сероволктябрь

Хеллоуин у живых и не очень живых проходит по-разному. Пока дети собирают конфеты и стучатся в двери, мешая спать деткам поменьше, деткам постарше не до сна. Одиночки пускают слюни перед телевизором, а милые бабули только и ждут гостей. Да вот только для тех, кто не состоит из крови и плоти, чей голос не услышишь, праздник всех святых проходит иначе. — Приветствую вас, друг. Как нынче день проходит? Мужчина в строгом костюме поклонился, а тыквенная голова его по руке скатилась прямо в раскрытую ладонь. — Кончай придуриваться, — пробормотал Олег, встряхнув рукой, из которой посыпалось сено. — И так тошно Олег был чучелом. Простым огородным чучелом, которого с годами совсем перестали бояться вороны. Одна из них сейчас нагло уселась у него на плече. — Зае-е-е-ебало! — каркала Марго, когтями впиваясь в бесформенное плечо Олега. — Как же заеба-а-а-ало, блять! — Прикройся, — заворчал пугало. — А то головы нам не сносить? — тыквенная голова улыбалась. Будь они двое людьми, это было бы даже романтично. Они бы стояли рядом — он, статный и хорошо сложенный, и он, рыжий со сверкающими глазенками, — и Олег бы прикурил от его зажигалки. Но реальность была такова: держать сигарету без пальцев нельзя, сено легковоспламеняемо, а прикурить можно лишь от свечки внутри головы Сергея. Ha-ha, classic. — В городе никто не держит огородов и уж точно не верит в ужасы, — вздохнув Олег, и клубы пыли посыпались из его рта вместе с мертвым пауком. — А белых ворон, между прочим, матери с детства заклевывают. Марго клюнула его. Видимо, чтобы показать, что, в отличие от матери, убить она способна. Олег этого не оценил: зерно посыпалось из его головы. Оно было настолько старым, что даже ворона воротила нос. Лицо Олега перекосилось, что, собственно, не помешало разглядеть выражения крайнего неудовольствия на нем. — Заебись. Вы меня довели. Сергей, безголовый сэр, смеялся так громко и чисто, что показавшийся из-под могилы мертвец попросил его быть тише. — Игорь, ебало на ноль, — пригрозил ему Олег, грозно покачиваясь. Ну, он думал, что грозно, ведь Марго трясло, но трясло ее от смеха. — Заеба-а-а-ал! Недовольный Гром, бросив в них двоих кость, улегся обратно в могилу, утащив за собой упавшую в обморок девочку. Ну, а чего добру зря пропадать. Внезапно жуткий смех прекратился. И причина этому была проста: свеча внутри тыквы затухла. — Конец Красавчику Джеку.* — Что я за непутевый такой, — вздохнул Сергей с хрипотцой. — Хорошо, что голову дома не забыл! — А я уже успел даже пожалеть тебя. В сердцах. — У тебя нет сердца. — О, точно. Тогда не успел. — Марго справедливо клюнула его еще раз. Негоже это, Сережу обижать. Когда все они были живы, все было иначе. В те далекие времена. Олега тогда не накачали таблетками до смерти. Сергей тогда не повесился. А Марго никто и не думал утопить. Но теперь мир другой, гораздо более сытый и легкомысленный. О том, что такие люди когда-то существовали, уже никто и не вспомнит. Хранить зло внутри — себе дороже. Им долго еще плестись по этой земле. Мертвые поднимаются из могил. Сгущаются тучи. Сергей с Марго штопают Олега, после чего зажигают свечку внутри тыквы Сергея. «Красавчик Джек не может умереть». На сегодня им придется снова искать ночлег на старом складу. Хеллоуин идет, но все страхи позади. Малыши спят в кроватках, а дети стучатся в двери…