Фотограф

      Зрачки фотографа мгновенно расширились, заполняя всю радужную оболочку, а руки мгновенно сжимаются в кулаки. Почему-то задавать лишних вопросов он не хотел, да оно было и совершенно ни к чему, ибо только одна мысль о том, что этой крошке настолько плохо сейчас, что она даже написала ему, доставляла чуть ли не физическую боль, и хотелось ринуться сразу к ней… Но что же делать в таких ситуациях? Дима бросает взгляд на часы, время на которых уже перевалило за полночь. Где, черт возьми, инструкция, которая бы по пунктикам бы пояснила, как действовать в подобных случаях. Увы, таковой под рукой у фотографа не оказалось. Он был растерян. Эта крошка только недавно лишила его удовольствия коснуться ее манящего тела, целовать и обнимать, в конце концов, почувствовать ее всю, каждый миллиметр ее кожи. А теперь… Она пишет ему смс странного содержания. Чего она добивается?       И все же некий интерес, даже азарт, но в тоже время безумный и необъяснимый страх охватил мужчину, сковывая его движения, кажется, что и дышать стало немного тяжелее, чем было обычно. Он встал и как можно быстрее побежал к своей любимой машине, заводя ее и вдавливая педаль в пол, уезжая к той, что сегодня уже дала ему от ворот поворот. Ну и ладно. Сейчас он нужен ей. Вроде бы.

***

      После того, как Дима ушел из ее квартиры, Поля еще долго пыталась придти в себя. Она даже развела себе ромашкового чая, чтобы немного успокоить свои нервы, которые, к слову, в последнее время были действительно ни к черту. Она не хотела позволять ему лишнего, хотя давно осознавала, что Дима очень зацепил ее. Ей нравились его поцелуи, прикосновения, то, как он на нее смотрел, сам процесс фотосъемки. Это все ее маленькие «впервые» в жизни. Такие неподдельные эмоции она не испытывала ни с кем в своей жизни. Да, черт возьми, она уже призналась себе, что влюблена в этого мужчину, что чуть ли не по щелчку его пальцев может лечь в постель и раздвинуть ножки.       Поток ее мыслей, которые уже плавно перетекали в нечто пошлое, прервал дверной звонок. Сначала был короткий «дзынь», и блондинка даже подумала, что это, как обычно, позвонили не в ту дверь или что-то типа того, но нет. Дальше последовала череда более настойчивых звонков, а потом в дверь начали стучать ногами. На всякий случай Пелагея набирает смс Билану, чтобы тот приехал. Она не знает еще, кто же там, но отчетливо понимает, что адекватный и доброжелательный человек никак не будет ломиться в первом часу ночи к ней домой, тем более таким вероломным способом.       Сердце уже билось где-то в горле, она отчетливо слышала его стук, примерно также, как и в различных самых страшных фильмах ужасов. Она дрожащими пальчиками открывает замок, распахнув дверь и застывает от ужаса, не в силах произнести ни слова. — Ну, привет, По, — слащаво пищит низкорослый блондин, вваливаясь в ее квартиру и хлопая дверью. — Я вот соскучился, измаялся, понимаете ли. А ты, шлюха, живешь и бед не знаешь. Неправильно жизнь, блять, приоритеты распределяет.       Девушка морщится и инстинктивно делает шаг назад, ощущая до ужаса знакомый и противный запах табачного дыма и дешевого алкоголя. Это был ее бывший бойфренд. Точнее, они формально и не расставались, просто в один прекрасный момент она собрала вещи и ушла. Есть такая на свете категория людей, которая так или иначе подавляет своего спутника жизни. Физическим или моральным насилием. Контролируется каждый шаг, каждый вздох, каждый взмах ресницами. Выпутаться из такой паутины, умело украшенной фразочками от «я без тебя не могу жить» до «я тебя ненавижу», почти нереально. Но Пелагея однажды нашла в себе силы и ушла от него, не сказав ни слова, пока он пропивал зарплату в баре со своими друзьями, перед этим избив блондинку чуть ли не до полусмерти. А теперь этот человек стоит перед ней вновь, пьяный и чертовски недовольный его игрушкой По. — Я со стеной разговариваю, По? — хрипло, но уже на тон выше зло говорит Дэн, сверкнув глазами и оглядывая трясущуюся от страха в блондинку, которая пожалела, что у нее напрочь отсутствовала привычка посмотреть в «глазок» двери сначала, а лишь потом открывать ее. — Я ждал тебя, надеялся, что ты вернешься, а ты оказалась продажной шалавой, маленькая По. За свои проделки ты должна отвечать. Ты же помнишь это, верно?       Он наступает на нее, уже практически поймав и вжав в стену. Она тяжело дышит, кажется, почти потеряла сознание. Он не бьет ее, просто наступает и угрожающе смотрит, сузив глаза и слегка пошатываясь от невероятного количества влитого в себя дешевого алкоголя. Девушка оглядывает его с ног до головы и не понимает того, как вообще она могла видеть его каждый день, думать, что влюблена в этого низкорослого придурка, терпела его обращение с ней, оскорбления в свой адрес. — Выметайся к черту! — говорит Пелагея, выпрямляясь и широко раскрывая глаза, делая вид, что больше не боится этого человека. — Ты мне не нужен. Я ушла из твоей жизни, будь так добр, окажи мне услугу, съеби и ты из моей.       С этим человеком нельзя вытворять подобные вещи. Он хмурится, резко и звонко ударяя ее по щеке и губам, ведь игрушка По не должна говорить таким тоном Дэну, а тем более, материться. Она опешила, с глухим стуком встречаясь спиной со стенкой, даже облегченно выдыхая и скатываясь по ней на колени, прикладывая прохладную ладонь к пылающей щеке.       В ту же секунду дверь в квартиру резко распахивается, а на пороге, как гром среди ясного неба, появляется фотограф, но и от его внешнего вида Пелагее стало также не по себе. Зрачки заполняли всю радужную оболочку, губы были сомкнуты в тонкую линию, а кулаки плотно сжаты. Он зло оглядывает этого молодого человека не очень приятной внешности. — Пошел вон отсюда! — буквально заорал он, отчего Пелагея лишь сильнее вжалась в стену, наблюдая за происходящим и почти не дыша. Она даже Диму сейчас боялась, но благодарила Бога за то, что все же он приехал, даже несмотря на то, что она его прогнала сегодня. — Ты, блять, не понял что ли? Я не повторяю дважды, алло.       В ту же секунду завязывается драка. Девушка сбегает на кухню, взяв пустую стеклянную бутылку из-под лимонада, подбегая к Дэну и Диме, резко и быстро разбивая ее об голову блондина. Тот с глухим стуком падает на пол, теряя сознание, и все, занавес, немая сцена. Пелагея почти не дышит, дико боясь, что могла случайно убить его, а Дима старался отдышаться и все еще охеревал в целом от произошедшего.

