Эх, если бы он это не сказал, то кое - кто бы не поперхнулся...
☆☆☆☆☆
На улице попахивало предстоящей зимой. Хотя какой предстоящей? Уже наступившей! Снежок выпал на дороги, как вата, на коленках незадачливого спортсмена второго класса. Астрид, в который раз подивилась природе, что могла высадить свои снежные снаряды даже в середине осени, и совсем немного в начале декабря. Под её ногами похрустывал мерзлый снег, который успел замертво замерзнуть в эту ночь. Хофферсон плотнее затянула шарф. На её лице появился румянец из-за холодного ветра, подувшего ей в лицо. Моське Хофферсонской это не понравилось и оно заныло, требуя, чтобы его спрятали в чем - нибудь теплом, например дома. Блондинка, подойдя к остановке, села на лавочку. Но попа тоже озлобленно вынесла свои возмущения, в виде легкого отскакивания Астрид от деревянной постройки. На скамье образовался легкий ледок, от которого проходило чувство усталости и желание посидеть. Девушка стояла рядом с остановкой, мысленно хваля рыжего за то, что он заставил её надеть шерстяные носки. С ноги на ногу скача, как козлик, Астрид снова силой мысли звала автобус. Любой! Даже, если он не довезет её до института. Но видимо, сегодня все были против неё, включая лучшую подружку и брата. Хотя, если пораскинуть мозгами, то они в какой - то степени правы. Учиться нужно! А уж потом на все четыре, да что ж там, какие - то четыре! - на все семь сторон! У блондинки уже не был мозоль от той думы про Иккинга. Она планировала посоветоваться обо всем с Джеком, который сегодня будет в городе. Уж лучший друг мог чем - то подсобить. Астрид любила дружить с мальчишками в детстве, да и сейчас не прочь. Мужской пол умеет без соплей помочь в трудную минуту. И этим, наверное, и отличается от женского. Хотя Хофферсон никогда об этом не задумывалась. Просто, умея дружить, она справлялась с любыми задачами, чужими. Со своими проблемами она справлялась кое - как. Это чушь, но правдивая какая - то чушь. С чужой ситуацией справиться легче. Ведь не ты в ней главный герой, которого возможно, если углубляться в массовые сказочные истории, убьют на рассвете перед народом. Девушка редко ставила себя на место других. Поэтому сейчас, когда в душе просыпался друг по имени эгоизм, ей хотелось, чтобы все поставили себя на её место и посочувствовали. А лучше вернули все как было. Причем вернули как было! Как было без Хеддока, черт его дери! Быть мелкой не в её интересах. Это больше подходит для Амели, что уже успела заработать этот псевдоним. Но у девушки редко просыпались чувства на примере таких, как поплакать, ежиться от мыслей, думать об одном и том же месяцы. Она была немного не похожа на других девушек в этом плане. Ведь если представительница женского пола поставит какую - то цель или мысль, то будет долбить её, пока мозг не закипит «Стоп! Я меняю владельца!». Да и хандра не в её стиле. Но вот, когда её сбил один хамский мажорский тип, то потом все пошло наперекосяк. Иккинг — это магнит. Магнит верности, недоступности идей и неприятностей. В его биографии, естественно, все очень богатые представители рода. Но вот сам он угодил не в ту породу. У него на лице написано, что он сам ходячая неприятность. Видно, досталась от матери, которой тоже не очень посчастливилось попасться в лапы такому мужчине. Стоик был непреклонен. Все его идеи всегда были осуществлены. На него можно сказать похож и Итан, и Иккинг. Но только внешне. Все остальное было от матери : Характер, способность попадать в не лучшие, эм, моменты жизни и, конечно же, отсутствие принимать решения. Хотя вот у Итана все же были свойства отца, но в небольшой степени. Но он еще ребенок. Его можно напугать взором, но точно не ремнем. Такие методы воспитания, как