Сердцебиение моря

Дверь тихонько приоткрылась, своим протяжным скрипом словно извещая о госте. На пол начала капать вода, стекающая с верхушки чёрного зонта. Последнее время погода радовала проливными дождями и прохладным ветром. В такое противное время и на улицу толком не хотелось выходить. Казалось бы, сиди дома, попивай горячий чай, укутавшись в тёплый плед. Всё равно выходной и вроде бы никуда особо не нужно. Однако Джереми обещал матери прийти сегодня. И подводить своего любимого родного человека он просто не мог. Поэтому, одевшись в синеватую куртку с тёплой подкладкой и прихватив зонт, Джереми отправился на окраину города. Лорен Мэйсон вот уже года три жила отдельно. После того, как отец узнал о её измене, причём не с мужчиной, а именно с женщиной, он выгнал её из дома. Стивен всё говорил о плохом примере сыну, о бесстыдстве самой Лорен. Однако где-то в глубине души это скорее задевало его мужскую гордость. Мысли о насмешках со стороны коллег, их косых взглядах стали переломными в принятии решения. Как бы он не прикрывался воспитанием Джереми. Он лишь не мог поверить, что оказался хуже женщины, и это больно ударило по его собственному самомнению. Однако то не его вина. Лорен уже давно замечала, что её больше влекло к женскому полу. Она бы и сама не смогла объяснить почему. Возможно, дело было в самой Клэр. Задорной певице, выступавшей в небольших клубах. Она обладала удивительной способностью видеть тайные страхи человека, даже не будучи психологом. Клэр могла указать на слабости, а после рассуждать об этом так иронично, словно говоря о весьма обыденных вещах. И самое интересное: она чаще всего попадала чётко в цель, выдавая ту самую правду о человеке, о которой даже он сам не подозревал. Джереми довелось однажды в этом убедиться. Повстречав Клэр, Лорен вдруг осознала, что та понимала её гораздо лучше, чем её муж. Она потянулась к этому лучику, ища понимания, так не хватавшего за все эти годы. Джереми зашёл в прихожую и в первую очередь насторожился, не услышав привычный ему звук струн гитары, который обычно исходил из спальни. Лорен часто практиковалась, находясь в вечном поиске нужного звучания. Но сейчас в помещении царила тишина. Пожалуй, именно это занятие и свело её с Клэр. Ни одна из них не обладала большим талантом, однако каждая любила своё дело. Они поладили и даже приняли решение выступать вместе. И так вот понемногу, день за днём Клэр и Лорен начали замечать, как их тянуло друг к другу. Джереми раскрыл зонтик, поставив его сушиться в коридоре, затем и снял свою куртку. За всё это время никто так и не вышел поприветствовать его. Клэр могла быть на подработке, но Джереми заранее предупредил о своём приходе. Может, Лорен на кухне или в ванной? Стоило первым делом проверить комнату. Окинув взглядом различные плакаты рок-групп на стенах, незаправленную кровать, исписанные листы бумаги и помятую одежду на полу, он лишь безнадёжно и разочарованно вздохнул. Ни души. Только «свежий» запах от сигарет Клэр сообщал о том, что она не так давно ушла. Джереми скривился, осуждающе покачав головой. Комната и так плохо проветривалась, а этот аромат ещё и имел привычку хорошо въедаться. Прежде, чем продолжить поиски, он всё же открыл окно, которое с первого раза ещё и не поддалось, словно хотело подольше помучить бедного студента. Кухня оказалась также пуста. Джереми уж думал звонить, однако до его ушей вдруг дошёл звук льющейся из-под крана воды. Он повернул голову в сторону, заметив исходящий свет из ванной. Джереми не спеша подошёл ближе, замявшись у двери. Однако, поколебавшись немного, он всё же решил постучаться. — Мам, это Джереми, — он постарался говорить громко, чтобы его было слышно сквозь текущую воду. Ответа не послышалось. Тогда он вновь позвал Лорен, но в помещение по-прежнему царила тишина. Он хотел постучаться снова, как вдруг почувствовал что-то мокрое под ногами. Взгляд тут же упал вниз, и в этот момент сердце ёкнуло от испуга. По телу