Не упади

      Айзек проснулся среди ночи с явной мыслью: он горит. Ощущение, что огонь поглощал все его тело, сначала согревая, одаривая мимолетным теплом, а после сжигая дотла. Лэйхи проморгался, слегка помотав головой, сбрасывая с себя остатки сна: он в своей постели, пламя не пожирает его тело, руки и ноги целы, и спрятаны под одеялом. Вот только запах дыма продолжал щекотать ноздри. Оборотень встал с кровати, поморщился от холодного пола. Открыл окно нараспашку и начал всматриваться в чащу леса, откуда доносился запах. Туман клубился по окрестностям, ухудшая видимость. Любопытство — не порок. Так ведь?       Лэйхи четко понимал, что пока не выяснит причину, спать не ляжет. А вдруг чей-то дом горит, а он будет прохлаждаться в своей кровати, пока чужое имущество сгорает в адском пламене. Айзек не страдал альтруизмом, но после смерти Эллисон произошло переосознание ценностей. Лейхи будет спасать всех, кого сможет, протянет руку помощи любому, кто будет в ней нуждаться. Значимости своей жизни он не придавал, другие судьбы были ценнее, чем его.       Выбрался из теплой постели, наскоро оделся и пробрался на улицу, стараясь делать все, как можно тише. Родителей тревожить не хотелось. Мысль о том, что если это пожар, то они тоже смогут помочь, почему-то даже не промелькнула в голове. Айзек всегда отличался излишней самостоятельностью, только с появлением Скотта МакКола в его жизни, понял, что сможет полагаться и на кого-то, кроме себя. Да и до появления стаи он не имел привычки помогать кому-то, кроме себя. Очень многое поменялось в его жизни с обретением волчьего проклятия. В какую сторону — не ясно, до сих пор оставалось для него загадкой.       В лесу было чертовски холодно, благо «волчья шкура» спасала. Высохшие ветки хрустят под ногой, выдавая его с головой. Чужого присутствия он пока не ощущал, хоть и забрался уже далеко в лес. Застыл, когда шелохнулись листья, хотел бы списать это на ветер, вот только ветра-то и не было. Облегченно выдохнул, увидев пролетающую над головой сову. Ночная птица, не более. С каждым шагом запах дыма ощущался все больше и больше. Айзек продолжал двигаться, пока не почувствовал новые нотки в этом аромате — горящую плоть. Перешел на бег, будучи уверенный, что точно горит чужой дом. Чуть не выскочил на поляну, но затормозил в последний момент и спрятался за деревом.       Волоски поднялись на шее. Айзек с ужасом наблюдал, как небольшая толпа из чуть более десяти людей сжигает в костре человека. Первая мысль — бежать, куда глаза глядят, пока Лейхи не подвергли той же самой экзекуции, что и этого несчастного. Когда паника сошла на нет и он смог ясно мыслить, осознал, что это не испанская инквизиция, а погребальный костер. Огромные ветки были аккуратно обрублены и собраны в виде помоста-постели, на которую и водрузили тело человека, одетого во все белое с красными полосами на щеках. Лейхи смело предположил, что рисунки эти были сделаны кровью. Бой барабанов нарушил тишину, соединяясь с тресканьем костра. Он зашел далеко в лес, так что вряд ли в ближайших окрестностях есть дома. Их никто не услышит. Раздалась песня на древнем языке. Айзек не знал, почему решил, что он древний. Потому что слова даже отдаленно не напоминали современные ему языки? Или потому что этой обстановке подошел бы именно древний, малоизвестный.       — Американский оборотень заблудился. Помочь найти дорогу домой?       Насмешливый тон вывел его из состояния транса, которому он поддался, будучи невольно втянут в атмосферу таинственности и мистичности. Лейхи резко оборачивается и чуть ли не носом сталкивается с Бланш, которая подошла непозволительно близко. Комок встал в горле, когда он видит бесовской огонь в ее голубых глазах, отражение погребального костра. Айзек даже не представляет, что можно от нее ожидать.       — Нравится наш обряд? — Леруа кивает на поляну, разрушая слишком долгую тишину, — может показаться варварством в современном мире, но это наши традиции, тянущиеся со времен возникновения оборотней в этом месте.       