Не упади

      Айзек мнется на пороге, теребя манжеты дорогого костюма. Отец поделился с ним своим старым, выуженным из шкафа на чердаке, благо в молодости Николас отличался широкими плечами, иначе Лейхи трудно было бы сделать глубокий вдох. Валери порхала вокруг костюма, приводя его в достойный вид. Родители несказанно удивились и, что странно, воодушевились приглашению от семьи Леруа. Мама просветила его, насколько уважаем и знатен этот древний род, живший здесь с начала зарождения самого города. Бэк-Эллуин строился на деньгах семьи Леруа, сейчас эта деревушка-город обязана своим развитием именно благодаря семье Бланш. Айзек поежился от осознания того, что всем этим городом заправляет древний род оборотней. А сейчас обычный парень удостоился чести провести ужин со знатным семейством. Вот только они все далеко не люди, и Лейхи чувствовал подвох во всем происходящем. Что, если Леруа посчитали его угрозой не только для семьи, но и для города? Что, если на семейном ужине будет перерезана глотка американского оборотня? Он не успел насладиться этими мыслями.       — Ты слишком громко пыхтишь, — Бланш резко открыла дверь и смерила его усталым взглядом, — оборотень из тебя паршивый.       — Как только дожил до такого возраста? — за спиной девушки появляется широко улыбающийся Натан, — тебя давно должны были прибить охотники, подвесить где-нибудь в лесу и перерезать пополам.       — Натан, что за речи! Прекрати пугать нашего гостя, — незнакомая женщина оттесняет подростков в сторону и приветливо кивает застывшему оборотню, — добро пожаловать, Айзек Лейхи, меня зовут Жизель Леруа, и я хозяйка этого дома. Прошу, проходите, не стойте на пороге. От этих оболтусов не дождешься ни капли гостеприимства и элементарной вежливости!       Бланш и Натан получают легкие подзатыльники, а Айзеку достается легкая женская улыбка и недовольные взгляды первых. Лейхи поражен такой простотой общения. Он искренне думал, что выходцы из столь знатной семьи будут чопорными и высокомерными, но нет. Жизель само добродушие, облеченное в красивую упаковку с утонченными чертами лица и кроткой улыбкой на лице. Бланш со своим хмурым видом и безразличными глазами совсем не похожа на мать, скорее на дохлую рыбу. Дурачащийся Натан, отпускающий пошлые шутки, не достойные уст наследника древнего рода.       Айзек проходит в гостиную и встречается с внимательным взглядом Себастьяна. А вот и он — достойный образец знатной семьи. Мсье Леруа встает с дивана, выпрямляет плечи и вздергивает выше подбородок. Осознание собственной значимости во всем великолепии. На секунду Лейхи радуется, что Бланш не похожа на своего отца — ни резкими «волчьими» чертами лица, ни надменным взглядом из-под нависающих насупленных бровей и жесткой улыбкой гордеца. Человек-акула. Айзек не хотел бы оставаться ним наедине. В окружении других людей и в столь дорогом доме оборотень чувствует себя менее уютно при взгляде на Себастьяна, чем вчера в мрачном лесу, хотя и оставался почти наедине с мужчиной.       Лейхи думал, что ему удастся вздохнуть свободнее, когда все сядут за стол, но нет. Начались вопросы, и атмосфера стала более напряжённая. Для него. От Америки плавно перетекли к семье, и вот тут Лейхи пришлось расслабить галстук, чтобы избавиться от кома в горле.       — Значит, мистер Лейхи, Николас и Валери ваши опекуны?       — Да, мадам, — Айзек старается отвечать честно, но при этом лаконично. Ему не хочется вдаваться в подробности своей личной жизни, особенно под пытливым взглядом Себастьяна Леруа.       — Ты не взял фамилию Кэмбелов, отдаешь дань своим настоящим родителям, похвально, — мсье Леруа поднимает взгляд на оборотня, и сердце Лейхи с глухим гулом падает вниз. Он словно предчувствовал следующий вопрос, — что с ними стало?       Парень неосознанно выпрямляется, чуть сильнее сжимает вилку в руках. Это обычный стандартный вопрос, но он до сих пор не может спокойно реагировать после упоминания родителей. Слишком сильна боль от потери родной мамы и слишком ярки воспоминания жестокости отца. Он любил отца, до смерти жены мистер Лейхи был ласковым и любящим человеком, но картинки счастливого детства похоронены под болью и тяжелым металлическим холодильником. Бланш в первый раз за вечер поднимает на него взгляд и поджимает губы. Она слышит его учащенное сердцебиение, ее это нервирует.       — Их нет с нами, — даже в голове не хочет произносить такое жестокое и мрачное слово. «Умерли», отдается пеплом на губах и раздробленными костями.       — Ох, бедняжка, — Жизель тянется к нему и накрывает его пальцы рукой, Айзек слабо улыбается в ответ.       Губы сидящей напротив Бланш кривятся, и Лейхи мысленно душит ее, заставляя вяло трепыхаться от недостатка кислорода. Ему не нужна жалость этой стервозной блондинки, но и на такую реакцию он тоже не рассчитывал. Бездушная сука.       — Как это произошло?       — Себастьян!       — Отец!       Айзек скрывает удивление, опуская взгляд в стол. От мадам Леруа он ожидал такого порыва, но защита его чувств от Бланш выбили из колеи. Девушка с непонятным вызовом в горящих глазах смотрела на отца, нахмурившись.       — Я не думаю, что это уместные вопросы, — блондинка переводит взгляд на парня, но смотрит сквозь него, — придя в наш дом, Айзек рассчитывал на легкую светскую беседу, а не на допрос.       — Я всего лишь поинтересовался, что в этом такого предосудительного! — Себастьян вскидывает руки в примирительном жесте, оправдываясь перед разгневанной женой, нежели извиняясь за задетые чувства американца.       После длительной напряженной тишины, нарушаемой звяканьем вилок, Жизель вновь обращается к парню, пытаясь выдернуть его из печального кокона собственных мыслей.       — Расскажите нам, мистер Лейхи, пожалуйста, про американских оборотней. Натан учился в Америке, но за весь семестр так и не повстречал ни одного из вас.       Парень подбирает слова прежде, чем начать повествование. Рассказ Айзека скомкан и не блещет подробностями. Ему нечем похвастаться: он не был знаком с традициями американских оборотней (если они были), будучи обращённым. А говорить о смертельных опасностях Бэйкон-Хиллса не хотелось. Да и опасно было о таком распространяться. Ему интереснее послушать про французские традиции, пропитанные мистикой и древностью. Чего только ритуал погребения стоит!       Его монотонную речь прерывает звонок, а после рваный стук в дверь. Кто-то со всей силы бьет по дереву. Короткий взгляд Себастьяна, и Бланш с громким вздохом поднимается с места. Айзек пытается прислушаться: легкие удаляющиеся шаги сменяется недовольным шепотом девушки, а после грубой мужской речью. В столовую бесцеремонно врывается Алекс с волчьим оскалом на лице:       — Прошу меня простить, я опоздал. Американец, рад столь неожиданной встрече! — и столько неприкрытого раздражения в голосе французского оборотня, что Айзек мог бы им умываться по утрам и вечерам. И по лицу парня видно, что он действительно не ожидал увидеть его здесь.       Бланш заходит следом и выжидающе уставилась на отца. Того и гляди, только дай знак, вцепится в глотку Мореля. Себастьян поджимает губы, но коротко кивает, Бланш разочарованно прикрывает глаза.       — Пойду, скажу, чтобы накрыли еще на одного человека, — Жизель подрывается с места, нервно комкая в руках салфетку.       — Сиди, мам, я сама схожу, — Бланш не дает время ответить, скрывается из виду, слегка сгорбив спину.       Айзек не выдает себя, но глаза пытливо цепляют каждую мелочь: ходящие желваки на лице мсье Леруа, проглядывающую нервозность сквозь натянутую улыбку мадам Леруа, смесь затравленности и гнева в глазах Натана. И, несомненно, нахально-дерзкую улыбку Леона. Айзек знал, что младший Леруа и Морель — давние друзья, вот только что изменилось сейчас? Не заметить, какой мрачной и напряженной стала атмосфера, было невозможно. Он физически ощущал густое напряжение, липко обволакивающее тело.       — Я слышал, как тренер говорил, что ты записался на смотр в команду, — Леон пытается улыбаться дружелюбно, но неискренность сквозит в каждом его жесте.       — У тебя устаревшая информация, я уже прошел отбор. Я в команде, — Айзек с достоинством выдерживает тяжелый взгляд Мореля, спокойно разделывая мясо ножом, аккуратно придерживая вилкой.       — О, так ты спортсмен! — Жизель переводит взгляд на блондина и мило улыбается уголками губ. Кого она хочет ободрить? Себя или Айзека?       В столовую входит Бланш, следом за ней идет женщина с подносом, на котором лежат приборы и горячее. Девушка на секунду поджимает губы, когда видит, что Леон занял место рядом с ней. С поистине королевским видом садится на стул, игнорируя косые взгляды со стороны парня в свою сторону. Айзеку кажется, что сейчас разыгрывается какая-то пьеса, в которой он стал невольным участником! Настолько неискренние улыбки, нервные движения и натянутые, словно струна, тела.       Дальнейшая трапеза проходит в молчании. Бланш не ест, молча ковыряет еду в тарелке, исподлобья наблюдая за отцом. Когда он прекратит этот фарс, от которого ком стоит в горле? Она не должна была пускать Леона на порог, совершила ошибку, теперь вечер безвозвратно испорчен.       — Ладно, хватит ломать комедию, все вы знаете, зачем я пришел! — Морель неожиданно откидывает вилку от себя подальше, чуть не задевая Айзека. Его голос пропитан плохо сдерживаемой яростью. Его бесит, что они ведут легкие беседы, пока произошло нечто важное, изменившее множество жизней.       — У нас гости, Леон, давай завтра поговорим! — Жизель пытается успокоить разбушевавшегося парня, но Морель отбрасывает протянутую женскую руку. Натан ощеривается, глаза становятся ярче, но оклик отца остужает его. Мальчишка глухо рычит: он никому не позволит трогать свою мать.       — Ох, полукровка никак не помешает нам. — Леон расплывается в ехидной улыбке, презрения хватит на пару сотен лет,  — весь мой род озабочен произошедшим. Вы сами знаете, насколько небезопасно в нынешние времена оставаться без альфы!       — Мой дед только вчера умер, а твоя семья уже мечтает занять еще не остывшее место! — до этого молчащая Бланш поднимает подбородок и Айзек видит ее горящие ненавистью голубые глаза. Слишком яркие для человека.       На секунду его прошибает осознание. Ее дед, их альфа, умер вчера. Весь их род остался без альфы, который, судя по всему, не Себастьян, глава семьи Леруа. Лейхи не знает, насколько большая у них стая, насколько запутаны их семейные отношения, и как происходит у них право наследия. Айзек уверен лишь в том, что Леону хватило наглости прийти сюда и требовать решить все сейчас, не успев дать семье оплакать погибшего и смириться с утратой. Вполне возможно, что Леон сам метит на место альфы.       — Уйди, иначе я перегрызу тебе глотку!       — Кишка тонка, Бланш.       — Проверишь? — блондинка подается вперед, удлинившиеся когти резким звуком проходятся по дереву, — я возьму на себя грех и оскверню свой дом твоей кровью. Но это очистит оскорбленную память о моем дедушке.       Себастьян молчит, с невыразимым удовлетворением смотря на дочь. Взгляд Леона бегает от главы семейства к мечущей молнии девчонке. Морель поджимает губы и встает из-за стола:       — Я передам отцу ваш ответ, а он уже в свою очередь донесет информацию до всей стаи.       Леон оборачивается только у порога. Бланш не сводит с него напряженного взгляда.       — Все должны узнать, насколько слаба стала ваша семья.       Айзек молчит, пораженный не столько самой сценой, сколько эмоциям вечно каменной блондинки. На лице Бланш играет целая гамма чувств, Лейхи не успевает проследить за всеми.       — Отец…       — Я знаю, Натан, не сейчас, — Себастьян закрывает глаза, а спустя секунду смотрит на мир уже спокойным взглядом, — нам стоит продолжить ужин.       Айзек дожидается момента, когда уже можно будет свалить домой. Ему необходимо все обдумать. Захотелось записать пару догадок, которые роятся в голове. Придя домой, он первым делом кинется к ручке с листочком, чтобы не забыть ни о чем, и только потом удовлетворит любопытство родителей о прошедшем вечере. После ухода Леона никаких инцидентов не было, да и допрос прекратился. Легкая речь и ненавязчивые вопросы Жизель пытались сгладить остатки испорченного вечера. А на лицо Бланш вернулась каменная маска вечно хмурой девчонки. Но Айзек все равно слышал, как тихо скрежещет девушка когтями под столом.