прошёлся холодок, и Джереми невольно задержал дыхание, замерев на месте. Из-под двери текла вода, заполняя каждую щель старого деревянного пола. И всё было бы не так страшно, если бы эта жидкости не имела алый цвет. Внезапно стало дурно от такого вида. Джереми судорожно сглотнул и потянулся к двери. Руки предательски задрожали, а в голове уже начали вырисовываться ужасающие картины. Он лишь надеялся, что это лишь его фантазия. Как только Джереми открыл дверь, то перед ним предстало именно то, чего он боялся. Дыхание вновь спёрло, а в глазах застыл ужас. Взгляд скользнул по закрытым векам матери, по её вдруг сильно побледневшему лицу, а затем остановился на окровавленной воде, в которой она лежала. Из крана продолжала течь вода, она уже выливалась за края ванны, и разливаясь по полу. Сердце забилось в бешенном ритме. Внезапный порыв — и Джереми уже на полу, на коленях у ванны. Он припадает губами к ледяной руке своего родного человека. Ощущение чего-то уже неживого отдалось ужасной болью в груди, нанеся удар в само сердце. Ужас постепенно сменялся горечью, ком подступал к горлу, а губы всё дрожали. Джереми бережно обхватил руками лицо матери, вглядываясь в него и внутренне надеясь, что она вот-вот откроет глаза. Но она не подавала признаком жизни, словно погрузилась в глубокий сон. — Нет, — прошептал Джереми тихо, — нет. Нет-нет-нет! — в отчаянии закричал он, словно взывая к чему-то. На глазах навернулись слёзы, из-за которые стало так туманно. — Очнись, очнись! Нет, не оставляй меня одного! Зачем ты так? Он уже плакал навзрыд, дрожа от всхлипывания. Джереми не мог заставить себя встать и позвонить в полицию или скорую. Чувства разом нахлынули, затуманивая разум и удерживая на месте. Вдруг кто-то обхватил его сзади и насильно отстранил от ванной. — Нет, нет! Не надо! — противился он. Ноги отказывались двигаться, они словно прилипли к окровавленному полу. — Вставай, Джереми. Не смотри, просто не смотри, — знакомый голос Клэр дрожал, однако она всеми силами старалась воззвать к Джереми. Но тот будто и не слышал её. Тогда она сама закрыла ему глаза рукой, и всё погрузилось во тьму. Лишь стук сердца отдавался в висках, словно грохот барабанов, что бил по ушам. Целая волна чувств накрыла его с головой. И в этой воде он задыхался, каждый раз жадно глотая воздух, когда предоставлялась возможность. Тело пронизывала невыносимая дрожь от слёз, а перед глазами было так темно. Паника охватила Джереми, окутывая и пожирая изнутри. — Не смотри, не смотри, — вторила Клэр, пытаясь достучаться до Джереми. — Не смотри… — эхом отдалось в голове. Эти слова провалились в чёрную бездну. Их поглотила тьма, и звук постепенно отдалялся, затихая и погружаясь в пучину…

***

Джереми вскрикнул и резко вскочил с кровати, часто дыша. Сердце тревожно стучало, словно било тревогу, посылая сигнал в само сознание. В глазах застыл ужас, а картина матери в окровавленной ванне всё не уходила из головы, отчего тело пробивала всё та же дрожь, будто Джереми бил озноб. Он хотел уже закрыть лицо руками, чтобы хоть как-то прийти в себя, но в этот же момент в него врезалась подушка. Вздрогнув, Джереми перевёл взгляд на соседнюю кровать. Настольная лампочка на тумбочке вдруг зажглась, заставив его поморщиться от яркого света и сощуриться. С того конца на него смотрел Райли, в его глазах так и пылало негодование и явное раздражение. Он хмурился и чуть ли не скрипел зубами от злости. — Какого чёрта, Джереми? — возмутился Райли. —Ты планируешь каждый раз будить меня своими криками, а?! Выпей успокоительное или снотворное и не мешай мне спать, в конце концов. А, как же ты надоел с этим. Один твой вид уже пробирает до дрожи. Жуть просто. — Райли измучено простонал, запустив пальцы в свои рыжие пряди. Затем он нахмурился сильнее, зажмурившись. Видимо, и в этот раз перебрал с выпивкой. — А, чёрт с тобой. Если снова планируешь кричать, то спи в ванной подальше от меня, — прорычал он, кутаясь в одеяло. Джереми