---
Когда Кихён возвращается, первым делом его настораживает запах. Внутри слабо несёт чем-то горьким, а Бэкхён выглядит стрёмно. Спустя пару минут допроса и угрозы отравить, тот сознаётся, что недавно здесь был демон перекрёстка. Всё, о чём Кихён может думать, - насколько же слабы его заклинания, если с ними так просто справились. А он ещё дверь на ночь не запирает, идиот. Пришёл бы кто, и всё, конец. - Чего он хотел? – Кихён осторожно ставит на пол окровавленный стакан и раздевается. Бэкхён не хочет спрашивать, чья там кровь и для чего вообще. В смысле, понятно, что для зелья, но не слишком ли всё жутко. - Меня? Кихён издаёт двойной удивлённый фырк, но выдать его за кашель не получается. - Ты ж страшненький, - поясняет, но понимает, что это тоже неправильный ответ. - А ты, значит, красавец с обложки. – Бэкхён щурится, а Кихён слабо краснеет. - Ладно, мы оба не очень, я понял. И чего все к Бэкхёну так прилипли, хотелось бы знать, демоны вне работы людей избегают. Ёнхён сказал, что его отметил сам октябрь, не позволил Дже договорить, когда речь зашла о ком-то, кто может вернуться - в этом, должно быть, разгадка. Но из всего октябрьского можно подумать только на Самайна, а это супер маловероятно. Что именно Бэкхён – воплощение кровавой осенней жатвы. Да вы шутите. Вообще, это пока второстепенно. Ковен и Хваса – вот что важно. - У меня плохие новости, - хватаясь за стакан, Кихён осторожно несёт его на кухню. – Кто-то использует тебя и твоё желание. Зелье не вернёт твоего парня, но я не знаю, для чего оно. Пока не знаю. Конечно же, ведьмак не упоминает о том, что его тоже развели. - В смысле использует? – шедший следом Бэкхён даже приостанавливается. – Мы что, зря через столько дерьма прошли? Хочешь сказать, что Хваса дала неправильный рецепт? - Сходи за зельем. Найдя в кухонном шкафчике ложку, Кихён осторожно извлекает чуть расплывшийся от слюны кровяной сгусток. Плюхнув его в принесённый котелок, в несколько движений размешивает побагровевшее варево, затем быстро отдёргивает руку – от ложки остался лишь оплавившийся черенок. - Да. Это точно не зелье для отмены желаний. Бэкхён непонимающе смотрит то на ведьмака, то на жижу. Что здесь происходит.---
Кратко пересказав свой вампирский поход и упустив несколько деталей, Кихён вдруг срывается и начинает очень долго возмущаться. Прикипает у него конкретно, начиная с «я знал, что эта ведьма не заслуживает места» и заканчивая «лицо её мне сразу не понравилось». Бэкхёну же Хваса наоборот зашла, но момент для защиты был явно не подходящий. Они решили (Кихён, большей частью) найти молодую ведьму, Сыльги, и выведать у той максимально много информации. Протеже должны знать о своих руководителях больше, чем кто-либо, только вот как передать сигнал ведьме, которая едва со своим даром справляется? И тут Бэкхёну приходит в голову идея. Зажмурившись, он изо всех сил зовёт Хёён, которая всегда приходит, если попросить – отчётливо это запомнил. Ничего не происходит, а потом диван, на котором Бэкхён сидит, прогибается под тяжестью ещё одного тела. - Приглашения такие настырные. Кихён сдерживает вскрик, но по глазам видно, что ведьму он видеть рад. Где-то в глубине души. Всё такая же, волосы в косе, мешковатое платье. Смотрит слепыми глазами так, будто видит намного глубже зрячих, едва улыбается. На лице видны плотные следы от налипшей земли. - Мальчик смышлёный, знает, кого нужно звать, - кивнув на Бэкхёна, ведьма устраивается удобнее. – Странно, что вы ещё дальше не зашли со своими зельями. Я разочарована, Кихён. Голова твоя явно где-то в другом месте. - Она где надо, - цедит сквозь зубы в ответ. – А ты могла бы и помочь, раз знала. - Нельзя. - Хотя бы скажешь, для чего всё? Хёён неторопливо разминает шею, хруст дико громкий, немного земли срывается с кожи прямо на обивку. Есть у Бэкхёна нехорошие предчувствия относительно её происхождения. Он не замечает, как отодвигается чуть дальше. - Хваса помогает Самайну, если ты об этом. Взгляд Кихёна разве что не кричит, губы сжимаются в очень тонкую линию. Вначале ведьмак сдержанно молчит, но потом его снова прорывает. Бэкхён понимает, что до такой ярости очень нужно постараться, чтобы довести. - И вы все избрали её верховной ведьмой? Даже когда ты знала? - Я голосовала за тебя. Тот единственный голос был моим. Обессиленно падая в кресло, Кихён закрывает глаза ладонями. - Самайн помог ей повлиять на других. Молодая ведьма, только недавно пришедшая, на самом деле нашла книгу, по которой Хваса готовилась к ритуалу. Та внушила, что нужно пойти к русалкам – надеялась, что свидетеля утопят, но не вышло. Подсунуть зелье призыва оказалось проще простого. Пусть ты и как кусок дерьма сейчас, но талант не исчезает из-за разбитого сердца. Бэкхён не знает, кто такой Самайн, но от этого не легче. Понятно, что кто-то ужасный, даже само имя пугает. Хёён… не со зла не рассказывала, так чувствуется. Может, ей действительно нельзя. Тогда это пытка, знать и не суметь что-либо изменить. Бэкхён бы не хотел так. - Доделай зелье, но испорти по мелочам. Притворись, что ничего не знаешь, - голос ведьмы вдруг звучит удивительно серьёзно. – В день, когда Хваса призовёт демона, он будет слабым, и его можно будет убить. Бэкхён сделает это. Он знает Самайна лучше, чем любой из нас. - Стой, что? Бэкхён аж дёргается на месте, резко поворачиваясь к ведьме. Кихён тоже выпрямляется, будто в позвоночник вставили металлический штырь. - Поэтому ты здесь. Корона должна быть твоей, иначе это место исчезнет. Прямо сейчас Бэкхён думает, что наличие демона Чанёля, который, пусть против воли, но готов его «защищать» - очень полезная вещь. Кихёну бы тоже не помешало склеить себя и обратиться к Хёну, если что-то корявое намечается. Всё, что позволит выжить, хорошо. Какой-то там Самайн, да? Бэкхён в своей жизни убивал только комаров. И то не слишком удачно.