девушка знает от шатена, Стоик никогда не применял. А вот Иккинг... Этот испорченный, трусливый парень уже не может не слушать "любимого" папочку. Как он однажды выразился «Он ведь меня растил, давал деньги на учебу. Я был обязан ему. И сейчас обязан...». Это Астрид слишком раздражало. Но её еще больше раздражает и то, что она думает о нем, даже находясь в автобусе! Ладно, она не спорит, что думать об этом неблагодарном глупце на улице было нормально, ведь было холодно и нужно было себя занять чем-то. Но сейчас зачем он ей? Она совсем запуталась. Она обязательно поговорит с Джеком. Ведь возможно её второй названный братик объяснит что к чему такой идиотке, как она. У неё ведь никогда не было такого, чтобы думать об одном и том же столько времени подряд. Что там Иккинг чувствовал сам, Астрид не представляла. Но её бы потрясли сведения, если такие бы у неё были, что шатен каждую минуту думает о ней, но больше о том, как бы вернуть время вспять и очутиться у Хофферсонов дома. Астрид едва не пропустила свою остановку. Пора кончать депрессию, хотя то, что у неё даже депрессией не назовешь. Ведь обычно в таком состоянии хочется лежать на диване, плакать, жаловаться. У неё же все только впереди. Жаловаться она не будет, она будет советоваться! Плакать из-за какого - то парня? Пф, не было и никогда не будет! Лежать всю неделю? Да, она и так ленится двадцать четыре часа. Тем более, что человек, находящийся в депрессии не дерзит, не ерничает, не сарказничает. А Хофферсон только этим и занимается. Блондинка поднимается на третий этаж. Кабинет истории. Девушка стучит в дверь. Тишина. Неужели, все вымерли? Астрид ногой раскрывает дверь, тут же трогая ручку двери, чтобы было видно, как она не ногой, а рукой открыла дверь в храм знаний. На неё глазеет вся аудитория. Нормально так, что даже не чешется. Хофферсон встречается взглядом с преподавателем. Женщина шестидесяти лет пофигичным жестом, в зеленой рубашке, синем пиджаке и серой юбке, жестом приглашает блондиночку усесться где - нибудь. Хоть на полу, лишь бы не мешалась. Астрид проходит в конец класса, к последним партам. Она, щурясь, вытягивает шею, смотря на настенные часы. Опоздала всего на восемь минут, надо поблагодарить Дагура. Его чувство бдительности куда лучше её. Конечно, ведь рыжий в школу и институт никогда не опаздывал. Астрид медленно, словно черепаха по песку, двигает конечностями. Она не хочет здесь находиться. Ей нужен Джек. Да и брюнетки нигде не видать! — Зря пришла Хофферсон! Тебя уже отметили, как отсутствующую. — провозгласил женский поистине писклявый, а не просто приставучий голос. Блондинка обернулась назад, так как знала откуда идёт сий чертов писк. Миссис Нонр все равно. Она в таком же состоянии, что и блонди. Хотя вот Астрид еще рано, между прочим. У старушки уже всегда настроение пофигичное и быстро меняющееся, а вот Астрид всего двадцать. — Ну и кого мне в окно выкинуть?! — лениво огрызнулась Астрид, приподняв левую бровь. Правую приподнимать девушке было тяжело. Не выспалась, да и плохо умела. Голос рыжей бестии со второго ряда утих. Астрид направилась на свое любимое место. У окна и последний, последний ряд. Но к сожалению, рядом с самым окном сидел парнишка, которого блондинка ни за что не вспомнит. Он в открытую пялился на девушку, явно не осознавая, чего ей от него надо. Астрид правой рукой указала на него, а затем на место рядом, но дальше от окна. Юноша не подвинулся. Хофферсон повторила действия. Весь кабинет, включая старушку наблюдали за этим процессом. Наконец, Астрид не выдержала, наклоняясь вперед, погружаясь в свое любимое состояние «Сарказм». — Сдвинься с места, придурок. А не то и тебя в окно выкину! В кабинете повисла некая