---
Теперь же всё идёт вообще не так, как Бэкхён долго и со вкусом планировал. Сехун всё ещё хочет вести себя как мудак, крохи терпения, припасённые специально для «дня примирения», лопаются окончательно. Бэкхён всегда был склонен драматизировать, возможно, именно это Сехуну в нём не нравилось – что может быть лучше ссоры на публике, когда все тебя жалеют, не так ли. Бэкхён стабильно выяснял отношения посреди парков, в кафе, в окружении десятка незнакомых людей, которые только рады были поглазеть. Глупо, нелепо и смешно, но остановиться Бэкхён не мог. Этот день не стал исключением. Всё дело было в том, что Сехун изменил. Не в первый и не в последний раз, конечно, но даже самые терпеливые устают. Бэкхён знал, что всё случалось регулярно, стоило ему только уйти на работу, например. И в голове решение было простым, логичным, не получалось только справиться со своим идиотским, болезненно щемящим сердцем. Оно упорно заставляло прощать и унижаться в таких вот склоках, криках и обвинениях, а ещё вызывало ужасную самоненависть. Возможно, Сехун именно этого и добивался, так яро прыгая из постели в постель. Просто не мог признаться, что любви больше нет. Тем не менее, вот он Бэкхён, с мокрым и красным от воплей лицом, дрожащей рукой достаёт из кармана пальто заветную бутылочку. Сехун смотрит с подозрением, отшатывается на несколько шагов назад, молча смотрит, как Бэкхён зубами откупоривает пробку и одним большим выпивает зловеще-алую жидкость. - Будь же ты, сраный говнюк, п… ворон?! Да, всё верно: это и правда история о том, как Бэкхён, внезапно атакованный злобной птицей, превратил Сехуна морозным октябрьским днём в большого, чёрного и крайне недовольного ворона. А ещё, конечно, о том, как он нашёл свою прекрасную и не совсем чистую любовь, но до этого много чего ещё с ним случилось.отравленный
1 октября 2017 г. в 22:08
- ... Это и правда поможет мне вернуть муд… мою девушку?
- Только исполнит самое заветное желание.
Небольшая, вытянутая у горлышка склянка влажно блестела в полумраке, странно тёплая в руках, будто согревшаяся кровь. Бэкхён смотрел недоверчиво, но разве не он сам пришёл сюда, в здравом уме и твёрдой памяти? Хотя насчёт первого не всё было понятно. Как ещё объяснить его наличие в чёртовой глухомани за городом, в старом покосившемся доме, снаружи подозрительно окольцованном тёмными грибами? Нужно окончательно отчаяться, чтобы поверить в ведьму (оказавшуюся мужчиной?), а постойте – Бэкхён и правда на грани.
- Заветное желание… Ну конечно...
Заплатив высокомерно смотрящему, укутанному в длинный бархатный плащ мужчине, Бэкхён отчего-то не мог оторвать глаз от маслянистого перелива зелья, бурных багряно-алых всплесков и тёплых тыквенных огоньков. Ей здесь, тыквой, пахло повсюду, хотя октябрь только начался. Навевало что-то этим тяжёлым и сладким ароматом, на душе нехорошо становилось. Хмурый, неприветливый дом был будто живой, и Бэкхёну явно не были рады.
Эту ведьму посоветовал Чондэ, всегда малость находившийся не в себе. В принципе, было ожидаемо услышать, что только некая Ки Хён (Чондэ твердил «ведьма» как заведённый), становящаяся всемогущей каждый октябрь, сможет решить проблемы, какими бы они ни были. Все самостоятельные попытки – от слёз, шантажа, ревности и измен – были исчерпаны, так что Бэкхён решил, что хуже уже точно не станет. Если было что-то на этой земле, способное вернуть любовь Сехуна, он непременно должен был это сделать.
Даже если бы пришлось сидеть при свечах и пялиться в хрустальный шар.
Его, правда, не оказалось, зато было многое из того, о чём Бэкхён только читал – подвешенные у потолка снопы сушащихся трав, похожие на скрюченные пальцы ветки и мотки ниток странных цветов и форм, ниспадавшие спутанными прядями. Изобилие пыльных, кое-где треснувших банок с пугающим плавающим содержимым, витиеватые флакончики, теснившиеся по полкам, сморщенные ягоды в глубоких круглых мисках. Какие-то старые кости и книги, очень много книг. Старые, потрёпанные, местами изорванные или без обложки – ну правда логово ведьмы, не хватает только говорящих кошек поблизости. Антураж, конечно, был создан на славу, не по себе становилось с самого порога.
«Ведьма» Ки Хён (просто Кихён, как выяснилось позже) выглядел необычайно тонким и худым в мягкой струящейся ткани плаща, лицо было острым, взгляд чёрных глаз почти что пронизывающим. Кажется, свет в них вообще не отражался. Бэкхён испугался вначале, но затем подумал, что это, наверное, всего лишь специальные линзы. Голос у мужчины оказался приятным, немного сиплым, как если бы тот долго не разговаривал.
Выслушав Бэкхёна, он молча встал из-за небольшого округлого стола, цельного куска древесины, и вдруг отправился вглубь своего дома, оставив гостя ошарашенно оглядывать комнату. Полутьма рисовала неприятные ухмыляющиеся тени, согревающее пламя свечей, зажжённых по углам комнаты, сглаживало углы и будто топило вязкой глубиной. Отдалённо звенело стекло; спустя несколько минут Кихён вышел, сжимая в худой руке тот самый флакончик.
Зелье исполнения желаний.
Конечно, за такие деньги ещё бы и не исполнило.
- Загадывай мудро, - совет Кихёна прозвучал спокойно, но крылось в нём что-то угрожающее. – После него ничего нельзя будет отменить.
- Если оно такое классное, то почему даёшь мне?
Бэкхён имел право не доверять.
- Мне снился сон. – Нехотя, недовольно щурясь, ведьмак отвечал, ведя плечами. – Призраки сказали, что я должен отдать желание первому, кто придёт сегодня.
Призраки, значит. Ну, от знакомого Чондэ меньшего не ожидалось, хотя какая разница – зелье уже было у Бэкхёна, эта последняя надежда склеить разбитую вазу, от которой почти ничего не осталось. Хотелось только уйти побыстрее, назад в чистый город, цивилизацию, а не думать о том, как можно жить на самом краю пугающего тёмного леса.
- Остерегайся тех, у кого красные волосы.
Почти у порога это предостережение прозвучало очень эффектно, ударило точно в цель. Бэкхён так и замер с одним ботинком в руке.
- Как только увидишь кого-то такого, беги и не оглядывайся.
Атмосфера вокруг была слишком серьёзной. Вообще как-то не получалось веселиться или издеваться, всё излишне естественно выглядело, пахло, мерещилось. Даже этот Кихён, напряжённо скрестивший руки и сдвинувший брови, совсем не казался шарлатаном, хотя всё к этому располагало. Бэкхён, придя в себя, спешно обулся и дал себе слово больше никогда не слушать советов Чондэ.