***
После возвращения на круги своя природных законов и исчезновения йеров, жизнь ЭрТара стала спокойнее и скучнее, ему не хватало тех острых ощущений, того азарта и предвкушения победы над краггами и другими пришлыми тварями, его работа, как он и предсказывал, стала менее востребованной, а подаваться в обережь ему не хотелось. Брент и Радда спустя пару лет поженились, из них вышла прекрасная пара. ЭрТар слышал, что Радда ждёт ребёнка, поэтому решил, что надо бы взять Джая и поздравить их с таким событием. До заветной двери оставалось всего несколько шагов, поэтому схватившись за ручку, ЭрТар открыл её со словами. — Здравствуй, красавица моя, я до-о-ома. Дом встретил его тишиной, а через несколько секунд раздался оглушительный кашель. Сбросив сапоги и куртку, горец прошёл в комнату, застав на кровати бледного парня. Джай выглядел неважно: под глазами залегли глубокие тени, губы потрескались, а сам он был худым и осунувшимся. — Хэй-най, дарагой, да ты никак заболел? Джай поднял на ЭрТара тусклый взгляд сероватых глаз и снова закашлялся. — Ты что, сам никогда не болел, сорока? — спросил он, успокоившись. — Канешна нет, здоровье принимай с молоком матери. Мма, — причмокнул горец. — Между прочим, не я сейчас отдаю концы Двуединому, так что… Джаю возразить было нечего. — Давно ты болеешь? — спросил ЭрТар миролюбиво, присаживаясь на кровать и дотрагиваясь до лба обережника. — Уже три дня. — А почему не обратился к лекарю? — строго спросил горец. Джай лишь устало махнул рукой, мол: думал и так пройдёт. — Эх, равнинники, совсем у вас иммунитета нет, от любого сквозняка заболеваете. Как ты вообще так умудрился? — Мы ловили вора браслетов. Он свернул в подворотню, я за ним, а там оступился и свалился в канаву. Хорошо, что ребята бежали следом — вытащили. Но вот на следующий день, отчитываясь у старшого, я заметил, что он поминутно вытирает нос платком и кашляет, а потом он резко остановился и чихнул мне прямо в лицо… Такого мой организм уже не выдержал. В конце своей тирады Джай задышал тяжелее и сбледнул лицом. ЭрТар прижал руку к сердцу и загробным голосом вопросил. — Я рассказывал тебе ту историю о том, как мой троюродный дядя отравился? Тогда ещё пришлось задерживать этого, как его? Фимия! Тот ещё сын итыллы. — Не рассказывал, и знать я этого не хочу, — тяжело проговорил Джай. — И как это вообще связано с моей простудой? — Ну, так вот, его жена собрала в горах семь лечебных трав, настояла на козлином молоке и начала давать ему каждый час по двадцать одной капле в кружке ячменной браги… — И что, помогло? — поинтересовался Джай. — Не совсем, — признался горец. — Зато перед смертью ему стало намного легче! Он даже спел нам свою любимую песню. Лицо Джая в этот момент было бесценным. Он сначала побледнел, затем покраснел, а потом вообще позеленел, в общем, выглядел весьма плачевно. — Шютка, дарагой! — выпалил ЭрТар и засмеялся. — Я здесь умираю, а он шутки шутит, — горестно проговорил Джай, возводя глаза к потолку. — Ничего-ничего. Мы тебя мигом на ноги поставим, да, Тишш? Кошак согласно уркнул и запрыгнул к Джаю на кровать, сворачиваясь под боком. — Значит так. Ты, кис, греешь его, аки очаг, — ткнул горец пальцем в кота. — А ты, — теперь палец был направлен на Джая, — лежишь и отдыхаешь. Я посмотрю, есть ли хоть что-нибудь в погребе, а если там ничего, в чем я не сомневаюсь, тогда добегу до базара. До скорого. Джай остался лежать один, хотя не один, с кошаком — аккуратно поглаживая его по макушке, он думал о том, что ЭрТар, с