Смысл сказанного доходит до него с опозданием. Озарение приходит в тот момент, когда голубые глаза становятся ярче, приобретая ярко-синий цвет. Бланш улыбается, демонстрируя заостренные клыки. Айзек понимает, что попал. Конкретно попал, увяз в этом болоте. И не факт, что сегодня он выберется из этого леса живым и невредимым: растерзают острыми когтями, а потом скажут в местных новостях, что дикие звери полакомились заблудившимся американцем.       — Не бойся, мальчишка, — Бланш беззлобно усмехается и кладет руку на грудь Айзеку, ощущая под своей ладонью заходящееся в быстром ритме сердце парня. — Никто тебя не тронет, по крайней мере, сегодня. Если ты, конечно же, будешь правильно себя вести.       — Ты мне угрожаешь? — справившись с комом в горле, прохрипел Айзек, выпрямившись, он был выше девушки на целую голову, поэтому смотрел на нее снизу вверх. Но даже в такой позиции Лейхи не чувствовал своего превосходства, и судя по насмешливому взгляду Бланш, она читала его мысли.       — Какие сексуальные хриплые нотки, мальчишка, прекрати так делать, — Леруа все же не сдерживается от улыбки превосходства, которая зазмеилась на ее лице. Вкупе с клыками смотрелось устрашающе. — Нет, не угрожаю, просто не хочу, чтобы мирную жизнь моей стаи нарушил недавно приехавший американский оборотень. Пойми одно, мальчишка, здесь тебе не Америка, в Бэк-Эллуине все по-другому. Если ты привык к жизненному укладу Бэйкон Хиллса, спешу тебя разочаровать, здесь так не будет. Чужаки — угроза для стаи. Я уверена, что в твоей американской семье думали так же.       Айзек хмурится, девчонка упомянула Бэйкон Хиллс не просто так. Хочет продемонстрировать свою осведомленность его жизнью. Что ж, он явно услышал ее посыл, понимает ее демонстративное «мальчишка». Не знать его имени и фамилии она не может, раз уж знает город его рождения. Бланш явно указывает Лейхи его место в иерархии не только Бэк-Эллуина, но и в иерархии французских оборотней. Здесь он – никто.       — Пойдем, я провожу тебя. Ты видел слишком много, с тебя достаточно.       Бланш смотрит требовательно, Айзек кидает последний взгляд на поляну, скрывает разочарование и следует по пятам за уходящей девушкой. Леруа ловко огибает ветки, не наступает на сучья, ступает так бесшумно, что парень на секунду завидует ее способностям. Из его знакомых оборотней таким мог похвастаться только Дерек. Может, потому что Хейл был оборотнем с рождения? Его учили этому с детства. Интересно, Бланш — обращенная или унаследовала от родителей? И все-таки он был прав в своих первых суждениях, не только в том, что девушка оказалась оборотнем, похоже, их тут целая стая.       — Твою мать, — доносится до его ушей тихое чертыханье девушки.       Леруа резко тормозит, когда впереди них из-за ствола огромного дерева выходит мужчина, с легким недовольством посматривая на блондинку. Айзек напрягается: он даже не почувствовал его запаха, не услышал сердцебиения и передвижений. Тоже оборотень? Бланш склоняет голову в покорном жесте, рассматривая корни и заснеженную траву под своими ногами.       — Отец…       — Это тот американский оборотень, о котором говорил Леон? — мужчина не дает Бланш договорить, подходит ближе и без зазрения совести в упор рассматривает Айзека, словно заморское животное. — Как интересно, — в особой манере тянет гласные, — Айзек Лейхи, если я правильно помню?       Айзек утвердительно кивает, искоса наблюдая за молчащей Бланш, которая уже приподняла голову, но весь ее вид так и испускал животную покорность. Он не только ее отец, но и альфа. Его же не убьют? Бланш вроде как обещала, что это точно произойдет не сегодня.       — Я Себастьян Леруа, и от всей семьи Леруа приглашаю вас к нам сегодня на ужин. Хотелось бы узнать об Америке и об обычаях американских оборотней, насколько они отличаются от нас.       