Way To A Dream

Последняя неделя слилась для всех еще пребывающих в здравом уме и трезвой памяти и относительно здоровых участников SFS и для Сыльги, по очереди дежурящих в больнице, в один бесконечно долгий и длинный день. Все, что они делали, ‒ сидели в больнице рядом с безмятежно спящим и спокойно восстанавливающимся Ынхёком или беспрестанно мечущимся на кровати и стонущим от боли Хёкджэ, испытывающим невероятные муки от процесса заживления без обезболивающих и вообще без каких-либо лекарств; затем ехали домой, чтобы помыться, поесть и поспать (хотя Донхэ с Сыльги умудрялись пренебрегать и этими жизненно важными потребностями, и домой волочь их приходилось едва ли не силком); а потом снова ехали в полицию. Иногда этот цикличный и уже почти устоявшийся режим нарушали визиты адвокатов и полиции, все еще ведущей расследование и все же собравшей достаточно улик для выдвижения Канину обвинений и для продления срока его пребывания за решеткой (пока лишь на время расследования, но следователь Ли сейчас уже была куда увереннее в их окончательной победе), две остановки сердца у Хёкджэ, во время которых пульс и давление Ынхёка зашкаливали настолько сильно, что еще чуть-чуть ‒ и он бы с легкостью мог схватить инсульт, черт бы побрал эту близнецовую связь, звонки обеспокоенных ходящими в прессе и среди фанатов слухами и домыслами родных и близких, которым SFS без согласования с агентством не могли сказать ничего внятного, а просто что-то мямлили в трубку своим мамам о том, что у Ынхёка небольшие проблемы со здоровьем, но ничего страшного, им не стоит беспокоиться и уж тем более приезжать, все рано или поздно наладится. Обязательно. И нет, у них не будет никаких проблем с агентством из-за этого простоя и срыва такого огромного количества мероприятий, ведь оно у них такое понимающее и замечательное. Все правда будет хорошо. Совершенно точно. По крайней мере, все они пытались убедить себя в этом. И их родные. И они сами. Ведь сердце Хёкджэ хоть и останавливалось два раза, но потом все же запускалось, а пульс и давление Ынхёка возвращались в норму. Они справлялись с этим. И, значит, все остальные тоже смогут. В один из таких циклов (когда это было? Два? Три? А может, все четыре дня назад?) Кюхёну даже позвонила Ара, умудрившись до немоты изумить своего брата, который спал и видел, как он приедет в Америку и надерет ее неблагодарную забывчивую задницу, но... не сложилось. Их разговор вышел до не возможности странным и неловким и еще раз подтвердил печальное предположение Кюхёна о том, что между ними с сестрой уже давно нет прежней близости, да и вряд ли она хоть когда-то будет. Все-таки они слишком разные. И их жизни... слишком отличаются. И одна лишь мысль об этом и странное горьковатое послевкусие, оставшееся после разговора с сестрой, были для Кюхёна просто невыносимы. А ведь раньше Кюхён не мог прожить без звонкого голоса Ары и ее ехидных шуточек и пары часов. А теперь... Сколько лет они уже не шутили друг над другом и созванивались лишь для того, чтобы обменяться формальными поздравлениями по праздникам? Когда они успели отдалиться настолько сильно, что парни из группы, да даже Хёкджэ и Сыльги были сейчас для Кюхёна куда ближе родной сестры? Хотя нет, Сыльги, конечно же, была совсем ему не близка, он едва знал эту девицу, и она просто невыносимо раздражала его, однако разговоры с ней определенно были куда менее странными и неловкими. А вполне себе... нормальными. То есть совершенно ненормальными и обычно заканчивающимися скандалом, однако... вполне в их стиле. И даже сейчас, упоенно ругаясь с этой девицей в холле больницы, Кюхён отчетливо знал, что так и должно быть. И что он должен увезти эту сумасшедшую домой немного отдохнуть после беспрерывного трехсуточного бдения, пусть даже ему придется сделать это против ее воли и даже силком. Хотя куда проще и безопаснее было просто вырубить эту чокнутую и без лишних криков и проблем транспортировать до общежития. Блин, и как Кюхён не подумал об этом раньше? ‒ Я не... ‒ в который раз попыталась возразить ему девушка, выглядящая