Космическая пыль

      Это утро начинается очень тихо. Даже слишком… В небольшом городке только-только начинает наступать новый день. Это очередной оборот Земли вокруг себя, обычный будний день и привычные для каждого человека дела. Но тем не менее. Новый рассвет медленно поднимается над крышами домов, заливая своими солнечными лучами городок. Уже проснувшиеся птицы, начинают тихонько, но звонко петь, растворяя полнейшую тишину, что наполняла ночью город. Лёгкий ветер шелестит в кронах деревьев и несёт откуда-то с востока запах дождя и свежести.       Сегодняшний день так похож на предыдущий.       Тсунаёши сонно зевает и открывает глаза, поворачиваясь на кровати, чтобы посмотреть на будильник, который показывает ему половину шестого. Очень странно, что он так рано проснулся, да и к тому же сам. Интуиция начинает странно звенеть, а сердце неожиданно сдавливают железные тиски. Просыпаться на несколько часов раньше, уже входит в привычку, но этот процесс всё равно даётся тяжко, поэтому его всегда будит Реборн своими излюбленными методами, после которых не только просыпаешься, но ещё и успеваешь помолиться, что остался жив. Сегодня же он проснулся сам. Что-то прямо из разряда фантастики, думает Тсуна и поворачивается на другой бок.       Сегодняшний день определённо какой-то не такой. Он сразу это замечает, когда спускается вниз на кухню. Киллер одаривает его мимолётным удивлённым взглядом, а Нана, заметив сына, весело улыбается и продолжает готовить. Больше на кухне никого нет.       — Что-то сегодня произойдёт, Никчёмный Тсуна? — Реборн язвительно усмехается и делает глоток горячего кофе. — Неужели метеорит упадёт на землю, раз ты сегодня сам встал в такую рань?       Савада садится на стул, сильно вздрагивая, будто бы от удара. Невидимая рука сдавливает сердце и горло ещё сильнее, из-за чего по телу идёт лёгкая дрожь и ему приходится немного повести плечами, чтобы хоть немного избавиться от непонятного чувства.       — Так и быть, сегодня можешь отдохнуть, я возвращаюсь на два дня в Италию, Девятый попросил меня явиться. Так что, можешь радоваться, утренней пробежки не будет, — продолжает Киллер, ставя кружку на стол, и спрыгивает со стула. Он поправляет маленькую шляпку с оранжевой лентой и направляется в сторону выхода из кухни.       Тсуна какое-то время безразлично смотрит в окно, но вдруг резко вздрагивает и подрывается со стула, не замечая, как Нана взволнованно переводит на него взгляд. Женщина несколько обеспокоенно смотрит, как её сын выбегает в коридор, едва не спотыкаясь. Ей не по себе от этой резкой перемены настроения, но она решает пока что не лезть в дела сына и возвращается к готовке.       — Реборн! — юноша выбегает в коридор и тревожно смотрит на ребёнка.       — Что с тобой, Тсуна? — Киллер оборачивается и внимательно осматривает своего ученика. Тот чем-то сильно напуган, это понятно по сбитому дыханию и глазам, в которых плещется ужас.       — Ничего… — Тсуна отталкивается от стены, на которую только что опирался, и его взгляд опять становится нормальным. Он отводит глаза в сторону, при этом хмурясь, будто сам пытается понять, что с ним только что произошло. — Ничего…       Реборн хмурится, но ничего не произносит, только разворачивается и выходит из дома. Его весьма напрягает такое поведение ученика, поэтому он решает, что как только он вернётся, сразу же разберётся, что с ним происходит. Хотя у него уже появилось пару догадок — это очень похоже на проявление интуиции. Но очень странное проявление. Так она, кажется, не должна влиять на человека. Поэтому он понимает, что тут есть что-то ещё. И именно оно заставило так испугаться Саваду.       