облегчённо вздохнул, радуясь хотя бы тому, что Райли не встал с кровати, возмутившись лишь на словах. Он успел немного привыкнуть к подобному. Бывало и хуже, намного. Джереми не спеша поднялся с кровати и тут же поморщился. Из-за холодного пота футболка прилипла к коже, даря весьма противное ощущение. Джереми прошёл в ванну, закрывая за собой дверь. Прежде всего он умылся, попытавшись привести себя в чувство. Дыхание со временем выровнялось, а сердце забилось в прежнем ритме. Страх отступил, однако неприятный осадок после кошмара остался, как и ком в горле. Невольно Джереми поднял взгляд на своё отражение в зеркале над раковиной. Он изрядно исхудал, отчего щёки немного впали, а скулы выглядели более выраженными, а ещё эти ужасные синяки под глазами, безжизненный взгляд и растрёпанные волосы. Словно ходящий зомби, ей-богу. Джереми горько усмехнулся о мысли об этом. Вот, что случается с человеком, когда единственный свет исчезает из его жизни. Для Джереми не было более той самой соломинки, что удерживала его на плаву. И теперь весь мир окрасился в серые тона. Люди, сновавшиеся туда-сюда, были словно лишь фигурами. Призрачными и едва различимыми. А некоторые вещи находились в непроглядном тумане. В какой-то момент Джереми понял, что это никогда не закончится, а только станет хуже. Он утерял былую страсть к своему любимому делу, потерял тот самый свет, что направлял его. В голове смешались все крики, осуждения, укоры со стороны отца, Райли, преподавателей — всё это превратилось в один большой сгусток черноты, который вот-вот мог поглотить Джереми. Он чувствовал себя бесполезным. Раньше мог порадовать кого-то своими снимками, теперь же, какой от него толк? Он лишь безжизненное существо, которое рано или поздно окончательно загнётся. Джереми взял в руку свою же бритву, покрутив её. Покончить с собой с помощью этих лезвий было не так плохо. Но идея погрузиться глубоко под воду любимого матерью моря больше прельщала. Он невольно согнул руку в локоть, выставив перед собой беззащитное запястье. Холодный металл коснулся кожи, и Джереми чуть судорожно выдохнул воздух. Смог бы он? Говорят, что это не всегда получается. Иногда требуется раз за разом повторять один и тот же жест, чтобы добраться до артерии. Однако мысль о том, что его тело найдут в таком месте казалась довольно плохой. Об этом напишут. Возможно, даже статус университета падёт, и в этой комнате никто не захочет оставаться. Джереми не любил создавать проблемы. Уж лучше он уйдёт из жизни там, где его после никто не найдёт. Задумавшись так, Джереми и не заметил, как веки его начали слипаться. Сознание медленно уплывало, и он клюнул носом. Однако затем мотнул головой и хотел было уже положить бритву обратно, как что-то вдруг показалось в зеркале. Нечто пугающее, напоминающее чью-то тёмную фигуру, что стояла за спиной. Сердце ёкнуло, и Джереми в ужасе резко обернулся. И в тот же момент лезвие прошлось по внешней стороне руки, начиная от кисти и почти до локтя. Жгучая, колющая боль пронзила тело, заставив в первую очередь выронить опасный предмет. Джереми закусил губу, чтобы вновь не вскрикнуть. Лишь стон боли вырвался из груди, заставив сильно нахмуриться. Сзади никого не было. Похоже, это лишь померещилось Джереми из-за недостатка сна. До этого у него не случались галлюцинации. Эта была первой, и такую он ещё надолго запомнит. Кровь тут же заструилась из продолговатого пореза. На сероватый кафель начали падать алые капли. Джереми выдохнул воздух, пытаясь себя немного успокоить. Однако при виде крови перед глазами невольно пролетели воспоминания о смерти матери. В горле пересохло, и какое-то время он просто не мог пошевелиться, наблюдая за тем, как красная жидкость вытекала из раны. Было нечто завораживающее в этой картине. Словно сама жизнь уходила из тела. Будто находясь под неким гипнозом, Джереми вдруг подошёл к ванне и включил кран, почти сразу затыкая дырку. А пока вода набиралась, он успел сходить