настолько плачевно, что это лишь раздражало Кюхёна еще сильнее. ‒ Да-да, ты не спала трое суток, и поэтому сейчас мы едем домой минимум на пять часов, ‒ зло перебил Сыльги парень и, не сдержавшись, мстительно добавил: ‒ И да, тебе нужно принять душ, от тебя воняет, ‒ смерив помятую и растрепанную девушку красноречивым взглядом, сморщил нос Кюхён, однако Сыльги была настолько измучена, что, кажется, пропустила эти его слова мимо ушей, как и все остальные, впрочем. Ее возмущала лишь одна вещь: почему это ее отправляют домой, тогда как Донхэ сейчас мирно и спокойно спал в кресле для посетителей в палате Хёкджэ, и она могла бы сделать точно так же, не тратя лишнее время на дороги и разъезды, и именно поэтому Сыльги, пропустив мимо ушей очередную тираду Кюхёна, снова попыталась возразить ему: ‒ Но Донхэ… И этот вредный паршивец снова не дал закончить ей предложение: ‒ Донхэ ‒ взрослый дяденька, уже давно привыкший к такому режиму. К тому же Хичоль только вчера увозил его на три часа домой, чтобы немного отоспать и покормить, а теперь твоя очередь. И давай без тупых отмазок, ‒ излишне резко осек девушку Кюхён (но что поделать, если нормальные слова перестали доходить до ее измученного и насквозь зараженного инстинктом курицы-наседки мозга?!) и решил прибегнуть к своему последнему, самому убедительному аргументу: ‒ Хёкджэ вряд ли будет рад, если его невеста откинет ласты раньше него, так что уж будь добра позаботиться о себе, или мы вообще отправим тебя домой. Для твоего же блага, ‒ но, увидев, что даже этот довод не возымел на насупившуюся девушку ровным счетом никакого действий, просто забил на все разумные переговоры и взял и закинул эту, конечно же, возмущенно разверещавшуюся ненормальную себе на плечо, и, пока та не опомнилась, быстрым шагом отправился на выход к парковке, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды персонала, впрочем в последние дни они здесь не такое видели, и возмущенно брыкающаяся ненормальная девица на плече у потрепанного почему-то довольно ухмыляющегося айдола ‒ далеко не самое страшное зрелище. А смачный успокоительно-отрезвительный шлепок по заднице Кюхён придержал до парковки, чтобы влепить его этой ненормальный без посторонних взглядов, дабы этот невероятный кайф ему, не дай бог, не испортили лишние свидетели. Как и удовольствие от укуса прямо в бок, которым ответила ему эта психопатка. Да уж, давно Кюхён не встречал таких дурканутых и очаровательных в своем безумии девиц. Слишком давно. Но, кажется, ему сейчас должно быть совершенно не до этого.

***

‒ Все-таки спасибо, что ты забрал меня. Я наконец-то чувствую себя человеком, ‒ залпом осушив рюмку соджу и зажевав ее внушительным куском обнаруженного в холодильнике кимбапа, довольно потянулась Сыльги, после контрастного душа и в чистой пижаме и правда чувствующая себя куда лучше. Настолько, что даже компания Чо Кюхёна и его вечно кислая физиономия не смогли испортить ей настроение. Да что уж там, она даже нашла в себе силы поблагодарить его. ‒ Больше бы возмущалась и сопротивлялась, ‒ фыркнул Кюхён, лениво наблюдая за тем, как девушка наливает им еще по рюмке. ‒ Ой, всё, заткнись и пей, а то у меня от одного звука твоего голоса уши вянут, ‒ недовольно, как от надоедливой букашки, отмахнулась от него Сыльги, заливая в себя еще порцию соджу. А затем еще одну. И еще. Обычно, чтобы опьянеть и согреться, ей было достаточно пары рюмок, а после половины бутылки она и вовсе засыпала прямо там, где пила. Но не сегодня. Сегодня алкоголь был для нее едва ли крепче воды. Они, голодные и уставшие, приговорили в полной тишине с Кюхёном четыре бутылки на двоих, а Сыльги была так же трезва, как и в тот момент, когда наливала первую рюмку. Проклятье. А она-то надеялась, что хотя бы алкоголь вырубит ее и позволит немного поспать. Час или два. Без кошмаров с отчаянно пищащими кардиомониторами и испуганных криков врачей, объявляющих синий код. Остановка сердца у пациента. Срочная реанимация. Все эти мысли, страхи и картинки настолько прочно вселились в ее мозговые клетки, что она просто не могла избавиться