Fragile

      Еще со времен обучения я полюбила зимние каникулы. Как и все собственно. В детстве мы верили в Санту, с восхищением предвкушая подарки под свежей елью. А с утра тянулись за конфетами к камину. Во времена обучения в Хогвартсе Рождество обрело большую значимость — увидеться с родными, а после — отдохнуть с друзьями.       Снежинки красиво летят и растворяются на ветках кустарников. Поглядываю сквозь проблески на заледеневших окнах. Зима вышла снежная, но очень морозная. Есть в этом доля волшебства и магии природной — причудливые узоры на стеклах можно рассматривать вечно.       — Скучаем? — Сзади оказывается Фред, вновь удивляя своей неожиданностью.       Улыбаюсь ему. Как же хочется тебе много сказать. Но что-то не дает этого сделает. Трусость? Страх? Что за чувства овладевают мной каждый раз, когда я хочу перестать тащить за собой груз эмоций и чувств к человеку. Однако сражаться с армией Волдеморта было куда легче, чем сказать три простых слова «Я тебя люблю».       — Красиво, правда? — мысленно даю оплеуху за самый банальный и бредовый комментарий.       Он усмехается и медленно качает головой.       — Спасибо тебе, что позвал отметить с вами праздник, — искренне благодарю его, потому что отметить было праздник не с кем. Родители уехали зимовать к морю, а семейство Уизлей снова собирались большой семьей за столом.       Мы видимся сейчас не так часто, как хотелось бы. Я доучиваюсь последний год в Хогвартсе, близнецы развиваются и открыли второй магазин волшебных вредилок уже в Хогсмиде. Эта новость в свое время добавила мне немало восторга. Появился повод видеть небезразличного мне человека.       — Да ты чего, Грейнджер, — он по-свойски хлопает по плечу, прибавляя, — ты когда-нибудь варила сливочное пиво? Сама? — поворачиваюсь к нему, замечая хитрый прищур и огонек в глазах.       — Я за! — Знаю к чему он клонит.       — Какая ты легкая на подъем, — подмечает он, — мы идем сейчас кататься на лыжах, а вечером кулинарить. Ты готова?       Поворачиваюсь к нему, на секунду задерживаясь на теплом взгляде. Слегка жмурит свои темные карие глаза от слепящего, но холодного солнца. А я готова отдавать все, чтобы подольше с ним разделять время.       «Скажи ему уже, Гермиона, скажи!» — мысли нарочито отстукивают в голове. Продолжаю вести борьбу между здравым смыслом взрослого человека и между глупыми чувствами Грейнджер. Ничего не изменится, а жизнь не закончится, если я просто признаюсь. Станет легче. В первую очередь мне — чтобы не гадать дружба это или у меня есть шанс. Он никогда не давал повода задуматься о чем-то большем, чем приятельских отношениях. Но есть мелкие моменты, в которых он относится ко мне иначе, чем к другим девушкам. Фред Уизли удивительной доброты и отзывчивости человек. Вечно приходящий на помощь, не упускающий возможности проявить себя, как галантный мужчина — легкие ухаживания, как за дамой, легкие комплименты и поддержка — невозможно не очароваться им. Боюсь, что это может оказаться просто принятием доброжелательного отношения за нечто большее. И это будет моей самой большой ошибкой.       Где-то внутри я вижу его отстраненность. И боюсь все разрушить. Потерять друга. Лишиться моментов детского восторга, которые он дарит. «Мазохист» — скорее да, чем нет. Ощущаю себя лет на четырнадцать, на порывы первой влюбленности. Взрослые так не поступают, не мучают себя сами же.       Последний раз на лыжи я вставала еще когда училась в маглловской школе. Мистер Уизли раздобыл для домочадцев новое зимнее развлечение. Со спортом я не дружу, но надеюсь это не закончится фатально.       Надеваю старые не самые привлекательные штаны — вовремя пригодятся для купания в снегу. Единственный минус зимы — плюс килограмм пять на тебе. Кто бы что ни говорил — любая девочка хочет быть обаятельной даже в метель.       — Ты каталась когда-нибудь? — спросил Фред, передавая мне палки и лыжи. — Мы опробовали с Джорджем, на метле сложнее было сначала, — подмигнул он.       — Не обнадеживает, — ухмыляюсь, подмечая, что словарный запас у меня заканчивается, когда я оказываюсь в его окружении. И это настораживает, — кто еще идет кататься?       — Ты представляешь, все в последний момент отказались, — нарочито игриво закатывает он глаза, открывая дверь и пропуская вперед.       Аромат свежего воздуха вкупе с растворяющимся вкусным дымом от топящейся печки в доме — просто фантастика.       