Белая кошка автобусной остановки Амаядо

      Мне слышатся крики, видится страх на лицах других людей, но из-за чего все это? Всё размыто, всё во мраке, и лишь вопросы влекут дальше этот монолог. Открыв свои глаза, мой взор был устремлён в белый потолок, хотя назвать это даже потолком проблематично. Как-будто тот протягивается в бесконечную даль, как звёзды, что не имеют тёмного, безграничного космоса. Я приподнялась и приняла сидячее положение, но тут же поплатилась. Голова адски болела, мне хотелось впервые отрубить её, дабы не мучиться. Прошло больше тридцати секунд, и боль наконец утихомирилась. У меня же остались ощущения, будто по моим нервным клеткам прошёл ураган «Катрина». Наконец, мне удостоилось больше осмотреть это помещение, хотя назвать это «помещением» было трудно. Белые стены, белый пол и больше ничего. В буквальном смысле. Пустота да и только. Меня больше волнует очередной вопрос «Где я?», ведь в такой обстановке находиться ни при каких обстоятельствах не хочется. Впрочем, здесь бы подходил ещё вопрос «Каким образом я здесь очутилась?». Из всего, что я помню, то это… ничего. Точнее, я даже не помню последние пять суток, не говоря уже о том, что происходило пару часов назад. Могут ли воспоминания тогда дать разгадку к случившемуся? Я вдумчиво смотрела в пол и выстраивала много логических цепочек, но они разрушались одна за другой, так и не давая мне нормального, адекватного ответа. Что, если всё это под воздействием прошлого, раз данное мне неведомо? По закону жанра логики лучше начинать с детства, а после разъяснять о влиянии прошедшего. Мои попытки вспомнить детство так же не увенчались успехом, и я не могу понять, почему. Мне не удавалось вспомнить этот период жизни. И вправду, «мимолётное детство». Но тут мой мозг стал работать активнее, а я разложилась на полу, как мусор, который муж забыл выкинуть по просьбе жены. Крики людей, страх и белый свет. Неужели Годзилла вернулся к нам и всех ослепил? При таких обстоятельствах надо было как-нибудь себя веселить, иначе я могу покрыться мхом отчаяния. Крики людей и их страх можно объяснить тем, что они видимо уже видят свою будущую смерть. Но как это ко мне относится? А белый свет повсюду напоминает мне одну исповедь матери, которую она зачитывала мне. Наша семья, кажись, была верующей, но разрушилась быстро. Я даже и не помню, как мама ушла из нашей семьи, а про отца всё хуже. Замешательство, озадаченность, недоумевание. Это переполняло меня до краёв, как вино бокал. Вдруг я нахожусь в своём подсознании? Если это и так, то почему здесь так пусто? Как я и говорила в самом начале, всё уходит в нескончаемые вопросы монолога, чьи ответы несущественны. Я чувствую себя в паутине, откуда выход невозможен. Паника начинает тихонько пробираться в моё подсознание. Окружающий меня белый цвет нагнетал всё хуже. Ну к чёрту, не могу терпеть! Моё тело начало кататься по полу на спине, из стороны в сторону, из моих глаз лились ручьи слёз, а после звонкий смех изо рта, и так постоянно повторялось. Думаю, я скоро задохнусь собственными слезами и наконец успокоюсь. Впрочем, так и произошло, только прошло немало минут, хотя кто меня здесь услышит. Успокоившись, сидя на прохладном полу, мне просто оставалось полностью приходить в себя, переодически глубоко вздыхая, наполняясь адекватностью. Пока происходил этот процесс, я заметила небольшой чёрный силуэт то ли животного, то ли предмета. Неожиданно, ко мне подлетела маленькая чёрная коробочка с красным неизвестным символом на крышке. Инстинкт самосохранения откинул меня назад, конечно же. Коробка самовольно открылась и вверх взлетело несколько листочков, которые сожглись по пути обратно вниз, кроме одной. Я протянула руку, как какое-то дитё, что ловит ею зимнюю снежинку. Взяв её, меня начало наполнять тревогой, горечью и страхом. На листочке появились чёрные буквы, которые гласили «Фуджисаки Мэй». Если быть честной, то сказать, что я не помню это, — ничего не сказать. Неужели моя память настолько плоха? Больше волновало то, для чего мне дали этот кусок бумажки? Живот предательски заурчал. Не вовремя конечно, но никого поблизости всё равно не было. Ничего не оставалось, даже отвратно было от этого. Поэтому мне пришлось съесть эту бумажку, да. Однако, к счастью или нет — голод пропал, хоть даже это и жутко странно, так как обычная такая бумажка ничего не даст, кроме нарушения пищеварительного тракта, или что-то в этом