за своей камерой. Джереми всегда оставлял её на тумбочке прежде, чем лечь спать. Вернувшись, он поставил камеру у ванны и тут же разделся до гола. Он невольно скользнул рукой по небольшому синяку под ребром, поморщившись. Воспоминания отдались болью в груди, но он отмахнулся от них, мотнув головой. Сейчас не время. Ему нужно сосредоточиться на совершенно другом. Кровь продолжала вытекать из раны, покрывая пол небольшими лужицами. Однако Джереми и не думал что-либо предпринимать, словно так и должно было быть, и в этом нет ничего страшного. Когда же вода набралась до середины, то он наконец решил забраться в ванну. Вскоре по всему телу разлилось приятное тепло, совсем не такое, как от холодного моря. Тут вода бережно укутывала, словно в мягкий плед, даря ощущение уюта и комфорта. От этого Джереми почти сразу расслабился, только больше погрузившись в некое задумчивое состояние, при котором роль играли лишь мысли, а не то, что творилось вокруг. Он опустил свою раненную руку в воду, и частички крови начали расходиться в стороны, напоминая алые бутоны роз. Джереми бы сам не смог точно объяснить, зачем он это делал и что творилось в его голове. Было ощущение некой туманности, словно всё это лишь какой-то сон, а вовсе не реальность. Взгляд улавливал каждый замысловатый завиток крови, что отходил от раны, окрашивая воду. В памяти снова промелькнула картина матери в тёмной, несколько густой жидкости. Сколько же жизни утекло из тела, чтобы была такая насыщенность? Сейчас перед глазами лишь её малая часть, незначительная. Глядя на это, Джереми невольно размышлял о жизни в целом. О том, что все мы состоим из этой живительной жидкости и стоит ей вытечь из нашего тела в приличном количестве, то сердце перестанет биться. Мы сами способны прервать наше существование. Почему же нам дан этот выбор вообще? Почему мы не такие, как те самые бессмертные медузы, что способны к регенерации? Раз решившись — у нас нет пути назад. Точнее не всегда. И почему же только люди так склонны к самоубийству? Большинство зверей, даже сильно намучавшись, не станут убивать себя, терпя. Дело ли в нашей слабости? Что мы не способны противостоять? Кто знает. Может, наша жизни просто слишком сложна по сравнению с природой? Но как насчёт строгих обычаев в стаях, пожара в лесах, от которого животные вынуждены спасаться? А большинства людей всего лишь каждый день противостоят обществу. Разве оно страшнее стихийного бедствия? Нет. Но тем не менее способно оказывать на нас чрезвычайно сильное давление, осуждая, подавляя наше Я. Как же часто нам говорят быть собой. Лицемерие… Мало, кто принимает тебя таким, какой ты есть. Говорят, что это лишь период, и ты справишься. Всё вернётся на круги своя. Обобщение… Не всегда есть выход. Если кому-то удалось, то это ещё не значит, что подобное приравнивается ко всем. У каждого человека свой путь, своя история. Нельзя всех равнять, не принимая его проблемы всерьёз. Иногда говорят, что нужно просто выговориться и станет легче. Но если тебя не поймут, воспримут как ненормального и более того подумают, что ты просто ищешь жалости со стороны других? Таков сейчас мир, когда каждый меряется своими невзгодами. И при всём этом никто не спешит на помощь, думая лишь о себе. Всё тщетно, всё повторяется по кругу. Надежды более нет… Джереми закрыл глаза, отдаваясь потоку мыслей, пока алая жидкость продолжала уходить из тела. Когда нас ранят физически, мы истекаем кровью. Но что же происходит, когда нам больно душевно? Сейчас казалось, что кровоточит вовсе не та рана на теле, а огромная на сердце. Джереми приоткрыл глаза и невольно потянулся к своей камере. Он навёл её на воду и сделал снимок красных извилистых узоров. Джереми ещё долго лежал в ванне, предаваясь размышлениям, пока случайно не уснул. Он не ведал, сколько прошло времени. Однако не похоже, что очень много, раз кошмар ещё даже не успел начаться. Внезапно в полной темноте послышался противный скрип двери. Веки