виду такой грозный горец, на деле милый и заботливый парень, готовый помочь в любой трудной ситуации. Однако когда он вернулся, Джай забрал все свои слова назад. ЭрТар притащил что-то мерзкое не только на вид, но и на запах. Узнаваемым было только молоко и то, по-видимому, козье. С пояса он отвязал небольшую сумку и бросил на стол, отчего из неё посыпались орехи, ягоды и травы. — Что это? — Как что? Лекарства! Сейчас всё будет. ЭрТар быстро достал из печки горшок, налил туда молоко и, растопив печь, поставил его греться. Джай внимательно следил за горцем, но незаметно для себя провалился в тяжёлый сон. Проснулся он от того, что его грудь натирали чем-то очень неприятным. Кошак из-под бока куда-то пропал, видимо ЭрТар отпустил его во двор гонять кур. Сколько бы Джай ни запрещал горцу делать это, говоря, что в процессе таких «игр» Тишш задавил уже ни одну и не двух кур, представляя вещественные доказательства, но горцу хоть бы что. — Сорока, что это ещё такое? — спросил Джай полусонно. — Козий жир. Им натирают грудь, чтобы облегчить кашель. Вот ещё молока выпей. Джай отхлебнул глоток, но чуть не выплюнул обратно. ЭрТар положил руку на рот обережника и сказал. — Глотай. Судорожно сглотнув отвратительное на вкус молоко, Джай спросил. — Что ты в него добавил? — Всего-то козий жир, толченые орехи и травы. — Что за гадость? — скривился обережник. — А ты думал, лекарства вкусные? — спросил горец, разводя руками. — Да по ощущениям ты будто меня убить пытаешься! Горец от души расхохотался. — Да, именно этим я каждый раз и занимаюсь, пытаюсь свести тебя в могилу любыми доступными способами! Джай шутливо пихнул его в плечо. — Откуда ты вообще знаешь, как нужно лечить? — В горах я научился многому, у нас очень хорошие лекари. Рассказать тебе про наши методы лечения? Джай кивнул, готовый слушать. — Для начала пей маленькими глотками, а я пока переоденусь. Джай стал аккуратно пить, молоко всё ещё было горячим, поглядывая на горца. ЭрТар стянул рубашку и Джай невольно залюбовался его подтянутым загорелым телом: он знал каждый шрам, каждый рубец, но всё равно каждый раз смотрел на него, будто видит впервые. Когда ЭрТар стянул штаны, у Джая перехватило дыхание, он покраснел и уткнулся в кружку, но кое-что привлекло его внимание, а именно набедренная повязка горца. ЭрТар носил весьма экстравагантные повязки, обережник ревностно к ним относился, на них часто были вышиты изображения, представляющие из себя стилизованную подсказку для неопытных и опытных парочек, но обычно там был орнамент мужчины и женщины, а на этой… Двое мужчин? Джай недоумённо уставился на ЭрТара, на что тот лишь ухмыльнулся, нахально подмигивая. « И где только взял такую?», — подумал обережник. Горец быстро натянул новые штаны, пряча её от внимательных глаз, и без рубашки подошёл ближе к кровати, наклоняясь к Джаю. Его губы были в нескольких дюймах от губ обережника, Джай скользнул по ним взглядом и посмотрел в глаза горца. И как он сразу не заметил, что они синие? В них хотелось утонуть, как бы слащаво не звучало, и Джай решил сделать это прямо сейчас, погружаясь в два озера с головой. Их поцелуй был долгим, глубоким и страстным, ЭрТар вложил в него всего себя, всю радость от встречи и боль от разлуки. Джай отвечал ему тем же. Разорвав поцелуй, ЭрТар посмотрел на обережника и томно прошептал. — Я так хочу тебя… Джай совсем разомлел, даже головная боль отошла на второй план, но тут ЭрТар выпалил: — …Вылечить. Глаза Джая негодующе распахнулись, а ЭрТар захохотал так, что