роде. Меня неожиданно начало клонить в сон. Было огромное недоумение у меня, так как проснулась то я совершенно недавно. Не решившись спорить с собственным организмом, мне пришлось прилечь на этот и так не теплый пол. Начало что-то мелькать обрывками, будто воспоминания как страницы, мгновенно вырываются и из-за ветра улетают куда-то вдаль. Вновь наступила тьма. Дождавшись лёгкой, но небольшой бодрости, я открыла глаза. До боли знакомый мне город, старый кинотеатр, небольшой тротуар напротив. Метель, что плохо даёт увидеть людей, которые проходят мимо. Пару секунд назад моё местоположение было в каком-то неизвестном мне месте, а теперь опять в невесть где?! Чертовщина, да и только. Обернувшись, передо мной стоял магазин с белой от снега крышей, точнее, окно, откуда я смогла увидеть своё отражение. А если уж быть более точной, то это не я вовсе. Другое очертание лица, очки, коричневые волосы, тёмная шапка и чёрная куртка. Таких людей я называла смертью. Конечно, у каждого свой стиль и вкус, но каков был мой мимолётный страх, когда я случайно и резко вижу их. Но ныне меня больше интересует иное, чем это. Вдруг эти обрывки и бумажка с надписью «Фуджисаки Мэй» связаны с этим всем? По-моему, стоит сначала побольше разобраться во всем, дабы расставить всё по местам без быстрых и бездействительных выводов. После этих раздумий, я поправила очки. Для меня это было чем-то прикольным, что-то вроде собственного фирменного движения. К сожалению, имея хорошее зрение такое сделать не получится, если не попробовать покупать декоративные очки, так, для показной красоты. Тут-то хоть смысл есть. Совсем забывшись, на меня кто-то прыгнул с воскликом «Мэй». Ничего необычного, просто недоразвитое существо хотело, чтобы я ударилась об чёртову землю и подоконник окна, который находился тоже недалеко. Со строгим и презирающим взглядом я посмотрела на прыгнувшего. Им оказалась я. Да что чёрт возьми? Второй раз? Разве мне была известна эта особа? Больше недоумевающих мыслей проникало в мой мозг, а моё, так называемое, тело, которое без понятия кем управляется, недовольно посмотрело на меня. Если присмотреться, то возраст у меня не более среднего класса 7-8. Энергичным же и надоедливым я была ребёнком. — Чего не здороваемся? — Подозрительно спросил мой «собеседник», хотя назвать её таковой проблематично. — А, здравствуй, извини, задумалась. — Еле как выдавила я. Оказывается, «Фуджисаки» приболела, ощущается, как горло болит. Уж думалось мне, что выступать лишь в моем случае кукловодом, а не душой для сосуда. — Сколько ждёшь? Наш класс ещё даже у торгового центра на светофоре стоит, вероятно, конечно. — Продолжила наш диалог моё тело. — Я даже на время не смотрела, потому сама не знаю. — Опустив глаза вниз, как редкостно полагается в таких ситуациях, моему взору удалось увидеть то, что ноги Мэй дрожат. Теперь неудивительно, что по всему моему телу идёт дрожь, а зубы то и дело непрерывно стучат. Рейчел, так меня звали, сняла свою шапку и надела на меня. Кажется, будто только для неё это было забавно. Алло, я помираю от обморожения, как ты мне поможешь второй шапкой? Послышался гул, напротив нас, на тротуаре, шло несколько человек, плюс сзади плелись люди нашего возраста. — Стоит лишь поставить тему «Звёздных войн», так сразу красками эта сцена заиграет. — С ухмылкой произнесло это. Одна картинка пронеслась перед глазами, тоже самое, те же самые слова. Словно начало расследования одной игры «This is the police», где не остаётся неизменным одна фотография вначале. Зайдя вместе с ними в кинотеатр, мы прошли до зала, где стоят диваны, продают еду, и совершенно маленькая толпа учеников разговаривают друг с другом, обязываются и просто дурачатся. Гарднер, моя фамилия, попыталась окликнуть наших, но те были заняты своими разговорами. Видимо, одноклассники особо с нами недружелюбны, а пока все ждут подготовку зала, у меня выстраивается картина всего происходящего. Фуджисаки Мэй, давняя моя подруга, чьё существование для меня смутно. Сегодня после уроков у нас в отреставрированном кинотеатре проходит сеанс по историческому фильму. Вопрос лишь в том, зачем я здесь и для чего? Может быть, мне надо что-то сделать, поменять? Но что же? Если пробовать думать логически, то стоит пережить то, что дано, а после продумывать дальнейшие действия. Оставаясь в неведение, как там, в белой комнате, я лишь снова буду с наибольшим количеством вопросов, как всегда…