Айзеку становится нехорошо, пусть в глазах мужчины лишь обычное спокойствие, а в словах ни грамма яда или скрытой угрозы. Ему бы не хотелось идти в змеиное логово одному. Кто знает, чем закончится этот ужин.       — Вы же не боитесь нас, месье Лейхи? Вам никто и ничто не угрожает.       — Я приду.       Твою мать, кто его за язык тянул? Сорвавшиеся слова кардинально отличались от роящихся в голове мыслей. Не понимает причину своего поступка, он согласился точно не потому, что боялся показаться трусом. Здесь что-то другое. Вполне возможно, обычное любопытство. Порок, от которого так сложно избавиться.       — Спешу откланяться, церемония еще не закончилась. Увидимся вечером, — Себастьян кивает напоследок и проходит мимо, остановившись на секунду, — доведи месье Лейхи до дома, Бланш, и смотри, чтобы с ним ничего не случилось по дороге.       Последние слова подозрением проходятся по телу Айзека. Что с ним может случиться? Кроме их стаи в этом ночному лесу больше никого нет. Или же он что-то не знает?! Леруа кивает отцу и продолжает путь, не оглядываясь ни на мужчину, ни на застопорившегося Лейхи. Лишь только услышав раздраженный голос блондинки, Айзек прекращает смотреть в спину уходящего альфы чужой стаи и догоняет девушку. Раздается громкий звук горна.       — Что это?       — Началась другая часть церемонии, — коротко бросает Бланш, перепрыгивая через небольшой овраг. Она не хочет с ним разговаривать, но интерес мешает Айзеку заткнуться и продолжать путь молча. Наконец-то, выдалась возможность разузнать многое о нравах и обычаях французских оборотней. Он не упустит такой шанс.       — И в чем она заключается?       Айзек слышит ее раздраженный выдох, глубоко в душе доволен, что выбешивает девушку своим навязчивым поведением. Лейхи нравится злить Бланш, в данный момент это более необходимо, чем добраться до дома. Может быть, это банальная месть за Летицию, которую Леруа постоянно доводит до точки кипения. Забывает о том, что Бланш непосредственно рыжую не выводила, а все обидные слова исходили либо от Леона, либо от Натана. Встает перед блондинкой, которая ловко затормозила и не вписалась ему в грудь, несмотря на быстрое торможение. Хороша реакция, этот факт о ней его тоже коробит. Выводит из себя то, что как оборотень, Бланш лучше его.       — Мы можем провести время в увлекательном диалоге, либо я просто останусь сидеть здесь, пока ты не перестанешь упрямиться, — Айзек ходит с козырей, — вот только поручение отца ты не выполнишь. Знаешь, как плохо, когда бета противится приказу альфы. Его начинает это мучить.       Леруа хочет прибить его, как зудящего комара, надоедливо звонящего над ухом. Айзек читает это в ее глазах, вот только сделать блондинка ему ничего не может. Бланш разочарованно выдыхает, устало проводя рукой по лицу. Айзек слышит в этом выдохе ее поражение. Девушка не любит много разговаривать: утомительно и бессмысленно.       — Кости сожжённого уносят к могучему старому дубу и закапывают под ним.       — А как он так быстро сгорел? — Айзек хмурится, что-то не сходится в ее истории, с учетом того, что с того момента, как он ушел с поляны прошло максимум минут двадцать. А когда оборотень только подошел, тело человека все еще было целым, только в некоторых местах обуглилось. — Я к тому, что нужна нереально высокая температура для того, чтобы тело сгорело до костей. Даже в крематории на это ушло бы минимум 4 часа.       Хотя там, конечно, сжигают до золы, а не до костей. Но факт остается фактом: какого черта так быстро?!       — Магия.       Айзеку хочется взвыть волком и начать вырывать волосы на голове. Достала эта девчонка своими односложными ответами. Только ему выдался шанс прикоснуться к священным таинствам оборотней, как эта, как бы выразить менее грубо, бета удостаивает его ничего не значащими предложениями. На секунду подумал, что Натан был бы более приятной компанией и уж точно бы дал вволю своему языку, разболтав Айзеку все на свете.       Как.же.она.его.бесит?!       — Там на поляне было чуть больше десяти человек, это вся твоя стая? — бессмысленный вопрос. Вряд ли она ответит на него правдиво: никто не станет выдавать точное число членов стаи чужаку. Лейхи осознавал это, но решил рискнуть. Может, сможет выкроить хоть частицу информации даже из ее коротких ответов.       — Не все, только близкие родственники или приближенные умершего, прошедшие инициацию.       — Инициация? — Айзек ухватился за это слово. Впервые слышит про такой ритуал у оборотней. Не помнит, чтобы Дерек или Скотт рассказывали ему о таком. Хотя, получение укуса от альфы может считаться инициацией?       — Принятие сущности зверя в себе, — Бланш на секунду закусывает нижнюю губу, но Лейхи ни видит это, следуя за ней, лицезрея лишь сгорбленную спину блондинки. — Не все молодые волки справляются со своей животной сущностью, не все считают это даром. Инициация нужна для того, чтобы обуздать волка в себе, показать, кто главный в твоем теле.       — Как она проходит?       Леруа останавливается, поворачивается и нечитаемым взглядом смотрит в глаза Айзека. Мурашки проходятся по спине парня. Заглядывает ему в душу, вытягивает все его страхи и опасения наружу, читает, как открытую книгу. Словно видит картинки из его прошлого, листает как слайд-шоу сцены с его первым обращениям, наблюдает за неконтролируемым яростным животным. Лейхи вздрагивает.       — Я понял, лезу туда, куда не следует.       — Умный мальчишка, — Бланш останавливается, когда лес заканчивается, далеко впереди виднеется дом Кэмбелов. — Дальше сам дойдешь, уже большой взрослый оборотень.       Лейхи не хочется заканчивать разговор. У него еще столько вопросов, на которые желает получить ответ именно сейчас. Рассвет зарделся на горизонте, небо окрасилось в светло-розовый. Бланш перевела взгляд в сторону встающего солнца и впервые за ночь улыбнулась. Не язвительно и самодовольно, простая улыбка окрасила вечно хмурое лицо блондинки.       — А кого… — Айзек облизывает пересохшие губы, — сожгли сегодня?       Бланш прекращает улыбаться. В голове мелькает мысль, что не стоило заканчивать этот вечер таким вопросом. Послевкусие прогулки горькое и неприятное, отдает во рту прогорклостью.       — Мой дедушка. Сегодня — знаменательная ночь, Ромен Леруа был погребен с честью и достоинством, соответствующими великому воину. Вместо того, чтобы быть на поляне, среди ближайших его последователей, я провожаю американского мальчишку до дома. Как ты думаешь, Айзек Лейхи, насколько велик мой гнев?       Самое длинное предложение за все время их знакомства. На какой-то миг Айзек испытывает угрызения совести, жадно осматривая усталое лицо блондинки. Наверно, не так она хотела провести похороны своего дедушки, взяв на себя роль его сопровождающего. Извинения тонут в горле, они ей не нужны, и оборотень это прекрасно понимает. Роящиеся в головы вопросы исчезают. Он не посмеет произнести их вслух, не после того, что Бланш сказала.       — По поводу приглашения на ужин, — Леруа выглядит изможденно, под глазами залегли синяки. В лесу было темно, поэтому он не обратил внимания на ее болезненный вид. В атмосфере мистики и тьмы бледная девушка смотрелась органично. — Тебе действительно нечего опасаться, в нашей стае действует закон — мы не оскверняем кровью наши дома.       Бросает слова и разворачивается, собираясь уходить. Останавливается в последний момент, хмурится, обдумывая слова:       — Единственное, о чем тебе стоит беспокоиться — внешний вид.       Оставляет Айзека наедине. Может быть, она еще успеет на заключительный этап церемонии, успеет попрощаться с дедушкой. Лейхи стоит на месте еще пару минут. Первое, что он сделает, когда переступит порог комнаты, попытается найти смокинг среди груды нераспакованных вещей. Это официальный прием? Он не попадет в неловкую ситуацию, если разоденется, как павлин, пока семейка Леруа наденет повседневную одежду? Понадеялся, что нет. Ведь Бланш просто так словами не разбрасывается.