медленно приоткрылись, однако сознание ещё работало слабо. Джереми бросил мимолётный взгляд в сторону порога. И в тот момент по телу пробежал холодок, а сердце предательски ёкнуло от испуга. Перед глазами были знакомые очертания ног. Джереми поднял голову, встречаясь с ужасом в глазах Райли, в них засело и иное чувство. Отвращение. Неприкрытое, жуткое, от которого в груди всё буквально сжалось, отдаваясь болью. Губы его соседа по комнате дрогнули, он явно собирался с мыслями. Пальцы, что держали снимок, расслабились и фото скользнула по полу, оказавшись почти у ног Райли. Тот опустил взгляд, поднимая вещицу. В ту же секунду он сглотнул, ещё больший испуг засел в его глазах, когда он увидел эту кровавую воду на снимку, что узорами растекалась от раны. — Фрик, — выплюнул вдруг он. И с таким омерзением в голосе, отчего в горле у Джереми пересохло, а в животе всё скрутилось тугим узлом. Было ощущение, что сейчас воткнули стрелу прямо в сердце, глубоко погружая её внутрь, стараясь только сделать больнее. Но что ещё можно подумать, увидев парня в воде с кровавыми разводами и с таким пугающим фото? — Нет, — тихо вымолвил Джереми, мысли вдруг все растерялись. Он не знал, что говорить. Страх буквально заволок сознание. — Всё не так, Райли. Я… вовсе не… — слова застряли в горле. Он не мог. Не мог объяснить того, что сам мало понимал. — Чем ты вообще занимаешься? — голос Райли дрогнул, и он сглотнул. А затем в его взгляде появилась злость. — Какого чёрта ты тут творишь? — заорал он. — Я знал, что ты конченный псих, но не настолько! Какая мерзость, ты что один из таких типов, которым нравится подобное, а? Ты проверялся до этого у психиатра? Жуть, смотреть тошно. Райли словно раз за разом наносил удары ножом по сердцу Джереми. Раня его до глубины души. Он весь вжался, словно старался казаться меньше в этой небольшой ванне. Желание исчезнуть, не быть на этом месте росло с каждой минутой. Губы поджались, а внутри засела такая горечь и боль, что было просто невыносимо. — Я, — дрожащим голосом начал Джереми, опустив взгляд в ванну. — не знаю. Просто не знаю. — Кому там следует звонить, а? — словно не слыша, спросил Райли, доставая телефон. Он уже начал набирать на нём цифры, как Джереми всполошился. Он тут же вылез из ванны и в панике направился к Райли. Но вдруг поскользнулся, успев лишь выставить руки вперёд прежде, чем упасть на пол. Всё тело тут же отдалось дикой болью от удара о твёрдый кафель. Джереми закусил губу, нахмурившись, но сильнее всего жгла кожу рана, на которую пришёлся удар. Внезапно перед глазами потемнело, измученный стон боли вырвался из груди и Джереми зажмурился, рвано выдыхая воздух. Райли отвлёкся от своего телефона, переведя взгляд на пол. Повисла напряжённая тишина, которая весьма насторожила Джереми. В его голову закрались самые разные нехорошие мысли. Превозмогая боль и вновь кусая губу, он приоткрыл глаза, поднимая немного голову наверх. И тут же сердце сжалось от иной, внутренней боли. Райли смотрел на него, как на ничтожество, как на нечто-то крайне неприятное на вид. Он не помог ему встать, да и не горел желанием помогать. Джереми сам поднялся на ноги и поспешно укутался в полотенце, желая скрыть своё тело. Нет. Скорее всего себя, свою душу, чтобы на него так не смотрели. Он был сам себе противен. Хотелось провалиться сквозь землю. Почему? Почему он ещё здесь? За что ему всё это? Зачем его оставили жить? Он начал проклинать того парня, что спас его. Ведь по его вине он ещё тут. Джереми стиснул полотенце, глядя лишь в пол, чтобы не видеть этот взгляд Райли, что словно бы проникал в само сердце. — Пожалуйста, не звони никуда. Я не хотел напугать, прости, — Джереми говорил с трудом, ком всё подступал к горлу, и слова давались с тяжестью. Он еле сдерживал свои эмоции, но уже был на грани. — Тогда чтоб сегодня ты убрался из этой квартиры, — бросил Райли, убирая телефон в карман. Джереми вздрогнул и поднял удивлённый взгляд на соседа. Однако