Equilibrium delendum est (Равновесие будет разбито)

      — Как Вас зовут? — голос назвавшегося «клериком» не выражал никаких чувств. Ни раздражения, ни сочувствия, ни какой-либо заинтересованности.       Сначала она хотела взорваться. «Как он смеет — вы тут все с ума посходили — кто в Магистериуме не знает Марису Колтер — куда вы дели моё сокровище — верните моего деймона!» Тирада была на грани того, чтобы вырваться из её уст, но тут что-то произошло. Маленькое оранжевое пятнышко словно вспыхнуло на белом потолке: «Молчи!» Этот голос! Он так был похож на голос Ози, но шёл каким-то странным образом. Словно откуда-то из области её же позвоночника…       — Озимандиас! — прошептала миссис Колтер, — ты где-то здесь… ты прячешься, может быть, так и надо, прячься, прячься… от плохих людей… прячься… — она расположилась на столе, свесив ноги и продолжая тревожно озираться по сторонам.       Человек в чёрном тем временем поставил один из стульев на середину комнаты и уселся на него, весь прямой, величественный и бесстрастный, пристально наблюдая за Марисой с довольно приличной дистанции.       — Не слышу Вашего шёпота… Не понимаю ответа. И поэтому я хотел бы повторить мой вопрос… Как Вас зовут? — в голосе Партриджа по-прежнему не было ни малейшей тени недовольства.       — Я не знаю… Не помню… — таким же отрешённым тоном попыталась ответить начальница жертвенного рекрутационного центра. «Если они прикидываются, что не знают, кто перед ними, я тоже буду прикидываться… Буду прикидываться… Прикидываться!» И ещё раз повторила, что потеряла память.       — Не помните? Ничего не помните? — если бы кто-то, кроме миссис Колтер присутствовал в помещении, возможно, он заметил бы в голосе клерика едва ощутимую тень сомнения. Не тень даже, а легчайший на неё намёк. Похоже, ни с чем подобным он прежде не сталкивался, и это приводило его в некоторое затруднение.       — Помню взрыв… огонь… удар… боль… Потом я очнулась здесь…       — Это всё?       — Всё… — она, казалось, полностью переняла его манеру разговора, на какие-то мгновения даже забыв про отсутствие Ози.       — Где Ваш дом? В каком квартале? — не унимался клерик и сыпал вопросами, возвратив себе, впрочем, прежний бесстрастный тон, — как Вы оказались на севере, что Вы там делали? Сколько времени провели за стеной?       — Не знаю… я… я не могу уследить, клерик, — выдавила, наконец, она из себя это слово, — Вы, верно, слишком взволнованны… Только к чему эта игра? Вам же известно кто я, помогите мне, Вы же видите, я потеряла память… — и обеими руками Мариса схватилась за виски. Голова не болела, напротив, сознание становилось всё более ясным, а манера человека в чёрном сюртуке показалась ей чрезвычайно удобной. Чувствовалось в ней что-то родное и близкое, хотя пугало отсутствие… Это вернувшееся осознание того, что сидящий перед ней СОВЕРШЕННО ОДИН, напомнило о пропаже и уничтожило все те редуты, которые она уже успела выстроить.       — Деймон! — неожиданно громко, почти во весь голос произнесла миссис Колтер.       — Простите?! Не понимаю…       — А у Вас есть деймон, господин клерик Эррол Партридж? — и она словно поменялась с ним местами, неожиданно даже для себя перехватив право задавать вопросы.       — Демон? — переспросил он, и вновь в его голосе появилась неуверенная нотка, — Известна ли Вам, неизвестная обвиняемая, что демоны — служебные духи врага человеческого рода. Демоны толкают нас на преступления, вызывая в нас эмоции, что само по себе не только прискорбно, но и гибельно. Храни меня Господь от демонов и от их чёрного властелина… — клерик сделал паузу и продолжил нарочито спокойно, — Почему Вы спросили меня про демона?       — Разве не сказано в Священном Писании, что Господь создал для каждого человека его собственного деймона, который будет рождаться вместе с ним, меняться до тех пор, пока однажды и навсегда не приобретёт свой постоянный вид, и исчезнет навсегда в момент кончины того, с кем был он связан, связан по воле небес?       — В Писании?       Опыт руководства жрецами не пропал для Марисы Колтер зря. Собеседник был обескуражен и поспешил ретироваться, показав ей на прощание крошечную смежную каморку с топчаном и санитарной кабиной, всё — такого же ослепительно белого цвета как и зал, где к ней вернулось сознание…       Итак, лорд Азриэль был прав. Другой мир существует. В нём нет деймонов, зато есть свой Магистериум. И он враждебен настолько, что желает ей смерти.       И главное — это больше для неё не тайна…