Побег

Возникало ли у вас чувство, что вы пытаетесь усидеть на двух стульях? Или что балансируете на краю пропасти? Или что вас разрывают пополам два очень близких вам человека? Я живу с этим чувством уже пару месяцев. И, признаться, это адское состояние. Началось всё как-то слишком просто, к моему собственному удивлению. Мы с Клодией поссорились. Нет, у нас и до этого были мелкие конфликты, которые разрешались достаточно быстро, но эта ссора отличалась от всех других. Дело было в том, что моя Клодия, моя малышка, моя куколка, выросла. Точнее, выросла её душа. Запертая в детском теле, она потихоньку начинала ненавидеть эту кукольную оболочку. Я в тот день принёс ей подарок — очень красивое нарядное платье с пышной юбкой. Она только взглянула на него и тут же отвернулась с презрением. — Опять детское? Луи, любовь моя, ты знаешь, сколько мне лет? По прожитым годам ей было уже двадцать семь, но я, признаться, все равно продолжал относиться к ней, как к ребёнку. — А какое ты хочешь, милая? Пойдём в магазин вместе, и ты выберешь себе любое. — Я не хочу идти в тот магазин — она повернулась ко мне, на маленьком личике было написано настоящее отвращение, — он детский. Ты понимаешь?! Я не хочу носить детские вещи! Я — взрослая женщина! Тут, на мою беду, нас услышал Лестат. Он как раз вернулся с охоты, и услышав раздражённый голос в гостиной, медленно вошёл в комнату. — А чего ты хочешь? — холодно произнёс он. — Ты ребёнок. Это словно припечатало Клодию, добило её. Она вдруг соскочила с пуфика возле туалетного столика, за которым причесывалась, и бросилась ко мне. Выхватив платье, она с яростью потянула его в разные стороны, шёлк затрещал, и в крохотных ручках остались лишь лоскуты светло-желтого платья. А это уже взбесило Лестата. — Сейчас же иди в свою комнату, — с такой ненавистью произнёс он, что даже я вздрогнул, — и сиди там, пока не научишься ценить то, что для тебя делают! — Я тебе не служанка, чтобы выполнять твои приказания! — крикнула Клодия, сделав к нам несколько шагов и остановившись, уперев руки в бока. — И не уличная потаскуха, чтобы угождать тебе! Я среагировал на инстинктах — Лестат рванулся к ней, намереваясь ударить, но был перехвачен за пояс. — Лестат, не смей! — выдохнул я ему на ухо. — Что ты делаешь, успокойся! Я чувствовал, как его трясло. Лестат несколько секунд смотрел на Клодию с такой злобой, а я в это время удерживал его, не давая приблизиться к девочке. Наконец он стряхнул меня с себя, поправил камзол и с презрительной улыбкой произнёс: — Что же, полагаю, завтрашний поход в оперу отменяется. Клодия остолбенело взглянула на нас обоих. Её, естественно, все принимали за ребёнка, и в театры, оперы и на другие развлечения её пускали только с нами. На завтрашнюю она мечтала попасть уже несколько недель. И вот сейчас, накануне этого события Лестат с насмешкой отменяет его! И так возбужденная и рассерженная, она отшвырнула разорванное платье и вылетела из гостиной, хлопнув дверью. Мы с Лестатом остались одни. Я медленно поднял с пола лоскуты и растерянно взглянул на Лестата. — Может, не стоило так сурово? — произнёс я тихо. Лестат посмотрел на меня, нахмурился и передернул плечами. — Ты позволяешь ей так с тобой поступать? Из-за какой-то тряпки? Она уже села тебе на шею и свесила ножки. И дальше будет только хуже. — Она уже взрослая и имеет право носить другие вещи, — возразил я. У Лестата вырвался истерический смешок. — Выросла она или нет, наша Клодия навсегда останется ребёнком. Хочется ей того или нет. А ты мужчина, Луи. Уважай себя, тогда и другие будут это делать, — добавил он мягче, чем всегда, развернулся и отправился к себе. Спустя несколько ночей я все же помирился с Клодией, подарив ей золотое ожерелье с драгоценными камнями — это было настоящее взрослое