Достаточно близко, чтобы убить.

Хиллы опаздывали, это не было их привычкой, Каин просто не носил часов, а Сецу следила за временем только, когда ждала брата. В любом другом случае это было совершенно бесполезным занятием. Хиллы опаздывали везде и всегда, но неизменно вместе, провести в разлуке секундой дольше было почти смертельной пыткой. Поэтому, когда Сецу хочет новый ошейник, Каин покупает два, а Кьёко кричит, что они уже должны быть на студии. Когда Сецу хочет мороженного, они спокойно сидят в кафе, пока она не выберет лучшее, чтобы смаковать его ещё долгих 15 минут, у Кьёко опускаются руки. Поэтому, когда Хиллы приезжают на студию, они опаздывают, это не важно, совсем. Важно, что помада Сецу слегка размазалась в левом уголке губ, растянутых в самодовольной усмешке, а на серебряном колечке застыла маленькая капля клубничного сиропа. И Каин, вроде, никогда не был большим любителем сладкого, тем более клубники, но эту каплю, он мог бы смаковать вечность. Но сейчас Хиллы опаздывают, сейчас они считают время, следят за часами и в принципе ждут чего-то, потому что тучная дама, встретившая их на входе в студию, и которая кажется была менеджером той певички, в чьём клипе снимался Каин, Сецу не запомнила, решила, что пунктуальность она любит больше, чем боится Каина. Она вот уже 15 минут, заикаясь на каждом третьем слове и стараясь не смотреть на парня, читала им проповедь, задерживая съёмки ещё больше. Впрочем, содержание этого монолога отметила только Кьёко, так как Каин легко делал вид, что совершенно не знает японского, и размышлял о том, как они могли ещё пару часов просидеть в том кафе, где Сецу бы пробовала каждый раз новый вкус мороженного, а он бы пил чёрный кофе, подливая с каждым разом всё больше коньяка из фляжки, спрятанной за пазухой. Что угодно лишь бы не обращать внимание на голые коленки сестры. Рен был бы с ним солидарен. А Сецу, Сецу просто не слушала... - Мы так и будем здесь языками чесать или вам всё же надо, чтобы братик снялся в вашем клипе? - терпение никогда не было добродетелью Сецуки, а когда дело касалось таких личностей, как эта тётка, его в принципе не было. Сецу и так проявляла недопустимое для себя милосердие, отдавая братика на эти съёмки, хотя присутствие в кадре какой-то девки, которой Каин ещё и должен касаться, вызывало в ней приступы почти неконтролируемой агрессии и ревности, в последнем она никогда никому не признается. Но с другой стороны она всегда может испытать на ней свой новый маникюр и после съёмок, возможно даже прихватить пару клоков волос на память, вместо автографа. Что же, пожалуй, в этой ситуации, Сецу могла проявить терпение - У нас плотный график, так что покончим с этим побыстрее.

***

- ... Где он?.. Мне не интересно!... Где он?! Сецу оторвала скучающий взгляд от журнала, ей не были интересны ни статья, ни картинки, просто журнал оказался единственным, чем она могла занять себя здесь. Это была ширма, Сецука точно знала чем ей стоит заниматься. И хотя Каина гримеровали слишком долго, и ей вроде приходилось скучать, она, развалившись поперёк кресла и болтая в воздухе ногами в лаковых сапожках, занималась тем,что занимала все мысли брата. Как будто когда-то это было не так. Но кого-то это точно не устраивало. - Где он?! - голоса за дверью стали громче, пронзительней, и Сецу нахмурилась, словно этот звук приносил ей, пусть и не боль, но физический дискомфорт. Так оно и было, - почему я обязана ждать?! Визг девушки напоминал ей, свиней на свинобойне, глупые откормленные существа кричащие и визжащие в ожидании своей участи. Если смотреть сверху они напоминали личинок и опарышей копошащихся в трупе. Какая ирония. Эта певичка была такой же, рождённая однажды умереть, она уже давно была кормом для червей, а может это просто мир уже прогнил. - Почему так долго?! - Дверь в комнату распахнулась и на пороге, действительно, стояла хрюшка. Сецу даже почти улыбнулась этой мысли, разглядывая нечто в розовом кожаном костюмчике, а затем снова ныряя за журнал. - Кажется кто-то выпустил поросенка, - проговорила она, откидывая пресное чтиво и поднимаясь с кресла. Все её тело отозвалось благодарной болью, и не только оно. Каин следил за сестрой через большое зеркало, стараясь не думать, насколько Сецу сейчас была слишком Сецу. Соблазнительно потягиваясь, так, что под и так коротким топом стала видна клетка из ребер, медленно облизываясь, наверняка зная, что он смотрит, и наконец заглядывая в глаза, снова натягивая его нервы до пронзительного скрипа. Кто-то из гримеров усмехнулся, видимо оценив юмор Хиллов, хоть у кого-то на этой свиноферме есть вкус. - А ты ещё кто? Мне нужен был только он, - хрюшка указала на Каина наманикюреным ярко-розовым пальцем, - я не собираюсь доплачивать за балласт! А она была глупой, эта певичка, возможно богатой, но в этот раз, навряд ли ей это поможет. Сецу почти физически почувствовала, как Каин медленно поднялся из кресла у неё за спиной, даже не так, он вырос из него так же, как вырастают тени на закате, заполнил собою все пространство комнаты, будто бы он сам был тенью. Она почувствовала, как брат расправил плечи, слегка наклонил голову, как дикий зверь готовый прыгнуть на добычу и сделал шаг вперёд, нависая над ней, угрожая всем своим существом. Чувствовать всё это было, как чувствовать фантомную боль в отрубленной конечности, но по другому, по-странному приятно. Словно когда-то давно они были одним целым, а сейчас почему-то были разделены. - Что же, тогда тебе несказанно повезло, - Сецу видела белое лицо девушки и не могла не сравнивать его с белой тарелкой в том маленьком кафе. Она могла бы сейчас пробовать на вкус новый десерт, губы брата и снова десерт, но страх этой певички мог быть хотя бы аперетивом, - потому, что платить ты будешь мне.