затряслась кровать. — Придурок! — выкрикнул Джай. — Зачем ты вообще меня поцеловал? Заболеешь ведь! — Ничего, дарагой, у мэня в отличие от тэбя здоровье крепкий, — весело сказал горец, переходя на лжеакцент и действуя на нервы Джая ещё больше. Джай вновь закашлялся и ЭрТар вспомнил, что вроде как собирался его лечить. — Так вот, теперь можешь послушать про наши методы лечения, — великодушно разрешил горец, Джай лишь раздражённо цыкнул, тем не менее, приготовившись слушать. ЭрТар прокашлялся и поставленным голосом, будто рассказывая байку, начал: — Легенды об искусстве горских лекарей, знающих тайны и резервы человеческого организма, недоступные пониманию равнинных жителей, о костоправах, умеющих заживлять открытые раны без нанесения швов — ходили во все времена не только в горах, но и за их пределами. В своей практике горские лекари широко использовали различные лекарственные растения. Продлению жизни и повышению иммунитета способствует употребление в пищу черемши, укропа, щавеля, чеснока… — То-то ты его так часто ешь, а я думал нечисть отпугиваешь, — сквозь смешки проговорил Джай. — Хэй-най, я вообще-то рассказываю! — угрожающе протянул ЭрТар, хитро сверкнув на обережника глазами и на секунду выходя из роли рассказчика, но почти сразу же продолжил. — В качестве рассасывающих средств используются подорожник и распаренные листья сирени, смазанные маслом. Ампутаций в горах не делают, а прибегают к сберегательной, щадящей терапии… ЭрТар остановился и посмотрел на Джая с лукавой улыбкой. — А вообще, зачем мне тебе всё это рассказывать, если я могу просто показать? Тон ЭрТара сразу же не понравился обережнику, он натянул одеяло до самого подбородка и спросил. — И что ты будешь делать? — Попробуем на практике метод окуривания. Погода солнечная, хорошая — выйдем на улицу. Я сейчас всё приготовлю, — и горец выбежал на улицу, совершенно воодушевлённый и довольный. Джай со стоном натянул одеяло на голову и попробовал уснуть, может быть, этот бессовестный горец пожалеет спящего? Но уснуть ему не дали. ЭрТар вернулся довольно быстро, стаскивая с Джая одеяло и разводя кипучую деятельность. — Иди пока в баню и садись на стул, а я открою окна, пусть дом проветрится, а то здесь каждой клеточкой тела ощущается витающая в воздухе болезнь. Джай с унылым видом поплёлся к бане. Тишш действительно гонял кур, Джай весь напрягся и присмотрелся, нет ли там убитой птички. Но обошлось, Тишш как котёнок просто бегал по двору, распугивая всю находящуюся там живность и соседей… Обычно около их дома часто любила ошиваться старуха Шарра, чем-то напоминавшая Джаю его прежнюю домовладелицу. Жуткая сплетница и сказочница, каких поискать, ЭрТара своими байками переплюнет! Джай даже как-то предлагал горцу попробовать посоревноваться с ней в россказнях на щелбаны, однако ЭрТар со смехом отказался, говоря, что Шарра непременно его сделает. Многие в городе знали, что Джай живёт с мужчиной, который бывает в частых разъездах. Первое время все с презрением и отвращением относились к этому, на работе не давали проходу, пытались всеми возможными способами унизить и разозлить, однако постепенно всё уладилось. Ну, живёт с мужиком и что дальше? Никому не мешает и вообще в общении отличный парень! Подозвав кошака, Джай щёлкнул его по носу, от чего тот недовольно дёрнул носом и чихнул, вызывая у обережника лёгкую улыбку. В отместку Тишш куснул его за палец и тут же отбежал на приличное расстояние, а то мало ли. Джай ещё раз звать его не стал, а пошёл к бане, где