украшение, достойное высокородной особы. Клодия взяла подарок, рассмотрела переливающиеся на свету камни и повернула ко мне серьезное личико. — Благодарю тебя, Луи. Я надеюсь, ты не очень сердишься на меня из-за платья? Я поспешил уверить её в том, ⎌что совершенно не сержусь. Она вскочила со стула и бросилась мне на шею. — Я люблю тебя, Луи! Я хочу, чтобы ты это знал! Я всегда буду любить тебя! — жарко прошептала она мне на ухо. Я крепче прижал её к себе и погладил по волосам. Потом Клодия взяла свою шляпку и мы отправились на охоту. Та ночь прошла спокойно. Вернувшись, мы услышали доносящиеся из гостиной звуки рояля. Клодия, фыркнув, развернулась и бегом бросилась в свою комнату — она не простила Лестату отмену похода в оперу. Я же, проводив её взглядом, заглянул в приоткрытую дверь и остановился, наслаждаясь виртуозной игрой моего компаньона. Обычно Лестат не изменял себе — его игра была безукоризненно-точной и страстной, но сейчас я явственно слышал что-то новое в той незамысловатой мелодии, которую он теперь исполнял. Прежде я не слышал её. — Великолепно, — тихо произнёс я, как только он закончил. Лестат повернул голову ко мне, усмехнулся краем губ и произнёс: — Импровизация. Я сделал несколько шагов к нему и остановился, не решаясь приблизиться. — Восхитительно! А сыграешь ещё? — попросил я и тут же прикусил губу — Лестат мог запросто обсмеять меня или погасить все моё желание какой-нибудь едкой фразой. Но к моему удивлению, он кивнул, указал на стоящее рядом с роялем кресло и снова поставил пальцы на клавиши. Я не замедлил устроиться поуютнее и приготовился слушать. Несколько секунд Лестат словно выжидал, а потом тряхнул головой, словно сбрасывая оцепенение, и начал со вступления, постепенно ускоряя темп. К середине скорость его пальцев, порхающих по клавиатуре, просто поразила меня. Я совершенно не мог понять, как можно было играть на такой скорости и при этом не промахиваясь по нужной клавише. Закончил Лестат экспрессивно, в своём репертуаре. Секундную тишину гостиной нарушили мои сначала робкие, а потом стремительные аплодисменты. — Браво, Лестат! Это было невероятно… — выдохнул я, с восторгом глядя на его теперь уже спокойно лежащие на коленях руки. Лестат встал и отвесил мне полушутливый поклон. — Всё для Вас, мсье! Я улыбнулся — тепло, искренне, с восхищением. Так я улыбался крайне редко, и в основном Клодии. Лестат заметил эту улыбку, вдруг вздрогнул и нахмурился. — Концерт окончен, — произнёс он сухо и повернулся к дверям. Меня смутила его реакция, и я бросился за ним. — Лестат! Лестат, подожди! Что-то не так? Я ведь совершено искренне! Он посмотрел на меня исподлобья. — Знаю, — произнес он, но я не отставал. — Тогда в чем дело? — Ни в чем. Просто я не хочу больше играть. Что здесь странного? Я прикусил губу, глядя на него растерянно. Потом кивнул и поднял руки в успокаивающем жесте. — Ладно. Спасибо за игру, — затем быстро прошёл мимо него и поднялся к себе. Странная тяжесть теперь поселилась в моей душе. Вечер был настолько приятным, а настроение домочадцев дружелюбным, что эти нахмуренные брови на аристократичном лице Лестата заставили меня задуматься, почему он так негативно отреагировал на мои искренние, а самое главное, положительные эмоции? Однако подумать об этом мне не дали — скрипнула дверь, и на пороге возникла Клодия. Она села рядом со мной, погладила меня по плечу, пропустила сквозь пальцы мои волосы, а потом обняла за шею. — Чем ты не доволен, любовь моя? Я не мог рассказать ей правду, поэтому улыбнулся и покачал головой. — Нет, напротив, я рад. — Тогда, может, попозируешь мне? Я хотела написать твой портрет, — она провела ладошками по моему лицу и нежно улыбнулась. — Конечно. Клодия тут же бросилась к двери. — Только поменяй камзол на ярко-зелёный! Он так подходит