Аннигиляция

— Ты думал, он придет за тобой?! Крик полон злости и обиды, когда удар прилетает по скуле, пресекая очередную попытку подняться с пола яхты. Призрак смеется, хватается за ткань водолазки, и бьет еще раз, тут же отшвыривая Митча от себя и нанося удар ногой. Загнанное в угол животное будет яростно биться до последнего. Призрак именно им и был. Животным в ловушке, которую воздвиг для себя сам, однажды, позволив себе кому-то довериться, за что сильно поплатился. Брошенный в ненависти и холодной ярости, желающий утащить за собой как можно больше людей. Жаждущий не справедливости или мести, а крови, которую когда-то пустили ему, и сейчас с фанатичным огнем в глазах и с безумным оскалом упивающийся собственной приближающейся победой. Рэпп был слеплен из этого же теста, и это бросилось в глаза еще в номере отеля, когда он стоял перед ним на коленях. Мальчишка не сдается и сейчас, все еще пытается подняться, превозмогая боль и не думая о бомбе, о переломанных ребрах — Призрак бил со всей ненавистью, на которую был способен. Он — психопат и уже давно перестал отрицать свою ненормальность. Когда-то он пытался быть нормальным, но старания себя не оправдали, а от него избавились как от сломанной куклы, оставив в ужасе и страхе на растерзание врагу. Призрак не просто так хотел сделать все красиво, громко и масштабно. С устрашением, с громадными последствиями, рискующих привести мир к очередной войне. Дело было даже не в том, что начнут копать информацию про него и узнают об очередном грязном белье ЦРУ — этим мир уже не удивишь. Страх и ужас — вот, что он хотел, и желание было столь велико, что ни собственная смерть, ни отсутствие возможности наблюдать за всем лично совершенно его не огорчали. Годы поиска информации и проработки плана, полное отсутствие какой-то жалости к помехам на своем пути — о чем может идти речь, если собственная рука лично подписывала его смертный приговор, и предвкушение своего конца не вызывало в нем ровным счетом никаких эмоций? По правде говоря, Митч не должен был вызвать у него столько интереса, но они оба знали, почему он не стал проходной мишенью, которую просто надо убрать. Ревность. Обида. Желание ударить по больному, хотя Призрак оставался уверенным — Рэпп в глазах Стэна больше проходная фигура, чем в его собственных. Но все-таки пытался успокоить себя обратным утверждением, давая Митчу передышку и шанс подняться. Жаль, у него не оставалось чуть больше времени, чтобы сломить Херли лично. Воле Рэппа стоит только позавидовать, и этот мальчишка для Ронни словно отражение. Упертый, как баран, и не нуждающийся в приказах. «И такой же брошенный, как и ты». Он кривит губы в усмешке, пропуская удар Митча, тут же морщится от боли и атакует следом. Потасовка на яхте, на такой скорости несущейся по волнам, превращалась в аттракцион удачи, которая перебегала из рук в руки. Схватив Рэппа в полете к потолку за волосы и крепко сжав кулак, Призрак тянет на себя. Взмах руки и удар лицом об пол, и еще, и еще. Остановиться трудно, особенно когда крови становится больше и больше, а парнишка не перестает дергаться в попытках вырваться и завершить свое задание. Каждый удар как мысленная попытка сделать Херли еще больнее, чем это было часом раннее. — Я тоже думал, что он придет. Последнее человеческое умерло в нем с тем предательством, оставив его одиноко истекающим кровью и заходящимся в зверином крике боли, гнева и обиды. Пользуясь возникшей плавности движения яхты по волнам, Призрак садится на спину Рэппу, не разжимая волосы, и второй рукой хватает пистолет. Он хочет видеть его взгляд, когда дуло уткнется ему в лицо, прочувствовать чужую смерть тщательнее перед собственной кончиной, и от предвкушения все внутри сжимается.  — Только он не пришел. Как и не пришел за тобой. Грохот выстрела почти оглушает, но больше это делает осознание победы. Митч Рэпп мертв, и единственное, о чем жалеет Призрак, что ему не удастся посмотреть в глаза Стэна, вновь оставшегося без своего протеже. Что там будет? Сожаление? Безразличие? Ронни неторопливо поднимается с тела, отбрасывая от себя пистолет, и возвращается к бомбе, таймер которой отсчитывал последние полторы минуты. Все саднило и болело, подтверждая, что Херли в своих избранных не ошибается, как и не прекращает их терять на самоубийственных заданиях, быстро открещиваясь от них. Обида — вещь страшная, особенно в сознании такого психопата, как он. Медленно выдыхая и наблюдая за простирающимся зеркалом воды, Ронни чувствует морской бриз, бьющий в лицо, и слабо, непривычно для самого себя, улыбается. Умереть в море и не уйти забытым на этот раз — он действительно счастлив. Отсчитывая в голове последние секунды, мужчина прикрывает глаза, прежде чем произнести: — Боже, храни Америку.