***
- Могами-сан... - взгляд падает на мужчину, сердце падает в пятки, Кьёко не хватает воздуха, и лёгкие сводит судорогой. Она предпочла бы вдыхать ядовитый смог, всё лучшее чем, травиться своими мыслями в этой комнате. - О! Кьёко-чан, ты вовремя! - Президент отвлекает внимание всех, но только не её. Она напряженно обводит взглядом собравшихся и делает осторожный шаг, потом ещё один, всё ещё решая для себя... - Такарада-сан, режиссёр Коное, Тсуруга-сан, здравствуйте, - бежать уже некуда, да и Кьёко не была трусихой. Она училась у лучшего и умела улыбаться, когда хочется кричать. Такарада любил удивлять. Не важно был ли это новый костюм, организованый фуршет или кропотливо разработаный план - всё должно быть по высшему разряду. Любую идею он реализовал со свойственными только ему размахом и усердием, и сейчас он нашёл возможно самого благодарного зрителя, в лице режиссёра Коное. Кьёко смирилась со своим регулярным участием в аферах в стиле Такарады Лори и уже не воспринимала это, как что-то из ряда вон. Она приняла решение ждать, сейчас от неё мало что зависело, свой выбор Кьёко уже сделала. - Ну раз уж все собрались... - Президент играл, и если режиссёр Коное завороженно наблюдал за ним, словно за представлением фокусника, то Рен точно знал, что за двойным дном шляпы прячется отнюдь не кролик, - Коное-сан, я благодарен вам, за то что вы согласились придержать раскрытие личности Каина Хилла на неопределенный срок. Кьёко-чан,- президент обернулся, - твой ответ, я полагаю, не изменился? - Рен тоже обернулся, пытаясь догнать свои мысли, но получилось только загнанный взгляд. Диван, на котором они расположились, стал непозволительно длинным, или это недопонимание отталкивало их друг от друга, словно неправильно расположенные магниты. Рен смотрел на Кьёко, с каждым новым взглядом подвешивая в воздухе новый вопрос. У неё секреты. Недоверие. Боль. Отчаяние. Когда они отделились? Он виноват. Он недоследил. Мысли внезапно вернулись на тёмную аллею, когда он не сдержался, и воспоминания обожгли ясностью. Пожалуй Рен был готов вечно стоять на той тёмной аллее, если бы она стояла рядом. А сейчас? Сердце больно сжалось, она ему больше не доверяет. Кьёко лишь помахала головой, стараясь скрыться за челкой от всего мира, в действительности лишь от одного взгляда, не зная, что он так же отводит глаза. - Чтож, значит я могу объяснить суть моей задумки. Такарада был превосходным оратором, в своём рассказе он не упускал ни малейшей детали. И его старания были бы оценены по достоинству, если бы он выбрал другую аудиторию. Рен не хотел ничего, размышления об их с Кьёко отношениях затягивали его всё глубже, а мысли о пачке сигарет в кармане пиджака были всё навязчивее. Кьёко старалась не думать, всё мысли приводили её к человеку на другом конце дивана, к которому она ничего не чувствовала. Не должна была чувствовать. - ... Так что, я думаю никто не будет против, если Хиллы "задержатся" в Токио ещё на некоторое время, - подытожил президент. - Что? Но ведь... - Кьёко забыла, что хотела молчать, забыла, что планировала не вмешиваться в разговор, забыла, что хотела бежать. Её мысли сейчас устремились лишь в одну возможную сторону. - Всё в порядке, Кьёко-чан. Я, наверное, с самого начала должен был рассказать... - президент тепло улыбнулся, - за несколько недель до премьеры, в агентство стали поступать предложения о съёмках для Каина. Мы посоветовались с продюсером и подумали, что это будет неплохой рекламой, если главный злодей не только фильма, но и съёмочной площадки снимется в нескольких небольших проектах.***
Рен любил свои сны, и не важно, что они больше походили на навязчивые видения наркомана, он любил их полностью, без остатка. Погружаясь в них намного глубже чем в реальность. Рен любил свои сны, там он мог позволить себе мечтать. Мечтать не так, как это делал идеальный Тсуруга Рен. Нет, он мог мечтать по-настоящему, воплощая самые тёмные, откровенные желания, от которых в обычной жизни кровь стыла в жилах и жгла внутренности адским пламенем. И с каждым разом сны становились всё смелее, яснее, реальнее, а мысль о возможности воплотить их в жизнь, всё навязчивее. Кьёко не знала, что сны бывают такими. Её фантазии всегда были чисты, невинны и заканчивались поцелуем прекрасного принца, не задумываясь, что происходит после "Долго и Счастливо". В её мире жили феи, принцессы, русалки, и они то абсолютно точно ничего не знали о похоти и вожделении. О желании чужого тепла и тела, иногда настолько сильном, что оно отдавалось почти физической болью. И лёжа ночью, съедаемая своими мыслями и желаниями, Кьёко краснела от стыда, потому что ей это нравилось. Утро, после таких снов, наступало непозволительно быстро. Всё тело ныло в поисках чужих прикосновений, натыкаясь лишь на влажные простыни. Холодный душ помогал, но лишь до тех пор, пока знакомое лицо не оживит воспоминания, и тело вновь не сведет болезненной судорогой, а желание не ударит по мозгам с новой силой. Подойдя ближе, чужой запах заполняет лёгкие, голову ведёт, и уже невозможно оторваться, когда разум вспыхивает словно фейерверк, единственное что остаётся, прятать затуманенный взгляд за челкой парика и надеяться, что актерская игра не подведет и в этот раз. - Тсуруга-сан, Муза-сан, доброе утро, - подземная парковка и фургончик с тесной гримерной в последнее время, Кьёко казались намного уютнее комнаты в Дорумая. Здесь хотя бы не приходилось оставаться наедине, вечное щебетание Тен-сан отвлекало от навязчивой идеи ласково провести пальцами по острой скуле Каина, ощущая подушечками лёгкую щетину. Оцарапать шею, новым маникюром, как бы совершенно случайно, в действительности, надеяться, что останется след. И всё же Сецу позволила себе такую ласку, просто потому что могла. Могла беззастенчиво заглянуть брату в глаза, проверяя границы дозволеного и совершенно не бесконечное терпение Каина. Могла невинно похлопать ресницами и утопить свою ладонь в руке брата, делая вид, что совершенно не понимает, какие вызывает в нем чувства и ласково поманить за собой, надеясь, что он пойдёт за ней. И он пойдёт...