к твоим глазам! Он так подходит к твоим глазам. Слово эхом отозвались в моей голове эти слова, произнесённые пару месяцев назад Лестатом. Это он подарил мне этот камзол. Точнее, просто потащил меня в магазин, долго и придирчиво осматривал вещи и в итоге нашёл его — шёлковый, ядовито-зеленого цвета, с яркими пуговицами. Я подошёл к шкафу и коснулся кончиками пальцев скользящей ткани. Она приятно холодила кожу. Камзол был настолько красивым, что я надевал его с момента покупки всего пару раз — мне казалось просто не приличным ходить на охоту в таком парадном виде. Клодия уже ждала меня в своей комнате, поэтому я поменял камзол и направился к ней. — Присядь, — девочка указала мне на стул, — я хочу написать твоё лицо. Я послушано опустился на стул и застыл в одной позе. Клодия изредка подходила ко мне, меняла освещение, переставляя свечи, пару раз меняла положение волос, а спустя три часа показала мне ещё пока не оконченный, но поразительно точный рисунок. Я не удержался и поцеловал её в макушку. Клодия довольно улыбнулась. — Я закончу и повешу его в своей комнате, ты не против? — уточнила она. — Конечно нет. А Лестата ты нарисуешь? — спросил я. При упоминании о Лестате она вмиг посерьезнела и отошла от меня, собирая краски и кисточки. — Возможно. Но не сейчас, — холодно произнесла она. Не знаю, что задело меня больше — её презрительный тон или же то, ч⎌то она так резко изменила своё поведение. Я молча поднялся и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Что же получается? Я находился между двух огней. Клодия была для меня моим единственным другом, но Лестат в последнее время вёл себя мягче, чем всегда. Я почувствовал вдруг непреодолимое желание наладить с ним контакт, постараться изменить наши натянутые отношения и превратить их во что-то более мирное. По пути в свою комнату, я проходил мимо комнаты Лестата, и в этот момент он вышел в коридор. Ему хватило мига, чтобы заметить мой камзол. Губы его дрогнули, но он сдержался. — Какой повод? — прохладно осведомился он. — Клодия рисовала мой портрет, — ответил я мягко и собрался было обойти его, но Лестат вдруг неожиданно тепло улыбнулся. — Это точно твой цвет, Луи. Я замер, растерянно моргая. Никогда ещё Лестат не говорил так просто и так спокойно, без попытки насмехаться или показать своё превосходство. — Спасибо, — чуть слышно проронил я в итоге, просто не сообразив сразу, как повести себя в такой ситуации. Он кивнул мне и пропустил вперёд. Мне вдруг захотелось остановиться, посмотреть ему в глаза, возможно, предложить прогуляться, но в горле словно застрял ком. Я спустился вниз и сел в кресло с книгой, но читать не получилось. Лестат сидел рядом, только руку протяни. Но мне в тот момент казалось, ⎌что между нами огромная пропасть. Уже не глядя в книгу, я смотрел на него. Лестат сидел, изящно подогнув одну ногу, и читал — внимательно, явно поглощённый сюжетом. Отвлекать его не хотелось. Но ещё меньше я не хотел сейчас подняться наверх, к Клодии, и лечь с ней спать. Словно прочитав мои мысли, девочка спустилась по лестнице и подошла ко мне. — Пойдем спать? Я взглянул на неё, потом на невозмутимого Лестата, и вдруг сам для себя покачал головой. — Нет, я пока не хочу. Иди ложись, если хочешь. Она вскинула брови, неодобрительно оглянулась на Лестата и пожала плечами. — Как хочешь. Но я буду тебя ждать. Прошуршало платье, застучали каблуки, повеяло ароматом духов. На втором этаже хлопнула дверь её спальни. И в этот момент Лестат поднялся на ноги. — Спокойной ночи, — произнёс он. Я смотрел ему вслед, чувствуя, как заныло моё сердце. Словно моя мечта на моих глазах превратилась в пепел. Мне хотелось крикнуть, остановить его, но вместо этого я зажал рот дрожащей ладонью и сжался в кресле, силясь подавить это раздирающее душу чувство.