поспешил его отвести, испугавшись этих злых и осуждающих глаз. — Я терплю тебя долго. Надоело. Твои вечные крики по ночам, странное поведение. А теперь ты ещё решил порезать себе руку. Если собрался помирать, то изволь не здесь. Откуда мне ещё знать, что одним прекрасным утром ты не сойдёшь с ума и не воткнёшь мне нож в спину, м? — Райли иронично вскинул бровь. — Всё лишь хуже. А я не хочу проблем. Мне и так их хватает по горло. Возиться с тобой не буду. Пусть кто-то другой, но не я. Поэтому собирай свои вещи и вали из этой квартиры, — прорычал яростно Райли, словно отрезая верёвку, за которую ещё как-то держался Джереми. Тот поджал губы, а его брови изогнулись от боли внутри, снаружи и от всепоглощающей горечи. Осознание бесполезности, никчёмности только подбавляло масло в огонь. Джереми кивнул. И так понимающе, ведь он сам себя ненавидел. Поэтому осознавал, что любой бы потерял терпение, находясь с ним рядом. И его сосед исчерпал свой лимит. Рано или поздно это должно было случиться. Просто это выпало на сегодня. На ранее утро буднего дня. — Хорошо. Можно я обработаю рану перед уходом? — в надежде на понимание спросил Джереми, переминаясь с ноги на ногу и обнимая себя руками. — Делай что хочешь. Но чтоб через час тебя тут не было. Только раннее утро, а уже такие проблемы, — Райли хмыкнул, — поторапливайся давай, — скомандовал он, нахмурившись. Снова кивок со стороны Джереми, и он поспешил к небольшому шкафчику у раковины, где лежала аптечка. Кровь по-прежнему не останавливалась, хоть и вытекала не так быстро. Но толстая струйка стекала с локтя, капая на пол. — Чёрт, ещё и убирать всё это, — злился сосед, запуская руку в свои рыжие пряди и ероша их от закипания ярости внутри. Он стиснул зубы, глядя с таким презрением на Джереми, что тому становилось ещё более неловко. — Я уберу, — буркнул Джереми, думая так хоть немного поумерить пыл Райли. — Уж постарайся, — фыркнул тот, пожимая плечами. Джереми кое-как обработал порез, продезинфицировав и обмотав руку бинтом. И что же его потянуло на подобное? Неужели не мог себя одёрнуть? Но в тот момент он соображал туго, позволяя лишь чувствам руководить собой. Никогда. Никогда нельзя позволять им брать верх и вести тебя. Последствия могу быть непоправимые. Если сомневаешься в чем-то, тщательно обдумай и не иди на поводу у своих эмоций, чтобы потом не корить себя за произошедшее. Ведь во всём будет лишь твоя вина. — И это с собой прихвати, — Райли приложил снимок Джереми к его груди, грубо словно вбивая его. — Фрик… Джереми дрожащими руками взял фото и прошёл в комнату. Тело едва слушалось, будучи водимым эмоциями. Перед глазами немного плыло, а голова вдруг закружилась от нахлынувших чувств. Он еле стоял на ногах, судорожно рыская в шкафу свою одежду. Но всё просто валилось из рук, отчего Джереми только больше чувствовал себя неуклюжим и ни на что не годным. Кое-как ему удалось одеться, положить снимок в карман своего синеватого рюкзака, а с ним и свою камеру. Он перекинул его через плечо, желая уже направиться к двери, как голос Райли его остановил: — Я вроде бы сказал тебе собирать вещи и убираться. Думаешь, я говорю лишь об одном дне? — он только пуще нахмурился. — Чтоб ноги твоей здесь больше не было. Я ясно выражаюсь? Я хочу, чтобы ты навсегда покинул это место, — процедил сквозь зубы Райли. Джереми крепко сжал ручку рюкзака на плече. Он вновь вжался, прижав плечи немного к себе. Сознание работало так слабо, что он действительно не так понял Райли, думая, что он говорил лишь о сегодняшнем дне. И тут Джереми вздрогнул, а по телу прошлись мурашки. Единственное место, которое для него осталось — это его родной дом. Там, где его отец. А возвращаться туда вовсе не хотелось. Тот снова начнёт отчитывать, говорить о бесполезности того, чем занимается его сын. Его осуждения, укоры больно задевали, уничтожая всякую надежду. И Джереми просто не мог противостоять, принимая все эти слова. Сейчас у него совсем не было сил вновь