минутная пауза, а затем забавная секунда, даже минута, для смеха. Миссис Нонр становится жалко парня. Астрид натравилась своим не самым приличным характером на определенно интеллигентного молодого студента, который сейчас аккуратно переложил свои вещи на соседнее место, соблюдая все правила переселения. Старушка надвинула на глаза свои черные очочки, наигранно удивляясь. — А кто ж там, такой пришел? Вижу, что паразит знакомый. Кто там? Хофферсон, твоя ли душа? Мейсон уступил даме место? Ах, да не стоило, но все равно молодец! — Я пришла! И я не паразит, я в таком случае паразитка. — Знай милочка, что здесь не биология. И паразитов под микроскопом рассматривают в соседнем кабинете. А у нас история, но это не дает тебе сейчас право что - то рисовать у себя в тетради, пока я не диктую. — закончила тираду для плохой ученицы миссис Нонр, открывая свой журнал для того, чтобы исправить отсутствие той самой паразитки. Астрид усмехнулась, откладывая ручку под тетрадь, где лежал телефон и недописанный sms одному блондину. Ну ничего она сможет и потом. — А может я рисую как раз - таки, сражение какое - нибудь! Вон, вам в тему. А то, все записи и лекции. Нет никакой живописи! —настроение у блондинки почему - то улучшилось. Да и от того, что этот Мейсон на неё косится так не по - дружески. Ах, неужели обидела малютку? — Ишь, какие слова. Все, хватит людей в окна выбрасывать, да начнем же урок! — рявкнула преподавательница, разом затыкая девушке желание поболтать ещё.☆☆☆☆☆
Джек, скрестив руки на груди, спокойно ждал свою подругу, опершись о дверь машины. Сидеть ему надоело, а приехал он, скажем честно, рановато. Хотя Хофферсон написала ему в sms, когда за ней заехать. Но блондину было очень интересно, что же такого у маленькой конфеты случилось, раз она, как несколько лет назад, когда они вместе учились, пишет ему, что не может ни с кем поделиться. Блондину всегда приходилось выслушивать Астрид. Но это было радостью в сердце молодого человека. Она ему верит до сих пор! Только он может объяснить ей то, что тревожит её, можно сказать нетронутое ленивое, ничего не интересующее, сердце. Фрост мог бы назвать себя парнем девушки, но это слишком не просто. Хофферсон уже давно считает его братишкой. Ведь она не умела принимать комплименты. Н.е. у.м.е.л.а! Так повелось, что все попытки Джека поведать нестроптивой блондинке о том, что она ему приглянулась, были тщетны. У Астрид мания считать всех близких её людей — друзьями. И он входил, к счастью или сожалению, в этот круг. Наверное, к счастью. Ведь он знает такую Астрид, какая она была всегда. Джек умел искренне переживать за это создание. Ведь почему - то преодолевать чужое горе легче, чем свое собственное. Это было всегда. Словно, оно плавно переходило из года в год, из века в век. Джек поднимает глаза к небу. Какое же оно красивое голубое. Юноша опускает глаза, замечая, как к нему бежит с распростертыми объятьями еще одно голубоглазое небо, громко смеясь. Фрост в охапку хватает девушку, под её ненастоящие наигранные возмущения и угрозы о том, что пожалуется брату. Астрид весело улыбается, чувствуя, что забывает обо всех печалях, вися на плече у лучшего друга под завистливые взгляды однокурсниц и просто девушек. Никто не сможет так быстро сменить ей настроение, как этот волшебный парень. Блондин опускает Астрид на землю, все еще обнимая за талию и вдыхая аромат шампуня волос девушки. — Ну и о чем же, ты хотела со мной поговорить, мартышка? — явно наслаждаясь мгновением, проборматал блондин, шепча в макушку Хофферсон. — Не здесь. Давай сядем в машину.&
— Вот такие пироги! — вздыхает девушка, явно осознавая, что не промахнулась с выбором человека, которому изливала душу и мозг, в том числе.