Грациозность вовсе не про меня. Вспоминая наставления педагогов в детстве, с легкостью пристегиваю ботинок к лыже, а вот со второй ногой уже проблема. Правая нога под весом скользит назад, я падаю, со смехом пытаясь дотянуться до второй лыжи.       Не без труда встаю, хватаясь за палки, кидая игриво-хмурый взгляд на Фреда, который содрогался в беззвучном смехе.       — Спортсменка, сразу видно! — хихикнул он, — лыжню нашу раскатанную правда почти замело, — подметил он, вставая вперед.       Двигаться было и впрямь нелегко. Ботинки были на несколько размеров больше и даже три пары теплых носков не особо спасали положение.       — Не отстава-а-ай, Грейнджер, — бросил он, оборачиваясь через каждые сто метров, будто следя за тем, где я еду.       Люблю тишину. Обожаю природу. Легкий ветер обдувает лицо, а ресницы слипаются от налипающего снега. Рефлексия вновь захлестывает с головой. Что если спокойствие и уверенность, которое я с ним ощущаю, и есть та самая любовь. Без бабочек в животе и выброса адреналина. При встрече в горле будто пересыхает, темы для разговора пропадают, хотя раньше мы спокойно болтали. Раньше. Пока я не замечала его. Пока воспринимала, как друга.       От мыслей отвлекает холод и влага на шее. Фред. Стоит и смеется в паре метров. Я даже не заметила, как он в очередной раз не пропустил мимо возможность пошутить — снег с ели под которой я стояла оказался на мне, под одеждой.       — Фре-ед, — заливаюсь смехом. Наклоняюсь, чтобы взять снежок и отомстить, но на миг забываю, что я на лыжах, и оказываюсь в сугробе.       Он подоспел через мгновение, успев отстегнуть ботинки от лыж. Протягивает руку, чтобы помочь, а я тяну его вслед за собой.       Так и лежим в снегу. Испытываю тягу и неловкость.       — Солнце заходит, пора возвращаться, — поворачиваюсь к нему. Просто в данный момент мне хорошо.       Вернулись к самому разгару заката. Вовремя. В норе тепло и необычайно уютно. Можно называть вторым домом Хогвартс — для меня, все-таки обитель семейства Уизлей возвышается.       — Самое настоящее сливочное пиво, мисс Грейнджер, — Фред достает ингредиенты, выкладывая на стол. Ребята, видимо, растворились по парочкам, устроив мне лучший рождественский подарок в виде общества старшего близнеца.       Я не любитель выпивать, но настоящий алкогольный вариант в праздник испробовать не откажусь. Да и может та самая смелость появится.       Аромат корицы с привкусом мускатного ореха и хмеля — еще не испробовав, сознание затуманивается.       — Готова испробовать? — уточняет он, после чего берет палочку, взмахивает и посуда начинает очищаться в раковине, — бери бокалы, идем, — он берет большой кувшин со сливочным пивом, проходя в сторону лестницы.       — Сегодня праздник живота, все решили спрятаться по углам, такое упускают, — довольно громко произносит он, ставя напиток на стол.       В уютной комнате стоит небольшая елка, переливаясь теплым желтым светом от гирлянд. В углу играет патефон — мистер Уизли даже не догадывался, что приобрел раритет. Очень атмосферно.       Присаживаемся на диван, частично скрытый за елью.       — С прошедшим Рождеством, — чокаемся бокалами, испробовав божественно вкусный напиток.       — Какие планы дальше? — уточняю у него в надежде узнать, что сможем увидеться еще.       — В Хогсмид поеду, нужно все закончить, Джордж остается в косой аллее, — с легкой грустью произносит он. Редко их можно увидеть порознь с братом, — кажется, я слегка пьянею, — делает еще один глоток, а после наливает второй бокал сливочного пива себе и мне.       Тепло разливается внутри. Чувствуется действие алкоголя. На секунду дыхание перехватывает. Пьянеем? Или… Фред пододвинулся максимально близко, перекинув руку через мои плечи.       — Тебе удобно? — уточняет он.       — Да, — голос хрипит. Предатель. Его рука легко поглаживает мою, будто ненарочно задевая оголенную кожу под короткими рукавами блузы.       Скрываю румянец за тем, что продолжаю допивать сливочное пиво. Странные ощущения… Рядом мужчина, который мне нравится и он проявляет уже не совсем дружеские действия. Но что-то внутри скрежет, будто прося остановиться и не веря в происходящее.       — Все хорошо? — Снова вопрос.       — Да, все прекрасно, — искренне. Мозг затуманен.       Делаю последний глоток и отодвигаю бокал на стол. Еще мгновение — он поддает за плечи вперед и накрывает мои губы своими.       