от них. И нормально спать. Просыпаясь каждые пару минут и прислушиваясь к мирному дыханию. Ынхёка или Хёкджэ ‒ не важно. Потому что она переживала за них обоих. Оказывается, совершенно одинаково. И это не могло не сводить с ума. И не быть причиной ее мучительной бессонницы. Даже Донхэ спал, вырубаясь на час или два, а она... не могла. Просто не могла. ‒ Так ты правда любишь его? ‒ этот вопрос Кюхёна, произнесенный чуть невнятно из-за заплетающегося от алкоголя языка, застал Сыльги врасплох, заставляя ее оторваться от мрачных размышлений и удивленно посмотреть на своего уже порядком осоловевшего собутыльника: ‒ Что-что? ‒ Ты и правда любишь его? Хёкджэ, а? ‒ повторил свой вопрос Кюхён, награждая девушку тяжелым, совершенно нечитаемым, но отчетливо неприятным взглядом. ‒ Хёкджэ? Наверное, да. То есть да, конечно, да, ‒ немного запнувшись, кивнула Сыльги, будучи не в силах даже думать, какого черта этот нахал задает ей подобные вопросы. ‒ Так «наверное» или «да»? ‒ уцепившись за ее оговорку, тут же вскинулся Кюхён, который просто не мог упустить такую прекрасную возможность выпытать из этой ненормальной всю правду о ее отношениях с Хёкджэ. Или ее не могло упустить то количество соджу, что сейчас в нем. ‒ А тебе какая разница? ‒ вяло огрызнулась Сыльги. В любое другое время она с удовольствием бы устроила головомойку этому придурку и популярно объяснила, почему не стоит лезть в чужую жизнь, но сейчас у нее вряд ли бы хватило на это сил. ‒ Потому что мне кажется, что ты влюблена в меня по уши, ‒ самодовольно улыбнулся Кюхён и, прежде чем опешившая от этого заявления девушка успела придумать для него ответ, резко нагнулся через стол и наградил ее звонким, совсем детским чмоком в распахнутые губы ‒ и поскорее отпрянул назад, чтобы эта ненормальная не влепила ему очередную оплеуху, но окончательно потерявшаяся во времени и пространстве девушка даже не собиралась делать этого, лишь выдавив из себя изумленное: ‒ Что? ‒ Я говорю, что ты влюблена в меня. А твой жених по уши втрескался в нашего лидера, так что вашей сладкой парочке пришел конец, ‒ не сдержался от смешка Кюхён, ожидающий подвоха и готовый в любой момент сорваться с места и сбежать от этой чокнутой и ее хоть и маленьких, но весьма тяжелых ручек. ‒ В вашего лидера? В Донхэ? ‒ переспросила Сыльги, словно и не заметившая выходки Кюхёна с поцелуем. ‒ Так вот в кого... ‒ Ты что, знала? ‒ перебил девушку Кюхён, ведь теперь пришла его очередь изумляться. ‒ Конечно же, я знала. Разве я похожа на конченую идиотку? Значит, у меня точно нет шансов. Донхэ... И как я раньше не поняла?.. ‒ недовольно пробормотала Сыльги, чуть неловко поднимаясь из-за стола и разговаривая словно с сама с собой, а затем обернулась к Кюхёну и, громко и четко проинформировав его о том, что она отправляется спать, быстрым шагом покинула кухню, оставляя окончательно растерявшегося гитариста SFS в одиночестве размышлять над тем, какого черта это сейчас было и можно ли считать, что дорога для него открыта, а этот жалкий чмок ‒ их первый поцелуй. Или все-таки не стоит? И какого хрена здесь вообще происходит? Сложно представить ситуацию нелепее и страннее. Но что-то подсказывало Кюхёну, что дальше все будет только хуже, однако... даже несмотря на это, он почему-то не был намерен останавливаться. Может быть, из-за количества соджу, сейчас бурлящего в его крови, а может, из-за этого странного тревожно-щемящего чувства, которое появлялось у него каждый раз, когда он думал об этой чокнутой девице, и которое нормальные люди называют влюбленностью. Ну или что-то типа того. Ведь Чо Кюхён не имел ни малейшего понятия, как это самое чувство проходит у обычных людей, потому что... это был первый раз, когда он испытывал к девушке что-то подобное. И почему-то эти чертовы ощущения совсем не походили на те, о которых они пели в своих песнях, и не доставляли Кюхёну ни малейшего удовольствия. И он понятия не имел, что с ними делать. И стоит ли что-то делать вообще. Короче, какой-то полный бред. Хотя после событий последней недели... разве здесь есть чему удивляться?