***

      Блондинка сидит в своей квартире, придерживая у щеки замороженную курицу, чтобы не было синяка, а Дима хозяйничает на ее кухне и что-то делает. Ей было все равно, девушке просто уже был важен тот факт, что он не на другом конце Москвы, а у нее дома, что ее любимый фотограф сейчас с ней. — Выпей, — довольно требовательным, но заботливым тоном вдруг говорит Дима, аккуратно отдавая ей кружку с зеленым травяным чаем. — Рецепт моей мамы. Вкуснее чая ты явно не пила, крошка.       И вновь эта его «крошка» приятно ласкает ушки. Девушка даже улыбается, откладывая холодный кусок замороженной курицы на тумбочку и беря из рук фотографа чай, отпивая и действительно понимая, что это самый вкусный чай в ее жизни. — Это я, конечно, удачно к тебе зашел… — нервно усмехается мужчина, пытаясь, как всегда, скрыть за иронией свое волнение и чувства. — Крошка, ты одна из немногих, кому удалось напугать меня до смерти буквально. Да за тобой только глаз да глаз нужен… — А ты испугался? — тихо бормочет девушка, даже нелепо и совершенно глупо улыбнувшись. — Извини, в любом случае, я не хотела тебя отвлекать от дел, вдруг, ты был занят чем-то с Кирой или что-то в этом роде… — Поль, я думал, что ты умная девушка, ну, — улыбнулся фотограф, притягивая девушку к себе. — Нафиг мне не сдалась твоя Кира. И в том, что я испугался, что этот му… кхм… нехороший человек тебе что-то плохое сделал. Я правда очень напуган был и безумно зол, как на себя, так и на него и даже на тебя. Вот возьму и не уйду сейчас, как минимум, до утра пробуду с тобой, послежу уж. А завтра выходной устроим, и я свожу тебя в дельфинарий, как ты на это смотришь? — Конечно, оставайся, Дим, я тебя и не отпущу сейчас никуда… — улыбнулась девушка, но густо покраснела, поняв, что немного прокололась. — Ну… В смысле, поздно уже, третий час ночи. А я за, Дим, дельфинарий — это круто. Еще одно «впервые» в моем уже немаленьком списке.       Эти двое болтали еще много о чем, вплоть до пяти утра, пока Пелагея, слушая очередной интересный рассказ фотографа, не задремала у него на плече, крепко обнимая. Мужчина по-настоящему любовался ей и постепенно осознавал, что влюбился в эту юную особу. Только он не мог понять, радоваться ему сейчас или рыдать от того, что в его установках пункт «не влюбляться в объект съемки» был одним из самых главных. А эта крошка так нагло взяла и станцевала самбу на всех его правилах. Да пусть и будет, как будет, может, и беспокоиться не о чем и наваждение скоро исчезнет само, ведь она его толком и не знает…