Страсть окутывает. Горько и сладко одновременно. Вдыхаю его аромат корицы, не в силах отпускать сладкие пухлые губы. А он очень нежен. Забираюсь руками в волосы, снимая странную повязку, которую он вечно носит на голове, зачесывая шевелюру.       Еще мгновение, и дверь закрывается под заклятием. Минута, и я оказываюсь под ним, уже не сдерживая вздох и томный тонкий стон. Все равно, что будет потом. Все равно, что это не правильно и так не должно быть. В самых грязных мечтах я мечтала об этой ночи. Не хочу останавливаться, не могу мыслить разумно.       — Ты мне нравишься… очень, — успеваю признаться в чувствах, будто больше это сказано не ему, а самой себе.       — Это… взаимно, — довольно сухо, как мне кажется, отвечает он, закрывая губы поцелуем.       Это моя лучшая ночь. Радостно и трепетно. Но в груди щемит неприятное предчувствие. Интуиция не дает расслабиться и насладиться моментом.       Утро кажется особо добрым не смотря на внутреннюю, доселе неизвестную войну чувств.       А что делать? Как вести себя при семействе Уизли? Должны ли они сейчас узнать или… Может оставить все за мужчиной… На завтраке сегодня уже собрались все.       — Ты в порядке? — Решает уточнить Джинни, видимо заметив мою растерянность.       Молча киваю в ответ, украдкой взглянув на Фреда на соседнем кресле. Он как ни в чем не бывало сидит, общаясь с Джорджем.       Весь день проходит словно на натянутой очень тонкой нити. Очень напряженной, которая вот-вот может порваться. Я предпринимаю попытки заговорить и не понимаю его резко изменившееся поведение. «Я ведь знала, что так не должно быть» — проносится в голове мысль, которая накрывает легким чувством паники. Алкоголь? Секс по дружбе?.. Бред. Для меня все только по чувствам — чистым и настоящим. Ведь и правда, так не бывает. Пускай, это только начало взаимоотношений. Но почему он ведет себя сегодня весь день словно не замечает меня… В который раз убеждаюсь, что никогда не будешь до конца уверен в человеке.       Сборы чемодана заставляют хоть немного отвлечься и не погрузиться с головой в переживания.       Вечером так и не получается поговорить. Фред постоянно находится в обществе Джорджа, обсуждая очередные планы по развитию магазинов.       — Напряженная ты сегодня очень, — тонко подмечает Джинни, впервые не догадываясь о причинах моего поведения.       — За учебу переживаю, — бросаю в ответ, скрываясь в отделенной мне комнате.       Прошлая бессонная ночь благоприятно сказывается. Не придется изводить себя догадками. Ощущаю, как веки под тяжестью закрываются, унося в царство спокойствия.       Сложно описать свое внутреннее состояние. В прошлых отношениях, когда мы были с Кормаком, все было гармонично… если я могу сейчас так выражаться. Сейчас я чувствую предательское опустошение.       Время идет, совсем скоро мы разойдемся… В поезде решаю перед отходом разрешить все свои вопросы. Натягиваю легкую улыбку, стараясь скрыть истинные эмоции.       Минуты кажутся часами, часы в дороге воспринимаются за протяжительные дни. Вопросов в голове больше, чем ответов. А накрывающая медленно боль и разочарование все сильнее готовы погрузить меня в свое бессознательное страдание по вечному.       «Хорошо, что он ехал этим же поездом» — пронеслось в голове, когда я быстрым шагом шла к купе Фреда, в котором он остался один без педагогов с которыми разделял поездку.       — Можем поговорить? — Холодно и довольно жестко уточняю у него. Не могу иначе.       Он смотрит с непониманием и нарочитым спокойствием. Легко усмехается.       — Я не понимаю тебя, Фред, — начинаю я, ведь стоило все это сказать еще вчера сразу, когда уже протрезвели полноценно, — не понимаю твое отношение ко мне, но все, что я говорила тебе той ночью — правда, — смотрю на него не моргая, уже зная его ответ.       — Понял тебя… — Глаза слегка округляются, впервые за долгое время замечаю в нем серьезность, — извини, Гермиона… — отвечает он, не выдав больше ничего.       Резко порываюсь чувствам. Обнимаю его и выбегаю из купе и вагона.       Я чувствовала это. И за сутки уже приготовилась к результату. Нахлынувшая боль с обидой превратились в бесконечный поток слез. Это жестоко. Это несправедливо и хочется кричать, что так не должно быть ни с кем. Алкоголь и страсть сгубили и забрали у меня не только надежду на любовь и отношения, но и друга.       Ненавижу вокзалы. На них всегда все плачут. Прощаясь и расставаясь на долгие месяцы. Плачу и я, ощущая себя полностью оголенной с вырванным сердцем и истоптанной душой.