стуле возле палаты сестры, и разглядеть представшую перед ней картину, то снова зажмурила глаза, не веря, что такое происходит на самом деле. Не мог её Арнав так зверски бить мужа своей сестры, просто не мог! Но звук ударов пробивался из реальности, и уже через секунду она вскочила, бросаясь вперёд. - Оставьте! Арнав, оставьте его! – ей хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать этого кошмара, но она, перебарывая зарождающийся перед мужем страх, пыталась докричаться до него. – Вы убьёте его, Арнав! Нет! – видя, что муж не слышит, действуя как одержимый, она, внутренне сжавшись от испуга, что не сумеет остановить его руку, обхватила ладонями занесённый для следующего удара кулак. Почти повисла на нём, причитая и умоляя остановиться, даже не заметив, что первое же её прикосновение привело мужа в чувство. Брезгливо стряхнув с кулака капли крови, которые всё же попали на него из разбитой губы Шьяма, Арнав обнял Кхуши, отступая вместе с ней назад. Шьям согнулся, закашлявшись. А Кхуши… Кхуши вырвалась из его рук и отступила на пару шагов, испуганно и вместе с тем обвиняюще глядя на мужа. - Кхуши, - он шагнул вперёд, ещё не отойдя от горячки, и не понимая её реакции. - Нет! – она снова отпрянула назад, уткнувшись спиной в дверь палаты Паяль. – Что с вами, Арнав?! Что вы с ним сделали?! Как вы можете, это же муж вашей сестры! – она взглянула на Шьяма, приходящего в себя. Тот, несмотря на боль, уже просчитывал ситуацию, и злая ухмылка исказила разбитые губы, тут же стёртая им, когда он ответил на взгляд Кхуши своим – невинно пострадавшим. - Шурин, Кхуши, - утрируя слабость, начал он новую игру. - Заткнись, - рявкнул Арнав, пытаясь собраться с мыслями. – Кхуши, послушай… – Прости, шурин, - ещё тише прошептал Шьям, поднимая и бессильно роняя голову на грудь, прислонившись к стене. - Кхуши всего лишь чуть не упала, уснув в кресле, и я просто сел рядом, поддерживая её голову. Я ни в чём перед тобой не виноват. - Заткнись, чёрт тебя дери! – едва не взвыл Арнав, видя, каким изумлением наполнились глаза Кхуши, с болью ощущая выстраиваемую ею между ними стену отчуждения. - Кхуши, пожалуйста, послушай меня, - попытался он ещё раз, но она не желала слушать. Увиденное никак не укладывалось в её голове, невозможно было поверить в то, что это всё случилось на самом деле. Чтобы её муж набросился на ни в чём не повинного человека, яростно меся его как тесто. - Нет, Арнав, - замотала она головой, и снова посмотрела на Шьяма. Жалкий вид мужчины рождал жалость, а виновный в этом, несмотря на то, что был её мужем, – злость. – Я ничего не буду слушать. Прямо сейчас вы пойдёте за врачом, чтобы оказать помощь тому, кого избили, а я пока побуду с ним. - Прямо сейчас он отправится добывать себе помощь самостоятельно, а ты выслушаешь меня! – отрезал Арнав, не собираясь объясняться с женой при Шьяме. - Помолчи, Кхуши, - перебил он готовые вырваться у неё возражения, и повернулся к Шьяму. – Уходи. Не искушай меня, - процедил он тихо, угрожающе, с трудом удерживая пелену бешенства, готовую застить глаза и борясь с желанием завершить начатое, раз и навсегда избавив жену и сестру от этого подонка. Только возмущённое сопение Кхуши за спиной останавливало его мужскую потребность наказать того, кто посмел прикоснуться к его женщине. И Шьям это понял. А, возможно, идея горестного ухода безвинно пострадавшего вдаль по коридору на глазах у Кхуши играла ему на руку. По крайней мере, он, опустив глаза и плечи, именно что поковылял прочь, уже не пряча ухмылку, потому что никто не мог видеть его лица, оставляя за своей спиной войну, а не мир.