Этим временем, Тсунаёши медленно оседает на пол, зарываясь пальцами в волосы, и тихо хрипит. Неожиданно воздух заканчивается и во рту появляется металлический привкус крови. Всё вокруг кажется таким чужим и родным одновременно. Будто он сейчас здесь и одновременно, где-то в другом месте. Колени внезапно обжигает огнём, словно он сидит на раскалённом железе — на остывающем пепелище.       — Савада, что с тобой?! — он удивлённо поднимает голову и встречается с перепуганным взглядом Бьянки. Девушка сидит перед ним на коленях, держа его за плечи, и испуганно смотрит ему в глаза. Ему резко становиться холодно, тот отвратительный жар и привкус крови исчезают, оставляя после себя, лишь собачий холод, от которого тело пробирает дрожь, и он думает, что прыгнуть в костёр ради тепла не такая уж и глупая идея.       Гокудера взволнованно всматривается в лицо напротив. Её пугает это. Она буквально пальцами ощущает, как юноша остывает. Глаза, наполненные страхом и ужасом несколько секунд назад, покрываются корочкой льда. Он будто превращается из пламени в лёд. Это действительно пугает.       — Ничего… — опять повторяет это слово Тсуна, и, наконец, находит силы, чтобы подняться. Держась рукой за голову, он медленно направляется к себе в комнату. Бьянки лишь смотрит ему вслед, ощущая чуть давящее чувство в теле, сковывающее мышцы.       Это пугает…       Уже в своей комнате Савада прислоняется к стене и чуть сползает по ней, но не падает окончательно на пол. Без памяти и чёткого осознания происходящего, он одевается, собирает рюкзак, спускается вниз и подходит к кухне, на которой уже собрался весь дом. Сумка с грохотом спадает с его плеча, и он быстро подходит и рывком обнимает мать, которая удивлённо на него смотрит, но так же обнимает в ответ, пытаясь понять, что происходит с её сыном.       В кухне стоит гробовая тишина, которую все боятся нарушить.       — Тсу-кун, что случилось? — Нана гладит сына по голове, пропуская между пальцев прядки каштановых волос.       — Мне страшно… — тихий шёпот, женщина едва слышит и, кажется, что ей самой становится немного не по себе от него.       — Не бойся, — Нана мягко обнимает сына, и не найдя других слов, ласково улыбается и негромко произносит. — Приводи на ужин мальчиков.       Тсуна отстраняется и пытается улыбнуться, но сердце жутко сжимается до боли, что он едва ли может дышать, о какой улыбке вообще может идти речь. Он молча уходит из кухни, поднимает рюкзак и тихо выходит из дома, даже не позавтракав. Да и не сильно то хочется. Но в голове пульсом бьётся неосознанная внезапная мысль.       «Ужина не будет…»       Он выходит из двора и неспешно идёт в школу. Где-то на полпути он останавливается и ждёт Гокудеру с Ямамото, которые должны выйти из-за поворота, через несколько секунд. 5, 4, 3… 2… 1.       Хранители появляются строго по окончанию мысленного счёта, и Тсуна пугается такой точности и своего непонятного предчувствия. Сердце заходится в бешеном ритме, пытаясь выбраться из грудной клетки. Его накрывает волной страха, он хочет спрятаться. Нет, он хочет спрятать их. Маму, хранителей, всех друзей. Ему страшно. Но только понять, что вызывает этот страх, он не может.       — Джудайме! — Гокудера подлетает к нему, но немного тормозит, не добежав пару метров. Он хочет спросить, что случилось, но слова застревают в горле. Ямамото хмурится, но тоже молчит. Он просто не может ничего сказать, потому что все мысли резко исчезают, оставляя в голове пустоту.       В полнейшей тишине подростки идут в школу, возле которой уже стоит Хибари. Он скептично осматривает травоядных, отмечая, что сегодня эта троица подозрительно тихая.       Уроки проходят слишком мирно и спокойно. Тсуна лишь на математике замечает, что сегодня определённо что-то не так. Он дописывает пример на доске, точно зная, что ответ правильный и спокойно возвращается на своё место, даже не споткнувшись и не упав. Просто чудо! От которого становиться тревожно на душе…       На физкультуре он выполняет все упражнения довольно сносно, но всё же чувствует после них усталость и садится под дерево, где к нему через некоторое время присоединяются Такеши и Хаято.       — Знаете, — Тсуна прикрывает глаза и кладёт голову на плечо урагану, продолжая, — сегодня, какой-то странный день. Как-то не очень хорошо на душе… Да и предчувствие дурное. Не нравится мне это.       Он даже сам не понимает, что чувствует, но держать это в себе становится слишком трудно.       — Все будет в порядке, Тсуна… — слегка улыбается Ямамото, но вздохнув, расслабляется и безразличным взглядом смотрит на площадку, на которой занимаются его одноклассники.       — Мама звала вас на ужин…       «Которого не будет…»       Оставшиеся уроки проходят быстро и незаметно. Тсуна смотрит на серое небо и понимает, что не видит других красок вокруг, везде только серый и чёрный. А скоро будет и красный. В этом он точно уверен и от этого становится ещё страшнее. Он всё ещё не понимает, что с ним происходит.       Он медленно покидает школьный двор. Его хранители уже давно ждут его возле ворот. Их взгляды пересекаются. Сердца у всех троих вдруг заходятся в бешеном ритме. И если своё Тсуна ощущает, то их чувствует на уровне интуиции. Он напряжённо дышит и делает шаг навстречу друзьям, но тут же резко останавливается.       В небе раздаётся будто бы раскат грома. Но ни через секунду, ни через несколько, удара молнии так и не следует, что довольно странно, при таком-то шуме. Поднявшийся ветер, едва ли не крыши с домов срывает. Земля начинает трястись под ногами, пыль поднимается с дорог в воздух, а неустойчивые объекты падают и разбиваются. Небо по необъяснимым причинам чернеет, становиться мрачным, и окончательно прячет солнце.       Тсуна так и остаётся стоять на месте, не имея возможности сдвинуться, он будто прикован к земле. Резко раздаётся хруст, и все стекло рассыпается осколками и осыпается на землю.       — Джудайме!       — Тсуна!       Савада предпринимает попытку сдвинуться навстречу, но его хранители резко замирают на месте, с диким страхом смотря в чёрное небо. Тсуна преодолев себя, резко поворачивается, и его зрачки сужаются от ужаса. Сквозь пелену темноты пролетает огромный кусок чего-то куда-то на северо-восток, и через секунду до него доходит, что это метеорит, объятый красно-чёрным пламенем.       С полминуты ничего не происходит. Но вдруг земля начинает ходить ходуном, на всех близ находящихся машинах срабатывает сигнализация. Тсуна, сбрасывает рюкзак на землю, подлетает к хранителям и, толкнув их на землю, прижимает сверху. Перед глазами появляется вспышка пламени неба, а дальше темнота.       Раздаётся ещё одна волна тряски, уже намного сильней, из-за чего многие здания, начинают рушится. Савада зажмуривает глаза, сжимая рубашки хранителей. Уши закладывает от грохота и жуткого шума разрушения. Везде, что-то трескается, рушится, падает и разбивается. И на мгновение он замечает, что совершенно не слышит людские крики.       В какой-то момент всё начинает медленно успокаиваться и Тсуна позволяет себе взглянуть на школу, но не видит ничего… Ничего кроме пыли, камня и приторного вкуса и запаха крови. Здание выглядит просто ужасно, возникает ощущение, будто его подорвали в нескольких местах. Относительно уцелевшим кажется только второй этаж, а остальное здание представляет собой кашу из какой-то строительной арматуры, стекла и бетонных блоков. Теперь в округе настаёт действительно полнейшая тишина.       — Джудайме…       Тсуна медленно осматривает хранителей. Те в порядке, но его резко прошибает током и он срывается с места.       — Мама…       Ураган и Дождь, едва успев понять, что происходит, кидают рюкзаки на землю, бегут за ним, будто по инерции. В душе каждого медленно поднимается истерика. Тело наполняет страх, ужас и неверие в произошедшее. Что вообще только что произошло?!       Тсуна чуть не падая из-за чьей-то крови, вытекающей из-под обрушившегося забора, резко поворачивает. Его родная улица, стала неузнаваемой, он пробегает несколько метров и останавливается возле разрушенного дома. Ноги его почти не держат, и он чуть не оседает на асфальт, но его тут же подхватывает Гокудера. Все трое перепрыгивают через камни, бывшие когда-то забором, и пробираются в дом, стараясь не подвернуть ноги.       Дом оказывается не так уж и сильно разрушен, по сравнению с другими. Нет пары стен, а лестница на второй этаж завалена обрушенным потолком. — Мама!       Тсуна бежит в гостиную, не думая о том, что дом может окончательно рухнуть, из-за резкого движения в нём. Где-то под уцелевшей стеной он находит Нану. Та лежит, не двигаясь, а из-под головы женщины вытекает кровь. Савада ошарашенно замирает, немного шатаясь, делает пару шагов назад, но тут же подлетает к матери, аккуратно и медленно переворачивая её на спину. Он пытается нащупать пульс на шее и запястье. Но не находит его. Ноги подкашиваются, и он оседает на пол. В горле появляется ком, а в комнате раздаются пугающие всхлипы, и он не сразу понимает, что эти всхлипы его. Глаза застилают слезы, из-за чего мир начинает плыть. Комнату раздирает дикий крик. Его всего трясёт, горло жжётся от напряжения. Голова пустеет, ещё немного и Тсунаёши точно потеряет сознание. Но из пелены его вырывает не менее отчаянный крик из коридора.       — Сестра!       Руки сжимаются в кулаки. Он смотрит на тело своей матери, сжимает зубы до боли и, пряча глаза за чёлкой, подрывается с пола, выбегая в коридор. Глаза расширяются от ужаса, и он резко тормозит, смотря, как Хаято прижимает к себе сестру.       Из глаз урагана идут слезы, а руки аккуратно придерживают бессознательную девушку за плечи. На животе у неё видна рана. Тсуна опирается о стену и сползает. Сил больше нет. У него вообще больше ничего нет… Во рту противный вкус крови, лёгкие сжимаются до такой степени, что кажется, сейчас лопнут. Что теперь ему делать?       — Где дети? — Такеши глубоко вздохнув, чтобы не выдать дрожи в голосе, проходит мимо парней вглубь дома.       Тсуна закрывает лицо руками. Слезы ещё текут по щёкам. Ему страшно. Жутко. Там за стеной лежит его остывающая мёртвая мать, а тут мёртв…       — Гокудера… — Савада кое-как подползает к нему и касается пальцами шеи девушки, пытается нащупать пульс и… находит его. — Она жива!       Хаято удивлённо смотрит на своё небо, но тут же снимает с себя куртку и чистой стороной ткани прикрывает рану на животе у сестры, проглатывая слезы.       — Они похоже без сознания… — Ямамото с хмурым взглядом выходит из кухни с детьми на руках. Фуута лежит с опущенной рукой, а возле него Ламбо и И-Пин.       — Джудайме, ваша мать…       Тсуна только опускает голову и мотает ей в стороны, не в состоянии даже и слова сказать. Но и так становится понятно, что произошло и что сейчас лучше эту тему не поднимать.       — Нам нельзя тут оставаться, — Хаято несколько боязливо поднимает сестру на руки и встаёт с пола. — Дом может рухнуть…       — Тсуна, мы должны идти… — Ямамото придерживает детей и несмело делает шаг в сторону разрушенного дверного проёма. Савада шатаясь, поднимается, пытаясь устоять на ватных ногах, и медленно поднимает голову, смотря на детей. Из прокушенной губы идёт струйка крови, и он забирает у Такеши Ламбо и И-Пин, оставляя Фууту на руках дождя.       — Идём, — коротко и сухо, охрипшим почти сорванным голосом говорит он. Савада не хочет оглядываться, чтобы посмотреть в сторону его личного горя. Потому что тогда у него не будет сил покинуть родную обитель. Они все втроём выходят из дома, аккуратно переступают камни и становятся посередине дороги, держа на руках дорогих людей. Что им теперь делать? Куда идти? Как вообще дальше жить…       Вокруг тишина, никого и ничего не слышно. Небо так и не прояснивается. Грязно-серые тучи скрывают лазурь в вышине. В воздухе стоит противный запах железа, крови и земли. Где-то, что-то горит, и небо вдобавок покрывается сизым дымом. Тсунаёши глубоко вздыхает и оглядывается. Хаято с волнением смотрит на свою сестру, бережно прижимая её к себе, как самое дорогое, что у него действительно осталось. Про себя Савада, отмечает резкую смену в отношении юноши к девушке.       — Савада!       — Босс!       Они все трое вздрагивают и оборачиваются. К ним направляются Хром, Кен и Чикуса, причём у Чикусы на руках находится без сознания Миура.       — Хром… — Тсуна делает несколько шагов и замирает, осматривая пришедших. Все они в пыли, а у Кена идёт продолговатая кровоточащая царапина вдоль виска.       — Босс… — девушка добегает до него и останавливается, тяжело дыша, опираясь на трезубец.       — Как вы? — он прижимает к себе детей и подходит к Чикусе, осматривая с беспокойством Миуру.       — Неплохо, учитывая то, что Хром не может связаться с Мукуро.       — Да, после землетрясения я не могу почувствовать Мукуро-саму, — Девушка коротко кивает и с затаённой болью смотрит на детей.       — А где твоя мать? — обращается к Саваде блондин, после недолгой паузы.       — Кен, будь добр, заткнись! — Гокудера зло смотрит на парня и немного меняет положение рук, держа сестру.       — Хаято, нельзя так… — Ямамото с лёгким укором смотрит на ураган.       — Отстань!       — Замолчите! — все вздрагивают, смотря, как у Савады дрожат плечи. — Нам сейчас ещё ссор не хватает.       Его голос срывается, а дыхание сбивается. Все молчат, смотря в землю. Осознают, что они находятся на краю отчаяния и жизни. Прошло меньше часа, а они уже не знают, как им быть дальше.       — Где вы нашли Хару? — Савада поднимает взгляд и с болью осматривает девушку, которая едва дышит на чужих руках.       — Мы шли через город, когда увидели её на земле, — Чикуса равнодушно осматривает Миуру, хотя внутри него самого бьётся сердце, бьётся страх. — У неё похоже что-то с ногами… Возможно, перелом…       — Но она жива, это главное, — Тсунаёши смотрит в небо и поворачивается к Такеши. — Где твой папа?       — Он ещё вечером уехал… Так что я понятия не имею где он сейчас… — дождь поджимает губы и опускает голову.       — Босс, а где Реборн-сан?.. — Хром подходит к Саваде и забирает у него девочку.       — С утра улетел в Италию… — и только сейчас до него вспышкой доходит. — Хром, твои органы?!       — Я поддерживаю их иллюзией, но моей силы едва ли хватает на себя… — Девушка прижимает к себе И-Пин и сжимает Трезубец. — Что вообще произошло…?       — Метеорит упал… Если верить тому, что мы видели… — Гокудера неспешно подходит к Саваде, стараясь успокоиться, но его выдаёт дрожь в руках.       — И что нам теперь делать… — Кен садится на обрушенные камни и смотрит на Докуро, которая отводит взгляд. Она сейчас не скажет, что у неё болит рука. Она не скажет, что ей ужасно плохо и тяжело. Но почему-то ей кажется, будто бы Кен уже всё это знает.       Тсуна смотрит в небо, сжимаясь всем телом. Тёмное полотно давит на него, грозясь упасть. Ему хочется сейчас просто лечь и не двигаться, ожидая падения небосвода. Но он не может. Никак.       — Тсуна… — Ламбо еле открывает глаза и тянется грязной ручкой к лицу неба. Раздаётся облегчённый выдох.       Даже часа не прошло. Но это только, похоже, их начало. Они ещё успеют придумать, как быть дальше, а пока…       — Выживать… Нам остаётся только выживать.

Сегодняшний день так похож на предыдущий.

Сегодняшний день перечёркивает старую жизнь