Джек мотает головой. Он знал, ну или догадывался. Астрид впервые в жизни... О, нет! Не может быть, чтобы такой такой парень, как Иккинг Хеддок, влезть в разум этой чудачки и... Хотя так оно и было. Фрост глубоко вздохнул, понимая, что из глаз ненароком может упасть слеза. Юноше самому нравилась Хофферсон. Можно же признаться, что он был в неё влюблен. Да и почему был? Он и сейчас тоже совершает эту ошибку. Ошибку... Почему? Потому что, нельзя да и трудно любить ту, что и так влюблена. Только вот сама ещё не догадывается об этом. Джек всегда помнил золотое правило. Они его дали друг другу еще в школьные годы. С каким же отвращением он вспоминает тот проклятый день, когда она и он, сидя под деревом, скрепляют пальцы рук, произнося: « Я всегда поддержу тебя, что бы у тебя ни случилось!». Детское напоминание о том, что не суждено быть вдвоем до конца жизни, вернее можно, но лишь друзьями. Фрост, поворачивая голову вправо, смотрит, как блондинка делает глубокие вдох и выдох. Ей тяжело было сознаться в том, чего она ясно не осознает. Не понимает. Как бывает с геометрией или с непонятыми чувствами. У Хофферсон ни с тем, ни с тем не лады. Блондин, поджав плотно губы, начинает объяснять, как и должен, но ничего не получается. Он, будто рыбка, молчит с открытым ртом. Он сегодня явно неважно выглядит. Запустив руки в волосы, Джек неосознанно пытается выдернуть клок. Черт побрал бы этого непутевого Хеддока. Да он знать его не хоч... — Ну и что посоветуешь? Я непосильно сумасшедшая или еще хуже? Умом тронутая... — Это по сути одно и тоже, белка. Но ты не имеешь понятия куда влипла. — улыбается Джек. Улыбка только для неё...Но девушка не обрастает хорошим настроением и даже не удивляется. Равнодушие — это страшное чувство любого человека. — Не надо... — шепчет Астрид, немного морщась. — Не надо звать меня белкой. Это Амели любит «Ледниковый период». — Ну, — по - доброму усмехается Фрост, гладя Хофферсон по её белой голове. — Тогда теперь точно будешь белка. — Джек, я о нем думаю даже ночью. Я за него волнуюсь. А теперь я волнуюсь, как бы меня не отвезли людишки в белых халатах. — как - то измученно бормочет Хофферсон. Фрост снова вздыхает. Он поворачивает лицо девушки в свою сторону, обхватывая щеки своими руками. Он наклоняется к каждой из них и поочередно целует. Астрид с замиранием сердца наблюдает то, что обычно смотрит Хедер в своих банальных надоедливых сериалах. — Ты хорошая! Я говорю тебе от чистого здравого смысла, от души. — перестает играться с пальцами ошарашенной подруги блондин, поднимая свои глаза на уровне Хофферсон. — Ты - это ангел, который увы, уже никогда не сможет быть как раньше, а знаешь почему? — П-почему? — почти хлюпает носом блондинка. Она не всегда была сентиментальной, но бывало редко и только с мамой... и с ним. — Ты влюбилась. Ты влюбилась в Иккинга Хеддока. — в ответ девушка слишком часто замотала головой, одергивая руки из рук друга. Глаза девушки забегали в таком марафоне, что можно было смело идти в спортсмены. Минус был. Такого вида спорта «Метание глазами» еще государство не придумало. — Н-нет! — Ты влюбилась в Иккинга Хеддока! — Нет!!Нам трудно, порой принимать очевидное. Хотя зачем врать? Нам всегда невыносимо тяжело принимать очевидные вещи. Увы, но мы все люди и не можем отказаться от той мысли, что теперь жизнь не будет прежней...