действительно стоял стул, а рядом с ним… Таз с горящими головешками? — Вот и я! — раздалось прямо над ухом, Джай усилием воли заставил себя не закричать. — Садись уже, я принёс одеяла. Джай сел на стул и ему под ноги ЭрТар пододвинул таз, укутывая с ног до головы в тёплые одеяла. В таз горец накидал каких-то трав и кореньев, в воздухе запахло мятой. — А теперь сиди так пятнадцать минут, вдыхая дым и пары, — сказал ЭрТар, поправляя одеяла. — Мне жарко, — пожаловался Джай уже на пятой минуте. — Тэрпи, дарагой! — усмехнулся горец. — Ты должен хорошенько пропотеть. Хочешь я спою тебе песню, это ещё один из методов лечения, говорят, что музыка облегчает страдания больных. — Давай, — согласился обережник. ЭрТар отбил на коленке ритм и чистым, мелодичным голосом начал: Все кончается, мой друг, Разрывают кольца рук. Свитые в тугую плеть Боль и сказка, свет и смерть. Песня показалась Джаю смутно знакомой, но он продолжил слушать, чувствуя какой-то подвох. Просто, чтобы каждый знал, Что всему, что он искал, Скоро тлеть углем в золе, Скоро гнить в сырой земле. Точно! Хотя песня и красивая, но… — ЭрТар! — выкрикнул обережник. — Я не хочу слушать песни про смерть и мертвецов, ты момента получше не мог подобрать? ЭрТар заразительно расхохотался. — Когда как не в болезни слушать эти песни? Ты понимаешь, что жизнь — она не вечна и может прерваться в любую минуту. Джай уже начал угрожающе вставать, как ЭрТар усадил его обратно и примирительно сказал. — Давай походную? Я её совсем недавно услышал, но она мне понравилась. Ваша — равнинная. Джай устало кивнул, а горец снова отщёлкал пальцами ритм и начал: То ли небыль, то ли быль, Время стёрло грани в пыль, Сотни лет бродяга-ветер по земле её носил. Нет на свете старика, Кто бы знал наверняка, Где в ней выдумка, где — правда: стёрли разницу века. Голос ЭрТара переливался подобно птичьему пению, от низкого к высокому — эта песня вызывала невольную улыбку, а на припеве голос ЭрТара звучал во всей красе. «Как тогда, у костра», — вспомнил Джай. Горец не часто так пел, по-настоящему, не кривляясь, а тут… Видимо действительно хотел успокоить обережника. Джаю нравилось, боль и впрямь помаленьку отступала. Закончив, ЭрТар посмотрел на Джая. — Красивая песня, ннэ? — И правда… Такая же красивая, как ты, — сказал Джай и лишь осознав, что ляпнул, покраснел и закашлялся. — Не смущайся, дарагой, ты тоже очэнь красивый, просто мма, — причмокнул горец. — А твой кашель будем лечить сырыми яйцами с добавлением толчёной серы по утрам. — Чем?! — не поверил Джай. — Да это же хуже молока! — А ты думал, лекарства вкусные? — в очередной раз развёл руками ЭрТар. Джай застонал. Его ожидают несколько дней мучений…***
Джай чувствовал себя помолодевшим и отдохнувшим. Хоть ЭрТар и пичкал его всякой дрянью на протяжении трёх дней, это на удивление дало неплохой результат. Обережник вышел из дома во двор и его взору открылся «чудный» вид: рядом с курятником носился Тишш и катал по земле труп бедной курицы… Он отогнал бессовестного кошака, поднимая за крыло дохлую птицу. — ЭрТар! — закричал Джай. — Быстро иди сюда! ЭрТар выбежал на крыльцо, недоумённо смотря на обережника. — Посмотри, что в очередной раз сделал твой кошак! — Он просто иг… АПЧХИ! Джай ошалело смотрел на то, как чихает горец, утирая нос рукавом рубахи. Так вот почему он пытался не попадаться ему на глаза всё сегодняшнее утро. Заболел! Джай хитро улыбнулся и, растягивая гласные, сказал: — И это твой хвалёный горский иммунитет? Что ж, «дарагой», будем лечиться.