это выслушивать. Он слишком устал, поэтому просто не выдержит этот новый порыв отца. В груди вновь всё сжалось, и Джереми с надеждой посмотрел на Райли. — Прошу, Райли. Я не хочу возвращаться к отцу. Позволь мне остаться. Обещаю, такого больше не повториться, и я буду пить снотворное. Постараюсь больше не доставлять проблем, только не выгоняй, прошу, — в отчаянии заговорил он, хоть и голос продолжал дрожать. — А мне какое дело? Раньше надо было думать, — хмыкнул он. Райли никак не было жалко этого несчастного парня, который так умоляющее смотрел на него, надеясь на лучшее. — Прошу, дай мне ещё один… — начал было Джереми. — Я сказал проваливай! — резко перебил Райли, не желая более слышать эту мольбу. Он был не из тех людей, что меняют свои решения. Если сказал раз, то так тому и быть. Да и высоким терпением он не обладал. Джереми закусил губу, отводя взгляд. Если бы он думал головой, то ничего бы этого не произошло. Сейчас же он сам обрёк себя на такое, следуя лишь тому внезапному порыву чувств. Как же глупо это было. Но осознание этого пришло только сейчас. Он не стал более убеждать, зная непоколебимость Райли. Поэтому молча проследовал к своему чемодану, что стоял в углу комнаты, позабытый. Собирался Джереми так медленно, что в какой-то момент его соседу просто надоело за всем этим следить. Поэтому, плюнув, тот решил пойти на первые занятия. Ведь время уже поджимало. Райли дал наказ Джереми, что чтоб духу его не было, когда он вернётся. И с этими словами ушёл, оставив Джереми в одиночестве. А он вздохнул с облегчением, позволив себе наконец-то расслабиться. Более не было этого подавляющего взгляда и той страшной ауры презрения. Можно дышать более-менее спокойно. Кажется, всё становится только хуже. Признаться, тогда он питал малую, но всё же надежду на то, что что-то изменится, раз ему дали шанс продолжить свою жизнь. Однако теперь он видит, что ничего хорошее впереди не было. Его продолжают мучить, и дальнейшее не радовало. Завтра же. Завтра он вновь отравится к морю, предпримет новую попытку, надеясь на успех. Или же уже сегодня вечером? Нет, он слишком устал. Поездку в поезде он точно не выдержит, ему нужны силы для этого. Тогда стоит пережить этот день и рано утром отправиться в тот городок. Лишь бы тот незнакомец не помешал вновь. Уложив одежду в чемодан, Джереми зашёл в ванну и взял в руки ту несчастную бритву, на которой заметил алые капли своей собственной крови. Смывая её, Джереми ощущал себя так, словно уничтожал воспоминание о произошедшем. Если бы так действительно можно было. Пол он после вымыл, как и спустил воду в ванной, завороженно наблюдая за тем, как уходила красноватая жидкость. У него было достаточно времени до прихода Райли, и эти часы он тянул довольно долго, не желая уходить. Ведь теперь путь ему сюда будет заказан. Джереми забрал все свои снимки с доски, с печалью понимая, что никогда больше не сделать что-то подобное в своей жизни. И вот уже всё было собрано, но Джереми колебался. Что-то будто держало его, нашёптывая, что если он уйдёт, то пути назад не будет. И так оно и было, и это болью отдавалось в груди. Где же ему место? Не здесь с Райли, что смотрел на него с отвращением. И не у отца, что не воспринимал его занятие всерьёз. Лишь в небольшой квартире рядом с матерью он чувствовал себя кому-то нужным. Там, на кровати, лёжа на маминых коленях после тяжёлого дня он ощущал её тонкие пальцы, что перебирали непослушные кудрявые пряди. Это так успокаивало, позволяло расслабиться и предаться сну. Сейчас же ему просто не к кому возвращаться. Нет для него подходящего места. Почему же тогда о всё ещё здесь? Джереми сглотнул, поджимая губы. Пальцы крепко сжали ручку чемодана, но ноги были неподвижны. Только спустя минуты он смог пересилить себя и сделать первые шаги к двери. И, отдаляясь, Джереми только больше чувствовал пустоту у себя внутри, а надежда медленно угасала, пока и вовсе не потухла, когда он вышел за пределы квартиры.